Карманы, полные перчаток

Загадка: белый, морщинистый и уродливый — кто я? Это… Это я. Не очень интересная загадка, если подумать. С другой стороны, говорят, что в хорошем вопросе уже содержится половина ответа. Или в хорошем ответе содержится половина вопроса? Значит, если ответ и вопрос одинаковой длины, примем общую половину за «икс»…

Нет, в формулы лучше не погружаться. Медсестра говорила, что зацикливаться на одной мысли вредно.

Ладно, тогда другая загадка: почему остриженные ногти нельзя выбрасывать?

Тут мнения расходятся. Кто-то считает, что их может собрать ведьма. Она может навести на тебя порчу, если закопает собранные ногти на перекрёстке семи дорог и проведёт над ними ритуал.

Нелегко найти перекрёсток семи дорог в наше время автострад и шоссе. Такой объект может стать популярной приманкой для туристов. Особенно туристов-ведьм. Хорошая идея для стартапа — всего-то нужен один скучающий обладатель асфальтоукладчика и один свободный пустырь. Кирки и лопаты для асфальта ведьмам можно продавать прямо на месте.

Кто-то другой может сказать, что ногти нельзя выбрасывать, потому что именно из них ётуны собирают Нагльфар — корабль Рагнарёка. Или… Или этот корабль собирают из ногтей мертвецов?.. Значит, ногти всегда должны быть короткими, ведь умереть ты можешь в любой день. Своими мелкими, немощными ногтями ты замедлишь строительство корабля. Всё правильно. Всегда будь готов к смерти, таково бусидо наших предков-викингов.

Просто верования, фантазии, мистическое мышление. Я знаю правду. Ногти нельзя выбрасывать, потому что в них содержится твой генетический материал. Недоброжелатель может покопаться в твоей мусорке, выудить оттуда кусочки ногтей и клонировать из них второго тебя.

Клон может украсть твою личность, использовать твою биометрию, творить злодейства под камерами наблюдения. Может надевать твои удобные, уже разношенные под ногу ботинки.

Катастрофа. Весьма неприятная ситуация. Ведь в моём случае клон тоже будет белым, морщинистым и уродливым. Зачем обрекать ещё одно живое существо на такие страдания?

Кстати, о страданиях. Третья загадка: коричневый, гладкий и очень красивый — кто это?

Это она. Конечно же, всегда должна быть загадочная Она. Вот только на этот раз никакой загадки нет, потому что Она идёт рядом со мной прямо сейчас. Пока я в сотый раз пережёвываю собственные мысли, бурчу себе под нос, потею, нервничаю, мучаюсь от тишины и не знаю, что сказать.

— Наконец-то удалось вытащить тебя на прогулку!

Она решила начать первой. Подозрительно. Девушки никогда не начинают первыми.

Нужно что-то ответить.

— Д-да… Жарковато, правда.

— Конечно, ведь уже весна! Опасная и обманчивая погода, — она на ходу поправила мохнатый клетчатый шарф пастельных тонов. — Поэтому я всё равно надела и шапку, и шарф, и перчатки.

— Д-да… Да, я тоже.

Скопившиеся промеж грязных айсбергов лужи поблёскивают на солнце, словно расплавленное олово. Не тротуар в парке, а спутниковая карта неведомой планеты, над которой парит моя пустая и глупая голова.

Разговор — это лестница. Так говорил мой любимый персонаж из одного сериала.

Или он говорил про хаос?..

В любом случае, разговор — это лестница, которую строят два человека. Собеседник подставляет ступеньку тебе. Ты подставляешь ступеньку ему.

Я очень плох в лестницах.

— А ты очень даже симпатичный! — сказала она, не дождавшись от меня ступеньки, — пусть и немного бледный. Даже не знаю, почему ты стеснялся прислать своё фото.

Так я и знал. Она — агент Моссада. Только «они» умеют так нагло врать. Странно, с каких это пор «они» принимают в свои ряды таких коричневых?

За мной наконец пришли. Но почему именно сейчас? Мне нужно больше информации.

— Д-да, спасибо. Ты тоже… То есть. Конечно, я и раньше это знал. Ведь у тебя в профиле есть твои фото.

— Ха-ха, да, в реальности люди бывают совсем другие. Например, в чате ты был гораздо более разговорчивым.

Смеётся.

Лай собак. Сердце взрывается осколочным снарядом в груди, кричит мозгу: «Беги, беги прямо сейчас!». Этот порыв удаётся перехватить, погасить, перевести в нервные подёргивания головой.

— Не оглядывайся ты так!.. — она беззаботно машет рукой в сторону. — Во-он там собачья площадка. Не волнуйся, она огорожена. Ты боишься собак?

— Вовсе нет.

— Если что, я тебя защищу, ха-ха. Пойдём скорее, тогда они не смогут нас найти и догнать.

Смогут. Отряду захвата не нужны собаки — они найдут нас по маячку, зашитому под твоей гладкой, красивой кожей. Не нужны даже спутники — триангуляция с вышек связи, торчащих по всему городу, ведёт нас непрерывно.

Дико зачесалось предплечье, проткнутое прививкой. Нужно будет снова прогреть его в микроволновке, когда вернусь домой.

— Ну ладно, так чем ты занимаешься? В чате ты очень неясно выразился на эту тему.

Уже третья ступенька подряд от неё. Какие ещё нужны доказательства злого умысла? Ни одна девушка на свете не будет так стараться ради поддержания разговора со мной, если у неё нет на это серьёзной причины.

— Я состою в яхт-клубе скучающих обезьян.

— Что-что, простите?

— Ну, ты ведь слышала про НФТ? Например, Эминем купил себе НФТ с белой обезьяной за сто двадцать три эфирчика, что очень забавно…

— Эминем? Ты слушаешь рэп?

— Что? Нет! Это музыка для западных дегр…

Я прикусил язык так сильно, что почувствовал привкус железа. Эта девушка ведь такая коричневая, конечно же, рэп — это часть её культуры! И как я мог такое брякнуть?

— Я тоже не слушаю рэп, — ответила она, беззаботно перепрыгнув очередной серый айсберг. Побережье оловянного моря под её ногами с хрустом обрушилось в волны, навсегда изменив береговую линию. Наверное, рептилоиды относятся к нашей планете с похожим равнодушием.

Пока я неверяще тряс головой, она продолжила:

— То есть, ты не слушаешь рэп, но увлекаешься энэфте, потому что Эминем это купил?

— Э-э, не совсем. Всё гораздо сложнее.

— Это что-то из компьютерной игры?

— Нет. Да. Ладно, забудь, давай не будем говорить об этом.

— Ну, как хочешь.

Кажется, она обиделась. Хмурое выражение её лица резануло по сердцу как ножом. Почему меня так волнует её обида? Почему мне так понравилось, когда она сказала, что защитит меня от собак?

Это всё моссадские штучки. Нейролингвистическое программирование. За пару минут разговора мне уже промыли мозги. Нужно перехватить инициативу, перевести фокус с меня на неё. Но что сказать, что же сказать?

Воспользуюсь психотерапевтическим методом компьютера Элизы. Итак, я — зеркало, активный слушатель. Я просто повторяю то, что сказал собеседник:

— Ну ладно, а чем ты занимаешься?

На мгновение кажется, что она больше не будет отвечать. Изящный бронзовый автоматон в тонком шерстяном пальто, такой чуждый и непонятный, но всё же шагающий рядом со мной, таким белым и уродливым. Теперь у этого автоматона сломался речевой аппарат, и виноват в этом я.

— Я м-модель, — за один шаг автоматон превратился обратно в человека.

— М-м-модель?

— Инстаграм-модель и…

— И?

— Слушай, если тебе не понравится то, что я сейчас скажу, то нам лучше разойтись по домам прямо сейчас.

— Договорились.

— Если я не могу быть с тобой откровенной, то в чём смысл продолжать, понимаешь?..

— Да говори уже.

Я добавил к словам мелкую и нервную улыбочку. Мозг словно плавает в эфире, законсервированный в абсурдности ситуации, как слива в бренди. Услышать признание агента спецслужб вот так, у всех на виду, в разгар яркой, слепящей ранней весны…

— Я вебкам-модель.

— О. О. О-о-о. В этом смысле модель…

— Ты звучишь очень разочарованным. Так я и знала.

— Нет-нет, вовсе нет! У меня даже есть подруга, тоже вебкам-модель.

— Что, прямо подруга?

— З-знакомая.

— З-з-знакомая?..

— Я часто её смотрю. И отправляю ей деньги. Иногда она произносит мой ник вслух.

— Угу.

— Однажды она написала моё имя у себя на животе.

— Ого.

— Это был мой подарок на новый год. Я копил на него несколько месяцев.

— О-о-о.

Я едва удержался, чтобы не треснуть себя по лбу. И зачем я только всё это говорю? Почему говорю ей правду?

Может быть, Чёрный Копатель с форума был прав. Может быть, глупый автоматон без собственной воли и мнения — это я сам. Это меня создали «они», чтобы обманывать немногих оставшихся на планете Людей. Именно поэтому я такой белый и уродливый.

От осознания собственной нечеловеческой природы в уголках глаз выступили жгучие, обидные слёзы. Я вздёрнул голову и уставился в сторону. Незачем доставлять агенту удовольствие демонстрацией своих страданий.

Голые деревья бессильно ветвятся в небо, которого им никогда не достичь. Корявые сухие палки, словно пучки кровеносных сосудов, — анатомический театр, а не лес. И как тут не поверить в то, что это не деревья, а мерзкая чужеродная трава. Настоящие деревья, гигантские кремниевые леса, в которых бродили наши предки-славяне, давно уничтожены.

Кто-то подёргал меня за рукав. Ах да, девушка-агент всё ещё здесь. Всё ещё не разочаровалась во мне.

— Слушай, хочу хот-дог! Ты будешь?

— Хот-дог?..

Белый вагончик, стоящий на обочине парковой дорожки, не внушал никакого доверия. Мелкое окошко, щит с ужасно искусственными, слишком яркими и перенасыщенными иллюстрациями в качестве пунктов меню. Где они берут воду для кофе? Из водопровода? Стирол из пластикового стаканчика вместе с фенолом из крана — взболтать, но не смешивать. Ваш рак подан, сэр.

— Нет. Боюсь представить, из чего сделаны эти сосиски.

— Давай не будем об этом. Ну, раз не хочешь есть, то подержи.

Она сунула мне в руки свои перчатки и подошла к окошку вагончика. Я замер на месте, судорожно сжимая в пальцах две тонкие замшевые тряпочки.

Всё ещё тёплые… Так странно. Непривычное и незнакомое ощущение. Такое мелкое и незначительное; но как будто именно его мне не хватало, чтобы увериться — передо мной настоящий, живой человек. Осознание, от которого кружится голова.

Она тоже человек.

— Пойдём! Пойдём дальше, чего ты так застыл? Всё-таки хочешь хот-дог, да-а?

В одной руке у неё цветастая, разваливающаяся булочка, а в другой… В другой моя рука. Когда это произошло?

Чужие пальцы. Такие тонкие, но странно твёрдые, неожиданно сильные. Сухие и горячие. Нет, конечно, я знал, что в них будут кости и сухожилия… Знал, но почему-то не ожидал. Ждал хрупкости, даже бесплотности.

От этого ощущения пересыхает во рту. Выступивший на лбу пот мгновенно уносит кинжально холодный весенний ветер.

— Ты не замёрзнешь, пока вот так хот-дог держишь? — спрашиваю я, сам не зная, почему.

— Если замёрзну, то возьму тебя под локоть и пихну руку тебе в карман!

— Не получится. В одном кармане у меня свои перчатки, а в другом твои.

Снова смеётся. Что в этом такого смешного?

— А ты странный. И смешной. В хороших смыслах, — тут же поправляется она, — а то знаю я вас, мальчиков, очень любите выдумывать, что вас считают за клоунов, и обижаться на это.

Неужели мои мысли начитывают ей в микронаушник? Я не верю в шапочки из фольги, ведь мозг всё равно нельзя завернуть в фольгу целиком по чисто анатомическим причинам. Но, возможно, стоило хотя бы проложить шапку металлической сеткой.

Нужно заглушить собственные мысли. Нельзя думать правду. Нет, нельзя думать вообще ни о чём.

Ом-м мани падме хум…

Пустая голова…

Белый лист…

— Вот мы и пришли, господин молчун!

Она чуть дёрнула меня за руку, выдёргивая из антителепатического транса; сжала мои пальцы своими — сухими, жёсткими и горячими. Словно оставила на коже пылающее клеймо.

— П-пришли куда?

— К выходу из парка, конечно. Было весело, но мне, к сожалению, пора идти. Обязательно отпишись, как придёшь домой!

Она полетела вперёд танцующим шагом, выученным на тренировках по крав-мага. Мне осталось только в растерянности пихнуть руки в карманы и пойти обратно…

Тонкие замшевые тряпочки всё ещё заполняли левый карман.

Опасная вещь. Некоторые люди считают, что через личные предметы ведьма может навести порчу. Достаточно только закопать их в свежей могиле, у ног покойника. В отличие от перекрёстка семи дорог, поставки свежих могил не прекращаются никогда.

В магическую чушь я, конечно, не верю. Но, может быть, с этих тряпочек можно собрать достаточно генетического материала, чтобы провести анализ ДНК. Самый страшный удар по секретному агенту — это раскрытие его личности. Может быть, хватит даже на клонирование.

С другой стороны, если я брошусь догонять, то смогу побыть с ней ещё немного.

…

— Эй, постой, ты забыла свои перчатки!