Ритуал в глубокой роще
(Внимание, присутствуют элементы 18+ и сцены употребления спиртных напитков, появления ведьм из ветра и страшной до усрачки твари в финале! Слабонервным лучше принять одобренное докторами успокоительное перед прочтением, особенно второй половины рассказа)
Мы нашли лапу дракона в Северной Пустоши — я, Рош и Альва. Ну да пёс Роша ещё с нами был. Шелудивый и указал нам место копа: залаял рыдающим фальцетом, закружился волчком... И вдруг уткнулся носом в слепяще-белый песок, вдумчиво замер на пару мгновений...
Затем пёс стал усердно царапать когтями белую кожу пустыни. Я подумал: песчаного крота он учуял. Ведь Рош перед рейдом долго не кормит пса... Чтобы тот был на взводе. Дрался за нас, как в последний раз, если нам встретятся враги Дома Ксалдо, ненавистники Новозвёздной Цитадели, коих здесь просто долбаный мрак.
Плюс новые враги появляются, вроде Секты Огненного Возрождения. Мы не против, чтобы пёс жрал кротов, но беда в том, что тут много змей. И я уже хотел отогнать пса — цыкнуть, пнуть или топнуть хоть, но Рош успел раньше. Обняв шелудивого, он оттаскивал его прочь, приговаривая:
— Тише, Волче, тише... Змея там, змеюга! Не еда!
Но Волче был не согласен. Извернувшись, он лизнул скулу хозяина, вырвался из рук моего брата, и ринулся к прежнему месту своего горячего, собачьего интереса.
Рош заорал непотребное для ушей прекрасных дам, собравшихся на сем суде, потому я не повторю слова своего брата здесь! И прошу словопечатника отметить: что я, гвардеец Фемги Осторф, не скрывал ничего касаемо сути событий, а лишь берёг уши дам от жестокосердия брата моего! Запишите!
Что?..
Ничего не скрывать? Ну л-ладно... Брат мой кричал так: "Сука ты драная, волки твою мать имели, вот и не слышишь хозяина!"
Что было потом? Вмешалась синеглазая Альва. Кинула Рошу лопату, и потребовала: копай!
Брат мой — тощий, рыжебровый, смуглолицый от рейдов, возмутился. Скривив красно-белесые, c налётом песка губы, Рош назвал Альву жестоким словом. Повторить?.. Нет? Великолепно. Но она пробовала успокоить его, сказав почти нежно:
— Я заговорила твоего пса от змей и пауков у матушки зелени.
Брат вспылил. Назвал Айву ренегатом, и еще парой крепких слов, что уместны либо в постели, либо нигде по отношению к дамам. Он был отчаянно против магических манипуляций со своим верным Волче. Счёл сие за гнусь и морок.
Но лопату, брошенную к его ногам Альвой, взял-таки.
И выкопал лапу дракона...
Иссушенную веками, белесую и скрюченную. Почти прозрачную в остекленелых когтях. Я был так изумлен, как тогда, когда впервые увидел зарисовки шерстистых зверюг из тёплых лесов южноморья... Что? Ну, зверюги там такие есть, они на деревьях стаями живут, кидаются сверху всяким... А? Нет же, не птицы! Зверюги! Я ещё в детстве смотрел зарисовки нашего славного путеш... Хм, понял, хорошо, продолжаю.
Лапищу эту можно было нести лишь вдвоём — тяжелая, чтоб её. Мы и пёрли с братом сей высокоценный груз по Пустоши.
А у самого Леса Грёз сделали привал. Тут нас, как понимаю, и узрели беспокойные мошки, чьими глазками смотрел на границы Дома Ксалдо придворный маг Шоор.
Да, кость драконья была! Но мы не продали её врагам Новозвёздной Цитадели, как утверждают некоторые!
Будто бы за ней давно охотится Секта Огненного Возрождения, и среди нас есть предатель. Не верю в предателя! Бред безумного мага! А что не донесли драконью кость...
Я думаю, всему виной ядовитые испарения! Они опьянили вездесущих мошек Шоора, те потеряли волшебную связь с ним, испарения те также стравили меня с братом...
Что? Нет, распрей не было у меня с ним до того, но он ведь горячо невозлюбил Альву, она его не считала за равного нам, скорее за прислугу, вот он и злился. Но вообще, он не злой: просто вредный, а она не гордая: просто весёлая. Вы видели эту девушку? Точёная фигурка, обтягивающий плотно все ее формы чёрный, боевой костюм лазутчицы, острие копья из-за спины, синеокий взгляд истинной северянки... Я, если честно, давно хотел брата проучить за его заносчивость и во многих прочих делах...
Мы потеряли драконью кость. Просто без нее дальше пошли, утирая кровь и грязь с лиц... Альва? Не знаю, куда она убежала там!
Можно честно? Я не верю в успех задуманного Сектой Огненного Возрождения ритуала... О чём там эти чудики лесные мечтают... Будто, можно оживить из разрозненных, собранных воедино частей, настоящего дракона... Хм, безумно оно.
И уж вообще нелепо, что они желают власти драконов над миром. Который те однажды едва не сожгли в своём неистовстве, когда горцы Уорро научились ими управлять через заклинания из снов шамана Уодэ. Не вижу смысла возрождать мироненавистников. А все эти надежды на древний, мудрый закон в драконьих головах...
Откуда знаю про эти их планы? Не помню. В тавернах болтают. А может, в ту осень запретный ветерок нашептал, прирученный сектантами ветерок, да изгнанный потом нашими магами. Сектанты тогда через тот ветерок вербовали мечтателей всяких...
Если они и украли лапу дракона для своего ритуала — я не помню никого из них рядом с нами! Мы с братом отравились, повторяю, наши умы помутились. Наверное, Альва, тоже одурманенная испарениями, бродит сейчас где-то по лесу... или стала рабыней сектантов, а может жертвой медведя... Надо бы поисковый рейд за ней. Что? Бесполезно, считаете...
Спасибо за полное оправдание!
Альва, где ты? Брат, почему ты лежишь во сне третьи сутки, без открытых навстречу миру глаз! Скулит утробно Волче у порога, и глаз я не смыкаю в эту ночь. Что было между нами в том отравленном лесу, я вспомнить не могу. Не помню ничего.
Всадник, чьё лицо скрыто тканью до глаз, на коне с рыжей мордой, что золотою мне кажется в холодном огне солнца рассветного... И сам этот всадник всполохом чёрным на троне седла восседая, неотвратимо... Взирает на меня, а рука его из кармана вдруг тянет, вручает мне... Лист. Письмо с печатью Дома Ксалдо.
И — скачет всадник шумно прочь. А мне бы жить в неведомых мирах и сочинять баллады, право. Хоть недостойно душу при болезни брата греть вишнёвой брагой, яблочным вином... всю эту ночь; чтоб легче всё казалось вдруг — и жизнь, и смерть... родных, врагов. Опёршись локтем о крыльцо, и выкинув бутыль пустую, бумагу стал читать я, напрягая взор. Когда ж изобрели танцующие буквы, я что-то пропустил... Но волей твёрдой, я их приструнил.
"Фемги! Просьба присутствовать в полдень на званном обеде в Цитадели. Ироен Ксалдо."
Хм. К чему бы это. Теперь точно поспать надо. Срочно. Думал-то ещё бутыль из погребка достать.
А нечто близится, шурша ветвями моего сада. Ветром умывает лицо. Дышит жаром в губы и шёпотом Альвы шепчет в уши мои заклинания... Часто повторяются в них два слова: морок сойди, морок сойди. И я вспоминаю запретное, вожделенное, истинное...
Вот, значит, кто я.
Вот в чём была суть...
Ироен Ксалдо хорош, для короля не жалко бриллиантов, он сверкает ими при каждом движении. Чуть кланяется дамам и жмёт руки кавалерам. А тронный зал просторен и светел, одна пылинка в нём и та преступна. Меня он не выделяет, просто кивает с улыбкой и жмёт руку. Быстро и кротко. Потом, удаляясь от шеренги пришедших, разухабисто басит, делая взмахи руками:
— К столу, избранные...
О, на столе прекрасные вина. Среди прочего нежеланного. Омлетик там, запечённая птица. Чувствую, меня вывернет на этот расчудесный пол, стоит мне угоститься хоть чем, кроме вина. Но главное — важное дело мне осталось закончить сегодня.
Призрачной рукой ведьма из ветра стёрла ранее наложенный на меня морок. Сам ведь и просил я её ранее — ослепить мой разум на случай допросов с зельями правды по возвращении в Цитадель. Я рискнул вернутся, чтобы достать последний ингредиент...
Раз Альва считает его необходимым для нашей цели, он должен быть у нас. Не дадут: украду.
Милая эта Альва стала ведьмой внезапно, когда ей стала шептать по ночам на ухо Знание её прабабка с того света. И, словно зная, что её предназначение впереди, Альва годами не афишировала свои способности, хотя могла бы зарабатывать гораздо больше.
Все гости вдруг притихли.
— Позвольте явить вам моё решение! — Рука Ироена взмывает вверх с прозрачным бокалом, в коем поблескивает рубиновая жидкость. — Фемги! Новый капитан северного дозора!
Я застыл, услышав своё имя. Отовсюду растрещались аплодисменты. Потерял лапу дракона и вдруг повышение? Ах, ну да, такое иногда делают перед особо опасными или далёкими рейдами — откуда хорошо, если хоть четверть гвардейцев вернётся. Вот и ставят не пойми кого, как просто расходный гвоздь...
Капитаны южного, лесного и прочих дозоров приветствовали меня особенно громко. Ну да, братство, конечно. А не подели с ними красотку, монету в игре, внимание принца, да хоть последнюю бутыль в забегаловке — вот и сдует вмиг всякое наше, эфемерное братание...
Потому миру и нужна воля свыше: всюду маскарад скелетов, пляски душ под звон монет, насмешка над любой чистотой и непорочностью. Здесь нужны только продажные души и тела, разброд.
Многим — голод и рабство, единицам — золото и хамство. И никто не смотрит в небо. Там ведь никаких драконов нет. Иной расклад лишь сон, утешающая вера, но абсолютно невероятен? Это нужно проверить. Вот почему, вот зачем. И если сами звёзды слишком далеко, то их звёздные дети, драконы, ближе...
Меня трогали десятки рук! Противно. Я салютовал лживому принцу Дома ладонью от лба, натянув улыбку. На столе передо мной большим изумрудом мерцала бутыль вина. Но я решил, что не выпью больше одного глотка в честь своего назначения. Если бы не брат, я и ночью спал бы, а не... На нём же, теперь понимаю, просто были чары Альвы. Хотя ведь и яд из чёрного ручья тоже, вспоминается вот: он же пил в лесу из того поганого ручья...
Наливая бокал, я сквозь гвалт крикнул:
— Чем заслужил, позвольте?
Ироен отозвался:
— Жребий пал на тебя! Ну и — твой доблестный выход из чаролесия... Сильный человек!
Опять рукохлопие. Чуть пожиже, чем первое, но вязкое, обязующее дать дежурные поклоны в разные стороны. А вот вино слишком приторное у них, но огонь в нём есть.
Я выловил взглядом придворного врача. Ведь не посмеет он отказать в оживляющем порошке новому назначенцу? А кроме этого снадобья мне и быть в Цитадели незачем. В главной лечебнице, куда мы дошли с ним вдвоём, косматый врач передал мне кисет с оживляющим порошком, подобострастно улыбаясь. Хорошо хоть мне с Ироеном не пришлось общаться, у него просить.
Драконы были! Драконы будут!
В чаще лесной, где ветви сплетают свою непролазную паутину, но пропускают меня...
В лесной глубине, где ухо не сыщет клёкота птицы...
Стоят они в круге тел своих, плотно прижавшись локтями друг к другу...
В ожиданье безмолвном жреца драконьего культа. Вот и пришёл он...
Статуи! Долго вы здесь?
Лапа драконья, последний фрагмент исполина прежних эпох, прилажена к месту...
Скелет его высится над сборищем нашим, собран за год он упорных томлений, исканий, невзгод...
Так изреки, Альва, верховная жрица, жена моя, слово заветное!
— Драконы были! Драконы будут! — Плывёт её глас мелодичный по лесу.
— Я рассыпаю сей блестящий, животворный порошок на белые кости звёздного исполина, жертвуя братом своим, отказавшись от роли своей при дворе узурпаторов, ибо желаю мудрости свыше!..
Пойте, это поможет ему пробудиться...
— Драконы были! Драконы будут!
Лапа поменяла свой цвет и шевельнулась. Все вздрогнули, но продолжали петь. Может, она просто чуть просела под своей тяжестью...
Я смотрел на неё не отрываясь. Чем это кончится? Кто ж знает.
Наши манипуляции открывают двери Силе, но сами они только лишь жесты, к воплощению желаемого же приводит именно Сила вселенной, у которой свои "вкусы" — она может и отказать; а может подарить океан, когда просил реку.
Я приобнял Альву за угловатые, свежесть родного севера дарящие, плечи.
Он же, огромный и волшебный, засиял вдруг зелёными огоньками на белых костях, стал воплощаться, обрастать плотью и потом — чешуёй. И поднялся, повернулся к нам, расправил с хрустом над нами крылья. Рык его — рык сотни львов — заставил обломиться все слабенькие веточки у деревьев вокруг.
Да, пришло время сильных. Все вокруг меня упали, кто на колени, кто на живот или спину, от этого рыка. Я же лишь почуствовал взметнувшиеся на голове волосы, ибо магия, идущая от него, невидимыми руками вдруг удержала меня от падения. Он приблизил ко мне свою страшную и восхитительную морду: чёрную и вроде крокодильей, только размером с корову. С интересом ли, со злобой приблизил...
Я посмотрел ему в красным огнём светящиеся глаза. Говорят — в них лишь отражение того звёздного огня, что таится в каменном сердце-котле дракона. Огня, способного прожечь любую сталь. А я даже не из стали...
Он утробно зарычал, но относительно прежнего "рыка сотни львов" даже и не громко вышло, льва на два-три. Я же вдруг распознал в этом его урчании слова!.. Или мысли, посланные самим драконом мне!
— Сначала предложи им признать высшую власть, иди к ним...
— Не поверят... — Ответил я, пожав плечами, зная характер принца Ксалдо.
— Тогда пусть сразу увидят... Одного из тех, чьи новые братья и сёстры скоро прилетят со звёзд на его зов. Меня! Залезай ко мне на спину, жрец, исполнивший тайное... И брат мой прежде...
Брат?! Вот зачем жертва нужна была, значит. Одухотворение, помимо воплощения формы. И вот почему он сразу признал меня — притяжение родственных душ вне форм...
Альва ведь говорила, да, но я не вникал. Я далёк от магии.
Я поднялся по опущенному к моим ногам, складчато-перепончатому крылу дракона-Роша на его бугристую, жёсткую спину. Нашёл место меж шиповидных наростов, вышло что-то вроде конского седла даже. Затем, нагнувшись к его мощному загривку грудью, я крепко уцепился за некие жабровидные дуги: "готово".
Он резко взмахнул крыльями, в очередной раз распугав служителей культа. Земля вдруг прыжком удалилась, а вершины деревьев приблизились.
На тревожный взгляд Альвы я ответил улыбкой, хотя сам не знал, сколько весёлого впереди — может и нисколько совсем.
Милая, мы просто попробуем... За всех, умирающих в нищете, за моего сгинувшего в сыром сарае отца, где мы ютились, когда господа отняли наше жильё, а я был ещё мал для гвардии...
За твоих, проданных в рабство сестричек, когда и у вас хотели забрать дом, поле, лошадей, а ты была ещё слишком мала — и для господских утех, и для отряда лазутчиц и тихих убийц.
Мы с ним, с тобой, мы все попробуем...
Изменить игру, хотя бы спутать им карты.
Взгляни на него, зверя небесного!
И мы полетели менять этот грёбанный мир.