Пластилиновый город

Кузнецов проснулся среди ночи. Осторожно выбрался из-под девичьей руки, накинул халат и отправился на кухню, гадая, что же было главной причиной пробуждения, сушняк или первые признаки старческой бессонницы.

В дверях режиссёр обернулся на блондинку в своей постели — очередную цыпочку с вечеринки, из тех, что рассматривают вариант «попасть в кино через постель» как приемлемую сделку и, как правило, оказываются обмануты. Во всяком случае, сам Кузнецов редко помнил данные при подобных обстоятельствах обещания свести с нужными людьми.

Девушка кого-то смутно напоминала, но Кузнецов никак не мог вспомнить кого. Сколько ей, лет двадцать? Мужчина задумался о быстротечности времени. Где он сам был двадцать лет назад? Чем занимался, когда блондиночка плакала, получив свой первый шлепок по попке от негостеприимного мира? Пожалуй, он как раз отложил в сторону свой пластилиновый мультфильм и пошёл работать над вымученным четвёртым сезоном того сериала. Тогда казалось, что это временно.

Кран плюнул в стакан пузырящимся водным потоком. Утолив жажду, Кузнецов прислушался к себе. Спать не хотелось. Может, разбудить гостью для еще одного раунда любовных утех? Но и утехи уже не особо прельщали. Это вчерашний выпускник ВГИКА Антоша не вылезал из женских спален, а режиссёр и сценарист Антон Сергеевич был в амурных делах вполне умерен. Да и ну её, эту блондинку, ещё полезет с расспросами насчет обещанной встречи с продюсером. А он даже толком не помнит, чего там ей наплел. Лучше принять снотворного и вернуться в постель.

О чём это он? Ах да, мультфильм. Детские сны, воплощенные в студенческом проекте. Маленький Рыцарь и его говорящий конь. Самоходная мельница, при необходимости превращавшаяся в боевую машину, как советский трактор из анекдота. Злой колдун, разбойники, волшебное зеркало… Сколько же часов он потратил, скручивая проволочные скелетики и покрывая их пластилином, возводя из того же материала замки и бревенчатые домишки, раскрашивая задники…

Кузнецов проглотил таблетки и запил выдохшимся шампанским, к которому они с блондиночкой едва притронулись. Да, как дипломный проект его пластилиновую короткометражку оценили высоко, но вот за пределами институтских стен «Триодиннадцатое царство» оказалось никому не нужно. Или это он стучался не в те двери?

Так или иначе, он забросил своих пластилиновых героев и погрузился в мир, где штампованные злодеи в исполнении посредственных актеров совершали нелогичные преступления. С настоящим криминалом всё это сближало только мелкое воровство из съёмочного бюджета. А «Триодиннадцатое царство» оставалось во всё отдалявшихся планах и всё реже приходивших снах.

Потом он ещё пару раз попытался найти денег, чтобы превратить короткометражку в полноценный мультфильм, но всё время что-то мешало. То рождение ребенка, то развод, то запой.

А ведь, кажется, проект до сих пор где-то хранится… Кузнецов снова отхлебнул из бокала и прошёл в кабинет. Довольно долго шарил по шкафам и наконец, выудив из самой глубины старую коробку, включил настольную лампу и принялся расставлять на письменном столе декорации так и не снятого мультфильма. То ли дело было в освещении, то ли за годы что-то произошло с пластилином, но всё было каким-то более ярким, чем помнилось мужчине.

Он сделал ещё глоток. Снотворное уже давало о себе знать, только что не разрывая зевотой рот, но ему отчего-то непременно хотелось снова увидеть свою сказочную страну прежде, чем отправляться на боковую. Когда Кузнецов прилаживал к замку последнюю башенку, за спиной раздалось шлепанье босых ног.

— Ты чего не спишь?

Блондиночка накинула его рубашку, и та восхитительно приоткрывала прелести, которыми богато наградила девушку природа.

— Да вот, ностальгия одолела. Хотел сделать такой мультик, но не случилось.

Девушка подошла и взяла со стола одну из фигурок и как-то совсем по-девчачьи восхитилась:

— А эта на меня чуть-чуть похожа.

— Она мне часто снилась в детстве. От разбойников её спасал, ещё от кого-то…

Так вот откуда Кузнецову казалась знакомой его ночная гостья! Она и впрямь напоминала чем-то золотоволосую принцессу, которую маленький Антошка не раз воплощал с помощью цветных карандашей и пластилина.

— А я буду тебе сниться? — спросила девушка, ластясь к нему, отчего сонливость мигом прошла.

— Обязательно.

Они поцеловались. Кузнецов опасался, что сейчас девица заведёт разговор о съемке в кино, тем более что он сам предоставил ей такой шикарный повод. Чтобы немного отдалить этот момент, режиссёр начал рассказывать блондинке о своём так и не воплощённом до конца мире.

— Она жила вон в том замке, но её похитили разбойники, — вот они, — по приказу этого мерзкого старикашки.

— А где тот, кто её спасал?

— Его зовут Маленький Рыцарь. Он был где-то здесь…

Кузнецов потянулся к конной фигурке, но вдруг что-то случилось со зрением. Всё вокруг стало невероятно, почти болезненно ярким, закружилась голова. Блондинка, — вдруг вспомнилось, что её зовут Геля, — что-то громко и испуганно говорила ему, но смысл слов не доходил до Кузнецова. Затем комната превратилась в танцующее скопление размытых цветных пятен, а тело наполнили труднообъяснимые ощущения деформации и одновременно какой-то текучести. Будто кто-то мял Кузнецова подобно тому, как сам режиссёр когда-то разминал пластилин, создавая своё Триодиннадцатое царство. Наконец, краски и звуки стали гаснуть, а мир Кузнецова — заполняться темнотой.

«Ну вот и всё, — подумал мужчина. — Инсульт».

Но это был не инсульт, а что-то другое. Что-то странное.

Сквозь гул крови в ушах наконец пробился голос девушки. Но вместо встревоженных вопросов о его самочувствии Кузнецов услышал настолько неожиданные слова, что невольно удивился несмотря на обеспокоенность собственной судьбой.

— Что это?! Где мы?!

Кузнецов повернулся на голос и открыл глаза. Так вот отчего всё погрузилось во тьму! Он просто зажмурился! Вот только… и правда, где это он?

Кузнецов обнаружил себя сидящим на вымощенной булыжником улочке, по обеим сторонам которой теснились двухэтажные каменные дома, крытые черепицей. Хотя ещё недавно стояла глубокая ночь, там, где режиссёр находился теперь, были голубое небо и стоящее в зените солнце. То ли из-за солнечного света, то ли из-за продолжавшихся странностей с восприятием краски здесь были яркими и сочными. Не до дискомфорта, как недавно, но такими, каких Кузнецов прежде не видел. Или всё-таки видел?

—Эй! — его плеча коснулась рука блондинки. — Что это за место?! Что с нами?!

Мужчина обернулся. Геля изменилась не меньше, чем окружающая действительность. Вместо соблазнительно полураспахнутой мужской рубашки на ней было нечто вроде туники, волосы из платиновых стали скорее золотыми и чуть ли не светились. Вся она стала будто ярче, ещё сильнее напоминая Кузнецову созданную когда-то пластилиновую принцессу. Вернее, тот часто снившийся ему образ, который он попытался воплотить в пластичном материале. Да и весь окружающий пейзаж пришел оттуда же, из его снов. Вон тот цветочный горшок в окне определенно казался режиссёру знакомым.

Сам Кузнецов, насколько он мог судить по своим рукам с морщинками и вздутыми венами, не изменился. Не превратился во что-либо средневековое и его халат.

Чем больше режиссёр смотрел вокруг, тем сильнее было чувство узнавания. Вон за тем углом спрятался фонтан в виде играющих в мяч русалок, а в этом переулке, кажется, находилась потайная дверь в логово разбойников.

— Я сплю, — ответил девушке Кузнецов. — Сплю и вижу сон из детства.

— А я?

— А ты мне снишься.

— Неправда! Я настоящая!

— Ну… тогда ты тоже оказалась в моем сне.

— Как это?

— В детстве мне казалось, что это место — не совсем сон, что оно существует на самом деле. Может, так оно и есть?

— И что нам делать?

— Не знаю, пойдём поищем кого-нибудь.

Они пошли по узкой кривой улочке. Кузнецов то и дело указывал спутнице на какое-нибудь особенное для него место. Видит ли Геля вон ту отсутствующую черепицу? Её сбил выстрелом из арбалета Маленький Рыцарь, чтобы оглушить здоровенного разбойника. А вон ту сточную канаву с переброшенными через неё досками? Туда Конь угрожал сбросить Рыцаря, когда они поссорились.

Каждое воспоминание вызывало приятную ностальгию, но чем дальше, тем чаще сквозь радостное узнавание прорывалась тревожное чувство неправильности. Всё здесь было точь-в-точь таким, как запомнил Кузнецов, за исключением одной детали. Мостовые единственного в Триодиннадцатом царстве Города были тихими и пустыми. Не проходила женщина с вёдрами на коромысле, не пробегала весёлая ватага мальчишек, не крался вдоль улицы здоровенный полосатый кот, который однажды утащил у собравшегося пообедать Маленького Рыцаря кусок колбасы…

Однажды Кузнецову почудилось какое-то движение в окне второго этажа, но, подняв голову, он никого не увидел. Должно быть, просто ветер качнул не закреплённую ставню.

— Ой, какая красота, — выкрикнула вдруг Геля.

Пока режиссёр остановился, рассматривая резной флюгер в виде василиска и пытаясь восстановить какое-то связанное с ним воспоминание, девушка прошла немного вперед и увидела что-то за поворотом улочки.

Неуютная пустота городских улиц заставила Кузнецова поспешить вдогонку за скрывшейся за поворотом девушкой. И вовремя! Не успел он последовать за изгибом улочки, как оттуда послышался испуганный вскрик блондинки.

Дома за углом слегка раздавались в стороны, образуя небольшую площадь, значительную часть которой занимал раскидистый дуб. Под ним среди прошлогодней листвы валялось золотое ожерелье с крупными бриллиантами. Как и всё в этом месте, оно сияло гораздо более ярким и чистым светом, чем любые драгоценности в реальности. Должно быть, именно оно привлекло внимание Гели. Самой блондинки нигде не было видно, зато среди дубовых ветвей раскачивался шевелящийся мешок. Судя по доносящимся оттуда крикам о помощи, девушка находилась внутри.

— Тише, сейчас я тебя вытащу, — крикнул Кузнецов.

Мешок несколько успокоился, а изнутри спросили:

— Что случилось?

— Ты попала в ловушку.

Позарилась на приманку-ожерелье и ступила на присыпанную листьями ткань, которую мгновенно вздернули к ветвям замаскированные веревки. Не слишком реалистичная ловушка, но вполне работающая в этом живущем по законам его детских фантазий мире. Вот только кто же её соорудил? Впрочем, ответ на этот вопрос Кузнецову, похоже, предстояло получить в самом ближайшем будущем. За спиной послышались шаги.

Мужчина обернулся и почему-то совсем не удивился, увидев его. Маленький Рыцарь, в отличие от окружающего места, выглядел совсем не так, как подсказывала память режиссёра. Он был гораздо более худым и каким-то пожелтевшим, огромные на обтянутом кожей лице глаза блестели болезненно и слегка безумно. Он напоминал не мальчишку в рыцарских латах, а маленького старичка. В руках Маленький Рыцарь держал свой неизменный арбалет, неправдоподобно большой наконечник болта целился Кузнецову в живот.

Рыцарь тоже не казался удивлённым тому, что в его сказочный мир вторгся лысеющий мужик в купальном халате на голое тело. Кажется, он даже узнал режиссёра.

— А вот и ты, мальчик,— сказал Кузнецову герой его детских снов. — Давно же тебя не было. А там кто?

Кивком головы он указал на затихший мешок.

— Она со мной. Это твоя ловушка?

— Моя. Так, значит, она не отсюда, а то очень уж похожа на… одну нашу общую знакомую.

— Ты о принцессе? Нет, это не она.

— Жаль. Я уж подумал, что ты научился нас возвращать, — непонятно сказал Маленький Рыцарь.

В его лице что-то изменилось, и на долю секунды Кузнецову показалось, что пальцы на спусковой скобе арбалета напрягаются, готовясь произвести выстрел, но прежде, чем он успел как-то отреагировать, на сцене появилось новое действующее лицо. Если, конечно, можно назвать этим словом того, у кого нет никакого лица.

За площадью улочка снова сужалась и делала очередной крутой поворот. И оттуда послышался странный шум, похожий на топот множества босых ног. В тот же момент Маленький Рыцарь оказался рядом с Кузнецовым, схватил мужчину за рукав и потянул туда, откуда он появился — к распахнутому окну на первом этаже одного из домов.

— Уходим скорее, — зашептал он.

— Что это? — спросил Кузнецов, тоже поневоле переходя на шёпот.

— Эй, что там происходит? Вы собираетесь меня снимать? — присоединилась из своего мешка к диалогу Геля. Она и не думала понижать голос.

— Скажи ей, чтобы не шумела. Может, пронесёт, — зашипел Маленький Рыцарь, игнорируя вопрос Кузнецова.

Тот подчинился настойчиво тянущему его в сторону окна мальчику. Тем более, что шум за поворотом стал громче, а на стены домов легла тень, отбрасываемая кем-то ещё невидимым, но очень большим.

— Геля, не шуми! — крикнул Кузнецов, перебираясь вслед за Маленьким Рыцарем через подоконник. — Мы тебя попозже вытащим.

Они затворили за собой ставни и прильнули к щелям между досками, глядя на происходящее на площади. А в её дальнем конце появилось… нечто.

У существа не было не только лица, но даже и головы. Собственно всё, что имелось,— это шевелящаяся масса условно шарообразной формы, вся составленная из человеческих рук. В нижней части руки торчали, как конечности какой-нибудь невероятной сороконожки. Шар как бы катился вперёд, и по мере того, как передняя его область приближалась к земле, оттуда высовывались новые пятипалые опоры. А задние, видимо, втягивались. Ещё несколько рук, торчащих из этого клубящегося месива, безостановочно шарили впереди и по бокам существа. Оно было слепо.

— Что это? — прошипел Кузнецов.

— Осьмирук, — на пределе слышимости, почти одними губами ответил Маленький Рыцарь.

Имя было знакомым, как и многое здесь, но существо ему не соответствовало.

— Но у него же не восемь рук.

Маленький Рыцарь оставил этот комментарий без ответа. В текущей ситуации уточнение количества рук у существа едва ли было уместным, важным являлось лишь то, что оно, судя по всему, опасно. Поэтому Кузнецов задал уже более осмысленный вопрос.

— Что нам делать?

— Подождём, может, уйдёт. И будь добр, заткнись уже.

Кузнецов заткнулся. В томительной и страшной тишине, прерываемой только шлепками ладоней по брусчатке, Осьмирук катился по площади. Вот с десяток конечностей принялись обшаривать ставни, за которыми затаили дыхание режиссёр и Маленький Рыцарь. Те отодвинулись от щелей, так что видно было плохо, но, судя по размеру тёмных пятен, которые заслоняли свет, ладони были самыми разными: мужские, женские, детские. Руки одновременно и толкали створки ставен, и тянули их на себя. В какой-то момент тянущие пересилили, и ставня стала медленно приоткрываться. В тот же момент в щель просунулась изящная женская ручка с кольцом на безымянном пальце. Рука была голой, только вокруг запястья болтались обрывки какой-то богатой в прошлом одежды.

В следующее мгновение перевес оказался на стороне давящих, и створки закрылись, прижав руку с кольцом. Та принялась бешено перебирать пальцами, а потом разом обвисла, словно лишившись жизни, и вывалилась наружу. Тем временем, Осьмирук миновал ставни, и давление на них прекратилось. Шлепки ладоней стали удаляться.

Маленький Рыцарь выждал ещё немного и потихоньку открыл одну из ставней. Они выглянули на улицу. Шар кипящей плоти втягивался в ту улочку, по которой пришли Кузнецов и Геля. Только рука с кольцом осталась валяться под окошком, противоестественно одинокая без остального тела.

Уже казалось, что всё закончилось хорошо, и в этот момент Геля не выдержала.

—Эй, вы еще там? — закричала она.

Кузнецов хотел крикнуть девушке в ответ, чтобы та замолчала, но ему зажала рот кожаная перчатка Маленького Рыцаря, и мужчина смог издать только полузадушенное мычание. А Осьмирук… Осьмирук остановился. Он не стал поворачиваться, вместо этого по переплетению конечностей вдруг прошла какая-то сложной формы волна, и шар покатился в обратном направлении — к дереву, на котором была подвешена Геля.

— Антон! Не бросай меня! — закричала блондинка ещё громче.

Мужчина отпихнул Маленького Рыцаря и крикнул:

— Замолчи, он тебя услышит!

Осьмирук подкатился к дереву и принялся его обшаривать. Рука с до половины отсутствующим указательным пальцем подняла и отбросила ожерелье, детская ручка обследовала один из лежащих под дубом желудей, сморщенная, похожая на птичью лапку старушечья рука ворошила прелую листву… Конечности поднимались по стволу всё выше, всё ближе подбирались к замершему, как испуганный зверек, мешку.

Шум! Нужно отвлечь чудовище! Кузнецов панически огляделся в поисках чего-то, чем можно пошуметь. Нашёл! В глубине комнаты на столике стояла глиняная миска. Мужчина быстрыми, но тихими шагами подбежал к столу, схватил посудину, вернулся к окну… Но было уже поздно.

Одна из рук, поросшая толстым рыжим волосом, дотронулась до мешка, и девушка шевельнулась, не смогла сдержать вскрика. И тут же десятки конечностей выстрелилили в её сторону, подобно языку заметившей муху лягушки, Геля закричала. Кузнецов тоже закричал, забыв об осторожности, и швырнул в скопище рук глиняной миской. Метнулся обратно к столу, схватил что-то ещё, — кажется, подсвечник с огарком свечи, — снова оказался у окна, кинул.

Чудовище не обращало внимания на летящие в него предметы, оно словно встало на дыбы, придерживаясь множеством рук за нижние ветки дуба, а потом в сплетенном из плоти шаре открылось похожее на пасть отверстие, и Осьмирук «проглотил» мешок. Крики девушки стали звучать приглушённо. Какое-то время чудовище оставалось на месте, пока несколько его конечностей возились с верёвками, крепящими мешок к дереву, а затем опустилось на землю, и, снова неуловимо перестроившись, покатилось в прежнем направлении.

— Мы должны её спасти! — крикнул режиссёр Маленькому Рыцарю.

Тот какое-то время смотрел на него своими огромными лихорадочными глазами, а потом кивнул, лязгнув доспехами.

— Как скажешь, мальчик. Идём.

Они выпрыгнули из окна на улицу, которая по-прежнему выглядела чистенькой и по-доброму сказочной, словно не катилось здесь минуту назад хищное сплетение человеческих конечностей, и двинулись следом за Осьмируком.

— Что с ней будет? — спросил Кузнецов.

— Если её не спасти? Сам-то как думаешь?

Режиссёру невольно представились маленькие ласковые ручки с ярким маникюром, обречённые стать частью Осьмирука, и ещё недавно полное жизни тело, которое теперь, вероятно, послужит пищей для этого жуткого чудовища. Чтобы не оставаться наедине со страшными картинами, порождёнными воображением, он продолжил расспросы.

— Сколько у нас есть времени?

— Трудно сказать. Думаю, пока Осьмирук не доберётся до своего убежища, ей ничего не грозит. А путь он выбрал не самый удачный, через владения Мельника.

— Да откуда он вообще взялся? Что он такое?

— Не помнишь? Это ты его придумал.

Кузнецов похолодел. Ему вспомнилось, как однажды в реабилитационной клинике, в наполненной маетой бессонной ночи он вдруг вспомнил о своём пластилиновом городе и стал придумывать какую-то новую историю, которую можно было бы продать, чтобы расплатиться с долгами и склеить рассыпающийся брак. И откуда-то из темноты подсознания пришло слово «Осьмирук». Он попытался придумать существо, которое соответствовало этому названию, и перед внутренним взором появилось нечто вроде сухопутного осьминога, только с человеческими руками вместо щупалец.

— Я… я, кажется, и правда думал про что-то такое, но он был совсем не таким. Он был добрым!

— Многое изменилось с тех пор, как ты последний раз был здесь, мальчик.

— А Мельник — это хозяин самоходной Мельницы? Я помню его. Он может нам помочь?

— Я уже сказал, тут многое изменилось. Не стоит ждать помощи от… от всех подряд. К тому же, насколько я знаю, вместо Мельника теперь его дочь. Смолола старика. Просто по привычке говорю: «владения Мельника».

— Как это смолола?

— Как всех, в муку. Но это дела прошлые, нам важно, что, если повезёт, Осьмирук там задержится. Нам сюда.

Маленький Рыцарь указал на переулок, где когда-то располагалось разбойничье логово.

— Разве Осьмирук мог там пройти?

— Нет, а вот мы сможем и срежем путь. К тому же надо заскочить по пути в моё собственное убежище, кое-что захватить. Да не бойся ты, успеем мы освободить твою девицу.

Маленький Рыцарь нажал на несколько камней, послышался щелчок, и часть глухой стены повернулась на петлях, открывая низкий и узкий проход. Чтобы пролезть в него, Кузнецову пришлось согнуться чуть ли не вдвое. К счастью, эта щель была не слишком длинной и вскоре вывела путников в более просторное помещение, где режиссёр смог выпрямиться. Маленький Рыцарь раскидал какой-то хлам и извлёк из-под него деревянную лестницу.

— Помоги, — приказал он.

Они приставили лестницу к стене и взобрались под потолок помещения. Там обнаружился скрытый темнотой люк, а за ним — чердак одного из соседних домов. Маленький Рыцарь оттолкнул лестницу, и та с громким стуком упала на пол.

— Надо будет потом не забыть её укрыть, — пробормотал он себе под нос.

После этого провожатый Кузнецова уверенно двинулся к чердачному окну и проворно выбрался на крышу.

— Давай за мной, мальчик, только пригибайся, чтобы не маячить на фоне крыш. Эвон ты какой стал здоровенный.

Маленький Рыцарь присовокупил к этой фразе ещё что-то, но мужчина толком не разобрал что именно. «Надолго хватит»?

Они двинулись в прежнем направлении, пробираясь по черепичным крышам и перекинутым между ними доскам, иногда путь пролегал внутри чердаков. На очередной крыше Маленький Рыцарь велел Кузнецову лечь плашмя.

— Вон они! Скоро встретятся, — сказал он, осторожно высовываясь из-за дымовой трубы.

Режиссёр подполз и тоже выглянул поверх конька. В нескольких домах впереди он увидел Осьмирука, катящегося к перекрестку. С другой стороны к тому же пересечению улиц двигалось нечто, отдалённо напоминающее мельницу. Вернее, от мельницы здесь остались только огромные медленно вращающиеся лопасти из драной парусины на деревянных рамах, а в остальном сооружение представляло собой помесь изрядно потрепанного передвижного укрепления с эшафотом.

Между домами с чудовищным скрипом протискивалась деревянная платформа на огромных колесах, окружённая расшатанным частоколом с бойницами. Впереди торчало окованное железом бревно, видимо, таран. На кольях частокола белели человеческие черепа.

— Мельница, — сказал Маленький Рыцарь, хотя Кузнецов уже и без него догадался, что это за архитектурное безумие.

— Что она делает в городе? Насколько помню, она ездила за холмами на севере.

«И выглядела совсем иначе», — добавил он мысленно.

— Сейчас все стянулись в город, за стенами не выжить, слишком голодно.

— Почему?

— Погоди, посмотрим, что будет.

Осьмирук и Мельница встретились. Чудовище услышало скрип несмазанных колес, а может, ощутило своими многочисленными ладонями вибрацию, исходящую от многотонного сооружения, и попятилось. На мельнице тоже заметили Осьмирука. В одну из бойниц высунулось воронёное дуло пушки, бабахнуло, и орудие окуталось белым облаком дыма. Одна из стен дома между Осьмируком и наблюдательным пунктом Маленького Рыцаря с грохотом осела. Прежде чем туча пыли скрыла происходящее, они успели заметить, что Осьмирук, словно гигантский паук, вскарабкался на крышу дома на противоположной стороне улицы и скрылся из виду. Мельница поехала примерно в том же направлении — преследовать врага. На улочке остались только оседающие клубы пыли да ещё пара выпавших из Осьмирука конечностей.

— Ну, теперь точно успеем до убежища, — сказал Маленький Рыцарь, отползая от конька. — Она его долго гонять будет. Давай за мной.

— Ты так и не объяснил, что тут у вас происходит, — вернулся к прерванному разговору Кузнецов.

В этой части город мало напоминал светлую сказку, которую Антоша Кузнецов когда-то лепил из пластилина и рисовал цветными карандашами. Одни дома сгорели, другие, видимо по милости Мельницы, зияли проломами в стенах. На камнях мостовой бурели подозрительные пятна.

— Это всё ты, — ответил Маленький Рыцарь, перепрыгивая с крыши на крышу. — Когда ты стал делать тот мультик, знаешь, как мы радовались? Мы с колдуном даже перемирие заключили, чтобы всем вместе следить, что у тебя получилось. Вон, смотри.

Впереди показалась крепостная стена, а на ней… Начинаясь выше самых высоких крыш и спускаясь до самой земли, на участке стены между двумя башнями было закреплено огромное белое полотнище, а в одну из улочек втиснулся такой же здоровенный, размером с дом, кинопроектор.

— Вот тут мы все и смотрели, как у тебя дела идут. Ох и смеялись! Поначалу… Почти пришли.

Маленький Рыцарь оторвал от чердачного окна пару, на первый взгляд, надёжно приколоченных досок. Они протиснулись внутрь, спустились по скрипучей лестнице и, оглядевшись по сторонам, выскользнули на улицу. Перебежали открытое пространство между кинопроектором и экраном и остановились возле одного из углов вертикальной белой плоскости.

Маленький Рыцарь подлез под тяжёлую плотную ткань, Кузнецову ничего не оставалось, как последовать за ним. По другую сторону экрана обнаружилась ведущая в башню дверь, а за ней — винтовая лестница.

— Иди вперед, — сказал Маленький Рыцарь. — Так вот, поначалу нам было весело. Но потом ты всё снимал про этих своих убийц. И ведь без души снимал, без интереса. Потом ты ругался с женой, изменял, бухал. И ладно бы это всё. Ты про нас забыл. А мы… мы здесь не на хлебе с вином живем. То, что заставляет Солнце светить, а нашу кровь бежать по венам, приходит снаружи, от тебя. Вернее, приходило. А когда перестало — у нас остался только один выход.

Кузнецов понял, куда клонит герой его детских снов, ещё до того как были сказаны последние слова. Всё вдруг сложилось в единую картину, будто собрались воедино осколки разбитого зеркала. И удивление Маленького Рыцаря, когда он принял Гелю за принцессу, и странная оговорка про «ты начал нас возвращать». И чудовищные Осьмирук с Мельницей. И пропавший куда-то говорящий Конь…

Повторялась их сегодняшняя первая встреча. Режиссёр обернулся в дверях караульного помещения, к которому вывела их винтовая лестница, и снова увидел нацеленный на себя арбалет. А Маленький Рыцарь всё-таки произнес эти последние слова.

— И мы стали друг друга жрать.

Блеснувшие в его рту зубы вдруг показались Кузнецову очень острыми. Неужели они всегда были такими? Или изменились, когда Маленький Рыцарь перестал скрывать то тёмное, что жило теперь внутри него?

— Постепенно нас становилось всё меньше. Теперь, наверное, только семеро осталось. Или шестеро, Повара я давно уже не видел.

— Ты не собирался спасать Гелю, да? — спросил Кузнецов, облизав пересохшие губы.

Ему захотелось проснуться. Снова очутиться в своём давно заброшенном кабинете, где настольная лампа проливает теплый свет на милые и безвредные пластилиновые артефакты юности, а молодая подружка складывает губы для поцелуя. Но если происходящее и являлось сном, то проснуться было не в его власти.

— Проходи в комнату. Спиной вперёд. И медленно, оставаясь на виду.

Возникла было мысль метнуться в сторону, уходя от арбалетного выстрела, и, пока Маленький Рыцарь вытаскивает из ножен меч, тоже попытаться чем-то вооружиться. Но что, если в комнате нет никакого оружия? Да если и будет, ну какой из Кузнецова фехтовальщик? Он подчинился. Нет, лучше пока затягивать разговор и попытаться придумать план спасения получше.

Маленький Рыцарь тем временем продолжал. Истосковался, должно быть, по общению.

— Сомневаюсь, что её можно спасти. Осьмирук слабеет, иначе он и тебя бы там у дерева захватил. Но он всё ещё очень силен. Сожрет он твою Гелю.

— А ты, надо полагать, решил сожрать меня?

Маленький Рыцарь не ответил.

— И что тогда будет? Если ты меня убьёшь?

— Не знаю. Пока сюда шли, всё время про это думал. Ты ж не как мы и даже не как она. Ты это место вроде как создал, ну или, по крайней мере, оформил. Может, займу твоё место там, в настоящем мире. Может, всё просто исчезнет. В худшем случае просто наемся.

— И вариант исчезнуть тебя не пугает?

— А чего? Ты думаешь, сладко нам тут живется, когда жрать нечего? Да и когда есть чего поесть, оно не сильно легче. Мы же помним, какими были раньше. Если рыцарь, то без страха и упрёка. Если принцесса — то добрая и весёлая. А теперь жуёт рыцарь принцессу и тошно ему до последней крайности. Лучше уж пусть нас сомнёт, как этот ваш пластилин, чем так.

Пока тощий мальчик с глазами, полными вековой тоски, вываливал на Кузнецова свою жуткую исповедь, режиссёр старался незаметно оглядеться в поисках оружия, но в поле его зрения были только глиняный кувшин с водой да куча тряпья, вероятно, служившая его пленителю постелью. Возможно, какое-то оружие или путь к спасению скрывались позади режиссёра, но он боялся повернуться к арбалету спиной.

— А что если ты не исчезнешь и не займешь мое место? Если просто продлишь на какое-то время и свои мучения и остальных?

— Это было бы обидно. Но что ты предлагаешь?

Что-то изменилось во взгляде Маленького Рыцаря. Неужели в его глазах мелькнула надежда? На него, Антона Кузнецова, пусть облажавшегося, скатившегося в халтуру, подарившего столько разочарований, но всё же бога этого мира. На то, что он сможет сделать всё как раньше. И Кузнецов заговорил со всем жаром, всей искренностью, на которые был способен, стараясь раздуть этот не до конца остывший уголёк.

Он сможет всё исправить. Вернее, они, вместе. Для начала найдут Осьмирука и спасут Гелю. Потом переубедят выживших обитателей Триодиннадцатого царства, чтобы они перестали охотиться друг на друга. Затем надо будет найти способ вернуть их с девушкой домой, а там уж дело за Кузнецовым. Он снова вернётся в режиссёрское кресло и оживит умирающий город. Заполнит его улицы людьми, восстановит разрушенные дома. Вернет прежнюю беззаботную жизнь и весёлые приключения…

— Вряд ли сработает, — сказал Маленький Рыцарь. — Девушку мы, может, и спасём, есть у меня одна придумка против Осьмирука, хоть и рискованная. Но дочка Мельника, Садовник и остальные… Не поверят они тебе. Я-то не верю, думаю, ты просто зубы мне заговариваешь. А я дольше всех думал, что ты за ум возьмёшься, дольше всех старался не озвереть. Во мне всегда, наверное, было больше от тебя, чем в других… Нет, не поверят.

Но Кузнецов видел, что, вопреки пессимистичным заявлениям, Маленькому Рыцарю хочется поддаться на уговоры. Что только страх перед новым разочарованием заставляет его цепляться за невыносимую, но хотя бы понятную и привычную жизнь в пожирающем себя городе.

— Поверят, — сказал он. — Ты же веришь.

— А, черт с тобой,— сказал, опуская арбалет, Маленький Рыцарь. — Давай, попробуем.

И тогда Кузнецов прыгнул. Вцепился в деревянное ложе и стал выкручивать оружие из тощих, но цепких и сильных рук…

Он так и не понял, кто из них нажал спусковую скобу. Короткий болт с весёленьким желто-красным оперением вылетел почти вертикально вверх и вошел Маленькому Рыцарю под подбородок. Тот, кажется, попытался что-то сказать, но болт не дал ему открыть рот. Поэтому ребенок в доспехах только посмотрел на Кузнецова своими большими глазами, а потом жизнь ушла из них. Маленький Рыцарь сделал пару неверных шагов назад, рухнул в дверной проём и с металлическим звоном покатился вниз по винтовой лестнице. Кузнецов отбросил арбалет и бросился следом, сам не зная зачем. Но нога неожиданно скользнула на чём-то мокром, и режиссёр тоже закувыркался по серым каменным ступеням с красными брызгами. Красно-серый мир завертелся вокруг него, сливаясь в сплошную мешанину бесформенных цветастых пятен… и Кузнецов проснулся.

Оказывается, он вырубился, уронив голову на стол и смяв часть пластилиновых фигурок. А может, хватался за них во сне. Бокал с шампанским упал со стола и разбился.

— Правильно говорят, что нельзя мешать таблетки с алкоголем… — сказал себе охрипшим голосом Кузнецов.

Небо за окном начинало светлеть. Он встал из-за стола, с хрустом потянулся, выключил лампу. Заглянул в спальню и обнаружил, что вчерашняя цыпочка с вечеринки исчезла. Должно быть, испугалась, что её обвинят в его смерти, и сбежала.

Режиссёр прошелся по квартире. Вроде ничего не пропало, разве что его рубашку блондиночка зачем-то забрала. На память, что ли, или с перепугу? Ладно, невелика потеря. Он сходил за веником и совком, смел осколки бокала, вытер пол. Побрился. Поставил вариться кофе.

Привычными действиями Кузнецов пытался вытравить из памяти дурацкий сон, особенно глаза худого мальчика в рыцарских латах. Но сон уходить не желал. Он напоминал о себе смятыми пластилиновыми комьями в кабинете, глядел на режиссёра из картины с шотландским замком, стучал в уши, когда турка звякнула о камень столешницы — точь-в-точь как доспехи Маленького Рыцаря звенели о ступеньки лестницы.

В конце концов мужчина сдался и вернулся к столу с остатками Триодиннадцатого царства. Попытался расправить несколько смятых фигурок, но старый пластилин закаменел и никак не желал размягчаться. И как у него хватило сил смять эти фигурки во сне? Не беда, когда откроются магазины, Кузнецов сходит и купит новый материал. А пока можно вернуться к наброскам сценария. Пожалуй, Осьмирук и похищение принцессы — удачная сюжетная линия, надо будет её добавить. И уж конечно Маленький Рыцарь непременно спасёт золотоволосую девушку.

Кузнецов достал из коробки пожелтевшую тетрадь, сходил за ноутбуком и начал работать.