Сны Туманного двора

Тесный, давящий тьмой, подъезд. Впереди девять этажей разбитых и перегоревших лампочек. Лишь одинокая сороковка пламенеет теплым светом на первом. Она, словно маяк в черном океане, выглядывает далеко между пролетами.

Илья, перемахивая через три ступеньки за раз, мчится вниз по лестнице. Сбивчиво шепчет считалку-оберег перед каждым новым этажом.

— Восемь. С..смелость… в сердце своем носим!

— Семь. Скоро с..страх уйдет… с..совсем.

Шорохи и шепоты во тьме пытаются отвлечь, испугать, заставить оступиться и упасть во тьму. Они хотят приковать мальчика и замуровать здесь.

Илья старается ни на секунду не разрывать контакт ладони с перилами.

— Шесть. П..против страха средство есть!

— Пять. Мы с...сразим его опять!

— Четыре. Открывай глаза пошире!

Здесь мальчик останавливается и, облизнув пересохшие губы, несколько секунд отдыхает. Это спокойный этаж, этаж-передышка. На новенькой кожаной двери пятнадцатой квартиры приклеена светящаяся зеленым рожица. Отец Юрки Зотова из командировки привез. Рожица улыбается и как будто говорит: «Ничего, первую половину прошел, значит, и вторую одолеешь!»

— Ффух…Ну, вперед!

В последний раз глянув на хранителя четвертого этажа, мальчик бежит дальше.

— Три. Тьму отвагой усмири!

Низкий, раскатистый лай собаки пронзает лестничную клетку. Илья знает, что Цербер всегда лает из десятой, но все равно, пугаясь, вжимает голову в плечи и припускает вниз еще шустрее.

— Два. Сстрах поборет.. нас.. едва!

Вот он, свет лампочки, уже совсем-совсем рядом! Главное не останавливаться!

— Один. Я со смелостью един!

Из второй квартиры, где живет ведьма, разит режущим глаза, тухлым варевом, но это едва ли может задержать Илью. Мальчик подскакивает к деревянной двери подъезда. Вон он выход! Но вместо радости накатывает еще больший страх! Страх того, что Тьма не выпустит его, бросившись в последний момент сзади. Холод по спине! Только не оборачиваться, не тратить время! С усилием отворив тяжеленную дверь, Илья пулей выскакивает на ночную улицу.

 

***

Сердце все еще рвется из груди: «Бах-Бах-бах!» Но теперь страх уступает место чему-то иному: тому, что будоражит и радует, заставляет улыбаться — чувству победы над собственными демонами.

Илья успокаивает дыхание, глубоко втягивая прохладный майский воздух улицы.

Красная луна открывает врата в Ночной двор. Здесь как всегда тихо, но это обманчивая тишина. Двор шепчет тихим ветром, ворчит редким вороном, постанывает никогда не замирающими качелями. Поддерживает то сверчков, а то кузнечиков в споре о том, чей ритм совершеннее.

Кажется, что здесь безопасно, но и это не так. Ночной двор играет по своим правилам. А правила игры нужно уважать, если хочешь вернуться домой. Множество ночей Илья искал правила. Крупица за крупицей. Подсказка за подсказкой. Они не расписаны в буклетах, их не сообщают заботливые судьи. И даже если ты что-то выяснил — никогда не знаешь, сколько еще правил осталось сокрыто туманом Ночного двора.

Мальчик принимается тихо насвистывать собственную мелодию. Так он здоровается. Показывает, что не таится, не юлит, а вступает во двор с пониманием и уважением. Мелодия слабовата, да и исполняет он на тройку, но зато это его мелодия. Его собственная! Здесь ценят это и потому терпят.

За спиной подвал, о котором даже думать лишний раз опасно. Впереди хлипкая, исписанная и изрезанная лавка. Слева и справа палисадники, где, если покопаться, можно отыскать игрушки. Одним словом, Подподьездие. В общем-то, здесь территория своих. Местные знают Илью и даже поддерживают: старая воробьиха с крыши крыльца подсказала правило собственной мелодии. Муравей-отшельник, что живет в ножке лавочки, привил от яда воинственных сородичей. А ворчливая ель подарила шишку-гранату на крайний случай.

Илья обходит старые, потрескавшиеся ступеньки крыльца и глубоко лезет рукой в щель под ними. Ближе прятать было нельзя, иначе найдут и заберут. Не морщась, через паутину и слизь он добирается до жестяной коробочки. Внутри пара янтарных каштанов, спрятанных на черный день, восьмицветная ручка, подарок все того же Юрки Зотова, и зеленый солдатик. Это командир, с биноклем и пистолетом. Он остался последним из отряда: остальных не пощадили серые солдатики-фашисты, отцовские тапки, мамин веник и бездонная глотка улицы. Солдатика Илья кладет в капюшон кофты — прикроет спину, если что. Остальную коробку прячет на место и шагает вперед.

Старый, ленивый Туман устало расступается. Раньше Илья считал Туман частью Двора, но оказалось, что тот лишь заглядывает проведать давнишнего и, возможно, единственного настоящего друга. Начерченные на асфальте мелом цветные квадратики с цифрами едва выглядывают из-под тумана. Они словно стартовая полоса перед забегом на школьном стадионе. Илья переступает границу Подподъездия.

Миг... другой... а затем сладкое покрывало тянучей, словно сгущенка, песни медленно окутывает его. Это зов молодой охотницы с крыши соседней пятиэтажки. Охотницы постарше Илью уже не трогают: знают, что он, скорее всего, выберется, а они силенки потратят. Петь жвалами ой как нелегко. А эта охотница юная, жадная до наживы, бросилась чаровать сразу. Песня её красивая и журчащая. Едва видимые нити сплетаются вокруг мальчика, складываются в смертельно-красивый узор. Мелодия дурманит, путает, но Илья знает правило, как с ней бороться. Это его собственное правило, но Двор признает его, ведь оно уже не раз срабатывало. Илья вспоминает поблекшие глаза Сашки из четвертого дома: того утянула охотница позапрошлым летом. Это придает сил. Затем вспоминает секрет распутывания Веревочки, выведанный у одноклассницы взамен на три жвачки. Аккуратно начинает выбираться из паутины. Здесь главное не суетиться. Ни в движениях, ни в мыслях. Хотя те так и норовят утянуть далеко-далеко вслед за песней.

“Таааак, Задача номер один — выбраться. Затем отыскать Цезаря”.

Илья протягивает руку и шею через одну нить, затем перекручивается вокруг второй и поворачивается к третьей. Переступает ногой и снова перекручивается. Теперь снимает первую нить с шеи и зажимает в подмышке.

“Ну что ж, твой ход… тварь!” На секунду песня прерывается, и мальчику кажется, что он слышит, как охотница облизывается. Рывок! Кокон нитей вздымается вверх, оставляя ребенка на месте.

— Карх-карх! Хах-Хах! Карх! — посмеиваются вороны.

Кузнечики и сверчки заключили короткое перемирие, чтобы в унисон поцыкать неопытной охотнице. Туман и ветер, крутанув вокруг деревьев пару фигур наземного пилотажа, принимаются вихриться у ног мальчика, будто поздравляя того с победой. Звезды пускаются в пляс, устраивая фейерверк. Илья раскланивается.

— Внимание! Девчонка! — раздается из капюшона.

Обернувшись, Илья видит девочку, что прячется под большущим зонтом. Он полосатый и старый: на нем две заплатки. Из-за него плохо видно лицо.

— Ловко ты ее! — незнакомый голос, палец указывает на крышу пятиэтажки.

— Осторожно! Это может быть ловушка! — солдатик говорит тихо, чтобы слышал только Илья.

— Так точно, командир…

— Чего-чего? — девочка высовывает мордашку из-под зонта. У нее пластинка на зубах, большие очки и смешные выпученные глаза. Лицо кажется знакомым.

— А… Спасибо, говорю!

Девочка ловко перескакивает через гиблую черную ветку (интересно, откуда она знает?) и подходит ближе.

— Неправда! Ты сказал: “Так точно, командир!” Вот так вот начинается наша дружба, да?! С вранья?

Илья не нашелся, что ответить, и, набрав воздуха, шумно выдохнул — так иногда папа делает, когда мама ему что-то говорит странным голосом. Почему-то мальчику показалось, что здесь нужно промолчать и сделать так же.

— Ладно. На первый раз прощаю! Но больше не ври мне! — девочка протягивает ладошку. — Аня!

— Илья. Эм… а девчонки разве жмут руки?

— Еще бы!

— Ну… ладно тогда, — мальчик пожимает руку и спрашивает, — а ты откуда про Гремучку знаешь? — указывает на гиблую ветку.

— А вот не скажу!

— Секрет?

— Секрет!

— А зонт зачем? Дождя ж нет! Или... есть? — удивляется мальчик и подставляет ладонь небу, будто проверяя.

— Так надо, — она важно поднимает палец. — Для защиты!

Наконец, Илья вспоминает.

— Ааа! Ты ж новенькая с третьего подъезда, да? Это ты по Денисовым виноградом с балкона кидалась!

— А чего они в меня каштанами?!

— Да не, молодец! Они вообще не с нашего двора и в фишки мухлюют. Мы с пацанами за тебя болели!

— А чего не помогли тогда?

— А ну… мы в ножики играли.

— Понятно все с вами.

— А ты теперь здесь всегда жить будешь?

— Ага, делать мне больше нечего! Я в Симферополе вообще живу! А сюда в гости к прадяде приехала.

— Аааа… К прадяде?

— Ну да.

— А это как? Прадядя?

— Ну обычный прадядя, ничего такого.

Двор замер, вслушиваясь. Застыли звезды, стихли птицы. Заинтригованный Туман подкрался настолько мастерски, что даже солдатик не заметил (быть может, он и сам увлекся разговором). Лишь принципиальная борьба сверчков и кузнечиков не стихла, оказавшись важнее зарождающейся дружбы.

Дети, заметив слежку, переглянулись и сначала прыснули от смеха, а затем, отчего-то смутившись, замолчали.

— Знаешь… у меня дела… я пойду.

Девочка насупилась.

— А что, мне с тобой нельзя?

— Ну… вообще-то, это может быть опасно.

— А я и не трусиха в отличие от некоторых!

— От каких-таких некоторых?

— Ну ты же трусишь меня с собой брать!

— Еще чего! Не трушу я ни разу! Видала, как я с Охотницей разобрался?

— Хочешь сказать, что ничего не боишься?

Илья сжал кулаки.

— Боюсь. И много чего. А теперь подумай, раз не боюсь охотниц… насколько опасно там, куда я иду!

Тон его был совсем как у взрослого. Девочка отвела глаза и не стала язвить, как намеревалась.

— А раз опасно, чего помощи не хочешь? Сам же говоришь, я про Гремучку знала.

Илья складывает руки и хмурится. Идти одному страшно. Но от мысли, что нужно защищать другого, страх отступает. К тому же, она и правда помочь сможет.

— Ладно, пойдем вместе. Вдвоем быстрее будет.

— Отлично! — Девочка радостно крутит ручку зонта, и тот мерцает словно калейдоскоп.

— Только знай, я в сгоревший дом иду, — Илья делает многозначительную паузу. — Так что, сама понимаешь, Охотницы это еще цветочки, ягодки будут впереди!

— А что будешь там делать? — кажется, слова мальчика не возымели никакого эффекта, видно, Аня не знает, о каком доме идет речь.

— Эм… Цезаря искать.

— А кто это?

— Кошак.

— О… ну… тогда я точно пойду! Твой кот?

— Да не… там… друг потерял, — Илья немного замялся, и девочка, заметив это, сощурилась.

— Ладно, веди!

 

***

Туманная 13. Кто-то написал это черной краской на стене сгоревшей двухэтажки. Это не был ее настоящий адрес — дом вообще был приписан не к Туманной улице, а к Второй Луначарской. И номер у него был не 13, потому что и Луначарские дома, и Туманные по эту сторону дороги были четные. Здание сгорело еще десять лет назад, но его никак не могли снести. Оно сохранило стены и многие перекрытия, но потеряло крышу.

Дети называли дом Заброшкой и иногда в нем играли, правда, лишь при свете дня. Вечером не совались, потому как боялись, ведь ребята постарше рассказывали про Заброшку кучу жутких историй.

Говорят, дом поджег какой-то ребенок. В их квартире была одна старая черная книга, которую мальчику запрещали читать. В один из вечеров, когда мама была на второй смене, он отыскал книгу. Мальчик читал весь вечер и, несмотря на страх, не мог оторваться. Внезапно в доме выключился свет! Мальчик испугался, нашел свечку и зажег ее. Он сидел на кухне и боялся идти читать дальше. Он пытался отвлечься, но мысли раз за разом возвращали к незаконченной истории. Не сдержавшись, в конце концов он взял свечу и пошел в комнату. В этот момент он услышал шепот, который исходил из стен дома: “Не читай ее!” У мальчика дрожали коленки, но он так хотел узнать развязку, ведь оставалось всего несколько страниц! Он поставил свечку рядом и трясущимися руками взял книгу… Едва ребенок заглянул в нее, как его охватил бесконечный ужас! Мальчик попытался захлопнуть книгу, но вместо этого из страниц вылезла тварь и, вцепившись в ребенка, стала затягивать его внутрь. Мальчик отбивался и кричал, но было тщетно, никто не пришел на помощь. И тогда он схватил свечу и ткнул ей в бестию! Книга и монстр загорелись, но и мальчик вместе с ними… Это и стало причиной пожара. Рассказывают, что всех жителей дома спасли, но… в то же время говорят, что во время пожара дом разрывал холодящий душу детский крик…

Говорят, в одной из комнат там в полночь ровно на 13 минут появляется зеркало. И через него можно вызвать Гостей: Матного ежа, Жвачного гнома, Пиковую даму. Витька из первого подъезда рассказывал, что его сестра с друзьями нашли это зеркало. Нарисовали на нем лестницу и стали звать Пиковую даму. Вскоре она появилась в отражении с окровавленным ножом и стала хохотать! Витькина сестра и ее дружки перепугались и дали деру. А потом каждый из них нашел на своем теле шрам от ножа!

Старший брат Севы Сорокина из 4 “А” на спор туда в полночь ходил и час просидел. А когда вернулся — оказалось, что три дня прошло!

Рассказывают, что в одной из комнат живет старик, которому больше ста лет. Зайдешь в его покои, и тут же за тобой невидимая дверь захлопнется. Старик сидит со спрятанными за спиной руками и спрашивает: “В какой руке?” Не выбирать нельзя — иначе навечно останешься заперт в комнате. Угадаешь правильную руку, ту, в которой белый камешек — дверь откроется, а в доме сможешь найти шоколадные конфеты, фантики, наклейки, фишки, даже деньги! Но если в руке окажется черный камень… Не выберешься уже никогда…

Все это Илья поведал Ане по дороге к Заброшке. Сперва хотел рассказать лишь одну историю, чтобы та знала, что он не шутил, когда говорил об опасности! Но девочка с завороженным лицом просила рассказывать еще и еще.

— Абалдеть! Ну и домик! Давай следующую! — не унимается Аня.

— А ты не из пугливых, я посмотрю.

— Ну дык! — девочка важно поправляет очки на переносице.

— Кстати, Аня, а я тебя сразу и не узнал, ты ведь… ну... очки и пластинку не носила днем.

— Еще чего! Чтобы меня еще больше обзывали? Я их дома ношу… И здесь.

— Тшш! — резко бросает Илья. — Замри, не дыши!

Пробираясь через палисадник, они прижимаются спинами к стене дома. Перед ними черный кот, тоже замер, смотрит на детей.

— Это Цезарь?

— Блин, да тихо ты!

Кот пробегает в сторону и скрывается в гаражах.

— Ну е-мае! Говорил же, тихо!

— Прости… Это Цезарь был, да?

— Да какое там! Цезарь персидский, рыже-белый. А это… что, не знаешь, что черные коты дорогу переходят к беде? Теперь в обход придется, а там Толстяка можем встретить…

— Глупости! Черные коты наоборот приносят удачу! Вот смотри, я пойду первая, мне за это повезет, и я…

— Не вздумай!

Поздно… девочка, ловко увернувшись от попытки ее схватить, бежит вперед и пересекает роковое место.

— Ну дурная!

— Вот посмотришь! И когда увидишь, что мне повезло — с тебя извинения за дуру!

— Черт-те что… Ладно, айда дальше, осталось пройти последний двор.

Ребята уже миновали свой двор, затем обогнули гаражи и пустырь. Теперь пробирались через двор двухэтажек, а впереди виднелся торец Почты. Сгоревший дом был за ней…

 

***

Замотанная в грязные, окровавленные простыни Бродяжница шаркает вдоль ржавого забора. Она смотрит под ноги и надрывно стонет. Пройдя десяток метров, поднимает взор на каменный остов сгоревшего дома. Ее тихий стон срывается в острый как лезвие визг. Илья успевает рукой завести Аню за спину, а самого вместе с криком Бродяжницы словно пронзают кинжалы. Окатывает жаром, спину прошибает пот. Печет! Воздух едкий, все в копоти и черном дыму! Режет глаза. Языки пламени вокруг. Мальчика скручивает кашель и… Старый полосатый зонт крутится перед глазами: его, словно щит, выставила Аня. Жар и дым отступают. Морок рассеивается.

Илья с благодарностью оборачивается к спутнице. Та улыбается, а затем кивает в сторону сгоревшей двухэтажки, что молчаливо стоит по ту сторону железной изгороди.

— Будем перелазить? Высоковато!

Мальчик хватает Аню за руку и уводит подальше от монстра.

— Нам нужно быть подальше, на случай, если она заорет снова. Там вон, левее есть ход в решетке. Видишь, где столбик? Я отвлеку Бродяжницу, а ты туда пролезешь. А я уж сам через забор перескочу, и воон там, у дерева, встретимся. Только ни с кем не разговаривай!

— А ты сможешь через забор этот перелезть?

— Пфф... — Илья демонстрирует пренебрежительное выражение лица, как в боевиках, что он смотрел у Юрки по видику.

— У тебя что, живот болит?

— Чего? Да нет, не болит...

— А что лицо, как будто счас вырвет?

— Ничего! Пошли уже. По моей команде!

Илья подхватывает с земли палку и бежит к правой стороне забора. Несется вдоль него, выбивая стрекочущий стук о прутья решетки. Повернувшись, видит, как в его сторону бросается тварь в простынях. Сердце колотится, сейчас выскочит! Мальчик подпрыгивает, хватается за прутья, подтягивается и, закинув ногу, ловко перемахивает на противоположную сторону. Бродяжница тянет свои длинные пальцы сквозь решетку, но Илья отскакивает подальше. Затем, не оборачиваясь, бежит к дереву, где его ждет Аня. Девочка суетится и теребит ручку зонта. Бродяжница провожает Илью плачущим стоном: по правилам этого Двора для нее проход закрыт...

 

***

 

— Ну ты даешь!!! Она за тобой, а ты такой — Прыг! — Аня скачет на месте и активно жестикулирует.

— Да, фигня.

— А Бродяжница тебя такая когтями — Хвать! А ты такой — Ффух!

Илья старается сдержаться, но рот предательски разъезжается в улыбке. Ему неловко и одновременно приятно слушать похвалу подруги.

— Ань, послушай лучше, что будем в доме делать.

Девочка, наконец, успокаивается и поправляет слегка съехавшие очки.

— В доме делаешь все быстро и все, как я скажу, поняла?

— Да, командир! — девочка прикладывает руку к голове.

— Не “Да”, а “Так точно”, — подает голос солдатик.

— Ой! — Аня вздрагивает и заглядывает Илье в капюшон. — А кто у нас тут такой?

— Это мой боевой товарищ.

— А чего он раньше молчал?

— Тыл наш прикрывал. А сейчас ты его позывной назвала, “Командир”, вот он и откликнулся. Но не отвлекайся от темы! Найдем в доме Цезаря — отлично! Не найдем — на этот случай есть план Б.

— А чего ты кота именно здесь ищешь?

— Я его везде уже искал: и под подъездами, и в гаражах, и в палисадниках, и у мусорок. Подвалы правда еще не смотрел, сама понимаешь, почему.

— Почему?

— Как это почему? Это же самое первое правило: в подвалы ходить запрещено. Подвалы — они для взрослых. К тому же прошерстить каждый дом, каждый подвал — поседеешь… И от страха, и от того, что кучу времени потратишь. В общем, на этот раз решил проверить Заброшку. Здесь много, как это говорит мама, негативной энергии. А коты вроде бы ее как-то чувствуют и вытягивают. Если Цезаря тут нет — тогда план Б. Но для него в доме нужно отыскать зеркало, про которое рассказывал.

Аня внимательно слушает и в конце кивает.

— Ну, на старт, внимание, марш! — Илья бодро выдыхает и шагает вперед, надеясь усыпить подкатившую дрожь в коленках.

— Стой! — девочка мягко хватает его за ладонь. — Пришло время рассказать тебе мой секрет.

Илья замирает.

— Мои очки, они волшебные! Я через них вижу всякие опасные штуки: где Гремучка под ветку маскируется, где нетопыри гнездятся, где Отрава-трава притаилась… Ну и всякое такое.

— Нифига! — Илья восхищенно присвистнул. — И зонт у тебя атас и очки! Где понабрала?

— От бабушки, ну той, которая дома, в Крыму. Она, даже когда выросла, осталась такой, как мы. Ну, в смысле может приходить сюда.

— Взрослые, здесь?! Да лаадно…

— Ага! Честно!

— Хм… чудеса!

— Ну так я про очки. В общем, я тебя слушаться буду, но и ты меня слушайся! Потому как если увижу что в очках, то крикну тебе “ложись!” или там “шухер!”, все в таком духе — то ты, пожалуйста, делай.

— Ладно, раз такое дело, договорились. А теперь пойдем, а то скоро рассвет, нас могут разбудить.

 

***

— Через вход не полезем! Там наверняка Отрава-трава растет. Нужно отыскать окно, где Хладных стекол поменьше.

— Смотри, вот тут вроде бы…

— Ага, счас! Ты ж не только на окно смотри, но и дальше, под ноги! — Илья шустро вскакивает на окно, что показывала девочка. Аккуратно протягивает руку вперед и тут же одергивает. — Ай! — ладонь ребенка покрывается корочкой инея.

Илья спрыгивает и начинает дышать на руку.

— Дай, помогу! — Аня, зажав зонт под мышкой, принимается растирать ладонями руку друга.

— Все в порядке… спасибо! Давай искать дальше. Надеюсь, нам повезет и мы отыщем вход раньше, чем окоченеем.

— А почему не ткнуть туда палкой?

— Стекла на всякие палочки, камешки не реагируют, только на тех, кого можно убить.

— А если зеркальце на палочке просунуть? — Аня начинает копошится в рюкзачке.

— Скорее всего, ничего не увидим. Тут же луна светит, а там темень...

— Я пойду добровольцем! — вызывается солдатик из капюшона.

— Нет, Командир, ты маленький, тебя холод быстрее заборет.

— Я хоть и меньше, но зато старше по званию. Так что отставить споры!

— Есть, — Илья хмуро оглядывается по сторонам и замечает небольшой прутик, как раз подходящий, чтобы зацепить солдатика. — Я постараюсь как можно быстрее, чтобы ты меньше пострадал! Ань, есть нитка?

— Резиночка подойдет?

— Ага.

Девочка достает из рюкзака оранжевую резинку для волос и протягивает Илье.

— Спасибо!

Пока мальчик закреплял солдатика на палочке Аня изучила несколько других окон.

— Илья, давай вот это попробуем!

Ребенок подносит прутик с солдатиком к оконному провалу и резко выдергивает — Командир молча переносит боль, а Илья зажимает его в руках и ощущает сильнейший холод.

— Ох уж нет! Набирайся сил.

— Лучше будем проверять по очереди! — сообщает Аня забираясь на соседнее окно.

— Погоди, давай лучше я, я уже...

Девочка сует руку за оконный провал.

— Нашла! — она достает из провала руку и машет Илье, улыбаясь. — Я же говорила, что мне после черной кошки везет!

— Тебе повезло, что тебе повезло…

— Давай сюда, скорее, тут темно!

— У меня есть фонарик, — произносит Илья и, отвязав солдатика от ветки, вновь кладет того в капюшон. — Вперед!

 

***

Луч Фонаря, освещая стены комнаты, замирает на двух числах, написанных на правой стене. 217 и чуть поодаль 36. Они написаны чем-то красным. На глазах у детей семерка и шестерка начинают выцветать, а затем на их месте медленно проступают цифры девять и восемь. Они ярче остальных, тонкие алые струйки стекают вниз по стене.

Илья подносит палец к губам, а затем аккуратно шагает к выходу из комнаты.

— Смотри! — шепчет девочка, когда они выбираются.

Свет фонаря указывает на металлический кругляш на полу.

— Вижу. Монетка?

— Ага, подозрительная монетка! И нить от нее вверх идет.

— Нить? Не вижу! А, это тебе очки показывают!

Илья направляет фонарь на потолок над монетой, там едва заметно колеблется воздух.

— Вот оно что! Как назовешь?

— Я? — удивляется Аня.

— Ну это ведь ты нашла!

— Эм… а как назвать?

— Ну там, Чертова растяжка, может?

— Хорошо! Или… Ведьмина монета?

— Класс!

Девочка, улыбнувшись, озирается.

— И как мы в такой темноте будем кота искать?

— Есть у меня способ! — Илья демонстрирует маленький железный шарик. — Только давай выйдем туда вон, на проход в коридор, там лучше искаться будет: стен меньше.

На месте Илья отдает фонарь Ане, достает пластиковую мышку и фотографию, на которой изображена девочка с рыже-белым толстым котом на руках. Кладет их на пол, а рядом кусочек газеты.

— Цезарь-Цезарь, кис-кис-кис!

Илья держит в одной руке металлический шарик, а другой рукой сыплет на газетку бубки Вискаса.

— Кис-кис-кис! Цезарь-Цезарь!

Шарик в руке начинает пульсировать и искриться маленькими разрядами тока.

— Ух ты! Больно?

— Неа, даже щекотно. Кис-кис, Цезарь!

— А что это? Как работает?

— Если кот рядом, шарик заискрится сильнее и укажет дорогу. Цезарь-Цезарь! Кис-кис-кис! Цезарь-Цезарь!

Ребенок звал кота целую минуту.

— Ай, вот зараза! Куда ты делся-то!

— Не расстраивайся, отыщем еще. У тебя же был план Б!

— Ага… Придется зеркало искать, — говорит Илья. Убирая игрушку и фотографию за пазуху, он старается не показывать изображение девочке. Аня словно это чувствует.

— А покажи…

— Тревога! — ее прерывает резкий голос из капюшона. Илья поначалу даже думает, что Командир просто решил отвлечь девчонку, но через секунду понимает, что это не так.

Дом начинает стонать, кровоточа слабым внутренним свечением на полу. Стон, словно звук зажеванной пленки в магнитофоне, резок и обрывист. Одинаковый, он повторяется вновь и вновь. Свечение становится огнем, разливающимся по стенам и, наконец, из него с хрипом и хлюпаньем рождается существо. Человекоподобное, изуродованное, тлеющее, состоящее из… страниц. Желтая бумажная кожа покрыта искаженными, сплавленными между собой буквами. У существа нет ног, и оно словно вмуровано по колени в пол. Молчит, смотрит двумя черными щелями на детей. Не отводя взгляд, не произнося звуков, оно начинает вырываться из заточения.

— Бегите! — слабо шепчет дом.

Тварь дергается, ее жутким движениям вторят стены. Рывок, еще рывок, и одно из колен с омерзительным хрустом выдирается из камня.

— Мама!

— Бежим!

Существо молча вырывает из пола второе колено и, шкребя когтями-лезвиями, ползет за детьми. Первые “шаги” медлительны, но с каждым разом он набирает скорость.

Илья указывает на ближайший проем.

— Назад, к окну!

Они вбегают в комнату через которую пробрались в дом. Аня подскакивает к выходу и вскрикивает, одергивая руку: языки пламени царят в проеме. Дети видят, как пространство за окном исчезает, поглощаясь огнем. На стене число 38 издевательски хохочет, 219 молчит.

— Ну… будем драться, — сквозь зубы сказал Илья и, подумав, тихо добавил, — Страничник!

Молчаливая тварь бьет когтями по камню, приближаясь.

— За мной! Только смотри под ноги!

Илья, схватив Аню за руку, выскакивает в коридор.

— Туда!

Тварь совсем рядом! Она бросается вперед, бьет когтями, клацает зубами. Выстрелы над ухом! Командир разряжает свой табельный, и монстр заваливается на землю! Дырки от пуль загораются, от них отделяются буквы и черным дымом уносятся прочь. Вскоре ранения прекращают гореть, бестия поднимается.

Дети бегут по коридору, который удлиняется, вытягивается узкой трубой!

— Гремучка! — девочка указывает на пол.

Обегают ее и несутся дальше.

— Давай туда! — Илья машет в сторону узкого дверного проема.

— Но там Игольщица!

— Знаю! Перепрыгнем!

Тварь нагоняет. Дети слышат скрежет, чувствуют смрад гнили, паленой бумаги и плоти.

— Осторожно! — кричит солдатик.

— Давай! — Илья подталкивает девочку впереди себя и прыгает вслед за ней.

Тяжелая лапа ударяет Илью по спине, рвет когтями одежду, вцепливается в кожу, но… хватка ослабевает. Мальчик приземляется рядом с Аней и сильно разбивает колено. С тяжелым сердцем оборачивается. Он уже знает, что увидит.

По ту сторону от проема маленький зеленый солдатик, вцепившись в глаз Страничника, бьет по морде пистолетом. Монстр вертится на месте, пытается избавиться от врага и, наконец, вырывает его вместе с куском черной тлеющей бумаги... А затем сминает солдатика в лапах и принимается жрать.

— Аня, достань, пожалуйста, книгу, — дрожащим тихим голосом произносит Илья и бросает девочке рюкзак. Сам, не отводя глаз от жуткой трапезы, вспотевшими руками достает из кармана зажигалку.

Бестия, наконец, насытившись, вновь останавливает взгляд на детях.

— Ну что ж… твой ход… тварь!

Страничник “шагает” в проход и... его протыкают возникшие из пола иглы! Тварь рвется вперед, но застревает в проходе! Молча извивается, судорожно пытаясь выбраться. Острые, кривые, колючие иглы все вырастают и вырастают из земли. Вьются, оплетают жертву, словно виноградная лоза. Ей уже не уйти, разве что она разорвет тело на кусочки.

— Ты нашла? — не оборачиваясь спрашивает Илья.

— Д...да. Вот.

Мальчик берет книгу. Чиркает колесо зажигалки. Подносит пламя к черной обложке.

— Не знаю, из какой черной книги ты выползла, но это самая мерзкая, что я нашел… Надеюсь, тебе понравится!

Язычок пламени, лизнув корешок, лениво перескакивает дальше.

Илья кидает книгу на пол и пихает ногой к Страничнику.

Огонь охватывает монстра, охотно перескочив с книги выше. Существо бешено дергается, извивается в шипах, пытается в отчаянном рывке освободиться… Игольщица держит свою жертву крепко. Бумага, из которой состоит тварь, чернеет, истончается, скручивается. От нее отделяются маленькие буквы и летят в ночное окно.

Илья, сжимая кулаки, смотрит, как пылает его враг. Мальчику хочется, чтобы тварь наконец застонала, заорала, завопила.

Но она cгорела, не вымолвив и звука.

 

***

— В какой руке? — слышат дети, едва ночной ветер, проникнув в дом, развеял пепел Страничника.

Оборачиваются. Маленький старичок сидит на полу, спрятав руки за спиной.

— Да лаадно! Так вообще бывает?

— Из огня да в полымя, — хмуро подмечает Аня.

— Вот тебе и везение! — чешет затылок Илья.

— Так ведь точно! Мне же везет сегодня! Смотри!

Девочка подходит к старику. У него, как водится, густая борода и кустистые белые брови, из-за которых глаза едва разглядишь.

— Здравствуйте, дедушка!

Старик молчит, лишь хитро прищуривается и вновь задает вопрос.

— В какой руке?

Илья, хромая, подходит к девочке.

— Может это, посовещаемся там? В левой или в правой?

— Ага, логическим путем найдем ответ? Эт тебе не матеша!

— Блин… так в какой руке думаешь?

— Без понятия! Но все будет хорошо!

Девочка прячет руки за спину и начинает считать, попеременно тыкая носом то влево, то вправо.

— Ехала белка на тележке, продавала всем орешки, кому два, кому три, выходи из круга ты! В левой, дедушка, в левой! — Аня указывает пальцем на левое плечо старика.

Дед ухмыляется и показывает детям белый камень.

— Очуметь! — выдыхает мальчик.

Аня оборачивается и победно улыбается Илье, будто говоря: “Видишь!”

— Только вы, дедушка, вместо денег и конфет, если можно, скажите, как Цезаря отыскать. Ну того кота, что друг Ильи потерял! Пожалуйста!

Старик прячет камень за спину и произносит:

— Как пожелаешь, дитя.

Аня протягивает руку к Илье.

— Давай фотку, игрушку, что там!

Взяв фотографию и игрушку, девочка передает вещи деду.

— Что-то еще нужно, дедушка?

— Как зовут человека, которому кот принадлежит?

— Илья, как там друга зовут?

— Н...Надя… Ковалева.

 

***

Дети возвращаются той же дорогой в свой двор между Туманной 18 и Туманной 20. Только на этот раз никто не задает вопросов, не рассказывает историй, не шушукается. Идут молча. Илья хромает и едва поспевает за нарочито быстрым шагом Ани.

Они прошли почту, прошли двор двухэтажек, пустырь, почти миновали гаражи. Илья сперва пытался говорить с Аней, шутить, затем пробовал извиняться. Но девочка молчала. В конце концов Илья сам разозлился, вот только не понял, на себя или на нее.

“Подумаешь! Больно надо! — думает про себя мальчик. — Я вообще-то ничего плохого не сделал и вообще был с ней вежлив и дружил!”

Они добираются до своего двора. Старые звезды уже давно легли спать, на светлеющем полотне неба слабо мерцали новые. Отправились спать ночные птицы, вместо них заклекотали рассветные. Поутихли сверчки и кузнечики. Старый Туман прощается с Ночным двором, обещая как-нибудь еще заглянуть.

Аня вскакивает по ступенькам своего крыльца, перед дверью оборачивается и зло бросает:

— Почему сразу не сказал?

Илья пожимает плечами не глядя ей в глаза.

Девочка спрыгивает со ступенек и приближается к мальчику.

— Для друга ищу, для друга! Сказал бы, что ищешь для какой-то курицы! — Аня передразнивает и кружит вокруг мальчика.

— Влюбился небось, да? А мне не говорил, чтобы я продолжала помогать, да? — девочка активно жестикулирует и машет руками. Ее интонации едкие, режущие и… липкие. Аня начинает меняться.

— А я ведь хотела тебя пожалеть! Пожертвовать ужином! — пластинка во рту расширяется, становясь острыми жвалами.

— Всю ночь прошастала с тобой голодная и все равно хотела пощадить! Отпустить домой, к друзьям и родителям! — ее руки и ноги вытягиваются.

— А он мне сказки рассказывал! Ради друга сердешного кота ищет! Ага, счас! Ради какой-то белобрысой лохудры!

Нити ее слов коконом оплетают мальчика. Он падает на землю, пытается вырваться, но нити не поддаются.

— Я же говорила тебе: “не ври мне!” Говорила? Говорила. Предупреждала? Предупреждала!

Молодая охотница вскакивает на крышу крыльца, с него перескакивает на балкон. Натягивается нить, идущая к кокону, и Илья связанной тушкой поднимается вслед, ударяясь головой о землю.

— Ничего, терпи, мой сладкий! Как ты там говорил? Ягодки впереди!

Охотница карабкается по стене вверх, ловко перебирая лапами.

Второй этаж. Илья висит вниз головой. Он будто одурманен. Мысли путаются. Сознание уплывает. Мальчик даже забывает свое имя.

“Так, соберись! Что самое главное? Мама! Папа! Друзья!”

Силы возвращаются, Илья вспоминает, как распутывать Веревочку… Но это не помогает.

“Что же делать?”

Третий этаж. Мальчик нащупывает в кармане шишку-гранату. Подарок Ворчливой ели на самый крайний случай.

“Вот оно!”

Надежда придает Илье сил. Он, напрягая пресс, подтягивается и смотрит вверх: до охотницы далеко, без нормального замаха не добросить. Дико трепыхаясь, мальчик высвобождает левую руку. Хватается за карниз окна. Нить натягивается струной. Боль в руке заставляет мальчика кричать, но он не отпускает. Охотница продолжает тянуть, но тщетно.

— Упрямец! Ничего, так даже вкуснее будет!

Она спускается ниже и тянется лапой к руке мальчика, чтобы ударить. Скалится, щелкает жвалами.

— Аня… Прости…

Илья ломает правой рукой шишку…

Взрыв! Полет! Удар! Темнота… пустота...

 

***

Сегодня первый день, как Илья дома. Две недели он пролежал в больнице. После того, как мать не смогла разбудить его утром, вызвали скорую, и та увезла мальчика. Диагностировали сильное сотрясение мозга. Родители тогда вспомнили, как раньше Илья ходил во сне. Посчитали, что снохождения возобновились, и Илья ударился головой во время очередной прогулки.

— Ну, как поживаешь, богатырь? — спрашивает Юрка.

Они сидят втроем в зале: Илья, Юра и папа.

— Нормально! — отвечает Илья. — Что нового?

— Ты упадешь! Мне батька Денди купил! с Пистиком! Сто игр в одном картридже! И знаешь, что твой лучший друг сделал? Не открывал ее целую неделю! Ждал, когда ты вернешься! Пацаны во дворе уже извелись все, так хотят поиграть! Хах!

— Офигеть! Только… Прежде чем играть, нужно кое-что сделать. Очень важное.

— Ты сдурел? Денди! Сто игр!

— Па… а можешь свой армейский берет дать? Я верну, обещаю! Пожалуйста!

— Хм… — отец пожимает плечами. — Хорошо, сейчас принесу.

Он встает и идет к двери в спальню.

— И это пап… Я знаю, что мне нельзя пока на улицу. Но отпусти, пожалуйста, ровно на пол часа! Мама не узнает!

— Куда это мы? — спрашивает Юрка.

— С другом прощаться.

Отец Ильи возвращается и протягивает сыну голубой берет.

— Хочешь на улицу — не вопрос! Но я с вами, идет?

 

***

На пустыре за гаражами тихо. Невдалеке закрытый детский сад. В него ходил Юрка, а Илья ходил в другой, в зеленый, тот, что за двадцатым домом.

Илья, надев берет, копает ямку. Юрка стоит рядом. Отец курит в сторонке.

Закончив, Илья кладет в ямку округлую, резную деревянную коробочку, в которой когда-то мама хранила украшения, а потом отдала ее сыну. Он туда складывал наклейки.

В коробочке лежит оплавленный, скрюченный, смятый солдатик с пистолетом и биноклем.

Таким нашел его Илья в тайнике под крыльцом. Вместе с янтарными каштанами и восьмицветной ручкой.

— Кстати, я узнал, где кот Нади. Он убежал, а его через день забрала к себе та странная тетка, что голубей по утрам кормит. С двухэтажки. Надо бы Наде сказать. Пусть с родителями приходит, разбирается.

— Ничего себе! Поздравляю! Теперь Надька тебя поцелует, как обещала!

— Ай, ну ее.

— Не глупи, тебе же она нравится! Получишь от нее поцелуй, позовешь на свидание и дело в шляпе.

— Юрка, хороший ты друг! Но я прекрасно знаю, что она тебе тоже нравится. Так что… Сделай мне одолжение как друг — скажи Наде, что это ты кота нашел. И пусть она тебя поцелует. С меня, знаешь, хватит пока что девчонок...

— Чудной ты. Ну в самом деле башкой треснулся.

Илья молчит и присыпает коробочку землей, постукивает сверху ладошкой, ровняя и трамбуя.

Мальчик встает и прикладывает в воинском приветствии руку к берету.

— Скажешь что-нибудь?

— Не.

Сперва Илья хотел сказать многое, но, почему-то, ему подумалось, что Командир был против долгих речей — он был человек дела, а не слова.

— Знаешь, сын, — отец тихо подошел сзади так, что мальчики не заметили. — Викинги считали, что умерев в бою они попадают в… эм… воинский рай. Где они пьют мед и празднуют свои победы. Твой солдатик… он погиб в бою?

Илья смотрит сквозь решетки садика на почту. Там, за ней виднеется Заброшка.

— Да, папа… в бою.