Враг – святой Август. Образ запоминающийся – вроде бы, появляется только в одном эпизоде, но подан ярко: «…напоминал новорожденного крысеныша: слабый, лысый, розовая кожа собирается складками и на шее, и на затылке, а клочья седых волос топорщатся над ушами». Но в поведенческом аспекте какой-то он уж слишком архетипичный, истеричный и нетерпимый. Я понимаю, что нынче вокруг таких полно, есть с кого писать. Но всё это его «Богохулец! Еретик! Тварь безбожная! <…> …волшба поганая... нечестивая... На костер!..» - это же образ ортодокса (возможно, вдобавок ещё и фанатика), но не святого. Я к тому, что при слове «святой» у меня, как у читателя, в голове возникает образ того, кто сам сгорает на костре, а не того, кто шлёт на костёр других. Он ведь, ко всему, ещё и умом не блещет (Тролля – на костёр? Но камень же не горит!). Хотя, может быть, автор и пытался показать: что-то очень сильно неправильно в (человеческом) мире рассказа, раз такого вот Августа считают за святого. Так или иначе – пятое место.

И-эх, если бы не «Митразой», быть бы этому рассказу на первом месте. Перед нами – притча, поданная сквозь восприятие глуповатого тролля, считающего себя человеком. Чтобы оживить каменного «папу» (и остальное племя), он отправляется в «большой мир» на поиски местного святого, и… И к этому моменту простенькая, в общем-то, история уже затянула тебя так, что не оторваться. Сам святой чуть подкачал (об этом см. в обосновании по номинации «враг») – но он тут достаточно проходной персонаж, не о нём рассказ. А если бы меня спросили, о чём, я б, не задумавшись, ответил: о том, что важно оставаться человеком, даже если ты тролль. Очень правильно, на мой взгляд, и то, что высказанная в начале рассказа мысль «…жизнь — это чудо, и ее дать может только настоящий святой» в финале получает своё неожиданное подтверждение. Прочитал с удовольствием. Перечитал с удовольствием. Серебро. Эх, если б не «Митразой»…(((

Враг – Робин Притвальд из страны Исполнения желаний. Он хорошо выписан: вызывает настороженность, неприязнь; за Колю, которого он заманил к себе, по-настоящему переживаешь. Вот только… В теме рассказа верно отметили – как-то всё ничем закончилось. То есть очевидно же, что Робби – обманщик и явно зазвал Колю к себе с какой-то нехорошей целью… но с какой? Автор не торопится срывать со своего карлика маску. Возможно, потому что и сам не знает, что там, под ней?

Враг – «болото», «трясина», «нечто древнее, злое, безжалостное» (и Стах, как смотритель тамошней церкви). Тот случай, когда ты читаешь рассказ, и воспринимаешь созданную автором атмосферу как враждебную. Стах, церковь, блуждания главного героя в тумане, выпь эта, пупсы в гнезде, зовущие маму… Агрессор вложился в то, что умеет – в нагнетание атмосферы – и, блин, в определённом аспекте преуспел. Мир рассказа враждебен читателю; он словно бы сгущается с каждым абзацем (продолжая сгущаться даже тогда, когда это уже не нужно и больше не оказывает эффекта). Тот случай, когда вместе с главным героем понимаешь: место, где тебя угораздило оказаться – твой враг.

Та же «Изоляция», если из неё изъять убедительного центрального персонажа и, хм, сюжет. Зато атмосфера сгущена до предела… и за предел. Уже к середине рассказа создаётся впечатление: автор сознательно продолжает накручивать описания, будто боится сойти со знакомой почвы. А ведь сюжет выстроить просто. Вот ключевой момент рассказа – диалог Артура и Стаха: «То, что мы сделали в той деревне… пробудило что-то в болотах. <…> Выпустили в мир нечто безумное». Всё, читатель раскрылся. Бей его! Незачем Артуру наматывать круги по болотам просто так. Пусть все четверо жителей деревни тёмным вечером сидят в хате у деда и пьют его густой чёрный чай – а Зло само придёт к ним! Простая фраза «Там, снаружи, кто-то есть!» может напугать читателя не хуже забористого описания, если он грамотно подготовлен (а он уже подготовлен, и именно грамотно). Тут дед вдруг вспоминает, что у него подвал не закрыт (бывают в деревенских домах входы в подвал снаружи) – и именно в этот момент из подвала вдруг раздаётся какой-то звук. Четверо вооружаются кто чем и открывают подвал, чтобы дать нечисти бой – а там чёрной воды по пояс, и у неё вкус дедовского чая. Артур с дедом спускаются в подвал, чтобы откачать воду (допустим, у деда там помпа с советских времён, потому что подвал время от времени затапливает, болота же) – и когда они почти закончили, сверху раздаётся крик. Они поднимаются из подвала – и обнаруживают, что Елизавета страшно убита, а Аня исчезла, хотя двери и окна по-прежнему закрыты изнутри. Артур в отчаянии, но дед говорит – я знаю, где нам её искать. И вот тут они идут в церковь – то есть их путь по болотам к конечно точке становится обоснован необходимостью спасения Ани (неплохо бы перед этим включить «сцену на сеновале», чтобы обосновать симпатию главного героя к девушке). Ну а в церкви можно наимпровизировать столько, что автор, с его-то воображением, справился бы с этой задачей играючи. Именно в церкви, мне кажется, дед и должен был открыться Артуру, именно в церкви – передать ему власть над местной нечистью через мученическую смерть Ани. Увы, ничего этого в рассказе нет, а есть только атмосфера, атмосфера и атмосфера. Поэтому – пятое место, а не четвёртое или первое.

Враг – похотливая морфа. Первое место – потому что она мерзкая. Давно ни к кому такого отвращения не испытывал. Боюсь, этот образ теперь навсегда со мной.

Ложный враг – паразиты, которые на самом деле являются ни кем иным, как людьми. Простенько, ожидаемо, но вполне оправданно. Ощущение, что паразиты – не те, кем кажутся, не покидает с самого начала… но автор к этому и ведёт, умело подбрасывая подсказки. Хотя, возможно, именно в предсказуемости такого хода – его минус. Периметр, пропускной пункт, посёлок… Слишком уж всё это напоминает «зону», а паразиты – неких условных «ЗэКа» (или наоборот – это с какой стороны смотреть). В общем, добротно, но не очень оригинально. Аккурат для третьего места.

Обычно я такое не читаю. Не потому, что плохо написано (написано мастерски) – потому что не моё. Даже если попадается – срабатывает какой-то предохранитель; я закрываю книгу или удаляю файл, потому что мне ясно, к чему идёт. Вот и здесь: ближе к концу рассказ выплёскивается на тебя, как... Я тщетно искал необидное сравнение, но не нашёл, а обидное приводить не буду, потому что на самом деле не хочу задеть автора, а мои впечатления от рассказа очень неоднозначны. Лёд, кровь, обвившие шею языки, похотливые морфы (у нас такие по кабакам пляшут под Юру Шатунова), перегрызание собственной пуповины в режиме «от первого лица», квазироды в проруби, третьи глаза и мозги, имеющие пол... Представьте, что это всё читает тот, у кого текст в голове мгновенно визуализируется – что такой читатель увидит?! В общем, меня всего переворачивает от необходимости отдать этому рассказу первое место – выше «Хороших человеков» и «На войне…», которые я прочитал с удовольствием – но если смотреть на качество текста и мастерство написания, «Митразой» просто несомненный лидер. Ну что ж... Каждый автор сам выбирает, о чём писать. И автор «Митразоя» выбрал вот это. Как читатель я отворачиваюсь и ухожу. Как автор перед автором – снимаю шляпу. Опустить этот рассказ ниже в номинации «Фон» под каким-то надуманным предлогом стало бы лицемерием с моей стороны; но и промолчать о том, о чём я высказался выше – тоже. Золото.

Лидер моего топа в данной номинации остаётся на своём месте. Аргументация прежняя (см. голосование первого тура). Из вновь прочитанных рассказов ни один и близко не стоит (если брать раскрытие темы воспоминаний). Блестяще показано, что такое «жить в воспоминаниях» (собственно, почти весь рассказ главный герой в них и живёт), а в концовке рассказа почти физически ощущаешь грусть главного героя по прошлому (хотя, повторюсь, поначалу я думал, что он не вспоминает, а мечтает и грустит о чём-то несбыточном) – «зелёные, но не те» глаза жены, дом за спиной, в который не хочется возвращаться… Великолепно, по-моему. Лучше всех.

Всё, сказанное мною о «Луне…» ранее, остаётся в силе – и всё-таки она опускается на второе место. «В саду…» превосходит её как качеством исполнения, так и общей красотой, сложностью образов, послевкусием.