Уши чекиста Дон Хикот Печаль палахиста

Здравствуй, дорогой мой человек, в смысле, кот. В общем, дорогой! Забежал немного поворчать на сон. А то, как же спать, если не поворчишь.

Надеюсь, что автор меня простит, но буду довольно суров, все же из другой лиги текст.

А теперь поехали. Вот что точно удалось, даже если не всем зашло, это создать ту самую атмосферу вымышленного мира, приятно приправленного испанским колоритом. Сперва думаешь, что речь идет о реальном мире, но довольно скоро понимаешь, что нет. И все эти стилизации слов отработали, на мой вкус, по полной. Не обязательно понимать их дословное содержание и значение. Они такой же элемент мира, такой же аксессуар (а ведь именно аксессуары создают финальный образ), как тот же штандартенфюрер.

Многие ли зрители разбирались и понимали точно, что это за звание и как оно располагается в иерархии, какая система взаимоотношения с офицерами других формирований? Совсем нет. Для них это набор неких слов, звучащих на немецком, но запоминающихся и ярких.

Так же и здесь. Всё на месте. Все слова отлично работают в копилку мира. Может быть где-о и перегруз, но здесь зависит уже от восприятия. В общем, духом и атмосферой проникся.

Вдобавок, хорошо показана жизнь и некоторое противоборство двух направлений веры, которые должно быть близки, но имеют в чем-то отличия. Весьма и весьма натурально вышло.

Про язык смысла говорить нету. Он отличный, легкий. Есть свойственные автору, так называемые красивости, но их не так-то много и стилистику они не портят. Стилистику подпортила сантехника, но об этом чуть позже. Темпоритм выдержанный, читается легко.

Знаете, почему, быть может, зашли легко все эти слова. Это ведь примерно так же, как начинаешь впервые знакомиться с испанской, китайской или еще какой-то не столь привычной литературой. Поскольку авторы живут в привычном мире, про который пишут, они не объясняют десятки слов, названий, понятий, свойственных для их региона. Поскольку изначальному читателю они и так ясны. Да, сперва продираешься через весь этот лес, а потом привыкаешь и воспринимаешь их как само собой разумеющееся (либо уточнишь в каком-нибудь словаре, а нынче интернете). К тому же слова эти создают некий флёр таинственности. Порой даже излишней, но и это нормально. Вот автор в рассказе поступает так же, за что я ему благодарен. Он не стремится пояснить десяток каких-то слов, он как будто бы тоже из того мира и пишет для его жителей, а мы читаем в переводе. Поэтому доверие возрастает и погружение получается лучше.

Довольно интересны композиционные вплетения признаний. Возможно, сперва они сбивают с толку и самую малость раздражают, но потом все становится естественнее.

Но ведь обещал ворчать, так что приступаю. Давайте тогда сразу про признания. По ощущениям есть легкая дисгармония. И непонимание на уровне читателя. А что это за признания относительно героев, участвующих в событиях. Записанный на бумагу текст? Устный пересказ героем? «Видео-запись» разговора?

Пробуешь каждый вариант и не выходит. Часть признаний идет от первого лица, причем с теми же разговорными элементами, когда служитель церкви просит не называть себя обидным словом. То есть как будто «видео-запись». Но ситуация с продавцом показывает, что на самом деле все иначе было, то есть вариант не подходит. А если устный пересказ, то откуда та же фраза священника и какие тогда это признания, если никак не заверенные.

Оно вроде, как и ладно, но не понимаешь, чему доверять и что в этот момент испытывают сами герои. Ведь суд – это центральное событие истории. А признания играют ту самую роль наполнения мира и выдачи дополнительной информации, позволяющей распутать ситуацию. Но когда не понимаешь их сущность, то эффект становится обратным.

Да, по жанру – это классический такой детективо-суд, где герой занимает место адвоката и вроде как пытается помочь подсудимому. Вот тут, правда, стало не очень ясны взаимоотношения между адвокатом и подсудимым, в плане их паладинской службы, к тому же не очень понятно, кто направил его туда. Это все додумывается легко, но если бы не самый странный момент, когда герой убегает из зала суда. Вот здесь ситуацию не понял совсем. Он защищал подсудимого, конечно, можно было попасть под горячую руку, но и сам герой не промах. Вдобавок, он не просто выбежал, но еще и ускакал. К сожалению, этот момент не уловил в его мотивации.

Кстати, герой ведь понимает силу подсудимого и то, что он может с легкостью здесь все разворотить, если что-то пойдет не так. Вряд ли у него есть какие-то сомнения в мощи «палахиста». Но ничего даже для своей безопасности герой не предпринимает.

Знаете, только что понял, что мне напомнил финал. Это как будто история про Алису. Когда уже и приговор есть и почти кирдык, но она начинает просыпаться, карты летят врассыпную и сильная, опасная и коварная Красная королева становится просто куском бумаги. Но там-то это хорошо сработало, а здесь сразу обесцениваются все предыдущие события.

Как будто старейшина какой-то деревни решил Халка мазохиста судить. И старейшина настолько уверен и привык к своей власти, что даже мыслить не думает, что его щелбаном могут отправить отдохнуть. Вдобавок, это ломает жанр. То есть вся эта судебная оболочка работает при высоких ставках.

Благодаря ставкам появляется некий интерес, переживание за судьбу невинной жертвы и желание узнать способ, которым хитрый адвокат выпутает его из беды. Здесь же ставки взяли и обнулились. А зачем было переживать за паладина, если ему по факту не сильно-то что-то угрожало. Чего они там все парились с судьей, народом и прочим, если их всех положили на раз два. От этого печаль возникает.

Еще поворчу про ветви детективные. Читателю подбрасывают дров, рассказывают о смене слуг (пойди найди, правда, так много хороших слуг по щелчку пальцев), о таинственном изменении и исчезновении дона, интригуют загадочностью его смерти. И вот уже строятся теории, замираешь в ожидании развязки. А тут бац вторая смена и до свидания. Развязки-то и нет. Донья вроде как не при делах; отчего конкретно сбежал и помер дон, не ясно; к чему вся эта смена слуг тоже не очень понятно. Как раз эта смена только заставила героя выйти на человека, знавшего чуть больше.

Кстати, то что героиня прям хилер и, что в этом мире так возможно, тоже не совсем понятно сразу. Скорее всего, потому что идет два одновременных потока. Сперва читателя погружают в испанскую среду, что вызывает некоторое напряжение и требует от него усилия. И параллельно пытаются показать, что здесь не про реальный мир. Вот только показывается это не очень четко. То есть предположить, что в средневековой Испании гоняли инфернальных сущностей и открыто в это верили, можно легко. Тем более, что примерно так и было. Поэтому одних этих сущностей не хватает. Верить в хил или еще что-то со слов – точно так же. Не вызывает какого-то доверия. Может быть сразу ярко показать действие, которое точно покажет, что мир необычный? Причем так, чтобы это было не чьей-то оценкой, но сам бы читатель так воспринял.

Зачем юный дон в себя кого-то вселял? Чтобы пришел тот самый обидчик, из-за которого, по его мнению, умер отец? А где была уверенность, что пригласят его и что никто другой не выгонит?

За все время хилерства героиня так и не узнала о сладострастной подоплеке? Очередь к ней не сбегалась или, наоборот, жалоб не прилетало от несчастных паладинов?


Возможно, не очень понял героиню. Но её поведение вышло несколько запутанным и доверия от этого к ней совсем мало. То есть совсем не ясна её сверхроль кроме побочки. Отношение к палахисту тоже то одно, то другое. Даже признав его для себя невиновным, все равно бы затаила негатив. А тут еще и убийц посылает отомстить.

Молния, кстати, тоже туда, к оборванным ветвям. Есть ощущение, что у автора было много идей и ответвлений, затем одна из них привлекла его большее внимание, но остались намеки на предыдущие.

Очень смутило, что герой в финале расталкивал всех локтями и дагой. Ей-то особо не растолкаешь. Там вполне четкое воздействие с конкретным последствием. Быть может, угрожая дагой – еще будет более человечно. А если он всех направо и налево бил дагой, то, к чему такое количество убийств, ведь все равно слухи поползут.

Были в рассказе две или три блошки, но по мелочи. В остальном же, понравился благодаря образам, миру, ощущениям. Но вот в жанре все же, на мой вкус, он не отыграл. Что, впрочем, может быть не так и важно.
А вот фановая труба, появившаяся в концовке весьма сильно стилистику, подпортила и выбросила из этого необычного мира с испанскими корнями. Возможно, из-за того, что это просторечие, разговорное слово. Но оставленное на финал очень послевкусие поменяло. Впрочем, его же можно использовать, как вот то самое нерусское слово – клифхангер. Представьте только интерес, если просто начать рассказ с этого предложения и им же закончить. Причем в таком случае, не будет потери эффекта погружения, поскольку читателя предупредили и показали все что нужно.

Открыл все же текст. Буквально по одному предложению выскажу мысли.
«а перед глазами его мелькали залитые кровью стены, лежащие тут и там конечности» — здесь два момента. Очень все стерильно получилось. Там же и кровь, и жир, и куски мяса и содержимое желудков. Но это еще не сильно зацепило. А вот «лежащие» – диссонанс. Так следователь может вспоминать. Пришел на место преступления, а там понакидано всего. То есть полная статика уже, кстати, вместе со стенами. Герой же драпал из зала суда под хорошей порции адреналина. И конечности в этот момент как раз летали, кровь плескалась, в воздухе стоял присущий аромат. Быть может (очень даже вероятно) и на него попала чья-то кровь или конечность влетела. Вот если добавить той самой динамики, а статику убрать, то прям градус поднимется и заиграет.

«с этой ужасной бойней и делало ее еще ужаснее» — может второе ужаснее лучше заменить?

Вроде наворчался, поэтому все же повторюсь, что рассказ зацепил. Успехов на конкурсе и в творчестве. Заходите почаще, дорогой Автор!

P.S. Для Рудольфа. Не могу оценить остроумие, поскольку Youtube (и много чего еще) не работает. Так что как-то так.