Бабник
Игорь был убежденным противником насилия. За тридцать с лишним прожитых лет ни разу не поднял руку на человека. Даже мальчишкой уклонялся от детских свар, не говоря уже о драках.
— Бить человека по лицу я просто не могу, — так цитатой из Высоцкого объяснял свое поведение.
Добавляя, — мужественность надо показывать в постели с женщинами. Как там писал поэт: «Я славлю мира торжество, довольство и достаток: приятней сделать одного, чем истребить десяток!».
Понятно, порой от людей с более приземленными взглядами за такой излишний пацифизм ему доставалось. Особенно в подростковом возрасте. Да и позже, на срочной службе в армии. Но, если не было возможности сбежать, он все равно предпочитал терпеть, не отвечая ударом на удар. Вот и прожил «в непротивлении злу насилием» более трети века. Будучи уверенным, что оставшиеся пройдут точно так же. Без необходимости портить наработанную к этому времени светлую, по буддистско-индуистским понятиям, карму.
Но — человек предполагает. А рок располагает.
*
Виной всему стала Бетельгейзе. Она таки рванула «сверхновой»…
Собственно говоря, само это событие произошло в средние века, немедленно затронув оказавшуюся на пути мгновенно пронзившей галактику тахионной спицы Гренландию. Здесь, в те времена, немногие из оставшихся в живых местных аборигенов, обходя фермы свирепых норманнов, спасались от преследовавших их еще более безжалостных иннуитов. За века миграций, добравшихся сюда вдоль побережья Ледовитого океана от самой Чукотки. В реальной истории этот народ «помножил на ноль» не только своих азиатских, по сути, сородичей, но и некогда грозных викингов. Да так, что в генотипе современного населения острова даже следа от чужаков не осталось. Что означало — беспощадно вырезали всех, до кого дотягивались. Детей не брали даже рабами, да и какое рабство в ситуации крайней нищеты, когда еды своим не хватает? Женщин, по той же причине, не оставляли наложницами...
Сам космический шторм, в отличие от тахионов имеющий ограничение скоростью света, докатился до Земли только в 21 веке.
Но эта история не о глобальной истории человечества.
А о судьбе одной его восьмимиллиардной частички...
Попавшей под совмещенное действие отката тахионной «спицы» и удара гравитационно-световой волны, создавших в приполярной области линзу сингулярности. А затем пространственно-временную аномалию, в которую наш соотечественник и провалился.
**
Проблемы Игоря Беблина, по мнению его супруги, состояли в том, что он был безнадежным к излечению бабником. Причем не просто «волочащимся» за всякой обратившей на него внимание и хоть чуть-чуть смазливой, юбкой. А человеком, эмоционально зависимым от женщин. И нуждающемся в этой зависимости. Притом субъектом воздействия автоматически становилась любая близко находящаяся особь. При наличии выбора из двух и более фемин — та, с которой Беблина разделяло наименьшее расстояние. То есть, ежели за столом с одной стороны сидела супруга на расстоянии полуметра, а с другой, не игнорирующая Игоря дама на дистанции вдвое меньшей, то «похотливую тварь», как называла мужа Елена, тут же переключало на более близкую цель.
— Типичный «бабский угодник» в наиболее чистом, можно сказать, рафинированном виде, — так классифицировала парня Галина, лучшая подруга и долгое время начальница его матери. По совместительству на начальном этапе первая женщина Беблина, а затем — его теща. Немало сделавшая для того, чтобы характер «бабского угодника» сформировался именно таковым.
Поначалу Лена с «кобелированием» супруга пыталась бороться. В ответ на упреки слышала от Игоря встречное:
— Ну ты же знала, что я такой. По-другому — не могу, не получается, будто кто-то внутри сидит и по-своему всё переиначивает. Как программа какая-то включается — обязательная к исполнению. Но ежели оно настолько не устраивает, зачем выходила за меня замуж? Но зато я никогда ни на кого руку не подымал! И не стану, ибо физическое насилие цивилизованному человеку не к лицу.
Впрочем, складывалось впечатление, что мужчина и сам реально страдает от невозможности противостоять гипнотизирующему влиянию формально «слабого» пола. Со временем Елена поняла, что единственный метод — всегда, всякую минуту держать неверного супруга не просто рядом, а как можно ближе, неосуществим. На жизнь-то зарабатывать надо! Причем обоим.
Потому, подсуетившись, через родного дядьку нашла мужу подходящую работу — вахта на «законсервированных» северных объектах, где женщин вообще нет.
Что было очень удобно. Питанием по месту обеспечивали сверх оплаты, деньги тратить в силу отсутствия торговых точек негде, и значит, вся зарплата остается в семье, сразу «падая» на объединенный счет. Которым, понятно кто, распоряжался.
Поскольку никакими полезными производственными навыками Беблин не обладал, устроили его охранником. Что миролюбивому характеру Игоря никак не соответствовало.
— Ну нафиг, если нападет кто, сопротивляться не буду, сам оружие отдам! — честно предупредил он. Начальство позиции пацифиста-родственника вняло, и стало посылать его на самые удаленные посты, где риски инцидентов отсутствовали напрочь. Служба на объектах, где зачастую не то что неделями, а месяцами никто не появлялся, была легкой. Позволяла проводить время в чтении книг, просмотре сериалов либо в компьютерных играх. Как в детстве, когда тебя поят-кормят и ничем серьезным не загружают.
Что инфантильного по натуре Беблина полностью устраивало.
— Я человек средних возможностей и аллергией к упорному труду, — как он самокритично о себе выразился, — пахать ради чего-то с непонятными шансами это достичь? Постоянно толкаться локтями и ждать подлянки от окружающих? Ну его нафиг. Лучше прожить жизнь спокойно и в свое удовольствие! Без насилия и подальше от проблем.
В общем, сложившимся статус-кво были удовлетворены все.
До тех пор, пока эту идиллию, как и многие другие, не разрушил астрокатаклизм.
Причем главу семейства унесло с Земли в непонятные то ли космические, то ли временные дали. В одиночку. Ведь в тот момент, когда все произошло, напарника Беблина из-за аппендицита повезли на вездеходе в расположенный в двух десятках верст поселок. Откуда его собирались отправить на «большую землю». А Игорь, до прибытия нового коллеги, оставался сторожить базу один.
*
В этот раз Беблину достался вполне устраивающий его пост. Законсервированная на зиму база геопартии. Вся работа — два раза в день докладывать по рации, что все нормально. Ну, еще утром и вечером делать обходы, проверять целостность пломб и отсутствие признаков нарушения охраняемого периметра.
Только кому его нарушать, если до ближайшего населенного пункта двадцать кэмэ по лесотундровому бездорожью? А от него до следующего поселения — еще сотня верст? Последний раз Беблин с напарником видел людей полквартала назад, в октябре, когда его сюда на вездеходе и привезли. Менять предыдущего сидельца. На объекте присутствовало всего два человека. Дежурство, соответственно, сутки через сутки. Всё обязанности, кроме докладов, всего-то поглядывать из окна на запертые внешние ворота. Которые больше месяца не открывались, потому как смысла с территории выходить не было.
Во-первых, за оградой, пусть только теоретически, но все же существовал риск нарваться на медведя, волков или росомах. А нам это надо? Благо, что пока из зверья здесь появлялся лишь кормящийся тут уже вторую зиму четвероногий «попрошай» — полярный лис. Для людей неопасный, и похоже, постепенно переходящий в стадию полудомашнего животного. Из рук еду не брал, но к себе подпускал уже метра на полтора. Если не считать разделяющих стороны решетчатых ворот, то практически нос к носу. Симпатичный песец охотно, похоже, вполне себе осознавая, что им любуются, позировал для фото и видеосьемки. Понятно, при условии одновременной кормежки. Необременительной, потому как объедки и кости все равно утилизировать нужно. А тут — удачное совмещение развлекательного с полезным. Поскольку вдобавок и леммингов гоняет.
Во-вторых, все необходимое для жизни находится внутри периметра.
Жилой вагончик на два спальных места, у ворот почти такой же для КПП, тоже с койкой, чтобы на дежурствах не перетруждаться. Обе, на случай отключения электроотопления, с печами «булерьян». Избушка-кухня, где постоянно включена огромная электроплита, а в шкафах и ларях запас круп, муки, сахара и прочих продуктов, которого и на пару зимовок хватит. Рядом, за бревенчатой стенкой, контейнер с упаковками мяса, рыбы, масла, замороженных до каменной твердости буханок хлеба и прочего, что положено хранить на холоде. Тут же вход в погреб, зимой не нужный. И без того мороз под сорок и ниже. С другой стороны жилого модуля — банька. Гора завезенных по лету сосновых чурок, плюс уголь в яме. Железные бочки для сжигания мусора. Лед в здоровых, длиной в два десятка метров и шириной в три дециметра, полиэтиленовых «колбасках». До октября бывший ключевой водой, имеющей источник на самой базе. Но в морозы ключ перемерзал, потому загодя готовили с полсотни таких «суперсосулек».
И сортир деревенского типа над бетонным колодцем, куда же без него.
Это — для постояльцев.
Ну, и сберегаемой объект. Одноэтажное строение из сэндвич-панелей, объединяющее общежитие, контору, кухню, столовую, подсобные помещения и душевую с санузлами. На всех входных дверях — пломбы. Как и на гараже-мастерской. В октябре навешиваются, в марте, по приезду хозяев, снимаются. Трасформаторная будка, три неотапливаемых деревянных склада, полдюжины контейнеров под пломбами. Куча полусгнивших досок и бруса.
Все это защищено примыкающим к высокой, с десятиэтажный дом, отвесной скале бетонным трехметровым забором с колючей спиралью поверху. И еще один ряд проволочного заграждения с внутренней стороны. Между ним и забором «тропа дозора» с расползающимся от времени, проваливающимся деревянным тротуаром. Ныне занесенная снегом.
Двойные ворота. Створки внешних, главных, с врезанной железной калиткой, солидные. Эти — в бетонном заборе, также поверху увиты колючей стальной спиралью. Внутренние, похлипче, перед самым окном КПП. По сути, это всего лишь рабица, натянутая на рамы, приваренные к стальным трубам. Эта конструкция «замыкает» ряды проволоки внутреннего охранного периметра. И всегда полуоткрыта, чтобы лишний раз не напрягаться. К примеру, для тех же рандеву с «попрошаем».
— Лучшее место пережить зомбоапокалипсис, — так охарактеризовали объект коллеги. А что? Вдали от людей, ограждение и оружие имеются, еды море, вода своя...
Влево от ворот дорога, ежели её можно так назвать, в поселок. Огибает базу и ныряет в ложбину между отвесных сопок. Сбоку от неё— цепочка покосившихся столбов с провисающими электропроводами. Справа, метрах в ста, притулившееся к той же скальной гряде превратившееся в каток озерцо в полквадратных километра, с неплохой, по словам завсегдатаев, рыбалкой. Во всяком случае, не только удочки, но и «морды», а также небольшие сети, пешни и все прочее на базе присутствовали. Однако, Игорь и его отъехавший напарник рыбаками не были, потому за пределы охраняемой территории не выбирались.
Из минусов Беблин числил понятное отсутствие инета. А также необходимость два раза в неделю топить баню. Еще — кухонные заботы. Все это делали по очереди с напарником. Ну, и серьезное смещение питания в сторону мяса-рыбы при полном отсутствии фруктов тоже чуть напрягало. Понятно, сушеных компотных наборов, моркови, свеклы, мороженной капустной нарезки, лимонно-сахарной смеси и прочих полуфабрикатов для предотвращения авитаминоза хватало. Как овощных и фруктовых консервов, поливитаминов а также репчатого лука и чеснока. Но иногда хочется не то что гранатов или винограда, но хотя бы простеньких натуральных яблочек-мандаринов. Однако, увы.
По отъезду напарника Игорь привел в порядок жилой блок. Под вечер высыпал за ворота песцу косточки, огрызки хлеба, остаток макаронов «по-флотски». Для себя поставил «на завтра» отмачиваться горох. Давненько его не готовил. А по зиме, под морозы, такой супчик со свининкой и картохой, да на поджарке морковки с лучком, да со специями — что может быть сытнее? Да и проще в приготовлении, что для не любящего излишне напрягаться Беблина тоже имело значение.
Полярного лиса, приходящего, как правило, по темноте, дождаться не получилось. Может быть, вездеход его насторожил, и осторожный зверек решил малость переждать. Потому, посмотрев пару фильмов и успешно отыграв локацию в «танчиках», Игорь решил «отбиться». Сразу уснуть не получилось. Память перебирала встреченных в жизни женщин, обиды причиненные и полученные, действительные и вымышленные, прощенные и до сих пор царапающие душу. В конце концов, страдалец забылся дремой, в которой к нему приходили его бывшие пассии, которые почему-то, словно сговорившись, дружно прощались с ним.
— Да не собираюсь я пока умирать! — в конце концов возмутился таким согласованным напором герой многих любовных романов.
И тут же КПП тряхнуло так, что бравого охранника с кровати сбросило на пол.
Приземлился на пятую точку. Рация завизжала тысячами обертонов, от инфразвука до ультразвука, выжимая из себя все возможное на всех диапазонах. Игорь в панике выскочил на улицу. Сначала решил, что вездеход протаранил ворота и врезался в балок. Или, может, самолет рядом упал. Или скала обвалилась.
Однако обрушений на базе либо нарушений охраняемого периметра не обнаружил.
Вот в небе творилось черт знает что. Оно полыхало лиловым, багровым, коричневым, алым от одного края до другого. Причем так, что глаза слепило. Это не было северным сиянием, которое на этих высоких широтах периодически случалось. Это было небесным извержением невыносимого, болезненного для взгляда уровня. Скорее всего, совмещенного с высоким уровнем проникающей радиации, потому осторожный Беблин тут же нырнул обратно в балок. Хоть какая-то крыша над головой.
Свет погас. Рация вместо связи выдала последний для себя хрип и отключилась. Как позже выяснилось, навсегда.
Игорь, на всякий случай, достал из сейфа «сайгу» и ПМ. Оружие он не любил. Стрелять ни в кого ни в коем случае не собирался. Разве что в воздух — подать сигнал тревоги, вызвать помощь.
Напряжения в сети не было. Что значило отключение всех тенов. Это при минус пятидесяти «за бортом»! Потому тут же затопил печурку в углу домика. Благо щепа была подготовлена, а дров хватало. И стал ждать окончания магнитной бури. А чем еще это могло быть? Вот причина землетрясения в сейсмически пассивной зоне, вдобавок в полосе вечной мерзлоты, была непонятна. Но разве обязанность рядового охранника с этим разбираться?
Его дело — при восстановлении связи доложить об отключении электропитания. При появлении напруги в сети — сообщить об этом. Дождаться напарника. Проинструктировать его по особенностям поста, разделить смены и хозяйственную нагрузку. Отработать положенный остаток вахты, и домой. Чтобы потом вернуться или сюда, или на какой другой объект. В общем, куда Родина и начальство укажут.
А пока …
Бардак в небесной выси продолжался, хотя, как изнутри казалось, буйство фейерверков пошло на убыль. Но ворота заперты, ограждение в порядке. Потому дальше можно не напрягаться. На всякий случай Игорь еще изнутри балок закрыл. Причем и на ключ, и на щеколду. В общем, «граница на замке, береженого Бог бережет».
Чтобы зафиксировать для рапорта время начала всего безобразия, глянул на смартфон. Выматерился, обнаружив, что у того сдохло питание. Благо, на полке стоял исправно тикающий механический будильник. Ну, минус пять-семь минут, получается … примерно полтретьего ночи. Пойдет. Еще с четверть часа посидел за столиком перед окном. Потом плюнул на это дело, лег на кровать, благо с неё въездные ворота тоже видны. И потихоньку соскользнул в дрему, а из неё в беспокойный тягучий сон.
Первый для себя — не просто в новом месте, а в другом мире, о чем Игорь еще не догадывался.
А такой первый сон, как считают склонные к мистике люди — вещий.
**
Родился Игорь в небольшом сибирском райцентре. Безотцовщина, мама нагуляла его, когда после школы уехала поступать в торговый техникум в «область». Поступила, и даже с год отучилась. Но к следующей осени Ирина вернулась домой с «пузом». И не только без мужа, но даже и без понятия, кто им может быть. Будущая бабушка Клавдия Семеновна поахала, однако единственную кровиночку приняла. А куда деваться, сама точно такая же мать-одиночка.
— Судьбинушка, значит, колея у нас в роду безотцовщиной дочек растить, — вздохнула, повлажнела взором.
Однако родился трехкилограммовый голубоглазый пацан, и это происшествие обернулось вполне осязаемым благом. Шел 90-й год, советское время пусть было на излете, но еще не закончилось, а бабушка стояла в очереди на улучшение жилищных условий первой. В результате на семью из двух женщин и одного ребенка мужского пола удалось получить трехкомнатную квартиру вместо двухкомнатной. А в следующем году грянул ГКЧП, распад Союза с его социальными программами, и бесплатная раздача жилья закончилась. Мама устроилась на торговую базу, где бабушка подвизалась одним из замов директора. С планами на учебу «завязала», матримониальные так и не сложились. Клавдия Семеновна была резко против «приходящих» мужчин, а имеющие свое жилье к Ире серьезно не относились.
Вот и вырос Беблин в семье, где «главами» были две женщины, а основными воспитателями — их многочисленные подруги. Про провинциальную школу, где к началу третьего тысячелетия учителей-мужчин практически, как фактора, не осталось, можно не упоминать. Такое тогда почти везде было. Вдобавок в детстве и юности его не то что основной, а единственной компанией были полдюжины ровесниц из соседок и дочек-внучек «товарок» мамы и бабушки. Причем эти девчата мало того, что стали одноклассницами, так и вплоть до среднего возраста дружной компанией ходили колотить любого злыдня, который решался их дружка обидеть. Это — вместо самого пострадавшего. Которому достаточно было просто пожаловаться заступницам. Вот и вырос пацан «тюхой и рохлей», с аллергией не то что к насилию, а даже к любому сопротивлению оному.
Ко всему прочему, в начальной школе на восемь мальчишек в классе приходилось вдвое больше девчат. К окончанию — втрое, на шесть подростков два десятка девушек. Понятно, занимавших все «командные» позиции.
— А что толку с наших пацанов? — фыркала дочка лучшей подруги мамы, разбитная Лена, много позже женившая Беблина на себе. — Только штаны с непонятным содержимым, а так… Ни ума, ни хватки, разве что у Игорька мордашка ниче себе. Но он не девчонка, которой такого может по жизни вполне хватить.
Про «товарок», кстати, упоминание почти дословное, поскольку и немногочисленная родня Беблиных, и практически всё приходящие в дом гости работали в торговле. Кто на рознице, кто в опте, кто «менеджером торгового зала», кто снабженцем. Но все — из сферы «куплю-продам». Что тоже сказывалось на характере и взглядах внимательно прислушивающегося к разговорам старших подростка.
К выпускным классам бабушка ушла «в мир иной», оставив дочке с внуком приватизированную квартиру. А лет в пятнадцать симпатичного голубоглазого шатенистого паренька с правильными чертами лица и черными, вполне подходящими к определению «соболиные» бровями соблазнила как раз родительница этой самой Лены. Хотя, для этого возраста вполне приемлемо и определение «развратила».
Новый, тот самый примечательный расставанием с невинностью 2006-ой год, отмечали у Беблиных. Удобно — квартира большая, стариков и маленьких детей нет. Накрыли стол, понятное дело, в гостиной. Восемь дам, три из них пришли с собственными мужьями. У остальных «друзья» были женаты, потому этот праздник отмечали в собственных семьях, оставив любовниц без присмотра. Получилось почти тройное преимущество женского пола. Возраст — от «христового», у хозяйки, до полусотни лет и больше у мужчин. У которых при виде «цветника» причем более молодого и свежего, нежели их супруги, глаза и разбежались. Особенно после «... надцатой» рюмки.
Сорокалетней Галине, крашенной в брюнетку, под цыганскую гадалку, на которую она и походила, вид кобелирующего мужа быстро надоел. И она отправилась сначала курить на балкон, а потом гулять по квартире. Заглянула в «детскую» комнату. Где Игорь, сидя на диване, читал книжку, купленную вчера на подаренные к празднику деньги. Гостья отметила яркую, в полной мере отвечающую определению «смазливая» внешность отрока. Вспомнила, что именно в это самое время её муж, изображая покачивание в танце, лапает Ирину. Секунду подумала. И присела рядом. Бедро к бедру. Тесно, без тени расстояния между собой и подростком. Кожаная короткая черная юбка, ажурные колготки на ногах красивой, несмотря на сороковник, формы.
— А что ты это читаешь? — с чуть хриплым сексуальным придыханием, едва не касаясь губами щеки соседа.
От неё пахло качественной косметикой, качественным вином, качественным табаком. Что некурящему Игорю не понравилось. И желанием качественной интимной близости. Что он почувствовал. Настолько, что в паху стало жарко. И взбух бугор под молнией на джинсах.
— Фантастика. — неохотно буркнул, борясь со смущением. И неловкостью — из-за организма, предавшего уже знакомой, но несвоевременной сейчас реакцией.
— Ну, в твои годы уже пора не только сказочки читать, — промурлыкала женщина, перегибаясь через колени соседа, вроде как бы в попытке достать лежащие по другую сторону от него книги.
Окаянный отросток на касание проехавшегося по зипперу бюста, а затем пришедшего в плотное соприкосновение с целью животика соблазнительницы отреагировал еще агрессивнее.
Правая рука Игоря выпустила страницу и, словно сама по себе, легла на ягодицу соблазнительнице.
— Ой, — опомнился он. — Простите, я нечаянно. Случайно. Не хотел.
— А в твои годы уже пора и хотеть! — хохотнула Галина.
Встала. Потянулась перед подростком так, что грудь едва не разорвала блузку под жилетиком, и юбочка поднялась до границы, где колготки переходили в темную ткань трусиков.
— Смелее надо быть, юноша! — напутствовала, выходя из комнаты. — И всё у тебя получится...
После традиционной «шампанской» полуночи и дружного одобрения салютов начали собираться на главную ёлку у районной администрации. Покататься с горок, поучаствовать в новогодних забавах, пересечься со знакомыми, выяснить, кто, где, с кем этот праздник встречает.
Галина заявила, что не пойдет, потому как у неё болит голова. И лучше она часик-другой в комнате хозяйки пока поспит-отдохнет, если та не возражает. Что характерно, меньше всего возражений последовало от её мужа и Ирины.
Игоря на «прогуляш» не позвали. Да и он сам не захотел, вовремя выключил свет в комнате и притворился спящим.
Дождался, пока хлопнула входная дверь. Отскрипел лифт, унося в два приема вниз гостей. Не надевая тапки, мальчишка в носках прокрался к гостинной. Бросил взгляд на уже порядочно разгромленный стол. Не удержался, отщипнул мандаринную дольку. Плеснул в выглядевший чистым бокал … не спиртное, оно юноше не нравилось, но сладенькой кока-колы. Покосился на полуоткрытый проем родительской спальни, за которым в полумраке, возможно, отдыхала отдразнившая его с час назад провокаторша. А может, и не отдыхала. А ждала... его...
Игорь выдохнул. Решился. Выключил свет в гостинной. Коридоре. Оставил мерцать красным, зелёным, синим, желтым только гирлянду на искусственной, метр высотой, елочке. Подошел к заветной двери. Затаил дыхание, вслушиваясь так, что, показалось, даже кончики ушей зашевелились. Как у белки.
Чуть хриплое спокойное дыхание спящего человека.
Заглянул внутрь. Свет уличных фонарей был достаточным, чтобы разглядеть разметавшуюся на полутораспальной кровати женщину. Жакетик и юбку она сняла.
Беблин замер. Не решаясь войти. И не имея желания отступить. Желания у него были совсем иные.
— Ну что же ты? — выдохнула, словно в дрёме, Галина. — Иди ко мне...
И снова засопела, будто во сне. Даже чуть-чуть, конечно, не всхрапнула. Но всхипнула, почмокав губами. Если бы она не позвала, то отрок, чуть пострадав, конечно же, ушел.
А так...
Несколько шагов к кровати. Присел на край. Несмелая рука погладила ступню. Поднялась выше, чуть касаясь ажурных колготок. Готовая в любой момент отдернуться. Мало ли.
— Боже, как это заводит. — снова на выдохе и хриплым голосом. Поощрила. — Ну, продолжай, что дальше?
Недовольно прикрикнула в испуге отклеившейся от голени пятерне:
— Не-не-не, не думай остановиться... — Изогнулась ближе к подростку, согнула ноги в коленях, прижимаясь бедром, промурлыкала. — Даже интересно, что дальше будет...
От подобного одобрения домогательств Игорь позволил себе обнаглеть. Двумя руками добрался до резинки трусиков, потянул на себя с подавшихся к нему бедер. На секунду замер, услышав:
— Ой, стоп, а то порвешь, они дорогие...
Проказница сама сбросила с себя нижнее белье, расстегнула жакетик, бюстгальтер, явив взору отрока вполне достойную грудь, потянула голову малолетнего партнера к себе, практически уткнув его нос, рот, щеки между упругими полушариями, завозилась с молнией джинсов, помогая разоблачиться...
Игорь по первому разу даже штаны до конца не снял, они так по стартовому заходу и проболтались где-то в районе коленок. Потом, в принципе, реабилитировался. Вполне удовлетворив неожиданную учительшу, на долгое время закрепившую его в роли своего периодического любовника. Причем супруг изменницы, похоже, против этого не возражал, находя свое утешение с Ириной. Так они и жили несколько лет своеобразной семьей. Вплоть до отъезда «самого младшего члена» на учебу в область. В тот самый ныне ставший колледжем техникум, куда в свое время поступала его мама. Которая, видимо, решила таким образом закрыть свой «гельштад». При этом переломав желание сына поступать на истфак пединститута. Желающим хоть чего-то от него женщинам Игорь противостоять не мог, уступил и в этом случае.
На две группы бухучета на потоке Беблина приходилось полсотни фемин и всего трое, не считая нашего героя, парней. Старостами, профоргами и прочим командным составом были, понятно, девушки. Потому ситуация для Игоря осталась привычной.
Беблину в определенном плане повезло, что он был нищим парнишкой из провинции, вынужденным жить в общаге и при этом без всяких видимых перспектив. Нет денег, нет связей, нет успехов в учебе или спорте. Нет характера. Только внешность. Но кто за поводок возьмет, с тем идет. Потому за четыре года учебы его так и не оженили.
Как однажды сказала ему староста группы Юля: «Тебя легко подобрать и еще легче потерять, и кому ты такой нужен?»
Игоря это вполне устраивало. А для девчат курса он стал своеобразным «подружкой» в штанах. Если куда надо было сходить в сопровождении, которое, при более интересных вариантах, можно сразу без проблем «бортануть» его без зазрения совести именно в данной роли и подобных ей эксплуатировали. Причем близости у него ни с кем из сокурсниц за время учебы так и не случилось.
— Слишком легкая цель, с таким даже унизительно как-то! — так его охарактеризовала главная «гулена» колледжа кореянка Таньча, что, по слухам, вела каталог своих любовников. Число которых, опять же по слухам, к концу обучения превысило полторы сотни душ. Ну, или других частей тела.
Вообще говоря, все сексуальные партнерши Беблина были его старше, причем большинство — значительно. Так сложилось, видимо, потому, что он откликался только на абсолютно доминантно демонстрируемую ему потребность в интиме. Чего от более юных девчат, вполне резонно ожидающих, что это их будут добиваться, уговаривать, соблазнять, понятное дело, ждать не приходилось.
— Конкретный телок, утешитель зрелых дам, к серьезным отношениям не годен, — резюмировала Галина, периодически наезжавшая командировками в область, совмещая таким образом работу и близость с молодым любовником.
После колледжа Игоря загребли по призыву в армию, где он, вырвавшись из-под нежно-неумолимого женского гнета и пережив самые первые тяжелые месяцы, дальше в буквальном смысле отдыхал. Но недолго. Ближе к дембелю его приметила, а затем и выцепила хозяйка небольшого магазинчика рядом с частью. Полноватая бездетная блондинка раза в два старше смазливого сержантика. Опытная вдовушка, года три как похоронившая старого мужа, быстро разобралась с психотипом постоянного клиента.
И решила, что такой сожитель, а по совместительству, продавец, водитель, снабженец и так далее, её устраивает.
— На молоденькое мясцо что-то потянуло, — чуть смущаясь, объяснила она подругам.
Те, оценив объект притязаний, выбор одобрили.
Близость с кандидатом роковая вдова обеспечила «гусарским» наскоком.
Запросила у командира части в помощь по хозяйству именно этого бойца. Частный дом периодически требовал мужской руки — дрова на зиму наколоть, забор поправить, мебель переставить. Поскольку такая аренда была делом привычным и соответственно компенсировалась, пусть поддельным коньячком либо не самой качественной водкой, Беблина предпринимательнице предоставили, вдобавок с устным разрешением на ночевку в казармы не возвращаться. Вроде бы для того, чтобы время на дорогу туда-обратно не терять, быстрее с поставленными задачами справиться.
А на месте, после недолгих подвигов с топором и ножовкой, вместо полагавшегося в полдень обеда служивый оказался в постельке с инициативной толстушкой. А затем, до конца службы, по сути, у неё в «примаках». Против чего получавшее регулярные отступные начальство не возражало.
Так бы и присох к магазину с домом и его хозяйке Игорек. Может быть, и на всю жизнь. Но вовремя спохватилась Ирина. Затревожила, узнав, что сына после дембеля какая-то нехорошая женщина даже на побывку к маме не отпускает. Сама приехала. И после знатной перебранки таки забрала родную кровиночку у разлучницы. Последней не помогло даже удержание у себя документов почти, как она его числила, мужа, на что та сильно рассчитывала. На вокзале Беблины заявили о краже паспорта, и после установления непричастности парочки к преступным элементам добрались до родного городка.
В общем, в этом случае мамино кунг-фу оказалось не в пример сильнее.
Затем за дюжину зим и весен Игорь поменял столько же работ. И в разы больше — подружек, иной раз поддерживая самые что ни на есть интимные отношения одновременно с тремя — четырьмя дамами. Старше себя от нескольких до трех десятков лет.
Всякий раз на новом месте карьера заканчивалась служебным, а то не одним, романом. После чего, как правило, почему-то осенью, одна, а то и несколько пассий заявлялись на работу со скандалом по поводу негодяек, коварно соблазнивших неустойчивого дружка.
Начальству такие разборки, тем более устраиваемые по поводу не самого ценного сотрудника, быстро надоедали. И записи в его трудовой книжке менялись с калейдоскопической, по мнению кадровиков, скоростью. Финотдел райадминистрации, пенсионный фонд, медстрах, управление образования, несколько банков, АО, ИП, и т.д., и т.п.
В конце концов за Игорем в небольшом, где все знали всех, городке заочно закрепилась кличка «летун Еблин», или, иногда короче, «Леблин» с соответствующей репутацией. И его просто перестали брать на работу в приличные, уважающие себя организации.
Именно в это время его пути пересеклись с Леной, дочкой его первой женщины. Интимных отношений между ними уже давненько не было. После смерти мужа Галина внезапно стала ревностной христианкой. При этом решила, что её супруг был святым человеком, перед которым она безгранично виновна. И потому, чтобы не было стыдно, когда после смерти бренного тела произойдет духовное воссоединение с мужем, теперь ей нужно вести наиболее праведную жизнь. Чем и занялась, при этом искренне укоряя и вразумляя всех попадающихся на пути грешников и грешниц. Ну, кроме самых близких подруг, включая лучшую — Беблину. Которой, возведя очи к небу, неминуемо выписывала индульгенции вне зависимости от тяжести проступков.
С дочкой парня свела, предварительно обсудив этот вопрос с мамой потенциального жениха.
— Ну, уж лучше Леночка, чем какие-то непонятные гулены, — и добавила, вздохнув, — мы и так не чужие люди, а так совсем близкими станем. А Леночка девочка с характером, для моего размазни само то...
Для начала Игоря пригласили помочь с переездом в купленную Еленой ипотечную квартиру. Сначала ремонт. Потом совмещенная с ремонтом перевозка мебели. Потом снова ремонт. По ходу дела очередное чаепитие и ужин перетекли в совместный просмотр фильма про любовь, оказавшийся откровенно эротическим. И положение сидя, в котором парочка смотрела кино, естественным и незаметным для Беблина образом перешло в положение лежа. А еще через два месяца женщина заявила, что беременна, и в отцовстве единственного кандидата не сомневается. Потому еще через пару месяцев они расписались. Ребёнок, правда, родился спустя такой же срок после свадьбы, что привело папашу в некоторое недоумение. Но совмещённому прессу трех женщин — мамы, жены и тещи, противостоять было невозможно. Потому Игорь безропотно согласился с создавшимся положением. Через два года супруга родила еще одного ребенка. Перед этим устроив супруга в охрану. К родному дядьке, работавшему в региональном подразделении по Дальневосточному округу заместителем, и курировавшему огромную территорию от Байкала до Чукотки и от Якутии до Курил.
— Лишь бы на вахте не пил, да не прогуливал, а местечко поспокойнее я ему обеспечу и с деньгами не обижу! — пообещал новый родственник.
И зарплата у Беблина стала много выше, чем экономистом в АОшках или на районном бюджете. Переутруждаться на спокойных отдаленных постах, несмотря на график сутки через сутки, не приходилось, а кормили там значительно лучше, чем дома. Вдобавок питание учитывалось как суточные, то есть дополнительно к окладам.
И самое главное — женщин, готовых с ним замутить, а то и охомутать, на северах не было. Если и попадались охотницы за мужьями, то на охранника, обремененного двумя детьми, а значит потенциальными алиментами, внимания не обращали. К примеру, взрывники или водители на вахте получали раза в два-три больше по сравнению со «сторожевой» соткой, а специалисты и дефицитный ИТР — до полумиллиона в месяц.
И вроде всё в жизни начинающего семьянина устаканилось.
Мама была довольно, что пристроила сыночка к дочурке начальницы и лучшей подруги, и вдобавок теперь не приходится выслушивать скандальные новости о новых интимных приключениях родного дитятки. Большое расстояние между зятем и тещей, плюс регулярные поступления приличных по провинциальным меркам денег как ничто способствовали добрым отношениям в семье. А Игорь искренне радовался тому, что никто не выносит ему мозги. Настоящее и будущее, пусть оно, такое, кому-то покажется скучным, нашего героя полностью устраивало. Спокойная работа, вполне достойная зарплата, плюс северный стаж, гарантирующий досрочное получение пенсии.
За несколько лет он объездил с дюжину точек, появляясь в родном городке максимум на месяц — под дачные работы или отпуск супруги. Просмотрел тысячи фильмов, сотни сериалов и хорошо продвинулся в любимых компьютерных играх. Вот с оружием у него не сложилось. Стрелять не любил, и даже на посту держал огнестрел от себя подальше, в шкафчике.
Можно сказать, судьба сложилась почти идеальным образом. Оставалось самое простое — не выпадать из все более глубокой и вполне комфортной жизненной колеи.
Но.
Человек предполагает, а Бог, или, для неверующих, рок располагает.
Беда прилетела, откуда никто не ждал. С Бетельгейзе, преодолев более полутысячи световых лет.
**
— Не ожидала от тебя такого. — Мама смотрела сурово и скорбно. Плотно сжатые губы, нахмуренные брови, под седоватой прядкой лоб в намечающихся нитках морщин.
— Не виноват я! Оно само так получилось! — открестился Игорь. Что ему вменялось, он не понимал. Но отреагировал для себя привычным образом — при одновременном внутреннем принятии обвинения, потому как женщины в отношениях с ним ошибаться не могут, и внешнем его отрицании, дабы снизить или хотя бы отдалить наказание.
— Ну как же? — облик гостьи расплылся туманной дымкой, трансформируясь. В Галину? Или Елену? Собеседница была похожа на обеих женщин, временами превращаясь то в одну, то в другую, то застревая между образами. Крашенная в черную смоль до сих пор пышная грива старшей, но не карие, а зеленые глаза, как у младшей. Прямой, а не курносенький носик одной с чуть оттопыренными, а не четко вылепленными, прикрытыми локонами, ушками другой.
— Ты нас всех бросил! — пророкотало громом, казалось из сотни уст. — Оставил здесь, а сам сбежал! И как нам теперь без тебя! Ты подумал об этом?!
— Я не виноват! Оно само! — вновь попытался объясниться Беблин
— Не хотел бы — ничего бы не получилось. Нашел бы способ остаться! — теперь Игоря обвиняли уже все женщины, что встречались на его жизненном пути. И те, с кем спал, и просто знакомые. Набившие оскомину частым общением и почему-то запомнившиеся случайным одномоментным пересечением либо разговором. Бывшие одноклассницы и коллеги. Старушки, общавшиеся с его бабушкой, и малолетки, начиная от дворовых и школьных подружек. Сотни лиц. Губ. Глаз. Бюстов и талий. Полушарий груди — от пятого размера до полного отсутствия.
Все пришли с претензиями к несчастному охраннику, трусливо сбежавшему от них.
— Ты виновен! — прогремел окончательный вердикт. — И вот приговор. Следующая твоя близость с женщиной, если она не из нашего числа, станет для тебя последней. Ты умрешь. Немедленно! А там, за гранью, мы все, кого знал, кто на тебя хоть чуть рассчитывал, придем к тебе с обидами и нашими надеждами, которые ты не оправдал. И горе тебе, если не сможешь на них ответить, удовлетворить наши требования!
СТРАДАТЬ БУДЕШЬ ВЕЧНО!!!
От этих слов Беблин второй раз за менее чем за сутки слетел с кровати. Грохнулся крестцом о пол, охнул от боли. По линолеуму покатилась, звеня и стукаясь дужкой, чайная кружка, разбрызгивая при этом ошметки заварки и коричневые брызги. Еще хорошо, что не разбилась. И слава богу, что будильник с полки не упал, хотя сдвинулся уже до грани, еще чуть-чуть, и спланирует вниз. Кстати, уже полдень, звонка побудки то ли не услышал, то ли не было.
А как тряхнуло-то!
Ещё одно землетрясение. Или афтершок, только солидный какой-то. Показалось, что вагончик даже чуть-чуть перекосился. Да нет, вроде нормально. Что достаточно неожиданно, внутри было тепло. Даже по полу холодом не дуло. А ведь печка уже несколько часов как прогорела, при том, что на улице под полсотни градусов мороза.
Хотя...
С из-за окна барабанила не то что капель, а судя, по журчанию, струились водные потоки!
Охнув, Беблин поднялся с пола. Придерживая ушибленную ягодицу, приблизил слипающиеся со сна глаза к стеклу.
Ничего себе!
Плюс 13 градусов!!
При том, что небо затянуто низко висящим свинцовым пологом, и солнышка не видно.
Это еще что такое происходит?
Натянул берцы, ткнулся в дверь, высунул нос наружу.
Действительно, со всех крыш текло водопадом. И ручейки в протаявших осевших сугробах торили путь под плоский откос, к воротам, ныряли под них и пропадали куда-то по направлению к озеру.
— Абзац. — определил ситуацию Игорь. — Это что же такое происходит?
Вернулся под крышу. Электричество, как и связь, по-прежнему отключены. Мало того, такое впечатление, что перегорели все приборы. Даже те, что были на аккумуляторах или батарейках.
— ЭМИ. Каких-то глобальных масштабов. — Решил не чуждый начальных знаний электрофизики Игорь. — Капец цивилизации, пока все не восстановят. Но тепло-то так почему?
Снова выглянул наружу.
Клочковатые облака висели чуть ли не над головой, и по самый горизонт. Но показалось, что вверху, в самом зените, все же нечто просвечивает. Ну, как бледноватое на общем фоне светло-серого. Если это солнышко, то оно там. Но ежели в полдень оно именно там, а не где-то в стороне, то такое возможно только на экваторе.
Каким образом?
Мозги от натуги, как показалось, скрипнули.
И выдали приемлемую версию.
— Земная кора прокрутилась вокруг ядра планеты! — Предположил Беблин популярную пугалку сторонников теорий геокатастроф. — Тогда получается, Арктику вместе со мной перекинуло за тропики. Потому-то так тепло. И землетрясения по той же причине, остаточные движения материковых плит. Тогда, получается, даже удачно всё повернулось. Для России это вообще не худший вариант. В отличие от тех, кого на полюса перенесло. Или цунами в прибрежных районах накрыло.
Снова вернулся в вагончик.
Для полноценного выхода оделся, понятно, по погоде — полегче.
Разгребая смешанную кашу мокрого снега, пробрался на кухню. Там было прохладно. Даже пар изо рта шел. То есть, внутри температура опустилась до уличной, около дюжины градусов. Понятно, электроплита не функционирует уже часов восемь, а во дворе к моменту переноса был мороз под полсотни.
Ну, еще один повод, помимо приготовления пищи, затопить дровяную печь.
Плеснул в кастрюльку литра три воды, сразу же туда бросил с полкилограмма нарубленной вчера вечером уже подтаявшей свинины. На сковородку, в подсолнечное масло, накрошил репчатого лука, сыпанул из пакета полуфабрикат крошеной морквы. Все поставил на медленно разогревающийся чугун плиты. Пущай само по себе пока готовится. Только посматривать, чтобы не подгорело. А вымоченный горох, как закипит, пустим. За полчаса перед картошкой, что еще надо почистить. Но это — позже.
А теперь надо прикинуть, как жить дальше.
И немедленно заняться самым неотложным.
Очевидно, наиглавнейшее — спасать еду — мясо, рыбу, сливочное масло, замороженный булками хлеб и прочий подобный, требующий для сбережения холода, продукт. Данному богатству в минус сорок в контейнере нормально было, а при плюсовой температуре запасы за несколько часов потеряешь.
А это — с тонну жратвы, одному так на несколько лет может хватить.
Всё надо спускать в погреб. Он бетонный, в глубину врезан метров на пять, там однозначно запасы подольше сохранятся. Насколько — непонятно. Но, скорее всего, почва до этого уровня прогреваться будет недели. А то и месяцы.
Заодно и ревизию провести, сколько и чего имеется. Сроки годности прикинуть, чтобы со скоропортящихся продуктов начать.
Снова вспомнился сон. Надо же, такому привидеться?
Ну, ладно, беспокоиться, как представляется, не о чем. Родной городок вдали от побережья стоит, да еще вроде бы вне зон тектонической активности. Ничего экстраординарного с ним произойти не должно. Так что, разберутся власти с бедой. Восстановят порядок и вернут Игоря домой. А там Леночка, мама, теща...
«Налево» и пожелаешь — не сбегать. Да уже как-то и не хочется...
Слава Богу, не подросток в периоде гиперсексуальности, а взрослый мужик.
*
Ключи от погреба, в советское время числившегося бомбоубежищем, как и от всех прочих строений базы, у охраны были. Слава Богу, что бетонированный вход в подвал располагался недалеко от кухни и притулившегося к ней пятитонного багрового-рыжего полуржавого контейнера с продуктами. И выложенная черными плоскими камнями дорожка к нему уже растаяла.
Внешняя дверь в погреб была стальной, с навесным замком. Ряд ступенек с выщербленными краями вел к двери уже деревянной. А за ней — облицованная кирпичом и укрепленная бетоном камера. С грубо сколоченными из толстых плах полками для хранения продуктов и желобами для сбора воды на сером полу.
Причем один из отсеков уже завален освежованными тушами северных оленей, выпирающими углами мешками как с кровавыми подтеками, так и без них.
— А! Это геологи по осени на рыбалке-охоте развлекались-заготавливались! — вспомнил Беблин. — И всё оставили здесь. Не домой же тащить. Ладно, с этим бонусом потом разберусь.
Огромным неудобством стало отсутствие электроосвещения и отказы аккумуляторных фонарей. Потому приходилось ходить с «жуком», удачно найденным дотопотопным фонариком, рукоять которого постоянно надо было терзать кистью для того, чтобы хоть что-то разглядеть в темноте.
Хорошо еще, что несколько упаковок свечей охране оставили. Но насколько их хватит? Тоже вопрос, как растянуть подольше, и чем потом освещать помещения после заката...
Проблемы отрыва от цивилизации вставали в полный рост, что не радовало...
К быстро накатившим сумеркам удалось перебазировать под землю всё, к тому назначенное. Приготовить супчик, позавтракать и пообедать, а также провести первичную инвентаризацию.
В целом, по подсчетам Игоря, у него, без круп, муки и прочего, что хранилось в ларях на кухне, а также наследства геологов в погребе, оказалось:
1. Хлеб в булках, упакованный в полиэтилен, по 24 штуки на поддон, восемь полных поддонов, один начатый, всего 211 буханок. По одной штуке на два дня, если не будут портиться, то хватит больше чем на год
2. Мясо говяжье, вырезка, Аргентина, также в полиэтиленовых упаковках, ориентировочно более центнера
3. Мясо свиное, вырезка, оттуда же, ориентирочно около шестидесяти кг.
4. Печень, скорее всего говяжья, около 40 кг.
5. Окорочка индейки и курицы, пять полных упаковок, одна начатая, в целом — более центнера.
6. Пласты замороженных сельди и минтая, около восьмидесяти кг.
7. Один полный, один вскрытый ящик сливочного масла, всего с полцентнера
8. Коробки сосисок и сарделек, причем, по вкусу, вряд ли на самом деле изготовленных из мяса, около полутора сотен килограмм.
9. Бараньи ребрышки. Более двух пудов.
10. Прочее мясо (говяжьи языки, почки, утка и т.д.) — в том же весе.
11. Прочая рыба (морской окунь, камбала, хек и т.д.) — в том же весе.
12. Пять полных двадцатилитровых пластиковых фляг масла подсолнечного.
13. Замороженная капустная сечка для жарки и варки, около ста кг.
14. То же, морковное, но раза в три меньше.
15. Полдюжины полных десятикилограммовых упаковок сухофруктов.
16. Прочее (трехлитровая пластиковая бутылка оливкового масла, сублимитированная картофельная мука, изюм в килограммовых пачках и т.д.), всего до полуцентнера.
Таким образом, перечисленные запасы составили за четыреста кг. по мясу, за центнер — по рыбе, более полутонны прочего. Подсчет картошки, муки, сухого молока, сахара, чая, кофе, приправ и так далее Игорь решил перенести на следующие сутки. За этот день и так умаялся.
Чтобы не тратиться на отопление, ночевать остался на кухне. Койка тут была, только постельное белье на неё перенести. А так … чайник на плите теплый, только дрова периодически подкидывай, чтобы температурный баланс удерживать да потом снова не разжигать. Кастрюльку с еще теплым супом переместил на пол к двери, где попрохладнее.
Тем более, что с сумерками на дворе стало ощутимо подмерзать, что нового Робинзона даже обрадовало. Чем холоднее, тем дольше продукты сохраняться. Пусть сейчас они и в погребе, но на экваторе и туда, рано или поздно, тепло доберется. А хлеб, к примеру, начнет портиться, как только каменность потеряет. То есть уже на минус десяти-пятнадцати...
Термометр за окном показывал ниже нуля. Что, кстати, удалось рассмотреть, только подсвечивая фонариком-жуком. Потому как стемнело настолько, что в полудюжине шагов только светлые бетонные стенки погреба еле-еле проглядывали, все остальное скрыто за пологом ночной мглы.
Игорь занавесил рамы старенькими покрывалами, дабы уравновесить ситуацию. Если он ничего наружи не видит, то пускай и тьма внутрь балка не заглядывает. Свечки решил экономить. Пробивающихся в щели топки и поддувала огненных бликов приноровившимся глазам хватало, чтобы ориентироваться в небольшой кухоньке.
Входная дверь на крючке, вдобавок прислонил к ней стул. Так, чтобы при попытке открыть тот сразу упал. Прямо на кастрюлю — больше шума будет.
Ну, вроде бы всё. Мерно тикает будильник, словно в детстве, когда дремлешь в своей комнате, за стенкой мама и бабушка, которые всегда защитят, выручат, помогут.
Можно засыпать. Дай бог, чтобы в этот раз без кошмаров обошлось...
**
Снилось, что Беблин оказался один на чужой, однако крайне гостеприимной для него планете. В маренгово-синем небе светило сразу два солнышка, одно привычно желтое, второе непривычно-зеленое. Вокруг раскинулся фантасмагорический лес, в котором сибирские кедровые сосны соседствовали с мексиканскими кактусами, а тропические лианы обвивали классические среднерусские березки и тополя.
Кроме Игоря, здесь не было не то что какой-либо живой души, зверя или птицы, но даже насекомых, только деревья, трава, прочая флора. И Беблину, у которого от такого отдохновительного одиночества, когда никто ничем не грузит, не отвлекает, хотя бы всего лишь жужжанием под ухом, стало так хорошо, что просыпаться, уходить отсюда совсем не хотелось. Так бы и остался навсегда в этом, без сомнения, принадлежащем только ему мире...
Не получилось.
Журчание воды за стеклом спровоцировало совсем иные потребности, и пришлось вставать.
Засоня отдернул с окна полог, глянул на будильник. Полдень. Звонок или опять проспал, или тот не сработал.
Выскочил на крыльцо. Снег стаял почти весь, только из-под остатков просевших сугробов еще что-то сочилось, да ожил ключ из скалы, дисциплинированно стремя поток по забетонированному руслу за пределы базы, и далее к озеру. Судя по всему, начавшему мелеть, потому как берега заметно отступили, обнажив от кромок до нескольких метров желто-зеленого дна. По которому носился уже не белый, а совсем не слегка грязно-серый «попрошайка», выхватывая не успевшие отплыть вместе с уходящей водой рыбьи тушки.
— О! — обрадовался старому знакомому Игорь. — Ну, хоть ты тут... Живой и невредимый. «Песец», значит, и к песцу тоже пришел. Но пожалел, не убил, костей тебе катаклизмом не переломал, что хорошо. Ну, будем тогда вместе здесь куковать, куда деваться. Ладно, ты завтракаешь, и мы подкрепимся.
...Супчик остыл, но льдом ожидаемо не покрылся, потому на вновь раскочегаренной печи подогрелся быстро.
— Еще на сегодня хватит, а вот к завтрему без холодильника точно испортится, — прикинул Беблин. — Разве что на улицу выставить, в заполненный наполовину песком пожарный ящик. И сверху на крышку что тяжелое положить, чтобы лемминги, да тот же песец, не достали.
Конечно, три дня есть один и тот же суп совсем не в радость. Но, как с продуктами дальше будет, непонятно. Потому — правильнее, по возможности, еду экономить.
Кстати, «попрошай»-то рыбку, застрявшую на берегах усыхающего озера, собирает. Чистая халява, надо присоединится. Оно совсем не лишнее. Часть сразу на уху и жареху отложить, остальное — в погреб, сколь не будет, всё пригодится.
Дохлебав суп и запив поллитровой кружкой с пакетированным чаем, Игорь выдвинулся на поддержку к песцу. Оптимистично прихватил с собой полдесятка мешков.
Ну, и оружие пришлось все-таки брать. Мало ли. Пистолет в кобуре на ремне, карабин наискосок, чтобы не мешал нагибаться, на спину. Но так, чтобы при необходимости можно было его под правую подмышку перехватить. Патроны в обоих стволах досланы, только предохранитель сбросить — и можно стрелять. В воздух, чтобы напугать. Ну, или в крайнем случае под ноги… скорее лапы, медведя или росомахи.
Песец нежданной помощи не обрадовался, недовольно тявкнул, отбежал в сторону, держа дистанцию в десяток-другой метров.
Но рыбы на илисто-глинистом бывшем дне с избытком хватало обоим добытчикам. Часть её билась на грунте, другие недоуменно метались в остатних, в бочажках да ямах, быстро мелеющих лужах. Многие были уже снулыми. Игорь собирал всякую, ориентируясь исключительно на размер. Чтобы в длину не меньше кисти его руки. Остальным пусть песец шакалит, меньше потом клянчить будет. Если сейчас вообще остался смысл его подкармливать. Разве что тем, что и так пропадет.
За полтора часа собралось два мешка, каждый примерно с пуд. Игорь оттащил нежданный урожай к базе, спустил в погреб. Попил кофейку. Прикинул, что достойной добычи осталось примерно еще на столько же. Два-три килограмма сразу почистить-пожарить, да на завтрашний супчик отложить. Ну, и в общем больше полцентнера запасов он себе сегодня добавит, потому эти сутки тоже в плюс можно будет засчитать.
Теперь неохваченным оставался дальний край озера. За ним почти сплошной стенкой в рост человека громоздились валуны, а далее — отвесный обрыв с пятиэтажный дом. Внизу — каменистая, в редких клочках зелено-желтой травы и лишайника, тундра. Такая, летнего вида, будто из июля или августа. Параллельно откосу — небольшой ручей, за которым плоский подъем на холм, и вдалеке за ним — заснеженные горные вершины. Коих еще двое суток назад не наблюдалось.
Складывалось впечатление, что объект не переместился в новые координаты вместе с материком, а плиту, где он стоял, толщиной в два десятка метров и непонятной протяженности просто вырвало с прежнего места расположения и шарахнуло неизвестно куда, причем поверх аборигенной поверхности. Что заставляло жалеть о судьбе тех, кому не повезло внутри этого сэндвича оказаться.
Однако, в произошедшем был и очевидный плюс. Теперь база с прилегающим озером, которое само по себе являлось препятствием, была защишена с двух сторон скальными выступами, с третьей — этим самым обрывом. Только с севера оставалась холмистая равнина, поросшая карликовыми березками, стлаником и хилыми, будто обглоданными ветрами невысокими лиственницами. В полутора десятках километров за ней должно было начинаться океанское побережье. Но теперь в этом Беблин не был уверен.
Полярный лис, видимо, солидно покрепившись, также занялся заготовками. Прихватывал рыбешки чуть ли не из-под носа у конкурента и оттаскивал их к обрыву, закапывая в гальку под валунами.
— Совсем, скотина, что ли обнаглел!? — шуганул его Игорь, когда тот нацелился на присмотренную человеком тушку длиной сантиметров в двадцать.
— Тьфа! — выругался «попрошай», отскакивая вбок. Затрусил независимой рысцой, показывая, что это он так, ничего особо и не хотел.
Настрожил ушки, развернув их к своим захоронкам. Метнулся к здоровенному, высотой в пояс, камню, запрыгнул на него, всматриваясь в даль. И затем наметом рванул к базе, еще раз тяфкнув в сторону Игоря.
Причем это показалось нечто похожим на паническую команду «Атас! Спасаемся!»
— Блин, что там такое?
Игнорировать бегство песца от халявной кормовой базы Беблин не мог.
Поморщившись, перекинул карабин под удобную руку, щелчком снял с предохранителя.
К бою, не допусти этого Бог, готов.
Ну, посмотрим, что там.
Прокрался к самому большому, с кабину «камаза», валуну.
Сторожаясь, краем, буквально одним глазом, выглянул из-за него.
Так.
Аборигены.
С дюжину. Человек пять — покрупнее, видимо, взрослые. Остальные дети.
Спешат сюда, словно убегая от опасности.
И, думается, будут взбираться наверх.
К Игорю.
Иного пути для них нет.
А вот и, скорее всего, погоня.
Еще трое.
Двое то ли с короткими копьями, то ли с дротиками. У третьего — дубина.
Оружие прямо из каменного века.
И одеты все так же.
Куртки — накидки из шкур, штанцы того же материала, на ногах опорки.
Не было печали, так привалило вот такое счастье.
И что теперь с ним делать?
Стрелять … в воздух понятное дело, чтобы остановить?
Ну его.
Что угодно, только не это.
Ладно, зверье пугануть.
А тут — люди!
Уже у стенки, и по очереди забираются на неё, всего в паре десятков метрах от охранника. Хорошо еще, что камень скрывает Игоря от гостей.
Один из убегавших, тот, что покрупнее, встал на пути преследователей.
Копьеносцы взяли его в клещи, делая выпады белыми остриями. Из кости, что ли? Или такой белый камень? Вряд ли металл …
Опаньки...
Вот это да...
Пока одиночка отбивал колья, третий нападавший подскочил к нему и вмазал дубинкой по голове, роняя жертву на колени.
И еще раз добавил сбоку в висок, выбив ударом кровавые брызги!
Игорь икнул. И еще раз. И еще.
Зажал левой рукой рот, чтобы заглушить звуки.
Гороховый супчик рванул по пищеводу назад, горечью выплеснул на камни.
Беблин ни разу в жизни не тронул ни одного человека. Даже в ответку. Ему доставалось, это да, такое случалось. Причем от женщин чаще, чем от мужчин.
А тут… на глазах человека убили!
Спокойно, будто так и надо!
Твою мать, да что тут такое происходит?
Охотники развернулись цепью, и, похоже, двинулись добивать остальных.
Заголосила надрывным воем… женщина?
Её сейчас убивать будут?
Мозги отключились. Полностью. Разум Беблина оказался кем-то вроде кинозрителя, а тело стало действовать самостоятельно. Как автоматический станок.
На мушке карабина рука убийцы с дубинкой.
Бабах!
Да твою же мать!
Абсолютно точно в прицеле была правая ключица. Но угодил под шею, где алым маком взорвалась рана.
Ближний к стрелку копьеносец развернулся, метнул в Беблина дротик.
Игорь только наблюдал за происходящим, все остальное руки-ноги сделали сами.
Рывок под прикрытие камня, выстрел навскидку в сторону врага.
Мимо мелькнул гарпун... Взгляд выхватил мгновенной фотографией острие из крупной зазубренной кости...
Да что ж такое!
И этот наглушняк.
Пуля в лоб, такое не смертельно разве только что при отсутствии мозгов.
А вот третий — молодец!
Решительно дезертирует с поля боя, только пятки сверкают.
А там, куда он убежит, облачный покров над заснеженными горами растрепался, впервые после катастрофы предъявив Игорю чистое небо.
И...
В прогалину между застивших горизонт туч, несмотря на дневное время, засматривались две... Ну да, две Луны!
Одна — полумесяцем размером с земной спутник. Другая, «скобкой» перед ней, раза в три меньше. Но их, абсолютно точно, было две.
— Мне абзац. Это чужой мир. — Сделал очевидный вывод стрелок. Откуда-то в памяти всплыло «шок — это по-нашему»!
Ослабевший от неожиданности палец соскользнул по спусковой скобе.
Бабахнул самопроизвольный выстрел.
В соответствие с присказкой «пуля — дура», нашедший цель.
Убегавший абориген, получив заряд в спину, споткнулся, пролетел метра полтора, упал. Судя по взлохмаченной дыре в одежке, попадание стало смертельным. Точно в позвоночник.
Еще несколько секунд неудачливый беглец пытался уползти. Затем затих, дернув головой и выскребая последним усилием пальцами землю.
— А вот теперь мне точно абзац. — Осознал невезучий, или, наоборот, слишком удачливый снайпер.
Если по тем, первым убитым, еще можно было оправдаться непосредственной угрозой жизни и здоровью, потому и предупредительного выстрела не стал делать... Что правда, так оно по сути и было... То с этим, последним, никак не отвертеться. Попал в спину. Значит, убегающему. Тут конкретный и безусловный срок. Без вариантов, года на три в лучшем случае, если как неосторожное обращение с оружием квалифицируют. Что вряд ли, после двух-то убитых.
И даже, что не предупредил «Стой, стрелять буду» — это фигня. Это если тут земная юрисдикция. А если чужой мир, так это еще хуже. Ведь здесь разные законы могут быть. Или вообще кровная месть.
Голова закружилась, живот скрутило судорогой еще раз, так, что Игоря несколько минут выворачивало остатками сегодняшнего завтрака и вчерашнего ужина.
Сейчас охранник был полностью беззащитным — даже подросток мог подойти и спокойно разбить ему череп, причем любым из лежащий вокруг камней. Выпустить мозги, как половине из четырех мертвяков, валяющихся сейчас внизу, под грядой.
Только осознание этого факта, а также то, что он не видит забравшихся к нему сюда, наверх, аборигенов привело мужчину в себя.
Так.
У него осталась пара зарядов в «сайге». И еще восемь — в пистолете. На всех не хватит, но, может, испугаются? Снять ПМ с предохранителя. Негромкий щелчок.
Карабин в правую руку. «Макаров» — в левую. Вперед!
Стрелок вывернулся из-за огромного валуна. И замер.
Перед ним, в полутора десятке метров, стояли на коленях, протянув к нему открытые ладони, одиннадцать человек.
Полностью обнаженные. Одежда лежала единой кучкой позади.
И смотрели они как котята, которые понимают, что сейчас решается — утопить их или пожалеют. Причем сопротивляться силе и воле хозяина нет никакой возможности. Только смириться с его выбором и предназначенным роком. Здесь и сейчас эти люди свою судьбу, свои жизни, все, что имели, отдавали ему. И были готовы на всё. Даже если их случайный спаситель начнет всех убивать — сопротивления не будет. Потому как несчастные дошли до предела, когда не осталось не только сил, но даже надежды, и потому умереть — лучший выход. Просто — чтобы дальше не мучаться.
Почти дюжина человек.
Четыре женщины. Семь девочек. Ни одного мужчины.
— А вот теперь мне совсем абзац... Окончательно... — осознал Беблин, опрокинувшись на задницу и уперевшись, дабы не упасть, левой рукой с зажатым в кулаке пистолетом в мокрый ягель.
И только недоуменно тявкнувший из-за спины «попрошай», вдобавок своевременной поддержкой сунувший свою мордочку в подмышку несчастному, удержал Игоря от окончательно падения с потерей сознания. Как в траву, так и, возможно, в глазах, спасенных массовым убийцей, ставшим таковым, поскольку иного варианта уберечь беглянок рок ему не оставил...