Жизнь за Чазика

Скрипучая телега с деревянной клеткой для перевозки пленников подпрыгнула на кочке. Министра финансов — Лео Вонде — подбросило вверх и кинуло на голые доски. Голову ожидаемо пробило болью. «Сволочи! — недавний хозяин мира стонал и причитал: — Прекратите! Прекратите пытку! Закидайте камнями. Пристрелите. Дайте веревку, наконец!» Пегая лошадка, привычная к монотонному труду, переставляла жилистые ноги и размахивала тощим хвостом. Клюющий носом возница изредка охаживал ее хлыстом и заставлял поворачивать то на право, то на лево, прокладывая маршрут.

Правое колесо впервые за день попало в мокрую яму. Копыта и обод неприятно зачавкали. Лошадь задвигалась рывками, сипло дыша и припадая на задние ноги. Задергало сильнее. В мясистую ляжку Лео впилась очередная заноза. Кто ж так разбил городские дороги? Почему их не чинят? Дикари, а не люди… Впрочем, следить за состоянием улиц вменялось в обязанность министру транспорта — Дементию Ладасу. Вот кого стоило посадить в клетку! Пленник вспомнил мясистое лицо и пухлые, словно накаченные губы своего постоянного партнера в покер. Интересно, он перевел на счет Лео долг за последний проигрыш? Наверное, нет. Ладас удавится за сотню. А вот Лео ежегодно перечислял его министерству бюджетные полтора десятка миллионов на ремонт исторической брусчатки.

Новая кочка. Ещё одна… Яма. Какая боль! Пленник взвыл. В конце концов, горожане сами могли бы привезти из карьера камней и песка. Взяли бы лопаты, да починили свои улицы. А то сидят и ждут подачки с Небоскреба. Дармоеды.

Шел третий день пытки. На пятый телега должна будет остановиться на площади Примирения, клетку откроют, и Лео отдадут толпе. Его разорвут? Затопчут? Скорее бы. Надежды на спасение уже не осталось, а целых два дня тряски по колдобинам представлялись адовой вечностью.

В первые часы поездка по городу, пусть даже в ужасных условиях, развлекала Лео. Он никогда не выходил из Небоскрёба и посмотреть на окружающий город стало вдруг очень интересно. Мимо телеги медленно и торжественно проплывали старые кварталы, состоящие из узких цветных домиков с черепичными крышами, древние стелы в центре круглых площадей, вспученые мосты, украшенные фигурами монстров, нарядные фонтаны и благоустроенные набережные, причудливые, давно заброшенные храмы разных эпох и развалины дворцов позабытых правителей прошлого.

На фото и видео эти постройки казались более презентабельными. Однако в реальности они поразили мощным естеством. В какой-то момент во время «экскурсии» Лео даже пожалел, что не выбирался сюда сам. Было бы неплохо проехаться по главному проспекту в одной из самых комфортабельных машин Небоскреба. Останавливаться в красивых местах. Полазить по развалинам. Встретить закат где-нибудь на набережной… Детям такая прогулка наверняка бы понравилась. Правда, лет десять-пятнадцать назад, когда они не стали еще взрослыми и нудными. Впрочем, жена запретила бы поездку. Ганна никогда не покидала Небоскреб. И причуду мужа сочла бы вопиющей.

Зато уж теперь он смог рассмотреть старинную архитектуру во всех подробностях. Его везли медленно, по несколько раз одними и теми же улицами. В какой-то момент Лео понял, что не ему показывали город, а городу демонстрировали добычу. Вот она — собирайте, несите камни на площадь. Точите кинжалы. Укрепляйте оставшиеся зубы. Небоскребожителя тащут на расправу!

Лео знал про обычай бросать раз в год на суд горожанам мелкого чиновника. Вот, мол, кто виноват в ваших бедах. Заглотив добычу, люди становились спокойны, покорны и платили налоги. Но министр никогда не мог подумать, что выступит однажды в роли жертвы. Кто принял такое решение? Президент? Первый министр? Кто?

Пленника мучила жажда. Терпеть голод и боль оказалось сложно, но страдать под едким солнцем без воды — совсем невыносимо. Возницы менялись раз в четыре часа. И каждый новый просовывал между прутьями клетки подгнившее яблоко и пластиковый стакан ржавой воды. Лео едва успевал отпить, пока возница брал вожжи и замахивался кнутом. Чаще всего, телега дергалась слишком резко, и бесценная жидкость выплёскивалась на доски. Люди, глазевшие на мучения бывшего министра, хохотали, получая особое удовольствие.

Но разве они были людьми? За пределами Небоскреба Лео видел только грязный сброд. В рванине, с пустыми взглядами. С целыми выводками чумазых, заторможенных детей. Зачем горожане так по-животному обильно плодятся? Они же не могут своих выродков ни прокормить, ни одеть, ни уберечь от болезней. Какие-то болваны, асоциальные тупицы! На Небоскрёбе давно установили разумный порог в два ребёнка, и редко кто решался на третьего из-за огромных налогов.

Дети! Сколько же Лео в них вложил. Сколько пережил ради них. Рисковал, дрался, побеждал… В первый день плена Лео верил, что Джосси, его юная копия, интеллектуал и аккуратист, спортсмен и острослов, его гордость Джосси примчится сразу, как только узнает о случившемся. Остальные тоже приедут — друзья, сторонники, поклонники, даже заискивающие враги. Но сын появится, конечно, первым.

В ожидании прошли час, два, восемь. Лео помнил, что клетку сможет открыть любой. Ключ болтался на крюке рядом с возницей. Пленник подолгу не спускал глаз с кованого ключа на толстом кольце. Оно бряцало на ухабах и на каждом повороте грозило сорваться, полететь на землю. Удерживалось благодаря какому-то чуду и жадной молитве Лео. Он видел способ спастись, но сам дотянуться до ключа не мог.

Оставалось ждать сына или того, кто примчится за Лео Вонде. Пленник даже продумывал, чем одарит освободителя. Никто ведь не помешает пришедшему открыть замок. Таковы правила.

Несчастного будут возить по городу пять дней. И любой желающий сможет его выпустить. Если таковой не найдется, то на площади Примирения толпа разорвет осужденного на части. Но в случае с министром финансов до казни просто не дойдет. Он — слишком ценная и значимая фигура для Небоскреба. Большинство почтет за честь оказать чиновнику услугу. Еще и драку устроят за ключ. Наверняка. Уже скоро.

Но проходили минуты, часы. Никто не появлялся. Удивляло, что пленение высокопоставленного чиновника хранилось в тайне так долго. Это был заговор? Наверняка. Лео просчитывал варианты, вычислял врагов, прикидывал, сколько пройдет времени, пока его по-настоящему хватятся. Ухаб за ухабом. Дом да домом. Улица за улицей. Никого.

На ночь телегу распрягли и бросили посредине небольшой площади, возле памятника то ли королю, то ли великому полководцу. Лео попытался пристроить под голову куртку. Ненужная в жару она валялась под ногами. Хорошо хоть не выпала из телеги. Тряпичный ком никак не хотел укладываться и впивался в ухо чем-то острым. Лео проверил карман и заплакал от облегчения. Телефон! Тюремщики забыли его вытащить! Впрочем, точно ли забыли?..

Первому он позвонил сыну. Ночью из Небоскреба, конечно, не выходят, но тут же особый случай. Надо всего лишь сесть в машину, найти по сигналу мобильника телегу и забрать Лео из клетки. Машина бронированная, охранников — целый взвод, опасности не представлялось. Да какие тут опасности?! Город спал. Лео не слышал ни криков, ни хоть сколько-нибудь подозрительных шорохов.

Однако Джосси даже не взял трубку. Он сообщил через секретаря, что крайне сожалеет о сложившейся ситуации. Что уверен в благополучном и скором возвращении отца, но сейчас очень занят, поэтому приехать не может.

Ошарашенный Лео долго сидел, прислонившись спиной к прутьям клетки, и бездумно разглядывал звезды. Сын знал! Все знали. Целый день знали о пленении Вонде и ничего не предприняли. Вычеркнули из жизни Небоскреба. Наверняка мальчик занят подготовкой прошения. После того, как папашу разорвет чернь, Джосси сможет подать заявку на его пост и, если получит поддержку либералов, то назначение состоится. Лео вырастил чудовище. Впрочем, только монстр и может выжить на вершине Небоскрёба.

Дочка, любимица Адель сняла трубку, но не пожелала прервать спа-отдых на Террасах блаженства. «Ну, папулечка, ты же знаешь, как сложно достать сюда абонемент! Если я выйду, то обратно меня не пустят. Позвони лучше мамулику».

Звонить жене было бесполезно. Он заранее знал ответ: «Не впутывай меня в свои дела». Ганна так и сказала, когда отчаявшийся Лео позвонил ей через сутки. К тому времени он уже получил отказ в помощи от тех, кого считал друзьями или приятелями. Все оказались крысами, а не людьми. Каждый боялся испачкать репутацию или просто не хотел отрывать зад от кресла. Спуститься с Небоскрёба? Немыслимо! О, нет. Если президент отдал его в жертву толпе, значит, так тому и быть. Каждый просто был рад, что в этом году выбор пал не на него.

Третий день колымага с клеткой объезжала кварталы города. Сегодня взамен пышных центральных районов пошли вонючие трущобы, где черной плесенью прорастали нищета, убожество и болезни. Мужчины, ползущие по неизвестным делам; босоногие дети, потерявшие любопытство; оплывшие от многочисленных родов женщины; потерявшие разум старики; молоденькие девочки, заманивающие в подворотни мужиков, — все они ненадолго поднимали блеклые лица и провожали клетку с пленником долгими взглядамм, равнодушными или злыми.

Обреченный смотрел на них и гадал, чьи руки сдернут его с телеги, кто первым пнёт, кто вцепится в горло, а кто выдавит глаз… От прыжкоа по кочкам у него раскалывалась голова. От жажды потрескались губы. От плохо обструганных досок тележного дна, саднило руки, колени и бока. Ныло все. Но больше всего — сердце. Лео смирился с мыслью, что его убьют, но не мог поверить в предательство всех, кого считал близкими людьми. Казалось, в той жизни, буквально несколько суток назад, они ценили его, любили, нуждались в его советах, просили защиты, старались угодить. Но ни один не помог. Никто не приехал, чтобы снять гадский ключ с обдолбанного крюка!

Звук мотора не сразу отделился от общего гула улицы и размеренного цокота копыт. Ровное урчание показалось сознанию Лео гулом шмеля. Но нет! Из-за поворота вывернула маленькая красная крога и быстро поравнялась с телегой. Возница покосился на машину и натянул вожжи. Когда лошадь остановились, он подошел к приоткрытому водительскому окну и задал вопрос. Понабежали люди. Не думалось, что их вокруг так много. Дети трогали автомобиль, заглядывали в салон. Галдели, пиная друг друга.

Когда дверца распахнулась, толпа отпрянула. Из крогы вышла неброская, аккуратно одетая женщина. Её недорогой наряд выглядел на этой улице по-королевски — белая прямая юбка, приталенный синий пиджак, кружевные манжеты, туфли на устойчивом, но изящном каблуке. Образ небожительницы поддерживали прямая спина, густые черные волосы, забранные в пучок, и маленький крестик на витой цепочке. На миловидном лице теснились первые морщинки, тонкие губы придавали строгий вид. Лео узнал свою горничную, но никак не мог вспомнить, как её зовут.

Женщина подошла к клетке, взяла ключ и открыла замок. Толпа ахнула, а стоило пленнику ступить на землю, угрожающе зарычала. Послышались выкрики: «Вор!», «Не отдавайте!», «Он наш!» Возница взмахнул плетью, и люди отступили.

— Он прощен и уходит, — веско произнес возница, — таков закон.

Толпа заскрежетала, но броситься на Лео не посмела. Горничная довела его до машины и втолкнула на сидение рядом с водителем, сама села сзади, и крога проложила маршрут к Небоскребу.

***

После кувшина воды, трех макси-гамбургеров и целого часа, поведенного в душе, Лео устроился в кресле, просматривая новостной гаджет. Квартирка горничной, которую звали Омми, располагалась на сорок втором этаже Небоскрёба. Всё правильно, прислуга занимала нижний уровень. Подниматься сразу к себе, в грязном виде Лео не захотел. А теперь и вовсе переоделся в дамский халат. Так что возвращение опального министра откладывалось. Стоило пока узнать новости и обдумать действия.

Состоялось заседание парламента. Министр экономики во время ток-шоу плюнул в сторону министра образования. Подписан торговый договор с северянами. Начался цветочный фестиваль «Все краски джунглей». Медведи обыграли Лосей со счетом три ноль.

От Омми Лео узнал подробности, которые не освещались в лентах. Дочь, оказывается, вернулась с курорта и купила лошадь. Хочет выставить её на Президентских скачках. Жена с каким-то новым любовником уехала тестировать отели верхнего уровня — счастливая пара собиралась выбрать место для проведения свадьбы. Сын не вылезал с совещаний. Готовился сесть в кресло отца, как только вступит в наследство и получит коды.

У жены был свой счет. А дети имели административный доступ к счетам Лео, но не могли снимать больше установленного лимита. После смерти отца Джосси рассчитывал получить полный код доступа. Ревизия наследства должна была мальчишку ошеломить. Помимо официально декларированных средств, он получит ресурсы нереальных масштабов. Знай он действительный их размер, явно стал бы отцеубийцей. Впрочем, Лео до недавнего времени верил, что сам введет сына в дела. Передаст коды. Раскроет цепочки. А кому еще, если не любящему, преданному отпрыску.

— Скажите, Омми, почему Вы поехали за мной?

Горничная потупила глаза.

— Вы всегда были добрым хозяином. Дарили подарки. Повышали жалование.

Лео поморщился.

— Этого недостаточно, чтобы выйти из Небоскрёба.

Омми робко улыбнулась.

— Вы спасли Чазика.— Кого?— Чазика! — расцвела Омми и начала рассказывать.

Оказалось, что однажды хозяин заметил у горничной красные от слез глаза и поинтересовался причиной. Она призналась, что заболел ее пес, а в клинике нижнего уровня отказались помочь, ссылаясь на слишком преклонный возраст собаки. У Лео как раз выдалось хорошее настроение, и он позвонил элитному ветеринару с верхних ярусов. Оплату лечения взял на себя. В результате Чазик провел с Омми ещё целых пять счастливых лет.

Горничная принесла фотографию в рамочке, на которой она обнимала черную мохнатую псину. Лео скрежетнул зубами. Оказывается, его жизнь была оценена в стоимость визита к блохастому ветеринару.

Пока Омми ездила наверх за хозяйской одеждой, Лео сделал пару звонков.

— Дорогая, — бросил он через плечо, когда застегивал пуговицы на рубашке, — знаешь ли ты о существовании Небоскрёбов в других странах?

Омми, получившая вдруг новый статус, потрясенно молчала.

— Мы начнем с воздушного круиза, — Лео надел кепку с длинным козырьком и стал похож на деловитого спортивного тренера.

— Облетим пару десятков мест, пока не определимся. Я собираюсь построить собсьвенный Небоскрёб. Ты не против стать Первой Леди? Думаю, о нас станут слагать легенды. Какую-нибудь Песнь об опальном министре и горничной с черной собакой. Не молчи. Кивни, если «да».

Омми кивнула.

— Посмотри на это число, — он показал листок с рядом цифр, — запомнила? Хорошо запомнила? Это код. Не важно какой. Пока я жив, это не должно тебя волновать. Надеюсь, ты не воткнешь мне в спину нож?

Она вскинулась. Но Лео уже подхватил фотографию Чазика и вытолкал Омми за дверь. Там уже склонился в поклоне представитель круизной компании. Персональный автолет подали на площадку триста восьмого этажа, следовало поторопиться.