Как я ловила лепрекона

Я знаю о гавзаврах всё. Нет, серьёзно, десять лет в космической ветеринарной академии не прошли даром. Я до сих пор с содроганием вспоминаю, как рисовала в ноуте строение всех их четырёх черепов и зубрила ночами расположение всех пятисот тридцати девяти костей этих милашек.

И злилась ведь, злилась, что мне достался самый бесперспективный вид космических животных. Ещё двадцать лет назад их заводили единицы. Очень уж большие, к тому же слишком требовательные к условиям содержания.

Во всём виноват, конечно, Мишка. Он, видите ли, ради подруги детства даже гавзавров сделает модным видом. А сам-то учился на врачевателя мурмышек. Ну где в мире справедливость? Ему — мурмышки, которых в каждом доме по две, а то и три, а мне — гавзавры, которых на всей планете, может, с десяток наскребётся. В общем, Мишке сулили головокружительную карьеру и бешеные гонорары… Чего он и достиг, бросив академию на третьем курсе и подавшись в предприниматели. "Жизнь без кардинальных перемен — не жизнь", как он заявил. Но перемены переменами, а меня он и в самом деле не бросил. Наоборот, так пропиарил этих гавзавров, что за ними очередь на пять лет вперёд выстроилась. А у меня, значит, как у экспертнейшего из экспертнейших экспертов (это на седьмом-то курсе, ну-ну!) выстроилась очередь из клиентов.

Спасибо, друг, удружил. Теперь я могла не бояться, что останусь без работы. Оставшиеся пять лет Академии и последующие десять лет я только и занималась, что лечением гавзавров. И да, я знаю о них всё: что будет, если в третью пасть, вместо яблок, положить капусту. Как вытащить занозу из второй пары лап, не угодив под копыта третьей пары. Как отличить расстройство шестого желудка от воспаления третьего лёгкого. В общем — всё, что тут говорить.

Спросите, на кой чёрт вообще сдались эти твари? Если бы не Мишка, я бы тоже этого не знала. Но он марсианам лунное свечение продаст, не то что гавзавров богатеям… Впрочем, уже не только богатеям. Все мало-мальски уважающие себя люди теперь заводят себе домашнего гавзавра. "На далёкой планете Брюс-Уиллис царит мир и гармония. Там не бывает войн, драк и преступлений. Кроме того, брюс-уиллцы — самые богатые существа во вселенной. В чём их секрет? В каждом доме живёт персональный гавзавр. Волны мозга этого животного стимулируют мозговую деятельность хозяина, помогая ему принимать правильные решения даже в самых сложных и запутанных ситуациях". Когда я прочитала эту ахинею, Мишка только пожал плечами: "Брюс-уиллцы действительно богатые и действительно спокойные, как слоны. Пусть мне кто-нибудь докажет, что гавзавры тут ни при чём!"

Но гавзавры гавзаврами, а дело не в них. Дело в том, что мне это надоело. Просто до чёртиков! На-до-е-ло! Надоело вытирать слёзы плачущим животинкам и их рыдающим хозяевам (да, гавзавры умеют вызвать сочувствие, даже если речь идёт всего-навсего о кленовом листочке, прилипшем к их лохматой гриве), прописывать лекарства, зная, что и без лекарств гавзавр не помрёт (они твари живучие!), в двухсот тридцать восьмой раз лететь на Брюс Уиллис на очередной семинар, организованный неутомимым Мишкой и, естественно, посвящённый местной фауне. Как же я устала от такой жизни. Когда я поступала в Академию, я представляла, как буду порхать с планеты на планету, попадая в самые невероятные ситуации и помогая самым невероятным зверюшкам. Кто же знал, что этих зверюшек столько, что в Академии за каждым студентом закрепляется только один вид, который этот студент должен изучить досконально? Вот и болтайся теперь между Землёй и Брюс-Уиллисом, как проклятая. Разве для этого я родилась? Что я вообще оставлю в мире после себя?

И как-то раз, расчёсывая шкуру очередного печального гавзавра, я поняла, чего хочу. Хочу быть писателем! Бороздить космос и описывать всю красоту этого восхитительного мира! Проникать в мысли и чувства внеземных существ! Вот она, жизнь, полная смысла и приключений! Видно, я так увлеклась, что дёрнула гавзаврика слишком сильно, отчего его средняя морда посмотрела на меня укоризненно, а верхняя презрительно фыркнула. И это было так обидно и так несправедливо — я что, девочка какая-то, чтобы на меня так фыркать — так несправедливо и обидно это было, что я решилась.

На следующий день я отправила голограмму секретарше Шурочке, чтобы она отменила все консультации. Отправила срочный запрос в Академию, чтобы они немедленно прислали студента-гавзавроведа мне на замену, так как я отправлялась в трёхмесячный отпуск.

А потом я отправилась в Космикум и купила билет. До Брюс-Уиллиса. Нет, туда мне, честно говоря, совсем не хотелось. Но почему-то я побоялась отправиться в космическое путешествие сразу в незнакомое место. Уж лучше я начну со хоженого-перехоженого сотни раз Брюса, а оттуда уже с новыми силами отправлюсь вперёд, к моим приключениям.

 

Но в этот раз добраться до Брюс-Уиллиса мне было не суждено, потому что на борту корабля я встретила Чарли Гридна. Нет, вы представляете! Поехать навстречу своей писательской карьере и встретить самого Чарли Гридна, автора шести бестселлеров! Я восприняла это, как знак судьбы. В первый же день полёта я как бы между прочим заняла столик поближе к нему. А когда он проходил мимо как бы невзначай пролила на его светло-зелёные брюки аргурамский красный чай.

— Простите, ради Бога, — защебетала я, стараясь придать своему лицу как можно более скорбное выражение. — Я ужасно неловкая! Разрешите я угощу вас кофе. Вы же хотели кофе? Разумеется после того, как вы переоденетесь!

Чарли как-то странно смотрел на красное пятно, расплывавшееся по зелёной ткани.

— Похоже на ягоду астериии в лучах заходящего солнца Мальбетты, — вдруг сказал он.

— Что-что? — удивилась я. Нет, я, конечно, его услышала, но видеть в пятне на штанах ягоды астерии — это уж слишком.

— Чарли, — сказал Чарли.

— Я знаю, — буркнула я и тут же поняла, что выдала себя с головой.

Чарли Гридн посмотрел на меня даже внимательнее, чем на свои брюки, и я испугалась, что прямо сейчас он метнёт в меня ещё каким-нибудь сравнением. Раз уж пятно на брюках похоже на ягоду, то на кого же похожа я с моим несчастным заискивающим видом: на гавзавра, выпрашивающего морковку?

Но нет, Чарли промолчал.

— Да, я согласен, — сказал он. — Вы можете угостить меня кофе. А заодно расскажете, зачем я вам понадобился.

— Вы мне понадобились! — возмутилась я. — Да я никогда бы… — и сникла. Чарли создавал необыкновенно реалистичных персонажей, и теперь я понимала, как он это делает: он просто видел людей насквозь, только и всего.

Я подозвала официанта и заказала два кофе

— Видите ли, я хочу стать писателем, — кисло улыбнулась я после двадцати минут молчания над остывающим кофе. — Быть может, вы дадите мне хороший совет, как им стать.

— Безусловно! — как-то уж слишком охотно согласился Чарли. — Мой вам совет: не надо!

— Что не надо?

— Не надо вам быть писателем. Впрочем, — продолжил он, — я как раз сейчас отправляюсь на Леону. Хотите поработать моим секретарём?

— Конечно, — взвизгнула я ничуть не хуже гавзавра перед уколом успокоительного.

— Тогда решено. Завтра в семь утра у выхода.

И Чарли ушёл, так и не прикоснувшись к своему кофе.

 

Леона была прекрасна. Именно такая, какой её рисовали на рекламных проспектах. Огромные отели из синего камня, дорожки из оранжевой плитки и буйная, до невозможности зелёная растительность. А особенно невероятным было идти в отель рядом с Чарли Гриндом. Конечно, рядом — это не совсем точное слово. Я семенила за ним следом, временами переходя на бег, как послушный бобик.

— Чарли, это невероятно! Какое здесь чудесное небо. Цвета лаванды, — я изо всех сил старалась показать, что моё желание стать писателем вполне обоснованно.

— Угу, — ответил Чарли.

— А эти стены. Синие, как море!

— Угу!

— А какие милые здесь жители, — шепнула я ему в ухо. — Похожи на гномов из "Белоснежки". Только выше ростом.

— Вон наш отель, — прервал меня Чарли.

— "Грандион", — прошептала я.

Я мечтала о "Грандионе" с детства. Сколько фотографий я пересмотрела. Вот Анита Мармалуши спускается с парадного крыльца вместе с Иваном Чаем. Вот глава корпорации "Космойлгаз" (всё время забываю его имя) в президент-номере. Как я мечтала, что когда-нибудь я заработаю много денег и тоже остановлюсь в "Грандионе". И вот он передо мной, такой ярко-синий, с мягкими переливами серебра.

— Я всегда останавливаюсь здесь! — сказал Чарли (и я в этом не сомневалась). — Не хотелось бы изменять привычкам. Надеюсь, у вас есть деньги, чтобы заплатить за себя? Я не благотворительный фонд, знаете ли.

Я рассвирепела. Про себя, конечно. Что этот наглец обо мне думает? Думает, я последняя нищенка! Я, между прочим, высокооплачиваемый специалист по гавзаврам! Я придала лицу как можно более высокомерной выражение, и процедила, как заправская королева.

— Не волнуйтесь, есть.

Чарли кивнул и направился к главному входу.

Я стояла в холле и наблюдала, как синекожая леонка с персиковыми глазами чирикает при виде Чарли.

— Чарли Гридн (у неё это звучало как Фарли Трикн), ваш номер готов. И для вашей гостьи тоже.

Я открыла сумочку и потянулась за чипкартой.

— Не стоит, милая! — прощебетала леонка. — Оплата по вылету с Леоны. Мы доверяем нашим клиентам. Карл вас проводит.

Карл, необыкновенно привлекательный, хотя и начинающий стареть леонец, подхватил мой чемодан и направился к лифту.

— Встретимся внизу в три, — сказал мне вслед Чарли.

До трёх часов оставалось целых пять часов. Что мне было делать? Я полежала на огромной кровати, которая мягко приняла очертания моего тела и окутала теплом. Сходила в душ, где вода сама собой настроилась на приятную прохладу, а гель для душа пах свежайшей лесной земляникой. Постояла на балконе и полюбовалась видами.

Всё было так хорошо, кроме одного: ужасно хотелось есть. И стоило мне об этом подумать, как на стене отобразилась проекция симпатичной леонки. Она приятно улыбнулась и пропела:

— Ваш завтрак готов. Вы можете спуститься и поесть в любой момент.

Я с сожалением покинула номер и спустилась вниз. Я надеялась увидеть Чарли, но его нигде не было. Что ж, он сказал в три. А сейчас — кто знает, может, он работает. Но зачем ему я?

Леонские вафли с тропическим сиропом и кофе были прекрасны. Но до трёх часов оставалось так много времени… Что же делать?

Я отправилась гулять по территории отеля. Когда я уставала, как по волшебству за поворотом оказывалась скамейка с мягкими подушками. Когда мне хотелось пить, я находила фонтан с водой. Да, о туристах здесь явно заботились. Неужели это я, ветеринар, пусть и с отличнейшей репутаций, гуляю здесь, в парке "Грандиона"? Это было просто грандиозно.

Ровно в три часа я снова стояла у стойки регистрации и ждала Чарли.

Открылись створки лифта и появился он — всклокоченный и недовольный.

"Ну что за человек? — подумала я. — Как можно быть здесь чем-то недовольным".

— Пойдёмте, — сказал мне Чарли. — Выпьем чаю.

— Вообще-то я не обедала, — начала я.

— Вот и пойдём.

Чарли уселся в кресло и заказал чай. А потом он сидел, пил свой чай и с нескрываемым любопытством разглядывал, как я поглощаю свой обед. О, эти обеды в "Грандионе"! Как же это вкусно! Между тем, Чарли молчал. Стоило просить меня встречаться с ним здесь ровно в три часа, чтобы потом молча прихлёбывать чай. Но он же писатель, творческая личность. Может, как раз сейчас в голове у него рождаются гениальные идеи.

— Здесь так мило! — прервала я молчание. Я изо всех сил старалась быть вежливой.

— Да, здесь везде стоят сканеры мысленных волн. Угадыватели желаний, если хотите.

Меня это покоробило. То есть меня, как подопытную мышь, сканируют, чтобы удовлетворить мои потребности?

— Именно так, — сказал Чарли.

Я уставилась на Чарли. Я была уверена, что ничего не произнесла вслух. У него что, тоже сканер в голове?

Чарли так же пристально посмотрел на меня, и я отвела взгляд.

— Так что вы хотите, чтобы я делала? — спросила я, чтоб как-то срыть замешательство. — Вы сказали, вам нужен секретарь.

— Так и есть, — ответил он. — Видите ли, я собираю материал для новой книги. Скучнейшее занятие, я вам скажу. Нужно записывать всё, что видишь, конспектировать все разговоры, подмечать все мелочи в пейзаже.

— О, но ведь это ужасно интересно! — воскликнула я.

— Тем лучше! — сказал он. — Ваша задача — вести дневник всего, что вы увидите. Всего, понимаете: описывать виды, разговоры, леонцев, ситуации, которые вам кажутся интересными — а в особенности которые вам такими не кажутся. Понятно?

— Да, — пробормотала я. Большой объём работы. Но ведь это так захватывающе, попытаться увидеть мир с точки зрения писателя.

— Тогда приступайте. Для начала прогуляйтесь по территории "Грандиона" и опишите всё до мельчайших подробностей, — вид у Чарли стал вдруг ужасно скучающим и я почему-то подумала, что он сейчас встанет и уйдёт в свой номер.

— А вы? — робко спросила я.

— Я? — Чарли снова посмотрел на меня очень внимательно и мне стало понятно, что он и вправду сейчас встанет и уйдет. — Знаете, думаю, я пойду с вами.

Так я стала секретарём Чарли Гридна. Мы целыми днями гуляли по прекрасным паркам Леоны. Я везде носила с собой фотоаппарат и постоянно фотографировала, потому Чарли то и дело останавливался и говорил мне:

— Вот это дерево. Мне понадобится его описание. Подробное. Кора, ветки, листья — всё.

Или:

— Вот тот цветок очень хорошо впишется в любовную сцену. Опишите мне его как можно детальнее.

И я послушно фотографировала, а потом возвращалась в номер и начинала описывать. Это была адская работы. Все эти пестики, тычинки, искривления коры и веток, цвет листьев — зачем ему столько подробностей? Но я очень старалась. И, тем не менее, в первый же вечер Чарли устроил мне разнос.

— Это что, описание? — говорил он едко, а его брови взлетали на середину лба. — Как я вставлю это в текст! "Кора серо-оранжевого цвета, листья в форме трапеции". А почему вы не описали, что он пахнет миндалём и болотной тиной одновременно? Это я за вас должен делать? Вы мой секретарь или я ваш?

На следующий день он мученически закрывал глаза ладонью.

— Нет, вы только послушайте сами себя! "Цветок пахнет очень нежно, запах немного напоминает жасмин". А вы разве не заметили, что когда дует ветер, листья цветка слегка звенят? Нет, не заметили? Ну и секретаря я себе выбрал! — он снова закрывал глаза рукой и долго-долго качал головой.

Потом началась каторга похлеще первой: Чарли начал общаться с леонцами.

Леонцы, под стать своей планете, были необыкновенными собеседниками! Они могли говорить о музыке, об истории завоеваний Третьей галактики, о теории безотносительности в срезе теории относительности. И все они, конечно, были без ума от Чарли.

Конечно, с ними Чарли был сама обходительность. Его волшебный голос обволакивал, пробуждал детские мечты и воспоминания… И всё это для того чтобы вечером ещё больнее сбросить меня на землю:

— "Леонец Зао рассказал миф о создании Леоны", — читал он. Помню, что этот миф я слушала, как зачарованная.

— Девочка, — фыркал Чарли, — да этот миф вы найдёте в любом сборнике сказок Западных галактик. А вы заметили, что у Зао в этот момент дёрнулась мочка правого уха. А знаете, что это значит? Нет? Очень плохо!

Иногда после таких разговоров я думала, что убью Чарли и войду в историю как первая в истории убийца на Леоне. Но мой пыл быстро потухал после того как голограмма на стене любезно подсказывала: "Милая, хорошо заточенные ножи есть на кухне у повара Альфреда. Вы можете в любой момент спуститься и попросить его дать вам нож. Он также поможет вам освежевать тело".

Каждый день после прогулки я долго и яростно колотила кулаком стену, которая тут же, чтобы я не поранилась, покрывалась мягкой, словно фетровой плёнкой. Отколотив стену, я садилась за работу и описывала очередную встречу Чарли с местными жителями, не забывая в подробностях описать их одежду, дёргающися уши и пение птиц на ветках.

И вот, спустя недели две, я, по привычке, встретилась с Чарли после завтрака и он заявил:

— Собирайтесь, мы уезжаем.

— Куда?

— Просто собирайтесь и всё.

Когда я спустилась, я с сожалением посмотрела на стойку регистрации. Уезжать не хотелось. А ещё я понимала, что за свои удовольствия мне придётся выложить кругленькую сумму. Я мысленно глубоко вздохнула и стала искать свою чипкарту.

— Не стоит, милая. Чарли Гридн ("Фарли Трикн") сказал, что вы вернётесь через пару дней. Тогда и заплатите. Мы доверяем своим клиентам.

Что-то не так было в её голосе. Нет, не в голосе, в правой мочке. Она что-то скрывала?

Но тут спустился Чарли, и я не успела додумать свою мысль.

— Идёмте, через десять минут вылет.

И снова я семенила за ним, как верная беспородная псина. Но теперь уже в сторону от отеля.

— Чарли, куда мы летим?

— На Леону.

— Что? — я остановилась.

— Идёмте, что вы встали? Пора показать вам настоящую Леону. Она вам понравится.

Я снова послушно, хотя и более удивлённо, засеменила за Чарли, и через десять минут наш корабль уже отчалил от планеты. На борту я с удивлением обнаружила Карла и ещё нескольких леонцев. Все они были не то чтобы пожилыми, но, скажем так, начали "пожилеть", как бы сказал Чарли.

Когда Чарли вышел на бортик "подышать", я обратилась к Карлу:

— Карл, куда летит этот корабль?

Карл посмотрел на меня недоверчиво.

— Фарли Трикн вам не сказал? На Леону.

— А что тогда там? — я показала в иллюминатор на удаляющуюся планету.

— Леона.

— Ничего не понимаю!

— Леона — иск…

— Поймёте, — перебил леонца Чарли Гридн, взявшийся не пойми откуда. — Не будьте такой любопытной.

И я просидела молча все два часа полёта.

И когда мы вышли в месте назначения, я удивилась, насколько эта Леона была похожа на ту. То же лавандовое небо, синие дома и оранжевые дорожки, те же растения. Только было в этом нечто очень странное.

Дорожки казались облупленными, а дома покосившимися. Ветер скрипел дверями, а деревья, хоть и были такими же, как на предыдущей Леоне, казались здесь чахлыми.

Перед нами показался отель.

— "Грандион", — прочитала я. — Это что, шутка?

— Добро пожаловать на настоящую Леону! — сказал Чарли.

— Как это на настоящую? А та какая?

— Искусственная.

— Это как? — спросила я и в этот самый момент увидела его, пушистого синего толли. Я уже привыкла к этим зверькам, немного напоминающих белок: на той Леоне они были упитанными и довольными жизнью. А этот толли был явно болен. Причём, сильно.

— Чарли, подождите! — сказала я. — Мне нужно посмотреть того толли.

Я ринулась к зверьку, на бегу открывая сумку и выискивая шприц.

В том состоянии, в каком находился толли, времени на размышления не было.

Я прыгнула к зверьку и быстро вколола ему снотворно-восстановительное.

Зверёк отпрыгнул в сторону, но снотворное действовало быстро. Я надеялась, что восстановительное тоже подействует быстро, иначе зверьку не выжить.

Я взяла толли на руки.

— Чарли, прошу, быстрее организуйте для нас комнаты. Мне нужно срочно заняться зверьком.

Как ни странно, Чарли не закричал и не затопал ногами, а решительно распахнул дверь отеля, и уже через минуту я была в отдельной комнате, толли лежал на кровати — обычной деревянной кровати с обычным матрасом, а я набирала воду в стакан и раскладывала вокруг инструменты.

Когда, час спустя я спустилась вниз, Чарли пил чай в маленьком тесном баре.

— Как зверь? — спросил он.

— Выживет, — ответила я и устало села рядом с Чарли.

— Выпейте чай. Он не такой вкусный, как на той Леоне, но бодрит не хуже.

Я заказала чай и выпила его маленькими глоточками. У меня было много вопросов, все они вертелись в голове, но я никак не могла начать и поэтому молчала.

— Выпили? — спросил Чарли. — А теперь идём. Собираем материал для книги, вы помните? И сходите за своей сумкой, она вам пригодится.

Это был, наверно, самый тяжёлый день в моей жизни. Нам попалось, наверно, полтысячи больных животных. Нет, конечно, их было меньше, не более ста. А может, пятидесяти. Но я лечила и лечила, иногда с трудом вспоминая лекции по общей анатомии животных Западных галактик. А Чарли стоял и смотрел, иногда подавая мне инструменты, иногда правдами и неправдами добывая воду, которая здесь, в отличие от первой Леоны, вовсе не спешила появляться при первой необходимости.

А вечером, когда мы вернулись в отель и я с остервенением стала черпать ложкой горячий невкусный суп, в бар зашёл леонец. Старый, с синеватой растрёпанной бородкой.

— Ты вернулся, Фарли Трикн! — сказал он Чарли. — И привёз врача, как и обещал.

Чарли кивнул.

— Я не врач! — булькнула я супом. Суп предательски попал не в то горло, и я закашлаялась. — Я не врач, — хрипела я, кожей чувствуя, что сейчас меня потащат куда-то, куда я совсем не хочу. — Я ветеринар!

Но Чарли уже заботливо стучал меня по спине и говорил:

— Идите, Ло. И не забудьте: завтра мне нужен отчёт. Подробное описание.

Я не успела сказать то, что думаю о Чарли, потому что старый леонец уже схватил меня за руку и потянул к выходу.

Я не знаю, сколько было времени, когда я на следующий день вышла из номера. Наверно, было время полдника, а может ужина. Как бы то ни было, завтрак и обед я проспала.

Мне не хотелось вспоминать прошедшую ночь. Их было так много, больных истощённых леонцев. А я же не врач, я ветеринар. А тем леонцам нужна была настоящая помощь. По крайней мере, я сделала всё, что было в моих силах.

Чарли сидел за столиком. Он поднял голову:

— Отчёт написала?

У меня не было сил с ним ругаться.

— Что здесь происходит, Чарли?

Чарли что-то нажал на телефоне, и передо мной появилась вырезка из газеты пятидесятилетней давности.

— Читайте.

"Правительство Леоны запустило на орбиту Малены Леону-1, идеальный курорт для туристов. На новой планете воссоздан климат и архитектура Леоны, а для лучшего понимания потребностей туристов используются сканеры мгновенного реагирования. Напоминаем, что первые сканеры волн потребностей были разработаны десять лет назад леонским учёным Шио Мари, и с тех пор активно используются в туристической отрасли. По словам министра экономики Леоны Антони Антони, новый курорт позволит получить ресурсы, необходимые для восстановления экономики Леоны. "Леона-1 станет раем для туристов, а старая Леона — раем для нас самих", — заявил министр".

— Но рая не случилось, да? — прервала я чтение.

— Вы знаете, почему на Леоне-курорте нет детей?

— А там нет детей? — да, в самом деле, не припомню, чтобы я видела там хоть одного ребёнка.

— А их там нет потому, что их крики будут нарушать покой туристов. Поэтому как только на Леоне рождается ребёнок, его сразу же отправляют сюда. И знаете, как его здесь воспитывают?

— Нет.

— Ему с самого детства внушают, что как только ему исполнится восемнадцать, он отправится работать в рай. И все дети здесь живут этой мечтой. Никто же не говорит, что когда им исполнится пятьдесят и в раю они будут выглядеть не слишком привлекательно, их вышвырнут обратно, на старую Леону.

В словах Чарли звучало что-то непривычное. Грусть, горечь?

— Вы с Леоны, Чарли? — спросила я.

— Я родился на Земле. Но, когда мне было пять лет, мать оставила меня на Леоне. На курорте Леона. Знаете, как это было? Я сидел и играл и вдруг слышу: "Если вы так хотите, оставьте сына на скамейке у входа". И знаете, что это значило? Ей посоветовали меня бросить. И ей так понравилось, что все её желания исполняются, что она пошла и оставила меня на той скамейке. А сама улетела. И меня отправили сюда. Так что да, с Леоной у меня особые отношения. Тот старик, что приходил сюда за вами вечером — мой приёмный отец. А вообще вам вовсе не обязательно это знать. Идите и пишите ваш отчёт. Я нанял вас секретарём, вы помните? У вас три часа.

Я снова устало подумала, как было бы хорошо убить Чарли прямо сейчас, а вместо этого спросила:

— И что, совсем никто не хочет здесь остаться?

— А вы бы остались здесь, если бы могли поехать на ту Леону?

Я обвела взглядом тускло-синие стены:

— Вряд ли.

— Тогда идите и пишите отчёт. Через три часа отправляемся.

Когда мы вернулись на Леону (теперь я знала, что её правильное название Леона-1), Чарли повернулся ко мне и сказал:

— Ваш контракт окончен. Я улетаю.

Я растерялась.

— Чарли, я не успела собрать все материалы вместе. Мы можем задержаться здесь ещё на день?

— Вы — да. Ваш номер оплачен на месяц вперёд.

— Как это оплачен на месяц вперёд? Я сама за себя заплачу! Нет, тогда я отказываюсь от своего гонорара!

— Ну это у вас вряд ли получится. Я уже перевёл его на счёт вашей клиники.

— А ваши материалы?

— Мне они не нужны.

— Да вы что, Чарли? Для чего же я их писала?

Чарли посмотрел на меня немного презрительно:

— Мне нравилось наблюдать, как наивная девочка постигает основы писательства. Вы станете отличной героиней моей новой книги.

У меня потемнело в глазах. Я кинулась на Чарли, как кошка, и, мне кажется, даже укусила его за плечо.

— Я думала, вы хотите помочь, а вы гадкий, самовлюблённый тип, которого собственная мать бросила! Как я её понимаю.

Этого явно говорить не стоило. Я опомнилась, когда увидела, как молния ярости пронеслась по его лицу. Лишь на одно мгновение, но разве не он сам учил меня подмечать такие вещи?

— Совсем дикая, — сказал он, как ни в чём не бывало. — Вот вам визитка моего редактора. Когда закончите вашу книгу — обратитесь к ней. Она прекрасный профессионал. У вас теперь достаточно материала для книги. Хотя, надо сказать, вы были безнадёжны, абсолютно безнадёжны как секретарь!

Чарли развернулся и пошёл обратно к кораблю.

— Счастливо оставаться! — крикнул он через плечо, когда отошёл на достаточное расстояние.

— И вам не болеть, — пробормотала я в ответ и пошла к "Грандиону". Яркие синие стены фешенебельного отеля напомнили мне потемневшие стены старой Леоны.

 

Через месяц я стояла в кабинете у Ли Мураган, редактора Чарли. И снова, в который раз, чувствовала себя школьницей, которую вызвали на ковёр к директору.

— Это ужасно, девочка! Просто ужасно! — кричала Ли. — Нет, я понимаю, что Чарли проникся симпатией к своей героине. Кстати сказать, в своей новой книге он описывает вас весьма поэтично. Но как он мог подумать, что я возьму это? — Ли оттопырила мизинчик в сторону листов бумаги, на которых был распечатан мой роман. — Это же полный бред, деточка! Леона и Леона-1. Вы хоть бы название изменили, девочка! А публично заявлять, что самый дорогой курорт в нашей системе искусственно создан отсталой планеткой! Нет, я не могу это напечатать. Что за глупости!

Я смиренно молчала, старательно разглядывая муху на потолке… И вдруг вспомнила, как однажды ко мне привезли гавзавра, который проглотил таракана. Ему было так противно и стыдно, что от расстройства у него отказали сразу шесть лап.

— А ваш язык? Что за сравнения? Дёргается мочка уха! Вы это себе как представляете?

Я представляла себе это очень хорошо. Но мне ужасно нужно было додумать мысль о гавзавре. Как же они там без меня? Я вдруг они заболели? А вдруг у них эпидемия, а я и не знаю?

— Да я вас приняла и рассказываю всё это исключительно из уважения к Чарли, — продолжала верещать Ли.

И тут у меня зазвонил телефон. И одно за одним посыпались сообщения: "Гавику очень плохо, ваш ассистент ничего не понимает", "Гоша третий день ничего не пьёт", "У Гавгагвочки во сне стали дёргаться лапы".

— Девочка, я не стану говорить вам, что вы безнадёжны, у вас, безусловно есть талант, но он настолько хиленький... — говорила в этот момент Ли.

— Я вас поняла. Мне нужно бежать.

И я выскочила из редакции, пытаясь стряхнуть с себя липкость голоса мадам Мураган и одновременно понять, что же случилось такого там, на Земле. В любом случае, мне нужно было туда, и срочно.

Когда после десятичасового полёта я сбежала с трапа и ринулась к клинике, вокруг бушевала толпа. Множество людей держали на руках гавзавров (бедные, подумала я на бегу, такую тушу держать!), и гавзавры, как я успела заметить, пробегая к чёрному входу клиники, выглядели неважно. Расстроенные хозяева шумели, и галдели, и кричали. А на крыльце стояла моя секретарь Шурочка и говорила:

— В порядке очереди! В порядке очереди! Елена Владимировна скоро вам поможет.

Но по её виду можно было сразу понять, что в целительные способности Елены Владимировны, кем бы она ни была, Шурочка не верила.

Я пробралась к чёрному входу и побежала к своему кабинету, на ходу натягивая попавшийся по пути халат (давно я не ходила в халате!). И, перед дверью реанимации столкнулась нос к носу с девочкой-студенткой.

— Лола Павловна! — воскликнула девчушка.

— Так это вы Елена Владимировна? — едко спросила я. — На каком курсе?

— На четвёртом, — прошептала студентка. — Я ещё толком ничего не знаю, а тут вбегает ректор и кричит: "Специалист по гавзаврам — бегом в клинику!" Пришла а тут такое творится!

Девочка чуть не плакала.

— Где больной?

— Там, в реанимации.

— А куда вы идёте, позвольте полюбопытствовать?

Лена покраснела.

— Шура разрешила сходить в ваш кабинет, взять ваши лекции. Можно?

— Нет, — рявкнула я. — А вот в реанимацию со мной можно. И нужно.

Мы вошли в палату.

Гавзаврик лежал на столе и тихо стонал. Шерсть на верхней морде свалялась, язык безжизненно свисал вбок. Гавзавр едва заметно пошевелил второй парой лап: "Припухлость на правом колене" — автоматически отметила я.

— Так, дружок, давай-ка мы на тебя посмотрим.

Лена смотрела на меня, как на ангела, спустившегося с неба.

— Лена, помогай, нужно немного приподнять вторую пару лап и осмотреть третью.

Лена, хоть и была совсем неопытной, оказалась расторопной.

— Так и есть, — сказала я. — Карфалонская ветрянка. И, судя по количеству гавзавров там, на улице, у нас эпидемия.

— Ветрянка? — прошелестела Лена. — Откуда?

— Не знаю. Какой-нибудь хозяин решил слетать с гавзавриком на Карфалонию, а прививку не сделал. И вот результат. И зачем, зачем тащить с собой гавзавра на Карфалонию? — я была вне себя от ярости. — Но не волнуйся, Лена, мы их вылечим. Сделай ему укол снотворно-восстановительного, влей в каждую пасть по поллитра растительного масла, а я сейчас вернусь.

Я вышла на улицу, где по-прежнему бушевала растерянная, рассерженная, глубоко несчастная толпа.

— Добрый день! — сказала я, стараясь придать своему голосу уверенность.

Толпа притихла и я увидела, как радостно заулыбались люди — почти все из них знали меня лично.

— Вас очень много, — продолжала я. — И чтобы я могла вам помочь, мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, внимательно осмотрите копыта на третьей паре ног ваших питомцев. Поднимите руку, если вы увидите на копытах красно-жёлтые пупырышки.

Медленно, одна за одной стали подниматься руки.

— Это Карфалонская ветрянка. Болезнь человеку не передаётся, но очень тяжело переносится гавзаврами. Им сейчас по-настоящему плохо.

Толпа снова заволновалась.

— А что же нам делать? — крикнул кто-то.

— Записывайте: растительное масло по поллитра в каждую пасть три раза в день, на ночь две таблетки активированного угля во вторую пасть и пять столовых ложек соды в третью пасть. Пять дней. Не волнуйтесь, болезнь неприятная, но не смертельная. Шесть-семь дней — и ваш гавзавр поправится. Можете идти.

Я повернулась, чтобы зайти в клинику, как какая-то женщина дёрнула меня за рукав.

— Простите, это всё из-за меня. Я говорила, что не надо было брать Тошу на Карфалонию, но муж никогда меня не слушает. Тоша сейчас у вас, там…

— В реанимации, — мстительно сказала я. Пусть помучаются и поволнуются. — Через пять дней за ним придёте. Если он, конечно, поправится.

Я хлопнула дверью, оставив плачущую женщину на крыльце. Так ей и надо. А мне надо заняться гавзавром.

Лена уже успела сделать ему укол и ждала меня.

Я посмотрела на неё. Приятная девочка. Через семь лет у меня будет хорошая помощница.

— Иди, Лена. Дальше я справлюсь.

Она коротко кивнула и выпорхнула в коридор. А я подошла к своему страдальцу.

Он кротко и осуждающе смотрел на меня фиалковыми глазами. И я подумала, что их цвет чем-то напоминает небо Леоны.

Я погладила одну из пушистых морд:

— Плохо тебе, да?

Гавзавр печально кивнул. И мне стало так его жалко. А ещё жальче стало себя. Как бессовестно меня использовал Чарли Гридн, как всё неправильно и несправедливо на Леоне, а я ничего не могу изменить, как кричала и плевала слюной Ли Мураган. И мне так захотелось рассказать всё это хоть кому-нибудь.

— И мне, знаешь, тоже очень-очень плохо, — сказала я гавзавру. — Я мечтала, что смогу что-то изменить в своей жизни. Даже думала, представляешь, что я смогу написать книгу. А хочешь я расскажу тебе всё-всё? А ещё лучше, я тебе почитаю, да? Я ведь всё правильно рассказала, хоть Ли Мураган мне и не верит.

И я открыла свой компьютер, попросила высветить мой роман и, поглаживая тёплые добрые морды, начала читать.

Гавзаврик прикрыл глаза, и я поняла, что ему становится лучше.

И пока я читала, я краем глаза увидела, как в кабинет украдкой зашёл мой друг-предприниматель Мишка, как устроился на стуле и тоже стал слушать.

Гавзаврик Тоша ровно и сладко засопел. Растительное масло начало действовать.

Тогда я тихонько поднялась и позвала Мишку за собой.

— Ло! — сказал он. — Мне нужен твой роман.

— И это всё? Ни "здравствуй", ни "как дела"!

— Некогда, — сказал Мишка. В его глазах светился огонёк предпринимательской жадности. — Так что, я беру роман?

— Бери. Ты за этим приходил?

— Нет. Но планы изменились.

И мой друг детства тоже сбежал. Даже он. Я вернулась в палату, где спал гавзаврик, и ещё раз погладила его по всем четырём мордам:

— Спи, малыш, я больше никуда от вас не уеду. Писатель из меня никудышный.

 

А пять дней спустя, когда гавзаврик Тоша радостно скакал по палате, пытаясь сбить с ног Лену, которая зашла его навестить, мне позвонила незнакомая женщина.

— Добрый день! — сказала она. — Меня зовут Анна. Ваш агент Михаил передал мне вашу рукопись. ("Мой агент Михаил — вот Мишка даёт!") Она нас очень заинтересовала. Первая книга, написанная специально для гавзавров!

— Что-о-о? — гавзавр с Леной перестали играть и удивлённо посмотрели на меня.

— Да, это очень интересно! — продолжала женщина. — Мы хотим опубликовать её в следующем месяце. Не могли бы вы подъехать к нам завтра и обсудить условия.

— Безусловно, — выдавила я. — Но сначала мне нужно поговорить со своим… Агентом.

Лена и гавзавр (да, я не шучу, он тоже!) смеялись во весь голос, пока я кричала:

— Мишка! Ты сдурел! Какая ещё книга для гавзавров? Ты в своём уме?

— Спокойно, Ло! Это же просто маркетинг! У тебя хорошая книга! Действительно, хорошая.

— Она не для гавзавров! Гавзавры и читать-то не умеют!

— Вот именно! Значит, читать эту книгу гавзаврам будут хозяева. Вслух!

Я ещё долго что-то кричала Мишке, а потом вдруг вспомнила презрительный взгляд Чарли Гридна и вопли Ли Мураган. Вспомнила, какой глупой я себя чувствовала…

— Ладно, Мишка, я согласна. Делай, что хочешь.

И что вы думаете? Я теперь не только всемирно признанный специалист по гавзаврам, я ещё и автор трёх бестселлеров для них же! И пусть злопыхают критики. Лучшей наградой стало для меня письмо от Чарли Гридна с приложенной заметкой: "Галактическое правительство предлагает меры по восстановлению Старой Леоны. Рассматриваются новые положения миграционной политики". В конце заметки была приписка: "У вас получилось, Ло. Спасибо, вы не безнадёжны. Чарли".