Серый Тень Пол Первого На тёмных улочках Парижа

Здравствуйте, дорогой Автор. Таки я пришел до вас. С чаем и круассанами. Угощайтесь. И ворчания немного принес, куда ж без него.

Люблю Париж особою любовью. Париж разный, удивительный и всегда по-особому прекрасный. Пройтись по улочкам, полюбоваться балконами, подняться к Сакре-Кёр, свернуть на улочку Шевалье де ла Барр, где притаилось уютное кафе для своих.

Всего пара столиков, свежие газеты и приветливые парижане, хрустящие утренним круассаном читая последние новости. Посмотрят на тебя с интересом, улыбнутся и продолжат разговор. Но замолчат ровно в тот момент, когда ты на полузабытом французском пытаешься пообщаться с хозяйкой и заказать себе горячего шоколада и омлет де-паризьен.

Или насладиться видами на Сену и сад Тюильри на балкон музея д’Орсе, где только что любовался Моне и Ван Гогом, а также чудесными образцами мебели в стиле l’art nouveau. Затем спуститься в метро, где зачастую видишь следующую станцию со своей платформы. Вынырнуть на поверхность возле Люксембургского сада, где посидеть у пруда и вспомнить былое, наблюдая как запускают дети самодельные парусники.

Эх, вновь хочу в Париж несмотря на то, что он уже слегка не тот. Но все равно его дух не так просто сломить ни мигрантам, ни кризисам, ни глобализацией.

Что-то я отвлекся. Погрузили вот меня в воспоминания рассказом. Начнем с сюжета, пожалуй. Впрочем, нет. Скорее с атмосферы. Автору и впрямь удалось создать стилизацию под произведения девятнадцатого века. Вот не так давно перечитывал «Таинственный остров» и по стилю, как и по духу, есть в рассказе много общего со слогом Жюль Верна.

Почему это важно? И зачем такая форма в двадцать первом веке. Все просто, ведь герой сформировался в прошлом, и воплотился в образе из девятнадцатого века. Поскольку повествование идет от первого лица, то и структура мышления, и форма выражения мыслей «оттуда» весьма актуальны. В такого персонажа сразу начинаешь верить, он становится живым, а происходящее уже перестает казаться фантастической историей. Ведь чего только не бывает на улицах Парижа.

Другой вопрос, что готов ли современный читатель воспринимать такой стиль с концентрацией на «я», постоянным отчетом о событиях: «я шагнул, скользнул, увидел, вгляделся». Безусловно, все это часть стилизации, чем-то, к слову, напоминающей еще формат мемуаров или дневника. Но для некоторых читателей это может сильно затруднить чтение (к удивлению, заметил, что нынче перечитывать «Таинственный остров» оказалось очень тяжело). Впрочем, такова жертва за любую стилизацию. И я уверен, что найдутся те, кто оценит именно образы и дух.

Интересным образом в рассказе подается пожар, как попытка запертым в храме темным сущностям сбежать весьма интересна. Именно эта идея и становится ключевой для развития сюжета. Все под контролем, но прорыв произошел. В целом история немного детективная, причем с оттенком благородного прошлого. Злодей буйный, но не кровожадный, а герой выходит против него в результате безоружным, размышляя о возможности переубедить. Опять же, все это создает особую атмосферу, так же, как и Сорванец, которого почему-то хочется назвать Гаврошем.

Рассказ законченный, с четким финалом, что тоже радует. В тему попадает на все сто. Действительно про архитектуру, да еще и с подобным фантастическим заходом.

Пора бы и поворчать, пожалуй. Ух, видимо круассаны закончились, поэтому ворчание будет с удвоенной силой.

Начнем с самого героя. К сожалению, не удалось понять его сущность. Причем не только с точки зрения того, кем он был и почему стал стражем и так далее. Не очень ясен его внутренний мир, переживания. В результате герой у меня в сознании остался безликим стражем, выполняющим волю собора и временно отпущенный на волю для того, чтобы добиться своей цели.

Были еще моменты, которые отвлекали от погружения в образы и мироощущения века девятнадцатого. Да, перед нами современность, но все же глазами герои прошлых лет. Видимо поэтому не зашел «баран безмозглый». Должно быть мог, так сказать, герой, но все же фраза как-то ближе к нашей действительности.

По той же причине споткнулся на сцене, где люди-гопари. В смысле, мавры. Конечно, перевод штука тонкая и со множеством нюансов. Но действия, манеры и речь мавров уж очень напомнила ребят из не самых благополучный районов. При этом герой даже не смутился от сленга, который он мог и не понять в силу того, что его лексика все же из прошлого. Если даже оставить такой разговор у темнокожих, то можно было бы добавить реакцию непонимания части фраз. Куда гонишь? Какие бабки? И так далее. Ведь герой скорее всего только понял, что его хотят ограбить и при этом мавры разговаривают на каком-то своем языке отдаленно напоминающим французкий (хех, может прям получится забавный ход с аллюзией на фразу «извините за мой французский»).

Смутил и пистолет.

«Карман сюртука оттопыривался. Я сунул в него руку и вытащил однозарядный пистолет. Деревянный ствол и медная гравировка, единственная пуля в стволе сверкала серебром». «Я остановился и нащупал в кармане пистолет». Хм, это же вроде намек на старые однозарядные пистолеты. Это ж такая бандурина, что поди в карман запихни.

При этом фраза «нащупать в кармане» формирует ощущение, что герою потребовалось его там поискать и вот он его нащупал. А ведь штука-то здоровенная. Скорее «остановился и сжал/взялся за рукоять/взвел»… Хм, да, а как он без взведения выстрелил? Не носил же взведенный в кармане, опасно очень.

А вот про пистолеты с деревянным стволом совсем не слышал. Это крайне странная штуковина, которая скорее стрелку навредит. Скорее всего подразумевалось деревянное ложе, тогда да, все логично.

Каким образом герой смог разглядеть серебряную пулю в стволе. Он же длинный, свет до пули, чтобы отразится и заблестеть, и не долетит. Может быть, в кармане кроме пистолета была эта самая пуля, которую герой потом и ли сразу загнал в пистолет (в котором уже был пороховой заряд).

Поскольку представляется такой вот пистолет XVIII – XIX веков, то сомнительно, что герой стрелял. Мавры-разбойники, конечно, зачастую трусливы и, почувствовав силу, отступают. Но кто знает, что там могли быть за личности. Тратить единственную пулю, которая должна помочь основной миссии, ради которой героя воплотили – странно. Это с учетом того, что первый вопрос к Сорванцу был о том, вооружен ли тот. Собственно, теперь и герой не вооружен. Неоднозначное поведение. Тем более ни ценностей, ни чего другого у него не было. Разве что, пистолет отобрали бы. Учитывая неординарную сущность героя, сомнительно, что нож мог ему повредить. В результате не хватило угрозы, напряжения и мотивации для выстрела, тем более в воздух.

Пистолет того времени зачастую использовался в качестве дробящего оружия, если по каким-то причинам не было под рукой сабли, а заряды закончились. Даже угроза такой «дубинкой» вполне могла испугать мавров, тем более, если выбить нож из руки, либо ударить в руку с ножом. И что-то совсем необразованные мавры, ведь в руках у героя не кулеврина. Там да, можно было бы усомниться в предназначении. Здесь же пистолет, с вполне понятными частями, спусковой скобой. Особых сомнений остаться и не должно было бы у них.

Фраза о добром слове и пистолете тоже звучала сомнительно в размышлении героя, поскольку появилась она в Штатах в 20-30-е годы. Конечно, он мог её услыхать от посетителей собора или еще как-то, но все же выбивается из образа.

Портал тоже вызвал некоторый диссонанс. По сути, он гораздо сильнее пистолета с одним зарядом. Или пистолет требовался, чтобы загнать существо в капкан? Но ведь оно не знает, заряжен тот или нет. Либо вообще не понимает, что в руках у героя. Либо это как оружие последней надежды? Но герой в размышлениях ставку делал именно на пистолет, а не на портал. Возможно, именно из-за этого появление телепорта оказалось немного неожиданным и натянутым.

Дальше по мелочам.
«При этом капюшон слетел с головы беглеца, и я заметил огромные рога.
Рогатый!»
Ну вот не сработало. Заметил рога и так вот назвал. Оно ведь почти тавтологией получается. Если бы назвал иначе, то другое дело, а так, как будто повторил тоже, что только что увидели. Может быть, не надо про рога? «… и я понял кто это» или что-то в этом духе, а дальше по тексту. Кстати, потом выяснилось, что он козлоголовый. А у них рога (особенно огромные) вверх почти вертикально идут из головы. Какого же размера был капюшон, чтобы их скрывать. Там же только по габаритам одежды стало бы ясно, кто за ней скрывается.

К сожалению, мотивация злодея тоже не очень ясна. Он ищет обидчиков, но, судя по всему, слабо вменяем, представляя скорее животную сущность. Интересно, а наверх башни он незамеченным поднялся? В капюшоне и на лифте? Иначе шум бы подняли раньше и башню бы прикрыли. И ему это удалось без билета?

Не очень ясен и телепорт. Если он просто вернул в собор существо, то что помешает ему сбежать вновь? Или к порталу стянут особую охрану?

Мальчишка яркой вспышкой мелькнул и исчез, так и не раскрытый. А самое главное, его смерть вышла весьма смазанной. Ведь она сама по себе притягивает внимание. В общем-то, во всем рассказе – это самое драматичное событие, чуть ли не кульминация. Но реакция на него минимальная. И даже герой так и остался в маске. Чуть взгрустнул, что мальчишка больше ему не поможет (заметьте, что даже в таком событии, герой акцентирует внимание на себе, а не на друге, что весьма показательная черта для стиля), да и забыл. Сама трагедия прошла так быстро, что даже не успеваешь её ощутить. Впрочем, так же быстро нас с нее переключают. При этом у героя даже нет сомнения, что друг погиб, нет мыслей о том, что собор может вернуть его уже в бесплотном виде, нет желания попросить собор что-то сделать со своим слугой, который пожертвовал собой ради цели.

Еще по мелочам. Короли-то вроде нынче с головами, да и не короли они по факту. С химерами тоже не все так просто. Конечно, можно было бы их стражами сделать. Но появились они только в XIX веке, а по ощущениям пленники в соборе гораздо раньше. Можно добавить фразу, что-то вроде такого «новое подкрепление в виде химер и горгулий».

И финальное ворчание. Улочек-то особо и нет. Собор, небольшая пробежка и башня. Наверное, улиц, вынесенных в название, и не хватило.


Спасибо за рассказ. На самом деле получилось интересное законченное произведение. Не без повода для ворчания, но при этом с возможностью для развития. За Париж отдельное спасибо! Удачи на конкурсе!