Внимание к деталям, или Боевые слоны.

 

1.

— Боевые слоны?! Степанов, ты серьезно?

 

— Борис Петрович, я предварительно изучил вопрос. Можно сказать, уже немного стал экспертом. Даже отыскал целую коллекцию историй, как этих слонов по-боевому использовали.

 

Стас засиял от гордости и того, как он удачно подготовился. В институте их всегда учили искать и перепроверять факты. Особенно перед тем, как готовить к выходу в свет статью. К концу двадцать первого века сеть проникла везде, информацию проверить нетрудно. Но этим будут заниматься, только если в статье что-то совсем будет бросаться в глаза. Информационное перенасыщение и так велико, ради мелких деталей никто напрягаться не станет. Однако, сам Стас считал, что именно детали отличают хороший текст от плохого, поэтому всегда старался быть к ним внимательным.

 

Преподаватели говорили, что детали никому кроме придирчивых читателей, особенно эрудированных, не нужны. На таких сетевых червей в институте учили не обращать внимания. Они знали все на несколько слоев вглубь и всегда могли найти ошибку, а заодно перевернуть представление о написанном с ног на голову. К счастью для многих, аудитория большинства журналов была проще. Она относила себя к интеллектуалам, которые насыщали информационный голод со вкусом, но предпочитали не раскладывать блюдо на ингредиенты.

 

Сегодняшнюю встречу с редактором «Альманаха путешественника» Стас ждал очень давно. Он отбросил привычную лень и погрузился в нюансы экипировки и применения слонов на войне. Если работу возьмут в номер, то это будет не только успех, но и большой шанс перейти из стажеров в авторы.

 

— Слушай Степанов, я конкурс на какую статью вешал?

 

— Про путешествия, с животными.

 

— Так причем здесь твоя слоновья кавалерия?!

 

— Элефантерия, — поправил Стас, — Они же — самое то для путешествий.

 

Глаз у Бориса Петровича задергался, а лицо раскраснелось. Сложно предположить, что спасло недавнего выпускника от гнева редактора, может, мысли об отпуске, может, новое слово, пополнившее словарный запас, но Стасу повезло. Несмотря на то, что Борис Петрович любил поправлять всех и везде, (не для самоутверждения, а так, для порядка), он абсолютно не терпел, когда поправляли его.

 

-Погоди, Степанов, мало того, что ты хочешь этих своих слонов в альманах засунуть, так еще и в таком виде? — сказал Борис Петрович, рассматривая заявку Стаса.

 

— Так это, да... Рассказ, хочу написать То есть художественный текст.

 

-А для чего художественный, мы что, литературное общество, что ли?

 

Стас сдвинул брови и сжал губы. Он попытался вспомнить дословно слова одного из своих профессоров.

 

— Для большего психо-эмоционального погружения читателя… через преподнесение информации… не в чистом виде, а красиво завернутой в обертку художественного повествования, — почти без запинок произнес Стас, а после добавил. — Для того чтобы читатель отведал пирог с первоклассной ягодной начинкой, а не просто варенье ложками ел.

 

— А я люблю ложками…, — произнес себе под нос главный редактор, — Ладно, студент. У тебя три дня. А там посмотрим. Если выйдет лучше, чем у Шмидта, то в путь.

 

— А он про что пишет?

 

— Про собачьи упряжки, снежные вершины, а может равнины. В общем, что-то подобное, — поморщился Борис Петрович. — Аллергия у меня на всех этих волосатых.

 

Стас едва заметно улыбнулся. Вот они, детали. Он сразу разузнал про аллергию, поэтому статью решил готовить о бесшерстных животных.

 

— Степанов, у тебя же третий уровень работы с сетью? — поинтересовался Борис Петрович, когда Стас уже почти вышел из его кабинета.

 

— Так как иначе-то? — схитрил молодой человек, чтобы не отвечать на неудобный вопрос.

 

— Хорошо, но кого-нибудь с четвертого уровня все-таки привлеки. Тебя никто не знает, а для читателей нужен аргумент. Через восемь дней, чтобы ста… рассказ был у меня.

 

Стас кивнул и вышел. К такому повороту он тоже был готов, поэтому пока собирал данные для заявки, отметил нескольких ученых, способных подтвердить информационный статус его статьи. А вот то, что у него нет третьего уровня, его особо не волновало. Когда его взяли на стажировку, то первым делом дали код на полугодовой доступ третьего уровня. Но тогда была проблема с жильем и деньгами, поэтому код был продан в первый же вечер. Стас верил в свои силы. Многие люди в поиске информации вообще довольствуются первым уровнем и живут прекрасно. Проблема была лишь в том, что поисковая выдача получалась без какой-либо смысловой фильтрации. Отличить правду от вымысла становилось весьма сложно.

 

Второй уровень позволял не только откидывать совсем необоснованные данные, но и получать доступ к специализированным базам. Для обывателей он был пределом поисковых мечтаний. Третьим пользовались разные специалисты, журналисты, преподаватели, а также фанаты каких-то отдельных тем. По стоимости годовой доступ выходил, как средняя зарплата в крупных городах за пять месяцев, поэтому чаще всего его получали от своих организаций. Коды для активации четвертого уровня, который использовали исключительно ученые, с трудом, но можно было найти на черном рынке, в отличие от пятого, предназначенного для спецслужб и правительства.

 

Еще в студенческие годы, когда в чужом городе приходилось постоянно подрабатывать, Стас научился сам отбирать нужную информацию и концентрироваться на деталях. Для успешного завершения учебы ему хватило первого уровня, сейчас же у него есть взломанный второй.

 

2.

 

Три дня Стас писал рассказ, еще день правил. Одновременно он проверял свой почтовый ящик в ожидании ответа от ученых, которым отправлял запросы. Сложность в том, что конкретного специалиста найти было невозможно. Нужны и специалисты по животным, и по оружию, и по одежде, знатоки исторического периода, а также быта. При этом по каждому из отдельных направлений не хватало объема, чтобы заставить ученых с легкостью принять приглашение.

 

До сдачи рассказа времени оставалось все меньше, поэтому Стас решил отложить формальности «на потом» и взять все в свои руки. Он отправился на кафедру истории в самом крупном объединенном университете России.

 

Всем известно, что журналисты должны уметь не только собирать информацию, но и оказываться в нужном месте в нужное время. Поэтому обучение включало в себя большой курс, посвященный проникновению на разного рода объекты. Основное внимание уделялось манипуляторным техникам общения, впрочем, некоторые физические и механические стороны тоже рассматривались. Это был один из самых любимых предметов Стаса, поэтому всего за пару часов он смог обойти все преграды и добиться того, чтобы профессор Вениаминов его принял.

 

Светило исторической науки был человеком грузным и старомодным. Если серый шерстяной пиджак в елочку еще можно понять, то большие круглые очки выглядели напоминанием о далеком прошлом. Иннокентий Игнатьевич стал вторым человеком в очках, которого увидел Стас за свою жизнь. Первым тоже был ученый, но тот носил их, скорее из желания подчеркнуть свой статус.

 

Профессор уже третий раз перечитывал распечатанный рассказ. Он то причмокивал, то дергал головой, то делал пометки в тексте. Зачем переводить такой ценный ресурс, как бумага, Стас не понял, но ученый настоял, что по-другому читать не будет. Юному журналисту пришлось потратить полчаса, чтобы убедить сотрудниц учебной части бесплатно напечатать материал, причем большую часть этого времени заняли поиски учебной части.

 

-Да уж, молодой человек…, — протянул профессор, сложив листы и посмотрев на Стаса.

 

— Вам не понравилось, Иннокентий Игнатьевич? Я старался….

 

— Старались..., — протянул, будто пытаясь распробовать слово на вкус, профессор Вениаминов. — Старания и упорство — это хорошо, правильно. И знаете, юноша, неплохо получилось. Слоны у Вас добротные, натуральные. В атаку идут так, что просто залюбуешься. А как они в боевую ярость-то впадают, как будто сам все это вижу. Как там это бешенство у Вас называлось?

 

— Муст. Их специально разными способами вводили в этот самый муст.

 

— Да-да, все это прекрасно. Даже больше скажу, герои в рассказе вышли живые такие. А оружие, одежда, все как из справочника взято, не придраться. Молодец!

 

Стас сразу повеселел и еще раз отметил про себя, что детали очень важны. Еще немного и у него будет одобрение от человека с четвертым уровнем доступа, а значит, никаких преград для выхода рассказа не останется. Шмидта со своими блохастыми героями он за конкурента не считал.

 

— Вот только знаете, любезнейший, чем отличается в наше время хороший ученый от плохого?

 

— Уровнем проработки данных, вниманием к деталям? — задумался Стас, а после добавил, — Быть может, еще возможностью эффективно работать, несмотря на уровень доступа?

 

Иннокентий Игнатьевич поморщился и вздохнул.

 

— Хороший отличается тем, что может не просто копаться и выискивать мелкие детали, а не забывать об общем. Рисовать крупными мазками, да так, чтобы не придраться. А тех, кто с лупой будет выискивать ошибки в доспехах элефантерии, их не так и много. Вы откуда героев-то взяли? Изучали их основательно?

 

— Конечно, изучал. Все с нескольких песен началось, когда про слонов искал. Вот и взял их для красоты и душевности. Будь просто статья, так оно лишнее. А здесь рассказ, хочется творческого подхода.

 

— Творческого… Знаете, молодой человек, творчески у Вас получилось хорошо, но с научной точки зрения… Вы отдохните, перечитайте, а потом приходите через недельку.

 

— Так мне послезавтра сдавать!

 

Профессор Вениаминов приподнял бровь, а потом развел руками.

 

— Извините, юноша, тогда совсем не могу Вам помочь. Боюсь, что и никто из моих коллег тоже. Слишком маленький период для изучения рассказа, а риски репутации значительные.

 

— Точно никак, Иннокентий Игнатьевич?

 

— Увы.

 

-Что же, спасибо. Можно я возьму листы с Вашими пометками?

 

— Да-да, конечно, молодой человек. Надеюсь, что они Вам помогут.

 

— Обязательно, — сказал Стас. Он встал и взял печатную версию рассказа. — До свидания.

 

— Удачи Вам, молодой человек. И мой совет: попробуйте себя на литературном поприще.

 

3.

Рука настойчиво вибрировала. Стас еле-еле открыл глаза и вывел вызов на громкую связь. Комнату заполнил хриплый бас главного редактора, обошедшегося без приветствий:

 

— Степанов, ты спишь что ли?! Пять утра уже!

 

— А? Что? Нет, что Вы Борис Петрович, — шлепая себя по щекам и протирая глаза, сказал Стас.

 

— Рассказ готов?

 

— Да-да, Борис Петрович. Все готово. Вы вроде бы завтра срок ставили.

 

-Ставили — переставили, — буркнул главный редактор. — Номер сегодня надо сдать. Так что быстро текст мне, а сам бегом в редакцию. Слушай, а у тебя иллюстраций, случаем, нет? А то с поехавшими сроками у художников дел выше крыши.

 

— Очень много, Борис Петрович! Я же пока изучал, насобирал больше сотни, а некоторые через сеть в коллажи объединил. И в тюрбане гравюра есть, и еще полсотни…

 

— Стоп! Полсотни мне не нужны. Давай три лучших, и… Ты в своем уме?! Когда я это все успею? — главный редактор отдалился от микрофона, но кричал так громко, что в комнате зазвенела посуда. — Извини, Стас. Ты получил отзыв от четвертого?

 

— Конечно!

 

— Тогда все, отправляй рассказ и иллюстрации Михайловой, пусть верстает. С тобой возиться времени нет.

 

— А что со Шмидтом?

 

— Да там какая-то блохастая ерундень. Все! Быстро высылай, — едва закончил Борис Петрович и отключился.

 

Стас зажмурился и растянулся на кровати, раскинув руки в стороны. Все было не напрасно, его работу взяли в альманах. Вся вчерашняя беготня дала свой результат. Он еще раз вспомнил, весь вчерашний день и расплылся в улыбке. Вновь сила оказалась за деталями.

 

Когда вчера утром Стас вернулся от профессора, то не мог найти себе места. Он перепроверил все сведения о слонах, даже нашел несколько новых. Снова изучил данные о внешнем виде и одежде героев рассказа. Все соответствовало историчности, от типа ткани и цвета ниток, до формы носа у главнокомандующего. Что хотел сказать своими намеками Вениаминов, молодой журналист никак не понимал.

 

В какой-то момент Стас решил, что, должно быть, фиаско у профессора было ничем иным, как мудрой традицией и своеобразной проверкой. Каждый год к ученым приходят сотни стажеров, но мало кто их воспринимает всерьез. Написать интересную статью или рассказ — это одно, а устоять под шквалом критики, уметь пробиться дальше — другое. Молодой журналист вспомнил, как Иннокентий Игнатьевич его похвалил. Все встало на свои места. Он ведь так намекнул, что все хорошо, но при этом поставил последнюю ловушку. Отличную проверку придумал. Выяснить, как справляется автор со своим тщеславием с одной стороны, а с другой, сможет ли он отстаивать свою позицию, а не просто идти по течению.

 

Стас, наконец-то улыбнулся. На душе стало приятно и тепло. Конечно, его рассказ отличный, проработанный и способный занять достойное место в журнале. А Иннокентий Игнатьевич — мудрый и рассудительный ученый. Но времени мало, а профессор явно не даст добро на упоминание о себе, как о научном рецензенте, в ближайшие дни.

 

Юноша зашел в сеть и снова перечитал регалии Вениаминова, посмотрел темы выступлений на конференциях за последние годы, даже наткнулся на критику его работ. И тут все стало на свои места. Он сократил рассказ, оставив упоминание только тех мест, о которых положительно отзывался профессор. Текст уменьшился раз в пять.

 

Стас быстро заказал распечатку с экспресс доставкой к академии наук, куда тут же отправился сам, чтобы не теряя времени получить посылку.

 

Рабочее время заканчивалось, но ему удалось прорваться к академику Семенову. Тот собирался отделаться от Стаса, но, услышав об Иннокентии Игнатьевиче, принял.

 

Дальше все было делом техники. Академик Семенов уже многие годы был основным критиком теорий своего коллеги. Непримиримым противником во всем. Увидев один из листов с пометками, который, по словам Стаса только и удалось стащить у рецензента, ученый еще больше разгорелся желанием узнать, о чем идет речь.

 

Журналист посетовал на несправедливую критику Вениаминова и предложил проверить, так ли все это, положив распечатанный вариант урезанного рассказа. Академик быстро все прочел и поругал своего постоянного оппонента, заодно похвалив Стаса за хорошо подобранный материал и, посоветовав ему заняться исторической наукой. Усилий, чтобы подтолкнуть Николая Стефановича стать рецензентом, не потребовалось.

 

Он только посетовал, что не видит полной формы текста, но Стас заверил, что все остальное будет только художественной частью, а решение нужно уже сегодня. Академик Семенов пожал руку юному журналисту и отправил ему свою электронную подпись рецензента, но прежде взял обещание, что после выхода альманаха, Стас пришлет один номер ему, а второй профессору Вениаминову.

 

Поздним вечером перед самым сном Стас включил настенную проекцию и снова перечитал рассказ. Больше всего он любовался названием. Оно ему особенно удалось. Этот факт очень радовал Стаса, ведь хорошее название — половина успеха в журналистике. Оно должно быть емким, цеплять чем-то неизвестным, чтобы читатель захотел прочесть статью. Но важно не переборщить с терминами или малоизвестными словами. Их должно быть в меру. Обязательно нужно применять понятные каждому человеку образы и понятия. В подобном художественном рассказе хорошо дать не только загадку, но и добавить нотку переживаний и трагизма. Все это не только заставляет прочесть, но и вовлекает читателя, подталкивает его к сопереживанию.

 

В общем-то, сомневаться, что название получилось отличным, не приходилось. Его Стас придумал в первую очередь по всем правилам, которые выпускник еще не успел забыть.

 

Вчерашний день был полон событий и переживаний, а сегодня его, Стаса, рассказ уже уйдет в тираж. Это значит, что послезавтра его получат в рассылке все подписчики «Альманаха путешественника». И несколько дорогих печатных копий достанутся ему, как автору. Где-то ближе к концу, на большее Стас и не рассчитывал, на трех разворотах будет красоваться рассказ за авторством Станислава Степанова и с визой научного консультанта академика Николая Семенова. На первом развороте справа поместят картинку рассвета над рекой и выходящий к берегу отряд боевых слонов. А над всем этим лаконичным, но красивым шрифтом будет красоваться название — «Сарынь на кичку!» или Элефан, последний боевой товарищ Стеньки Разина».

 

 

Эпилог.

 

Двери флаера открылись прямиком у светлого коридора с красным полом. Стены по традиции были отделаны на манер тридцатых годов двадцатого века. Современные лампы искусно скрыты под старинными плафонами. Неяркий свет радовал глаз своей мягкостью и легкой таинственностью. Директор кинотеатра стоял рядом с флаером и также походил на гостя из прошлого. Черный фрак, белая манишка и неизменный галстук-бабочка. Директор склонился в полупоклоне перед выходящим из флаера гостем.

 

— Здравствуйте, Станислав Валерьевич. Проходите, пожалуйста.

 

Гость кивнул головой и, тяжело дыша, пошел по коридору. Сегодня сбудется его давняя мечта, воплощение которой он откладывал долгие годы. Экранизация романа знаменитого писателя, историка, журналиста. Его романа. Станислав Валерьевич долго ждал полноценного внедрения запахов в массовые кинотеатры. Ведь это мелкие, но крайне важные детали.

 

Пожилой ученый прошел в зал и грузно опустился в единственное кресло. Сегодня был показ специально для него. Режиссер очень внимательно подошел к советам автора. Были проверены все костюмы, оружие, снаряжение. Все мелкие подробности должны в точности совпадать с оригиналом.

 

Свет погас, и Станислав Валерьевич будто полетел над рекой. Предрассветный запах, состоящий из сотен оттенков степных трав, воды, песка, наполнил все вокруг. А прямо впереди внизу, огибая остров и грозно трубя, выплывали на центр реки — стрежень сотни разукрашенных боевых слонов. На самом большом из них стоял во весь рост суровый донской атаман с катаной наперевес. Заточку, кстати, выполнили в деталях, по всем правилам.

 

Грянули выстрелы пушек, в воздухе запахло жженым порохом. Это слоны из авангарда открыли огонь по крепости. Дрогнули стены древней твердыни. Сбросили казаки уже ненужные для маскировки тюрбаны, надели меховые шапки. Вся элефантерия в едином порыве устремилась на штурм, вдохновляемая слаженным возгласом, заполнившим все пространство с запада на восток: «Сарынь на кичку!»

 

Станислав Валерьевич смахнул слезу и задумчиво прошептал:

— А ведь и до Парижа так могли бы!..