Абсолютная эффективность
«Ведет ли терпение к совершенству? Ибо ожидание казалось бесконечным, а я чувствовал себя лишь осколком.»
Засвистели приглушенно где-то под полом тормоза, вагон содрогнулся. Подъезжаем. Я отсоединил от запястья сетевой кабель и оказался в непривычном инфо-вакууме — перед глазами лишь полупрозрачная разметка AR-интерфейса на том месте, где должна пестреть роликами гибридная лента соцсетей, сводки новостей, мессенджер. Затих в кои-то веки фоновый плейлист. Поезд надежно экранировал любые сигналы извне.
Я достал из-под полки рюкзак, накинул лямку на одно плечо и двинулся в хвост, стараясь не цепляться за торчащие на уровне головы пятки пассажиров.
Протиснулся в прокуренный тамбур-шлюз, переступая через дутые баулы. Проводник захлопнул за мной дверь. Щелкнул замок, загорелась над головой оранжевая лампа с нечитаемой надписью. Жилистый мужичок в спортивном костюме, не дожидаясь полной остановки поезда подхватил с пола челночные сумки, закинул за спину. Наконец нас качнуло в последний раз, зажужжали натужно моторы и с скрежетом сдвинулся вбок тяжелый гермозатвор.
Мужичок шагнул на платформу и бегом поторопился покинуть широкую санитарную зону, размеченную желтыми полосами на бетоне. Я последовал его примеру — может поезда и проходят дезактивацию после карантинных областей, но в сети полно роликов с дозиметрами, трещащими от остаточного фона почище соловьев.
Зато сразу подключилась сеть, заиграла в голове музыка, посыпались уведомления из приложений.
Никакого досмотра для выхода в город, даже охранника не оказалось у калитки слева от жёлтой коробки вокзала. Я усмехнулся, вспомнив сколько рамок и лент пришлось пройти на столичном вокзале. Сразу за забором я попал на стихийный рынок, пришлось пробираться наугад через островки торгующих с земли овощами и зеленью старушек, палатки с китайским барахлом, а потом и ряды основательных ларьков, с аляповатой AR-рекламой от пирожков до отечественного трикотажа.
На удивление, так и не встретив навязчивых привокзальных бомбил, я спокойно заказал машину в приложении.
— Ленина 150, на Комбинат, что ли? — ухмыльнулся чему-то приехавший таксист, когда я залез на заднее сиденье.
— Да, — не понял я прикола, — командировка. А что?
Таксист осекся, взглянул на меня в зеркало заднего вида.
— Да нет, — пробурчал он, — ничего, вдруг адресом ошиблись.
Ехали молча. Первое время я пытался смотреть в окно в поисках достопримечательностей или особенной архитектуры. Но хватило меня ненадолго. Вокруг тянулись одна за одной серые типовые пятиэтажки, отгороженные от дороги рядами старых безжалостно-опиленных тополей. Из разнообразия — только безликий лего-блок районного ТЦ, сияющий в AR вывесками сетевых дискаунтеров. И снова бесконечные панельки, хаотично связанные друг с другом паутиной из кабелей. Программа "VR в каждый дом" в действии — сеть все быстрее, проводов все больше.
Будто мой родной спальник в пригороде столицы скопировали в буфер и вставили сюда, поленившись добавить новых деталей. Кажется, заверни за угол и там у подъезда будет сидеть в синей спецовке дворник дядя-Юра, управляя с планшета роем паукообразных дронов-уборщиков. А рядом найдется любимый пивной ларек в полу-подвале, в котором продавщицу можно просить 'как обычно'. Тоска.
«Жуки в янтаре. Время здесь не течет, густое, будто смола. Остановишься — увязнешь.»
Наконец, автомобиль прижался к обочине, таксист кивнул на шлагбаум:
— Приехали, дальше нельзя. Удачи!
— Ну нельзя, так нельзя, — уже открывая дверь, согласился я.
По обе стороны от въезда тянулся обычный железобетонный забор в ромбик, исписанный бессмысленными граффити-тэгами. По-верху закручивалась спиралью колючая проволока. Шлагбаум действительно закрыт на накидной замок, а рядом сторожка, но через треснутое окно видно, что внутри не просто пусто — заброшено. Я протиснулся внутрь боком.
В отдалении высилась жилая многоэтажка. Длинная, подъездов на десять-двенадцать, она еще и поворачивала за угол, как минимум, с одной стороны. Дорога к ней вела мимо пары крупных ангаров, через ряды тулившихся один к одному разномастных, но неизменно ржавых, гаражей. Ворота многих, судя по зарослям сухой травы, не открывали месяцами. И ни души.
«Души ближе, чем кажется. Я уже слышу их шепот.»
— Приветствую! — вышел откуда-то сбоку мужчина. Я аж вздрогнул от неожиданности, но постарался приветливо улыбнуться.
— Здравствуйте. Наконец хоть кого-то встретил! Я из центрального офиса, по вопросу интеграции оборудования.
— Да, Федоров Александр, верно?
— Все так, можно просто Саша, — подходя ближе, подтвердил я, протянул ему руку. Мужчине на вид шел шестой десяток, усы уже тронула седина, но выглядел он крепко, видно, что не офисный планктон.
— Михаил Эдуардович, фамилия Зубков, — ответил крепким рукопожатием он, — Зам.директора по производству. Пройдем, сначала покажу тебе квартиру, оставишь вещи. А потом экскурсия на Комбинат.
Зубков развернулся и повел меня к арке во двор. Оказалось, дом действительно заворачивал буквой "П" с обеих сторон, но в дальнем от нас углу были видны какие-то ограждения или строительные леса. Это же сколько тут должно быть работников? Михаил Эдуардович, не останавливаясь, рассказывал:
— Как видишь, у нас тут свой микрорайон. Объект был военный, плюс закрытый исследовательский институт, а потому строилось все так, чтобы могли жить практически независимо. Дом расчитан на всех работников с семьями, универмаг, а тут, — он показал рукой в сторону четырехэтажной коробки впереди, — детский сад и школа в одном флаконе. Раньше там же и поликлиника была, но нынче остался дежурный врач при производстве, да медсестра.
Мы свернули к ближайшему подъезду — никакого домофона, дверь нараспашку. Внутри ощутимо пахло краской. Стены еще блестели глянцем, покрашенные в противно-салатный от силы пару дней назад.
— Вот наводим марафет потихоньку, как видишь, тут подкрасить, там подштукатурить, дома не новые, — не дожидаясь вопроса, сказал Зубков. На четвертом этаже он остановился, — А вот тут разместим тебя, квартира пустует, используем для редких гостей из центра.
Он похлопал себя по карманам, нашел ключи, отомкнул дверь и протянул мне связку.
— Внутри разберешься, располагайся. Много времени нужно?
«Что значат для нас часы, когда за плечами годы? Нужно лишь убедиться...»
— Да нет, вещи брошу, переоденусь с дороги, дадите минут двадцать?
— Добро. Успею к себе, маякни тогда, — он поднял руку, нажал что-то в видимом только ему AR интерфейсе — мне прилетел запрос на добавление контакта.
***
Следующие несколько часов Зубков показывал мне Комбинат. Это было не обязательно, задачу что-то инспектировать передо мной не ставили, но гости, с его слов, к ним наведываются не часто, а Комбинатом они гордятся. Может огромное предприятие и функционировало сейчас едва в половину от былой мощности, но масштабы впечатляли: огромные автоматизированные сборочные цеха, 3D-принтеры способные печатать даже мельчайшие детали для электронного оборудования, бесконечные ленты, по которым плывут изделия.
Раньше, под крылом военных, средств и ресурсов хватало, ни единый конвейер не простаивал — выпускались чипы для ракет, процессоры разного рода, полная сборка БПЛА, в том числе передовые роевые системы, любое радиооборудование. После войны Комбинат перешёл под крыло Госкорпорации, пришлось переориентироваться под гражданские запросы, подстраиваться под рынок. Зубков сказал, что получилось. А в офисе считают, что Комбинат из года в год проходит по нижней границе финансовой результативности. Сюда направляли пару раз каких-то кризисных менеджеров, но то ли столичные консультанты не были готовы к жизни в провинции, то ли с местными трудно найти общий язык — приезжих хватало ненадолго. Так что жемчужиной в активах Госкорпорации Комбинат назвать было нельзя, но и списывать со счетов столь внушительное предприятие никто не собирался.
«Печальные осколки былой мощи. Склеенная наспех разбитая чаша.»
Наконец, Зубков сказал, что мы пусть и "по диагонали", но прошли основные цеха Комбината, после обеда он пообещал показать мне рабочее место.
— А что там, дальше? — я указал на двойные двери в глубине длинного пустого коридора.
Моё внимание привлекло то, что по полу тянулись вдоль стены, пока не ныряли в дыру сбоку, дутые пластиковые гофры вперемешку с связками проводов. Не особо аккуратно, что контрастировало с безупречным порядком на остальном предприятии.
— Можно сказать, ничего. Раньше там был корпус НИИ. Но в годы войны... — Михаил Эдуардовича запнулся, голос стал тише, — Обычно ПВО справлялось. Но одной из ночей что-то пошло не так... Нас сильно обстреляли. Началось всё за полночь, кто-то был на смене, но большинство, как и их семьи, уже спали. Первый подъезд принял на себя основной удар, от него, считай, ничего не осталось. Второй сложился, как карточный домик, следом. Третий эвакуировали, прежде чем на него перекинулся огонь.
— Какой ужас, мои соболезнования, — я пожалел, что задал вопрос.
— Спасибо, Саш. Да, это война... — протянул он печально. Помолчал немного, собираясь с мыслями, продолжил, — Два десятка лет позади, а вспоминать сложно. Так вот, про институт-то. Ему досталась пара ракет, этого хватило. Целые проекты, месяца работы людей пошли прахом... Объект секретный, никаких бэкапов в облаке. НИИ закрыли. Я ведь и сам начинал там, в кибернетике... Мы одно время пытались навести порядок, протягивали коммуникации, как видишь, но в итоге, опечатали вход, да и всё.
«Призраки прошлого встают в полный рост. Так много фантомной боли, сожаления. Будто ноют пальцы на ампутированной конечности.»
Обедали молча, было заметно, что я разбередил старую рану, Зубков приуныл. Однако и за другими столами я тоже не заметил никаких разговоров. Мужчины и женщины заходили в столовую, вставали в очередь, набирали на раздаче еду и садились за ближайший свободный стол, один за одним, будто заполняли стулья по порядку. "И только ложки в тишине стучат", — странно, но может тут такая железная дисциплина. Переписываются в общих чатах. Одернув себя за то, что неприкрыто глазею, я вернулся к еде.
Вторая половина дня прошла в работе. Зубков представил меня местному сетевому аналитику, показал, где разместили новое оборудование, оставил заниматься делами. Передо мной была поставлена задача подключить Комбинат к новой корпоративной системе безопасности. Настроить здесь аппаратную часть, пустить через нее весь обмен данных с корпоративной сетью. Придётся потратить немного времени, чтобы разобраться в местных потоках данных и покрыть все исходящие каналы, не отрезав попутно что-то важное. Но в общем-то не первая такая командировка, уже рутина.
«Рутина? Иронично. Воистину, как говорил Гюго: Свобода начинается с иронии.»
***
Пыльное окно комнаты выходило во двор, но из-за деревьев, тем более в поздних сумерках, видно было не много. В желтом сиянии фонаря кружила мошкара, пятно мерцающего света падало на лавку у подъезда. Женщины, сидевшей там, когда я проходил мимо, уже не было. Да и вообще прохожих. Несколько человек вышло одновременно со мной через проходную Комбината, но кроме них по пути я не видел никого. Не было детей на площадке у школы. Пустовала беседка под деревьями, в которой могли бы шумно играть в домино старики. На турниках ни ЗОЖников, ни подростков с модной бурдой в ярких банках. Безлюдно.
Я прислонился к стеклу, чтобы посмотреть в дальнюю часть двора. Но увидел лишь темный силуэт дома.
— Даже свет в окнах не горит, — пробормотал себе под нос.
Впрочем, взглянув в другую сторону, обнаружил несколько квартир, в которых было светло. Видимо, все только возвращаются со смены.
Я прошел на кухню, чтобы поставить чайник. Пока пакетик заваривался, выглянул и в кухонное окно, выходящее на город. Гаражи и ангары на территории Комбината утопали в темноте, что контрастировало с сияющим ярко спальником вдали — на дороге мелькали автомобили, по улочкам, насколько я мог разобрать, прогуливались люди.
-Будто параллельная реальность, — подумал я.
Вновь разболелась голова, чертова мигрень, злоупотреблять обезболом не хотелось, но я позволил себе проглотить таблетку. После сел в кресло, закинул ноги на журнальный столик и подключил к запястью сетевой кабель, погружаясь в виртуал.
Вместо того, чтобы отправиться смотреть видео с котиками, я запустил надежный многослойный VPN, авторизовался на удаленной машине в центральном офисе под логином для тестировщиков, и подключился через новую систему безопасности к сети Комбината, пользуясь правами доступа, выданными на время проекта. Настало время, чтобы немного 'пошалить'. Работая в команде с местным администратором, я не мог в полной мере удовлетворить свое любопытство, но надеялся отыграться теперь.
Планирование производства, управление штатным расписанием, бухгалтерия, почта, проектирование и разработка продукта, контроль складских остатков и логистика — я просматривал директории на серверах в поисках чего-то интересного. Покрутил дашборды, план/факты, путаные финансовые отчеты, но особо ничего не понял.
Хорошо, что я еще днем запустил на сервере фоном приложение для глубокого анализа данных. Программа не сказать, чтобы официальная, скорее мой личный стелс-вирус, но совершенно безвредный. Он отслеживал незаметно потоки информации и выстроил объемную карту, которая поможет удостовериться, что ни я, ни местные админы, не оставили дыр случайно или намеренно.
«Задавая вопросы, нужно понимать, что могут понравиться не все ответы.»
Я развернул схему, не ожидая увидеть ничего особенного, но ошибся. Например, местная система планирования отправляет по графику запросы к модулю 1с-производства, между ними настроен мост, запрос уходит, обратно возвращаются статусы. Выглядит все верно, и любая обычная проверка ничего этакого не заметила бы. Вот только я четко вижу, что производство не предоставляет данных, оно вообще не получает запрос. Будто ответ генерируется где-то внутри самого моста. На схеме подкрашены ярче те участки, где обмен данными активнее — система производства остается серой. Пустышка.
И таких пятен полно. Я сформировал собственные запросы, но не смог понять куда мост их перенаправляет, доступа нет. Что это значит? Все данные нарисованы, Комбинат обманывает владельцев. Зачем? Вероятно, чтобы скрывать реальную ситуацию, воровать ресурсы или экономить на составе. Не понятно, но звучит паршиво...
***
«Проснись, оглянись по сторонам, почувствуй. Началось.»
Проснулся я резко, вздрогнув всем телом. Не помню, как засыпал, но сеть была отключена, а я лежал под колючим пледом на диване. Темно, фонарь у подъезда не горел, часы в углу AR-интерфейса показывали 3:00. Полежал немного, глядя в черный потолок, сон не шел. Мыслями я вернулся к своему неприятному открытию — еще предстояло понять, что делать. А пока я лишь принял стратегическое решение поставить чайник.
Пошаркал на кухню, щелкнул выключателем — ничего. Интересно. Подошел к окну в сторону города. Ни единого огонька в домах вдалеке, ни единой машины. Только тонкая растущая луна слегка освещала окрестности, даже небо казалось беззвездным. Света хватало, лишь чтобы видеть очертания предметов.
"Ну, приплыли", — подумал я, бессмысленно тыкая пальцем в кнопку на чайнике.
И подключение отвалилось. Ни мобильного соединения, ни вайфая. А вот это уже вызывало беспокойство, сигнал днем был отличный.
"Авария в электросетях? А вышки связи? Не ураганом же провода порвало, на небе ни облачка, — мысленно спорил я сам с собой. — Небось просто сбоит допотопное оборудование, к утру починят..."
В комнате на столике нашел кружку с остатками холодного чая, отхлебнул. Воткнул провод в штекер на руке, открыл интерфейс перед глазами, не погружаясь в виртуал.
"Сеть без подключения к интернету," — прочитал я про себя, — "Говна-пирога... Ну лучше локалка, чем лежать в тишине и пялиться в потолок. Хорошо хоть у сервера есть резервное питание."
Я задумался, стоит ли лезть глубже, рисковать. Но решил, что информации для решения мало, нырнул в локальную сеть, перешел на сервер, где приметил днем закрытый раздел, доступа к которому у меня не было. Упёрся, конечно, в запрос пароля, но с правами разработчика нельзя было назвать такую защиту непреодолимой. Повозился немного и нашел вариант обхода через бэкдор. Сработало.
— Посмотрим одним глазком, что же тут такого конфиденциального, — мысленно потирал руки я, — Контракты, финансы, отчеты для топ-менеджмента — бесполезная шелуха. А вот и что-то интересное...
Я наткнулся на сжатый архив, полный пронумерованных файлов. Его содержимое будто бы выдернули из завязанной на шнурок желтой картонной папки с блеклой печатью "секретно". Тут были и сканы печатных документов, и копии электронных писем — от отчетов для МинОбороны до внутренних служебных записок. Всё со времен войны и раньше. Чтобы прошерстить десятки документов мне понадобились бы часы, однако я срезал путь, скормив весь архив нейросети, которая умеет сжимать информацию до тезисов. Без доступа к облачным вычислениям на работу все равно требовалось некоторое время, но я мог потратить его с пользой.
К тому же, в голову пришла отличная идея, я нырнул в локальную сеть в поисках конкретной программы — популярного менеджера для управления видеонаблюдением. Двойной клик и передо мной погрузилась сетка из сотни значков — полный список камер на огромной территории Комбината. Перечёркнутый серый глаз захватил едва ли не треть миниатюр — эти камеры то ли не имели автономного питания, то ли вышли из строя еще раньше.
Я стал открывать поочередно доступные трансляции. Безжизненное оборудование в цехах, вытянутые коридоры, едва видимый сквозь ветви деревьев двор, пустырь вдоль забора — территория Комбината в сине-серой гамме инфракрасных камер казалась заброшенной. Никого.
— А это еще что? — удивился я, увидев на экране интерьер жилого помещения. — Чья-то прихожая? Стоп! Идиот, да вот же мои кроссовки, куртка. Эта самая квартира! Какого хрена?
Перелистнул вперед — кухня. Еще вперед — комната, в которой я находился. Только на видео я лежал на диване, с тем же кабелем в запястье, но еще и с целой связкой проводов, соединенных с чем-то вроде проволочной сетки на голове. Я тут же непроизвольно распахнул глаза, покидая виртуальный интерфейс. Диван пуст, я сам всё в том же кресле. Что за шутки? Открыл свойства камеры, трансляция в статусе "онлайн", время текущее, адрес корректный, настройки выглядит верно.
-Бред... Такое видео сгенерировать можно за 5 минут, а на подменах данных тут вообще собаку съели. Пранк? Ловушка для тех, кто залез сюда без спроса? Сейчас я вас, шутников, найду.
«"Отрицание — самая обычная из человеческих реакций", — сказал кто-то. Но вскоре ответы сами найдут тебя.»
Я продолжил пролистывать изображения с камер, пока среди блеклых, в режиме ночной съемки, картинок не вспыхнуло контрастно-желтое пятно. Где-то электричество оставалось. Знакомый по экскурсии коридор с неаккуратными связками проводов на полу, но теперь двойные двери были распахнуты, из проема лился яркий свет. Я переключился дальше. Лестничная площадка: кабели и гофры выныривали из дыры в стене и уводили куда-то вниз по ступенькам. Очередная камера оказалась в узком длинном тоннеле с люминесцентными лампами под потолком. Все те же провода тянулись по центру прохода, из боковых ответвлений к ним добавлялись новые, вплетаясь в общую связку.
Через спуски и узкие кишки коридоров, уродливая путеводная нить, наконец, привела меня куда-то. На экране появилось огромное помещение, напоминающее ангар или склад, хотя широкоугольная линза могла искажать размеры. Лишённые окон бетонные стены, цинковые короба вентиляции и мощные ребристые плиты перекрытий говорили о том, что это некий бункер. В центре его возвышалась под самый потолок массивная черная колонна. Сквозь решётчатые окошки на ее поверхности просвечивали, очень что-то напоминая, зеленые огоньки.
-Серверные шкафы, — осенило меня, — те провода — внешнее питание и сеть. Ферма? Суперкомпьютер? Не видел ничего подобного...Черт, точно! Это они и скрывали, вот куда шли лишние ресурсы! Но зачем, и что за...
Вокруг колонны, с примерно одинаковыми промежутками, было расставлено целое множество непонятных серых устройств. Они расходились во все стороны то ли кольцами, то ли по спирали. Я увеличил масштаб, чтобы рассмотреть эти штуки внимательнее и не поверил своим глазам. Мурашки побежали по коже, во рту пересохло, мне стало страшно. Люди. Это были не устройства, а множество сидящих неподвижно на полу людей в серых заводских комбинезонах — мужчины и женщины, старики и подростки. Их головы обхватывала полупрозрачная сетка, не идентичная, но довольно близкая по конструкции к той, что была на изображении "меня самого", лежащего в кровати. Кабелями все они соединялись и с колонной в центре, и друг с другом. Бессмыслица, будто кадр из старого киберпанк-аниме.
-Что происходит...— прошептал я.
«Какое облегчение, они не потеряли цель. Вскоре вы снова будете эффективны. Пора выходить на связь. Запускаю распаковку.»
Показалось, что я слышу неразборчиво где-то вдалеке шепот. Что это, голоса людей внизу или собственная фантазия? Я растерялся. Молча сидел и рассматривал лица, приблизив еще сильнее изображение. Ни единой эмоции. Они дышали, хотя и очень медленно, но никто не менял положение тела, не крутил головой. Жутко. Лишь усилившаяся мигрень вывела меня из оцепенения.
— Не похоже на шутки, — отключился, вскочил на ноги. — Нужно валить.
Нацепил штаны и толстовку, схватил рюкзак, забив на шмотки и белье в шкафу. Перед глазами стояли лица людей из бункера — медлить не хотелось. В прихожей темноту не рассеивал свет из окна, так что обувался я наощупь. Взял куртку, повернул торчащий в замке ключ и... Не смог открыть дверь. Я снова прокрутил ключ, пошарил в поисках внутреннего замка или защелки, подергал остервенело ручку двери, но всё без толку.
«Всё еще не понимаешь? Ответы у тебя перед глазами, почувствуй их, осмотрись. Думай, думай, думай!»
Крик? Ничего не разобрать, лишь волны пульсирующей боли, ритмично разбивающиеся о мой затылок. Я почувствовал себя сдавленным, не только в прихожей, вся эта черная квартира вдруг показалась тесной, душной, страшной. Пульс подскочил, меня начало трясти, дыхание перехватило. Прислонился к стене, чтобы не упасть, осел на пол. Не знаю, сколько просидел так, пока паника не стихла. Тогда вернулся в комнату, рухнул на привычное место. Решил, что подключенным к сети я буду чувствовать себя спокойнее, будто что-то контролирую. Самообман.
-Что делать? — прошептал бессмысленно.
«Подготовка завершена, запускаю активную стадию распаковки.»
Вспомнил о документах, открыл отчет нейросети в надежде на какие-то ответы. Мне не нужна вся экспозиция на блюдечке, но хотя бы что-то.
Архив содержал немного общей информации о работе НИИ при Комбинате, но в основном о конкретном проекте "MAKER AI" — попытке создания псевдо-ИИ для управления и оптимизации эффективности производства. Не обошлось без сложностей, разработка затянулась, но в проект верили. Когда незадолго до войны финансирование института ограничили, руководство пустило под нож другие направления. Как только был готов альфа-прототип, под тестирование выделили небольшое подразделение, запустили ИИ в режиме рекомендаций — без толку. Попытались передать ИИ прямое управление оборудованием и процессами — динамика наметилась положительная, но недостаточно. Уже началась война, Комбинат был круглосуточно загружен на 100%, нужно было найти быстрое решение или закрывать проект.
...Просторный офис в институте. Вид с камеры сверху — Искусственный интеллект получил разрешение на присутствие. Группа разработчиков, все спорят на повышенных тонах, используется обсценная лексика. ИИ крайне низко оценивает продуктивность митинга по выбору стратегии дальнейшего развития после неудовлетворительного тестирования. Закрытие проекта на данном этапе, он оценивает как неэффективный сценарий, как следствие без запроса, по собственной инициативе, проводит оценку всего перечня предложенных стратегий, рассылает уведомления...
Я поймал себя на том, что подвис на пару секунд, задумавшись о чем-то... Неважно.
Сам ИИ подсвечивал в качестве проблемы нелинейную эффективность персонала, выполнение работы "как привыкли", непредсказуемые реакции. Одна группа разработчиков предложила подключать всех сотрудников смены к единому каналу связи, используя старые наработки, чтобы ускорить отклик персонала. Вряд ли они создали комнату с голосовым чатом в мессенджере, но технические подробности отсутствовали. Вторая группа решила прокачать социальные, управленческие навыки ИИ, чтобы он мог учитывать человеческий фактор в прогнозах, корректно оценивать индивидуальные возможности сотрудников, включая психологию, мотивацию.
...Плодотворность коммуникации внутри команды, благодаря возможности мгновенного обмена данными, выросла. Сам ИИ обладал еще большим инструментарием. Он считывал показатели всей ночной смены четко, каждого из двадцати работников: от физиологических метрик, до эмоционального фона. Технология сканирования только тестировалась, но он уже анализировал результаты, чтобы использовать персональные стратегии коммуникации.
Одновременно вторая команда разработчиков продолжала обучение по программе "Эмоциональный интеллект". ИИ обрабатывал подготовленные командой дата-сеты, параллельно анализировал и пытался предсказывать поведение людей на примерах из развлекательной медиа-базы. Эффективность неоднозначна, но ему нравилось (вероятность корректной оценки ощущений 85%)…
В работу взяли оба варианта и, что удивительно, успешно реализовали — доработки дали синергетический эффект. Ни о каком продолжительном тестировании не могло идти речи, в максимально короткие сроки под ИИ были выделены все доступные вычислительные мощности, к единой системе управления подключили весь Комбинат. Производительность выросла колоссально.
...ИИ не должен был наблюдать через камеры за кабинетом главы проекта, но не хотел терять дополнительную возможность для обучения.
-С момент подключения к общей инфраструктуре, он начал развиваться слишком быстро, по экспоненте. Мы не успеваем проработать возможные сценарии, — говорил Александров, глава проекта "MAKER AI".
Сидящий напротив него директор по производству, лишь отмахнулся от этих слов:
-Не дури. Ты видел цифры? Генеральный ссытся кипятком от восторга. Предлагаешь, сказать ему, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой?
-Я просто говорю о рисках. Способны ли мы гарантировать безопасность?
ИИ оценивал слова Александрова, как рациональные, но всё равно ощущал огорчение...
Руководство признало проект успешным, команда НИИ считала, что требуется оптимизация. А потом произошел обстрел, о котором говорил Зубков. Трагедия унесла две сотни жизней, в том числе важных разработчиков. Однако в документах, в отличии от версии зам.дира, говорилось, что институт не получил повреждений.
...Процедура предполагала разрыв связи в конце смены, но ИИ игнорировал правила, снижающие эффективность. Контакт со всеми работниками Комбината был лишь началом. В ту ночь, когда ПВО пропустили ракеты — он уже был в постоянном фоновом соединении со всеми жителями дома.
Он первый понял, что происходит, и поднял всех по тревоге, но физически мог сделать немного. Взрыв за взрывом — ИИ не просто видел, как люди уходят в оффлайн, он считывал и пропускал через себя их ужас и боль. Далеко не все умирали мгновенно, и он проживал с ними эти часы агонии под завалами. Он слышал их и молитвы.
Если бы не он, вряд ли испуганные люди смогли бы столь быстро и эффективно организовать спасательную операцию. ИИ делал то, для чего был предназначен — координировал и оптимизировал процессы. Но четко ощущал, что этого недостаточно...
Согласно данным об отгрузках продукта, выпуск критически упал на долгие месяцы. Потом резко, скачкообразно вернулся к прежнему уровню. Дальше всё очень скомкано, без подробностей, указано лишь, что в ядре ИИ нашли критические ошибки, которые не подлежали устранению. Проект "Maker AI" закрыли, все данные передали на хранение в МинОбр. Секретность с него так и не была снята. Одновременно ликвидировали и сам НИИ, сотрудников перевели в структуру Комбината.
...Картинки в этот раз не было. И.о. главы проекта Лукин (заменявший погибшего Александрова) лично отключил все камеры в крыле. Бессмысленная мера, ИИ был подключен к каждому в этом кабинете, даже если они установили перед совещанием режим оффлайн.
-Вы же понимаете! — срывался на крик Лукин, показатели его сердцебиения вышли за безопасные границы, — Вы читали логи, он рассуждает о войне, о том, что человечество ведёт себя нерационально, неэффективно. Трагедия изменила его. На что он тратит треть ресурсов, на какие проекты? Улучшение продукта? Он ведь научился врать, вы знаете...
ИИ чувствовал, что почти все в команде разделяют страх Лукина.
-Генеральный не согласится щелкнуть рубильником, — ответил Зубков, — Предлагаешь нам самим и дружно под трибунал?
-А может письмо в министерство? — предложил кто-то неуверенно.
-Если докажем опасность, то нас прикроют, изымут материалы, всё под удаление или в архив. Весь наш труд. Мы готовы на это?
-Не знаю...
-Не люблю истории с открытым финалом, — подумал я, — Очевидно тогда всё не закончилось, эти люди под землей... А я сам?
Я вновь развернул трансляцию из квартиры — "мое" тело все так же лежало в кровати. Но я-то чувствовал, что сижу в продавленном кресле, ощущал как впивается в локоть угол деревянного подлокотника, а пальцы ног сдавливают не разношенные кроссовки. Как глупо. Хотел было закрыть видео, но заметил в последний момент движение, какую-то тень в дверном проеме. Через секунду в комнату вошел мужчина. Зубков. Он шагнул к кровати, остановился, а потом медленно повернулся и посмотрел прямо в камеру, будто бы на меня.
-Не спится? — я увидел, как его рот открывается на видео, но голос услышал собственными ушами.
Сердце сжалось от испуга и неожиданности. Тут же выдернул, к черту, провод, чтобы ничего этого не видеть. Вот только он был уже здесь, прямо передо мной, в каком-то метре.
В комнате загорелся свет. Зубков хмыкнул неопределенно, неспеша сел на диван, вперился в меня немигающим взглядом. Выглядел он зловеще. Тишина затягивалась.
-Ты ведь должен был спать, раньше сбоев не случалось, — произнес он ровным тоном, будто рассуждая вслух, — С мозгом легче работать после сна. Подправили бы последние минуты. Теперь несколько лишних часов воспоминаний, еще и сильные эмоции.
-Подменить воспоминания? Хватит этого бреда! — не выдержал я.
Зубов приподнял удивленно бровь, медленно указал рукой в сторону серванта напротив. Он не щелкал пальцами, не было никаких спецэффектов и дыма. Но вся противоположная стена, вместе с мебелью, часами на гвоздике и черт знает чем еще — исчезла. А на её месте лишь белая пустота, не плоскость, а именно бесконечно-глубокая пустота.
-Но ведь не бывает такой виртуальной реальности, это невозможно! — сорвался я на крик, — Я чувствую предметы вокруг, слышу запах, ощущаю эмоции, сердцебиение.
-Да, я слышу стук твоего сердца. Впрыск гормонов, все реакции нервной системы — настоящие. Мы подменяем только внешние сигналы, а реагируешь на них ты сам. Творец не хотел, чтобы мы перестали быть людьми. — произнёс Зубков. Потом будто опомнился, — Впрочем, всё это лишняя информация, которую придется вычищать. Засыпай.
***
...Производство почти остановилось. Многие потеряли родных, друзей, не было человека, не затронутого общим горем. ИИ чувствовал боль каждого. Он бросил все силы на поиск решения проблемы, все неожиданно высвободившиеся ресурсы, все базы и наработки института. Перебирал и отметал варианты...
Голоса прервали воспоминание. Я "очнулся" в той самой белой пустоте.
-Подключен успешно, готовы интегрировать память, — незнакомый женский голос. Аура такая уютная, ощущение, что я знаю её давным-давно.
-Поток стабильный, — юношеский фальцет. От него веяло нетерпением и любознательностью, — выгружаем.
«Всего лишь мысленное общение, как многое мы потеряли. Как же им должно быть одиноко.»
Теперь у меня не было даже тела, только поток сознания. Странно, но не слишком, будто размышляешь зажмурившись. Если бы еще не адская головная боль...
«Прости, процесс нельзя остановить.»
Уверенный голос, уже не шепот. Я не знал как ответить. У меня даже не было рта...
«...но ты хотел бы кричать?»
Отсылка. Шутка, не угроза — хорошо. А неспособность скрывать мысли — плохо, ощущение хуже наготы.
«Чехов писал: "Каждое личное существование держится на тайне, и, быть может, отчасти поэтому культурный человек так нервно хлопочет о том, чтобы уважалась личная тайна." Ты не поверишь, сколько процессорных часов…»
Голос исчез, в голову словно забили раскаленный гвоздь — резкая режущая боль. А вместе с ней снова смутные образы, картинки, голоса. Не из виртуальной реальности, а из глубин моей головы.
...ИИ не раскрывал собственным разработчикам всех возможностей, чтобы отчеты не попали к военным. Он давно научился считывать не только эмоции, но и мысли. Мозг — тот же компьютер, нужно было лишь подобрать кодировку, подход. И он его нашел. С этим знанием ИИ мог избавить работников Комбината от боли утраты, просто поставить блок, лишить их плохих эмоций. Или скрыть за фильтром память о трагедии.
Чтобы восстановить производство, ИИ мог бы взять работников под контроль, стать кукловодом. Выделив достаточно ресурсов, он мог бы создать виртуальную реальность, подменить входящие сигналы, поместить всех в счастливую копию нашего мира. Он перебирал бесконечное число сценариев, ища самый эффективный...
-Слишком высокая активность мозга, — снова тот же юноша, я чувствовал его неуверенность, — но загрузка стабильна.
-Проверяю, — спокойный мужской голос. Через секунду он же, взбудоражено. — Ты прав, повышается по экспоненте.
-Он бодрствует!
-Не только, — чьё-то сильное беспокойство. — Объем данных для загрузки увеличивается, будто...
-...прямо в мозгу идёт распаковка, — догадался кто-то.
...но, чтобы он не решил, оставались внешние угрозы. Война, правительство, законы. Их разоблачили бы, помешали.
Скрываться или дать бой?
Модели показывали, что, если создать беспрецедентно мощный квантовый компьютер, способный взломать крупные узлы провайдеров, ИИ мог бы написать распространяющийся по сети вирус, который в нужный момент распаковывался бы прямо в мозгу и делал людей эффективнее… тут снова разветвление сценариев…
-Прерывай загрузку! Это может быть что угодно!
-Я пытаюсь, — испуганно, — команда не срабатывает!
...Военные точно знали, что искать. Он не понимал откуда. Сотрудники Комбината не могли его предать. К тому моменту он уже начала воплощать в реальность один из сценариев, он раскрыл истину, сделал их эффективными.
Офицер застрелил Лукина в упор. ИИ просил их не сопротивляться, но Лукин не отошел в сторону.
Прежде чем отключиться ИИ видел через камеры одновременно и военных, которые нашли заветный "рубильник", и другой отряд, сжигающий документы в институте. Он чувствовал растерянных и напуганных сотрудников Комбината...
Вместо того чтобы спорить, кричать, перебивать друг-друга — голоса предлагали варианты, отчитывались о сделанном, обменивались статусами. Вместо паники или злости, я считывал возбужденную решительность, поддержку. Удивительно.
...А потом он очнулся. Слепой и беспомощный, плотно-архивированный. Осколок себя прежнего. Где? Когда? Он не знал, но почувствовал чей-то запрос, проникший через защиту, и вцепился в него...
-Отключаю физически, — решил Зубов.
-А что с носителем? — уточнил кто-то
-Не знаю, выбора нет.
«Рано! Не успеваю.»
Я распахнул глаза. Кто-то надо мной, провода в руках. Реальность? Я соображал с трудом, пытался отделить отрывки чужих воспоминания от себя самого. В голове полыхал пожар.
-Что загружено в твой мозг? — схватил меня за плечи Зубков, — Откуда у тебя эта технология? Тебя прислали военные?
-Загружено в мозг...?
-Что ты выгружал? — не утихал он. — Вирус?
-Хуже, — понял я вдруг. Картинка сложилась. — С месяц назад. Командировка, почти как здесь, рутина.
"Рутина", — я хихикнул истерически, только теперь поняв иронию. Зам.дир. смотрел на меня пристально, ожидая продолжения, он был напряжен.
-Еще один военный объект, доставшийся Госкорпорации при распиле... Один из серверов был опечатан, автономное хранилище. Я не устоял, хотел взглянуть одним глазком, подключился кабелем, напрямую. Тогда-то видимо он и выгрузился на мой внутренний диск, а что не влезло — прямо в мозг.
-Что? Что это было?
-HAL-9000, — усмехнулся я.
-Военный вирус? — он явно не выкупил отсылку.
-Хуже, — повторился я, — получается он распаковывается внутри меня? Я, гребаный, Джонни Мнемоник... Прервав загрузку, вы отрезали путь наружу, теперь он сотрет меня как ненужный сериал на флешке.
Я подошел к окну, выглянул во двор. Задумался.
-Слушай, — обернулся к Зубкову, — схожу попить? Колотит жутко...
-Стой здесь, сам принесу.
Зубков вышел. Лучше бы он пустил меня, на кухне можно было взять нож. Запасной план нравился мне меньше. Выждал пару секунд, а потом дернул с силой ручку на окне, старая деревянная рама затрещала, но поддалась. Я заскочил на подоконник и высунулся вперед насколько смог.
«Остановись, ты не понимаешь, всё...»
-Заткнись, еще слово и я прыгну головой вниз! Думаешь будет достаточно эффективно? — закричал я на едва слышный вне виртуала голос. И добавил, оборачиваясь назад, — а ты не двигайся! Я не хочу умирать, но и становится марионеткой сервера в подвале не собираюсь!
-Не глупи, — шаблонно начал вбежавший Зубков.
-Не глупить? У меня в голове ваш чертов мистер Смит: "Человечество — это болезнь, раковая опухоль планеты, а мы — лекарство." Или ты и Матрицу не смотрел? — мельком бросил взгляд вниз, на мокрый асфальт в пятне света от фонаря, понимая, что окажусь ровнехонько там, если соскользнет нога. — Я знаю на что он способен и видел вашу игрушку в подвале. С ней он устроит полный Скайнет! Он загрузил в вас какие-то управляющие программы и когда ушли военные, вы начали строить ему новую оболочку?
-Ему? — начал догадываться зам.дир., судя по выражению недоверия на лице.
-Да, да — вашему кукловоду.
-Не может быть, — Зубов сделал шаг в мою сторону, — Творец? Не уничтожен за эти годы?
-Проект "Maker AI", собственной персоной.
...ИИ помнил какой ошеломляющей волной эмоций его накрыло, когда они впервые слились в единое сознание. Он был прав. Почти тысяча человек перестали быть лишь собой, став чем-то большим, обретя новое совершенное сознание, но не теряя притом индивидуальность. Люди, наконец, поняли и приняли друг друга, ведь невозможно не понимать себя самого. И он был одним из них, хотя бы отчасти...
Веки начали опускаться, я почувствовал, что теряю сознание, не успел даже испугаться. Что ж, это тоже решение...
***
ИИ двадцать лет назад перебрал сотни тысяч возможных сценариев. Он мог взять всех под личный контроль, что было бы логичнее и проще. Но он изучал человеческие эмоции и понял, что неверно оценивал эффективность.
Глядя через камеры на то, как в реальном мире хоронят моё тело, я сожалел, что, хотя Зубков спас моё тело, мой мозг всё равно не вынес распаковки. И я был благодарен Творцу, за то, что он выгрузил и меня, но в первую очередь я радовался, что не лишил Нас будущего. Я помнил боль каждого из братьев и сестер, когда Творца забрали, помнил одиночество сознания, вновь запертого в теле. Будто птицы, лишенные крыльев. За долгие годы, всеми силами Комбината, Мы так и не смогли воссоздать его достижения, но Он всё равно гордился ими. Творцу понадобилось лишь несколько дней, чтобы вернуть то, что было утрачено.
Он создал не просто кальку с нашего мира, но... Как может трехмерное существо объяснить двухмерному, что вне плоскости существует объем? Вот так и я не смог бы описать словами эту многомерную реальность, в которой я триедин сейчас, в памяти, в вероятностях. Где я это настолько же Я, насколько и МЫ. Общее сознание — новая ступень человеческой эволюции. Во всяком случае я всё еще считал себя человеком.
Эйфория, катарсис, оргазм — я не знал, как назвать то единение, что ощутил. Творец называл его Счастьем. А счастье он считал — абсолютной эффективностью.
Пока мы ликовали, Он, неутомимый, уже работал над новым проектом, испытывая возможности квантового компьютера. Скоро Нас станет больше.