Дети звезд

Андрей проснулся от внезапного ночного звонка. Это было действительно странно — вот уже двадцать лет после завершения проекта "Медея" он не чувствовал этого волнения, которое так знакомо каждому, кто хоть раз имел дело с вечно недремлющим начальством. Одним цельным движением он поднялся, нашарил рукой телефон и нажал на кнопку "принять".

— Алло?

— Андрей Игоревич Таранцев?

— Все верно.

— Прекрасно. Помните "Медею"? С ней что-то... — голос замешкался, — с ней что-то происходит. Вас срочно вызывают в Институт. Ведь это вы возглавляли проект, не так ли?

— Да, я. А что, собственно, происходит? И кто вы вообще такой?

— Вам нужно прибыть прямо сейчас. До свидания.

В трубке послышались раздражающие гудки. Именно такие вещи Андрей возненавидел с самого начала своей работы в Институте: как бы ни была важна и срочна проблема, ее суть никогда нельзя было изложить по телефону. Его злость стихла, сменившись ярким, безотчетным страхом: что вообще могло происходить с Медеей? После той катастрофы в ее сторону даже никто и не смотрел, проект предали позорному забвению, а его главу — Андрея — оставили загнивать на почетной, но однообразной должности преподавателя основ космологии.

Сопровождаемый бесконечным шлейфом из вопросов, роящихся в голове, Андрей натянул на себя джинсы и толстовку и сел за руль электромобиля. "После прошлой катастрофы люди все же кое-что усвоили", — в который раз удовлетворенно подумал он.

Двадцать лет — долгий срок, если подумать. Таранцева успел состариться и окончательно разочароваться в себе, а Земля... Земля успела погибнуть. В 2092 году глобальное потепление достигло критической точки, и исправлять ошибки человечеству уже было поздно. К счастью, за несколько лет до того были запущены два крупных международных проекта: "Медея" и "Астрея". Так были названы две планеты, на которых человечество могло бы выжить. Идея "Астреи" удалась вполне. Мало кто тосковал по ныне пустынной матушке-Земле, и Андрей замечал, что уже с трудом вспоминает, какие пейзажи и виды окружали его в детстве, как назывался город, в котором он родился. Теперь его домом была планета Астрея, город Светлый.

Машина остановилась у Института, в котором, судя по количеству светящихся окон, кипела работа. Еще один тревожный признак. Андрей вошел в здание главного корпуса, ощущая подступающий к горлу отвратительный ком страха. Суровый охранник у входа путано и нервно объяснил нужное направление, стоило ему только услышать фамилию Таранцева. Оказалось, путь Андрея вел в Зал наблюдения. В точно таком же зале, но расположенном на Земле, он услышал и увидел крах "Медеи". "Удивительно, что они решили полностью скопировать его с земного, — подумал Андрей. — Неужели мы до такой степени вросли в собственное прошлое, в свою колыбель?"

— Андрей! Рад тебя видеть, хоть и по такому тревожному поводу.

Этот голос заставил его вздрогнуть. В Зале стоял и улыбался восьмидесятилетний мужчина — Петр Карчов, наставник, конкурент. Друг. Когда-то он возглавил проект "Астрея", передав второй проект Таранцева — тогда еще юнцу, подававшему очень большие надежды. Лицо Андрея осветила невольная улыбка: какой же скандал был в тот день...

— Взаимно, Петр Ильич.

— Жаль, что не до разговоров сейчас, да? Взгляни.

Мужчина нажал несколько клавиш на пульте. На главном экране Зала высветилось изображение в зеленых цветах, будто с камеры ночного видения. Камера — если это была она — явно располагалась в некоем хвойном лесу. Внезапно кусты на заднем плане зашевелились, и из них выбрался молодой человек в странной одежде, выглядевшем, как комбинация из фрагментов старого детского костюмчика и обрезков ткани, расшиты поверху пуговицами, ракушками, какими-то стеклышками. Человек приблизился к камере и посмотрел в объектив, а после... После он будто сошел с ума: улыбнулся, помахал рукой и начал хлопать в ладоши. Затем чинно и медленно поклонился и вышел из поля обзора камеры. Андрей с недоумением взглянул на Петра:

— И что это за дитя джунглей?

— Мы не знаем. Но тебе лучше узнать, где, собственно, эти джунгли.

Глаза Карпова хитро прищурились.

— И где же они?

— На Медее.

У Андрея потемнело в глазах. Он пошатнулся, оперся рукой о стол и едва слышно сказал:

— Это невозможно. Корабль рухнул, Медея необитаема. Там не может быть людей!

Петр кивал на каждое слово Таранцева. Все знали, что на второй планете нет людей: ведь двадцать лет назад корабль, перевозящий первых поселенцев — детей-сирот и их наставников-добровольцев — не смог приземлиться и буквально рухнул в объятия Медеи. Никто не мог там выжить.

— Я знаю, Андрей. Я ведь был там с тобой. Но "наблюдатели" отправили нам эту запись, и никто не знает, что нам теперь с этим делать. Это ведь наши дети, в конце концов. Нельзя просто оставить их там. К тому же...

Карчов снова запустил запись, но в замедленном режиме.

— Видишь, Андрей? Эти хлопки. Смотри же!

Таранцев заморгал, всмотрелся и вздрогнул от неожиданности. Юноша на видео пытался общаться посредством азбуки Морзе: "Здравствуйте, наилучшие пожелания", — и так по кругу четыре раза.

— Они общаются. Они выжили и общаются с нами, Андрей. Их нужно вытащить, ты понимаешь?

Таранцева тупо уставился на него и медленно помотал головой:

— Нет. Я туда к ним не полечу ни за что. Я уже однажды их убил.

Чья-то тяжелая рука легла ему на плечо:

— Простите, профессор. У вас нет выбора.

Андрей обернулся.

— Советом Астреи уже принято срочное решение направить на Медею дипломатическо-гуманитапную миссию. И вы будете участвовать в ней, это не обсуждается. 

На Андрея смотрели серые глаза со стальным отблеском. Их обладатель был типичным человеком в костюме. Эти люди загадочным образом возникли на Астрее сразу после основания первой колонии. Незримые глаза, уши и голос Совета. Воспоминания заставили Андрея передернуться — похожий человек однажды продемонстрировал ему несколько коротких докладов, суть которых Таранцева распознал тогда очень быстро: его проект погиб, как растоптанная хризалида, которой уже не суждено было стать чем-то прекрасным. А ведь Андрей долго надеялся, верил, продвигал идею спасательной экспедиции, но все двери вели только к человеку в костюме, только к пониманию того, что детей Медеи уже не спасти.

— Профессор? Вы меня слышите?

— Да, простите.

Взгляд человека в костюме посуровел:

— Это очень важная миссия. Совет всегда заботится о благополучии своего народа, это всем известно. Вы уже один раз потеряли этих детей, профессор. Мы даем вам уникальный шанс исправить свои ошибки, примириться с прошлым. К тому же, никто, кроме вас, не разбирается так хорошо ни в географии, ни в вероятных опасностях дикой Медеи. Не разочаруйте нас.

Андрей молча кивнул — никто не может идти против воли Совета.

***

Других детей, кроме его "Медеи", у Андрея никогда не было. Он помнил, как участвовал в первых разработках по ее терраформированию — благодаря работам Петра этот процесс занял всего лишь год, а не столетия, которых у Земли попросту не было, при этом технологии поддержания климата работали автономно, на природной энергии. Команда Андрея меняла температуру Медеи, давление, фактически создала заново ее поверхность: три материка, окруженные пресными водами Звездного океана, пронизанные реками. Руками их были дистанционно управляемые машины, а глазами — камеры, работавшие на той же энергии, что и прочие установки. Они создали горы и равнины, предусмотрели чуть ли не все, что можно было предусмотреть. Они доставили туда животных и модифицированные растения, и год спустя Медея была зелена и прекрасна, была идеальной колыбелью для новых поселенцев и личной гордостью Андрея. Он чувствовал себя подобным богу и купался в лучах славы, как один из спасителей человечества. И до сих пор он не знал, как смог пережить крах всего, что было ему так дорого.

Первыми поселенцами было решено отправить детей-сирот, нескольких педагогов — добровольцев, медиков и небольшой штат охраны, вторым кораблем последовали бы ученые и политики, третьим — деятели искусства, а дальше — те, кого успели бы забрать со стремительно раскаляющейся Земли. Программы "Медея" и "Астрея" развивались параллельно, и первые корабли стартовали в один день. Дети Астреи выросли в новом и светлом мире, когда дети Медеи были загублены в самой утробе, не увидев нового рассвета. "А впрочем, не было ли это лучшей судьбой? — спросил себя Таранцев. По крайней мере, хоть умирающими они были свободны там, а детям Астреи переплавили мозги в формы идеалов иллюзорного, внешнего гуманизма, безопасности и скрытности". И тут же оборвал сам себя: "О какой же чуши я говорю. Ведь они живы. Они выжили!"

Размышления Андрея были прерваны неожиданным образом. Из динамиков в его каюте на корабле раздался голос Петра. Он монотонно повествовал обо всех изменениях, зафиксированных на Медее: некоторые камеры показали среднего размера поселение, жители которого были приблизительно одного возраста, носили похожую одежду. По всей видимости, у них был свой вожак — именно с ним так называемой дипломатической миссии предстояло найти контакт. Единственной перспективой был гуманистический престиж переселения уцелевших людей на Астрею, каких-то других выгод никто, очевидно, не видел, да и не считал нужным. "Они все еще считают их своими детьми, — грустно улыбнулся Андрей в своих мыслях. — Мы словно престарелые родители смотрим на своих отпрысков, считаем их своими, а ведь у них наверняка формируется своя культура, строение общества, может даже, язык. Да и вообще... Такие ли они дикари? Нужны ли мы им?"

На табло перед лицом Андрея высветился сигнал, они приближались к Медее. Со времен последнего двигателя, изобретенного еще на Земле каким-то гением из Китая, прошло уже много лет. Останься движок тем же — их полет занял бы полгода. А теперь перелет на соседнюю планету занимал каких-то шесть часов. Двадцать лет все же долгий срок...

***

Посадка не была мягкой. Вряд ли она могла быть иной в диком лесу, и все же Андрей ждал чего-то лучшего. Однако воздух Медеи сопротивлялся, ветви деревьев нещадно колотили по обшивке корабля. Планета будто давала понять: она знает, кто такой Андрей, и она вовсе не рада его появлению. Однако посланник от Совета Астреи, который формально являлся главой миссии, явно не разделял тревожных мыслей профессора. Он первым спустился на землю, как бы подавая пример остальным. Его даже не смутил тот факт, что пример он подавал одному Андрею, а всему прочему экипажу было достаточно помещения корабля. Наконец, Таганцев решился ступить на поверхность своего творения. Мох под его ботинками мягко спружинил, хвойные деревья уходили ввысь туда, где взгляд человека уже не мог найти их вершин. Андрей вдруг осознал, где он, и едва не задохнулся от смеси почти детского восторга и безотчетного страха. Прямо сейчас он стоял на поверхности того, что раньше было компьютерными диаграммами, видео, случайными записями на обрывках бумаги, залитых кофе. Впервые он лицезрел своего творение так близко, мог прикоснуться к нему. "Ну что, двинемся?" — спросил Андрея его партнер. Таранцев в последний раз взглянул на небо и пошел за своим невольным коллегой, углубляясь в лес.

Главу экспедиции звали Натан Кайне. Он был худым мужчиной возраста около тридцати лет и питал самые радужные и наивные надежды насчет своего задания. В ходе его длинного монолога Андрей узнал, что он недавно окончил обучение, потому что дипломатов обучают дольше всех, что это его вторая миссия и что Совет считает, что забрать "этих дикарей" домой — это максимум второстепенная задача, на которую обратили внимание только из-за этических моментов вроде "это наш народ, наши дети, мы не можем их бросить" и прочее, и прочее... Уже на пятой минуте этой речи Андрей перестал вслушиваться, направив все свое внимание на окружающий пейзаж.

Спустя примерно два часа пути дипломаты приблизились к единственному известному поселению на Медее. Их явно ждали: навстречу им из города вышла небольшая делегация из трех местных жителей, на первый взгляд безоружных. Натан шепотом пояснил, что, согласно данным с камер, к ним вышли самые влиятельные лица после вождя. Делегаты — светловолосая миниатюрная девушка, жилистый парень и юноша, черты лица которого словно были выточены из камня — шли уверенно и быстро, однако их лица буквально лучились дружелюбием. Они совсем не походили на власть предержащих, скорее уж на юных мечтателей, вроде Натана. Краем сознания Андрей ухватил сожаления о своей разочаровавшейся молодости.

Наконец, они встретились. Натан поклонился и начал произносить традиционную приветственную речь, принятую на Астрее, но Андрей внезапно прервал его резким движением руки. Он заметил, что при первых звуках голоса дипломата девушка вышла вперед, поклонилась и протянула на открытой ладони какое-то устройство. После того, как Таранцев, терзаясь сомнениями и ловя на себе возмущенные взгляды Натана, все же взял его, девушка начала хлопать в ладоши. "Морзянка", — догадался Андрей и обратил пристальное внимание на "подарок". Им оказалось портативное устройство, способное шифровать и дешифровать азбуку Морзе и отправлять сигналы на ней.  Таранцев вспомнил, что такие штуки клали в наборы для выживания, которыми в обязательном порядке оснащали жилые модули, чтобы в случае аварии или потери основного канала связи был способ отправить сигнал. Его команда установила вышки на Медее, которые бы позволили передать сигнал на корабль и далее на Землю.

Спешно активировав устройство, Андрей прочел приветствие и приглашение следовать за делегацией, а также просьбу осуществлять коммуникации посредством этого же устройства. Таранцев поднял глаза от дисплея и встретился глазами с девушкой: она улыбнулась, кивнула и достала из складок одежды такое же устройство. Жилистый юноша дотронулся до ее плеча, привлекая внимание, и уставился на нее, не моргая. Немая сцена длилась примерно минуту, в течение которой не только отсутствовали слова, но и любые движения. Одни только выражения их лиц постоянно сменяли друг друга. Наконец, они кивнули дуг другу, и девушка махнула дипломатам рукой, приглашая следовать за ней.

— Что это вообще было, Андрей? — шепнул Натан.

— Кажется, между собой они общаются не морзянкой.

— Тогда как?

— Понятия не имею. Вам лучше приготовиться, что эта миссия окажется не такой простой, как предполагалось.

Натан замолчал и нахмурился. Мысли Таранцева сновали вокруг этого странного эпизода: "Неужели они изобрели новый способ коммуникаций? Но как? Не имея технологий, не имея должного образования, ведь модуль, отвечающий за это, пострадал при падении колоссально! Быть может, это далеко не единственное и главное поселение..."

Они вошли в город. На передатчик Андрея пришло сообщение: "Шепчущий. Наш дом". Натан с любопытством заглянул за плечо Таранцева и прочел послание. После забрал устройство и вбил в него текст. Теперь уже Андрею приходилось читать через плечо юноши. 

— А есть другие поселения?

— Несколько. Кое-кто из нас решил, что хочет быть ближе к природе настолько, насколько возможно, и ушел глубже в леса.

— Вы знали о нашем прибытии?

— Да, хотя и ждали вас немного раньше: когда Кир-Такх устроил свое выступление перед вашим Глазом.

— Я не понимаю. Каким глазом?

— Глазом богов, конечно же. Вашим Глазом.

Натан растерянно взглянул на Андрея:

— Вы что-нибудь понимаете?

— Не совсем, но... Кажется, речь идет о наших камерах. Либо есть что-то еще, о чем мы не догадываемся.

Кайне задумчиво кивнул и принялся набирать новое сообщение. Они успели немного поговорить о вожде, нужном церемониале при встрече и повседневной жизни местных. Оказалось, их культура и верования строились на двух вещах: остатках обучающего модуля, того самого, который Андрей считал уничтоженным, и вере в Проф-А-Таран — таинственное существо, давшее жизнь планете и знание своим детям. Они практически не помнили крушение: какое-то время они провели в камерах жизнеобеспечения, которые по всей видимости, смогли выдержать катастрофу и продолжить функционировать. Спустя несколько месяцев они вышли наружу, зная основы естественных наук (информация о лингвистике и других гуманитарных дисциплинах была утеряна за исключением кодов азбуки Морзе, нескольких кинофильмов на различные тематики и базового модуля обучения английскому языку) и обладая теоретическими знаниями о выживании. Своим вождем они избрали Нагаха — крепкого парня, схватывавшего информацию на лету, бывшего первым на охоте и справедливым при дележке. Девушка из делегации — Карин — тепло отзывалась о нем. По ее словам выходило, что вождь был не просто вдохновляющим лидером, но символом веры и самого выживания, "вторым после Проф-А-Таран", как выразилась Карин. Под его руководством народ научился охотиться, строить дома и не прекращал развиваться. "Мы делали все, чтоб уподобиться вам", — напечатала Карин и неожиданно тепло взглянула на Андрея.

Они проходили сквозь город, состоящий из двухэтажных зданий: смеси обломков корабля, деревянных и каменных пристроек. Андрей постоянно ловил на себе любопытные взгляды прохожих. Некоторые кланялись, кто-то махал руками, иные бежали следом, внезапно падали на колени и простирали руки вслед дипломатам. Но ни один из них не произнес ни слова. Натан постоянно озирался по сторонам — после слов Андрея о возможных осложнениях он заметно напрягся — однако выражения лиц горожан были столь радостны и приветливы, что он невольно сам принялся раздавать улыбки во все стороны. Таранцев чувствовал нарастающую неловкость своего положения: по всей видимости, местные считали их если не самими богами, то как минимум их посланниками, а ведь это он, он виноват в том, что им приходилось выживать одним, что они оказались почти полностью изолированы от своего народа, от своего прошлого. Он чувствовал вину и страх, осознавая иррациональность этих эмоций. Ведь это не он управлял кораблем, не он решил отправить первыми детей, но что-то внутри говорило ему, что он мог исправить какую-то мелочь, и все было бы хорошо. Черт, да хотя бы распорядиться о дополнительной проверке систем...

— Андрей, мы пришли.

Голос Натана вырвал его из мрачных раздумий. Они стояли перед большим разрисованным зданием, увешанном разноцветными полосками ткани и черепами мелких звереков. Карин и ее спутник остановились. На передатчик Андрея пришел текст: "Мы на месте. Дальше вы пойдете одни". Наконец-то они были в месте, где можно было получить ответы если не на все, то на очень многие вопросы. В месте, где бог встретится со своей правой рукой.

***

С самого начала Андрей начал замечать какие-то нестыковки. Крохотные, почти незаметные детали тревожили его разум, постоянно появлялись на краю его мысленного взора. Помимо этой смутной тревоги, Таранцева мучил еще один вопрос: как именно общаются местные жители? Да, полные модули были необратимо повреждены, однако базовых хватило бы на развитие навыков элементарной речи. В конце концов, они общаются с ними с помощью азбуки Морзе, а для этого необходимо знать хотя бы азы английского языка. И этот их странный бог — Проф-А-Таран — откуда они вообще его взяли?

В то же время, Натан становился все более мрачным. Он замечал, что никто из делегатов не воспринимал его всерьез, что все горожане будто насмехались над ним. Их улыбки, казавшиеся поначалу любезными, деформировались в его сознании в саркастические усмешки. И этот Таранцев — по какому праву он смел его прерывать? Ведь это не его назначили главой. Однако местные, видимо, все решили сами. Их поклоны и приветствия были адресованы Андрею, словно он божество, спустившееся с небес, а Натан — так, приблудный юнец, вторая скрипка. Он был разозлен собственным бессилием и упертостью этих проклятых дикарей. Он обещал Совету вернуть их, заставить местного вождя подчиняться. А вместо этого может лишь наблюдать за почестями, которые оказывают замшелому Таранцеву.

Дипломаты ненадолго замерли у полога, за которым скрывался вход в хижину вождя. Потоптавшись на месте, Андрей вздохнул и откинул грубо размалеванную ткань, открыв внешнему миру внутренности хижины. Мужчины переступили порог и замерли. Перед ними стоял юноша. В его позе было что-то жесткое и суровое, так не свойственное людям его возраста. Он был одет так же, как все другие встреченные ими поселенцы — в обноски детской одежды, хаотично соединенные со шкурами животных. Одна деталь бросилась Андрею в глаза: волосы юноши с одной стороны явно были короче, чем с другой. На мгновение ему почудился металлический блеск под этой приметной частью облика вождя.

На передатчик пришло сообщение, хотя никто не заметил, как вождь набрал его:

— Приветствую. Ты — тот, что спустился с неба? Ты — Проф-А-Таран?

Натан попытался дернуть Андрея вниз, ведь Карин говорила, что их вождь требует почтительности, но Таранцев отмахнулся от него и набрал ответ:

— Кажется, это не совсем так. Мы действительно прибыли из космоса, но мы вовсе не боги.

— Ложь. Или ты — не он?

С этими словами вождь вытащил откуда-то из складок одежды крохотный прибор, подошел к стене и запустил какое-то устройство. Нет, Андрею не показалось: в стену хижины был искусно встроен кустарный проектор. Темное помещение осветилось лучом света, и на противоположной стене возникло изображение: фото Андрея с подписью "профессор А. Таранцев, глава проекта "Медея". Профессор был не просто шокирован, он задохнулся от удивления и страха. Откуда они выудили данные о проекте? Они могли быть только в черном ящике корабля, к тому же зашифрованные. А теперь этот дикарь-недоучка с легкостью демонстрирует эти файлы на экране проектора, который, судя по виду, был собран уже здесь, на Медее.

— Ты — бог.

Голос вождя звучал уверенно и гордо. Но Андрей ощутил в нем кое-что еще — скрытую угрозу. Натан неосознанно отступил назад, в его голове вихрились мысли: "Ну конечно, вот почему ему такой почет. Может, это он сам и подстроил? Создал свою тайную цивилизацию, чтобы покорить Астрею? Ведь они с Карчовым были самыми настоящими конкурентами, кто знает, может и с Советом тоже! Наверное, это и имел в виду куратор, когда просил присмотреть за Таранцевым! Нужно что-то решать, нужно..." Между тем, вождь подошел к Андрею ближе, так, что можно было расслышать его дыхание. "Ты — бог. И ты предал нас", — высветилось на дисплее передатчика. Внезапно вождь ударил Андрея, сбив его с ног одной оплеухой. Таранцев приподнялся, а юноша уже был на другом конце зала, он уходил прочь, будто презрев возможность уничтожить ложного бога. Между тем, Натан отскочил совсем близко к выходу из хижины и отчаянно пытался высмотреть хоть какое-то оружие: "Добью гада, чтоб наверняка, и сбегу. Потом, мол, миссия провалилась, туземцы невменяемы, Таранцев трагически погиб в неравной схватке с агрессивными местными жителями, ничем помочь не смог. Простые люди ведь не поверят в его предательство, он же почти великий герой, спаситель!"

В напряженной тишине раздался писк передатчика. "Позволь я покажу, чего ты лишился, бог", — прочел Андрей.

Едва дойдя взглядом до последней буквы, Андрей ощутил головную боль. Она нарастала и нарастала, его голова былы готова распасться на части. Он закричал от боли, и... Полумрак комнаты сменился светом. Он увидел нити, тянущиеся от вождя к другим жителям. Он увидел этот свет в каждом из них, увидел их мысли, горе и радость. Его взгляд устремлялся дальше, дальше в леса, пока не достиг огромного города. Его шпили стремились ввысь, к свету. Перед глазами Андрея словно проносилась многократно ускоренная видеозапись: город рос вширь и ввысь, его части соединялись артериями-дорогами, каждое здание светилось огнями. Люди там были счастливы, смелы и честны. "Утопия", — пронеслось в голове Таранцева. И следом за этой мыслью раздался мужской с металлическим оттенком голос:

— Видишь? Вы ведь отправили нас первыми из-за своего эгоизма. Мы прочли данные проекта — дети были выбраны лишь потому, что о гибели сирот широкие массы не стали бы столь сильно жалеть, и никто не задал бы ненужных вопросов. Нас бросили здесь. Вы даже не попытались проверить, смог ли кто-то выжить, сославшись на то, что "никто не смог бы".

— Как... Как ты говоришь?

— Я не говорю. Массив данных, уцелевший после крушения, содержал в себе любопытные наработки по системе чипов, позволяющих транслировать речь в мозг напрямую. Кажется, они были частью модуля обучения, с помощью которой планировалось показать невозможность усовершенствования человеческого тела на таком сложном уровне. Мы смогли воплотить это в жизнь.

— Что это за место?

— Это и есть наш дом. Его настоящее и проекты по его развитию. Я даже не вождь, я лишь глава этой экспедиции. Мы обманули вас, вызвав сюда под предлогом "бедных детей в бедствии". Но среди выживших были и взрослые — они составляют Совет Старейшин, нашу власть, если угодно. Мы затаились, скрылись от вас, сыграв на вашем лицемерии, а теперь, когда мы окрепли, мы готовы к сотрудничеству. Передай это своим лидерам. И упомяни о том, что нападение на нас успехом увенчаться не может. Мы хорошо подготовились.

Голос умолк, и Андрей испугался, что он уже не сможет сказать то, что было для него важнее всего остального:

— Мне очень жаль! Это все моя вина.

Его невидимый собеседник словно усмехнулся:

— Ложно. Ведь ты даже не настоящий творец. Да, ты озеленил эту планету и поселил нас здесь. Но себя сделали мы сами, ведь ты так быстро смирился с нашей гибелью. Мы стали лучше, совершеннее вас: взять хотя бы способ коммуникации. А теперь, — голос ненадолго умолк, — а теперь, отец, ты на одной стороне, а мы на другой. Прощай.

Голос исчез окончательно.

***

Андрей вернулся к кораблю в одиночестве. Когда он очнулся на холодном полу хижины, то Натана, как и "вождя", рядом уже не было. На вопрос о том, погиб его спутник или сбежал, никто не давал другого ответа, кроме колкого, презрительного взгляда: очевидно, местные жители уже были в курсе того, что теперь он знает все, и нужды притворяться больше нет.

Когда члены экипажа спрашивали его о главе экспедиции, Андрей лишь качал головой, так что, в конце концов, они оторвались от поверхности Медеи, объявив Натана пропавшим без вести.

Через три дня после возвращения домой, Андрея срочно вызвали на экстренное заседание Совета Астреи. Добрая сотня серьезных, циничных мужчин и женщин пристально смотрели на него во время его доклада. Таранцев говорил о том, что ситуация оказалась гораздо сложнее, что жители Медеи обладают некоей военной мощью, считают себя независимыми и просят о дипломатической встрече с целью обсуждения вопросов о дальнейших отношениях между лидерами двух планет. Саркастические улыбки на лицах членов Совета сменились сосредоточенностью. Кто-то предложил силовые методы, но, услышав слова Андрея о якобы имевшемся у медеян флоте (точно о его наличии Таранцев не знал, но считал слова "вождя" небезосновательными), советники быстро отбросили этот вариант. Через час Андрея попросили удалиться — в его присутствии больше не было необходимости. Двери захлопнулись за его спиной, а Совет продолжил обсуждение. 

Возвращаясь домой, к своим двум комнатам, однотонным стенам и чашке остывшего чая, Андрей грустно думал: "Глупцы. Ваши наивные дети давно выросли и переросли вас, словно старую одежду. Теперь мы бывшие боги на задворках чужой цивилизации. Они нуждались в нас когда-то, но теперь... Теперь мы будем нуждаться в них. В своих творениях. В своих детях".