Вынужденная остановка

Я проснулся от резкого толчка. Мутная завеса перед глазами приобрела чёткость, и сквозь неё проступила обстановка плацкартного вагона. Я лежал на нижней полке, а остальные три места пустовали. Впрочем, на крючке напротив висела женская сумочка, а из-за перегородки доносились приглушённые голоса:

— Почему так долго стоим? Мы уже на полустанке?

— Не знаю, я ничего не вижу. За окном слишком темно, — ответил женский голос.

У моей внезапной амнезии могла быть только одна причина — похмелье. Ожидая почувствовать жуткую головную боль, я зажмурился и привстал. Но боли не было.

— Давай подумаем, — пробормотал я едва слышно. — Я куда-то еду, наверняка в командировку. Значит, у меня с собой должны быть билет и командировочное.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака и нащупал бумажный лист, свёрнутый вчетверо. В неярком свете плацкарта мне удалось разобрать слова на латыни, о которой я не вспоминал со времён института. Кажется, это был рецепт.

Спустив ноги с лежанки, я с нарастающей паникой обыскал карманы пиджака и брюк, а затем проверил постель, но не нашёл ни только билета, но даже паспорта. Меня обдало жаром, а затем бросило в холод. В голове выстроилась чёткая схема произошедшего: вот я знакомлюсь с роковой красоткой, она подмешивает мне клофелин и грабит, а затем садит в первый попавшийся поезд, едущий в Тьмутаракань. В результате — ни денег, ни документов, ни воспоминаний.

Хотелось обругать себя последними словами, но вместо этого я решил поговорить с проводником. В поезде должен ехать наряд полиции, который высадит меня в следующем крупном городе и сдаст коллегам для выяснения.

Я покинул купе и направился в конец вагона. Двери в соседние купе были открыты, и я насчитал троих мужчин и двух женщин. Должно быть, маршрут, на который меня посадили, не пользовался популярностью.

В начале вагона меня ждал первый сюрприз: проводника не было на месте, а его купе оказалось запертым. Я стучал и дёргал за ручку без всякого толку, пока за моей спиной не раздался голос:

— Там никого нет.

Ко мне обращался рыжеволосый парень. Именно его я слышал из-за стенки, когда проснулся.

— Мы попытались её взломать и не смогли.

— А в соседнем вагоне?

— Здесь всё заперто. В другие вагоны не пройти.

— Шутишь, что ли?

Парень смотрел угрюмо.

Я вышел в тамбур и подёргал за ручку — заперто, как он и сказал. Но у меня уже возникла другая идея. Я кинулся в соседнее купе, в котором по пути видел девушку в деловом костюме. При моём появлении она нервно дёрнулась и в голове забрезжило смутное воспоминание. Кажется, я её раньше где-то видел, но знакомы мы точно не были.

— Простите за беспокойство. Я только кое-что проверю, — я потянулся к окну и дёрнул за ручку.

Механизм заело.

— Пожалуйста, не надо, — нервно попросила девушка.

— Что?

— Не надо открывать, мне страшно.

— Почему?

От удивления я отпустил ручку и сел на лежанку напротив.

— Разве вы не видите?

— Чего не вижу?

— Там, за стеклом.

— Там темно, как в шахте ночью.

— Вот именно! Такое чувство, что там ничего нет. Совсем ничего.

— Да ладно вам, — я попытался улыбнуться. — Там рельсы, шпалы и эти, как их?..

— И что? Что ещё?

— Что-нибудь обязательно есть. Мы просто заехали в тоннель и остановились, из-за этого ничего не видно.

— Ага. В тоннель. Как же.

У дверей в купе появился мужичок, а вместе с ним — и запах перегара. На его багровом лице хронического гипертоника застыла презрительная гримаса.

— Где мы, по-вашему, находимся?

Мы с девушкой обменялись удивлёнными взглядами.

— Чего переглядываетесь? Скажите лучше, где мы?

— На Кавказе или на Урале, — к мужичку подошёл рыжий парень. — Там, где есть горы, а в них — длинные тоннели. Эта идея гораздо лучше ваших пьяных бредней.

— Тогда почему никто из нас ничего не помнит, а?

— Не знаю.

— Секундочку, — встрял я. — Как это, никто ничего не помнит?

Оказалось, в вагоне кроме меня было только пять пассажиров. И всех я успел мельком увидеть, пока шёл к проводнику. Рыжего звали Олегом, и он был студентом радиофака. Воняющего перегаром гипертоника звали Романом Евгеньевичем, и работал он сантехником. Напротив меня сидела частная предпринимательница Ольга, а в соседнем купе ехали пенсионерка Варвара Степановна и лысый тип, который никому не представился, но Олегу напомнил профессора с кафедры другого факултета.

По словам сантехника, никто из них не мог объяснить, каким образом оказался в поезде и куда едет.

— И ни у кого нет с собой документов, — добавил Олег. — У меня в рюкзаке только одежда, книжка и «Дошик».

— А в моих вещах смотрели? — поинтересовался я.

— Нет, не смог вас разбудить. А без разрешения как-то неловко.

— Меня Иваном звать, — представился я.

Слова Олега меня удивили. Обычно меня способен разбудить любой посторонний шум.

— Тогда и мне стоит проверить багаж.

Я протолкнулся мимо Олега и Романа Евгеньевича, и вышел в коридор. В соседнем купе закутанная в шаль старушка молилась на дорожный образок. Должно быть, это была Варвара Степановна. Решив заглянуть к ней потом, я вошёл в свое купе и пошарил на верхней полке — там моего багажа не оказалось. Тогда я заглянул под лежанку и сразу увидел рюкзак, с которым путешествовал ещё в студенческие времена. В последние лет десять он сиротливо висел на крючке в кладовке. Однако сейчас он оказался полон вещей. Кроме обязательного для поездки набора внутри лежал фотоальбом. До развода у нас с женой была традиция печатать забавные фотографии, однако последнее фото мы поместили в альбом аж пять лет назад.

Зачем я взял его с собой? Или его подкинул кто-то другой: бывшая жена? друзья?

Громкий крик и внезапная ругань вывели меня из транса.

Я поспешил в коридор и увидел лысого мужичка, орущего на сантехника Романа Евгеньевича:

— С меня хватит! Плевать я хотел на ваши пьяные бредни! И инопланетян, и на заговор! Прочь, пока я вас не ударил!

— А мне наплевать, что ты там думаешь, хер учёный. Я сказал, никто отсюда не выйдет.

— А вот и выйду! И никто мне не помешает.

— В чём дело? — я подошёл к спорящим.

Фотоальбом, который я случайно захватил с собой, мешался, но положить его было некуда.

— Этот необразованный трус, — интеллигент указал на сантехника, — не даёт мне выйти из поезда.

— Я не хочу, чтобы к нам оттуда что-нибудь забралось.

— Господи, да что к нам заберётся? Бродячая собака, что ли? Ну хоть вы ему скажите!

— Секундочку, как вы собираетесь выйти из поезда? — переспросил я.

— До очень просто! В каждом вагоне есть рычаг аварийного открытия дверей.

— Так это же отличная новость! — обрадовался я. — Можно будет дойти до головного вагона и узнать, что происходит.

— Именно так, — лысый с благодарностью взглянул на меня. — Но этот нетрезвый хам не даёт мне открыть двери.

— Потому что боюсь, — с вызовом в голосе признался Роман Евгеньевич. — Мало ли что там снаружи.

— Опять двадцать пять, — профессор, а это не мог быть никто иной, развёл руками.

— Роман Евгеньевич, — примирительно произнёс я, — мы и правда не знаем, что там. Но можем узнать. У нас есть доброволец.

— Я рисковать не собираюсь.

— И не будете. Мы лишь слегка приоткроем двери и сразу закроем. А затем будем ждать возвращения нашего лазутчика.

— В самом деле, доверьтесь уже здравому смыслу.

— Давайте спросим остальных, — заупрямился сантехник.

— Давайте, — легко согласился профессор.

Мы пошли по вагону. С Варварой Степановной нас постигла неудача: старушка впала в молитвенный транс и на слова и осторожные касания не реагировала.

— Она против, — тотчас заявил Роман Евгеньевич.

Я хотел было возразить, но профессор махнул рукой:

— Пусть будет против.

Ольгу с Олегом мы отыскали в том купе, где я их оставил. Они сидели друг напротив друга и шёпотом разговаривали. На столе остывали два полных стакана с чаем.

— Хорошая идея, — поддержал нас Олег. — Я хочу поучаствовать.

— А ты? — обратился к девушке сантехник. — Тебе тоже плевать на свою жизнь?

Ольга вздрогнула и посмотрела на Олега.

— Я боюсь…

— Вот! Ничья!

— … но я как Олег.

— Значит, большинство «за», — подытожил профессор. — Здравый смысл восторжествовал!

Все кроме Ольги гурьбой отправились в тамбур. Там на стенке у входа, прикрытый стеклом и опломбированный, обнаружился рычаг аварийного открытия дверей. Олег сорвал пломбу.

— Готовы? — спросил он.

— Открывайте, и покончим с неизвестностью.

— Через полчаса вы будете смеяться над своими страхами, — пообещал профессор.

Олег надавил на рычаг, и створки открылись.

Снаружи царила непроглядная тьма. Тусклое освещение тамбура не проникало дальше верхней ступеньки, и казалось, что поезд висит над бездной.

— Вы точно хотите туда пойти? — спросил я неуверенно.

— Точно.

За нашими спинами послышалось тяжёлое старческое дыхание. Это была очнувшаяся от транса Варвара Степановна.

— С Богом, — перекрестила она доктора наук.

Тот раздражённо отмахнулся и начал осторожно спускаться. Шаг, другой, третий — и вот он уже стоит на земле.

— Здесь камни. Крупные, но идти можно. Не закрывайте двери, я вернусь с машинистом или с проводником.

Профессор исчез во тьме, но мы отчётливо слышали его шаги. Внезапно он закричал. Крик быстро перешёл в визг и вдруг всё стихло. Зато тьма снаружи начала шевелиться.

— Закрывай! Закрывай! — заорал сантехник.

— Но…

— Закрывай, говорю! — он оттолкнул Олега и сам надавил на рычаг.

Снаружи что-то ударило в створки. Да так сильно, что вагон задрожал.

— Господи, что же твориться? — запричитала Варвара Степановна.

— Нет больше профессора, — сантехник утёр со лба пот. — Сожрала его тварь.

— Какая ещё тварь? — выпалил я, но голос дал петуха. — Вы её видели?

— Нет, но она там была. В темноте.

— Я тоже что-то видел, — подтвердил Олег. — И лучше бы нам не стоять здесь, а уйти в вагон и запереть тамбур.

— Думаешь, эту тварь остановят оконные стекла?

— До сих пор останавливали.

В купе нас встретила Ольга. По её бледному лицу было ясно, что она всё слышала.

— Что же тут, мать вашу, происходит? — принялся расхаживать по коридору Роман Евгеньевич. — Просыпаюсь в поезде, ни хрена не помню, снаружи какая-то голодная тварь. Лучше бы я, и правда, выпил лишнего в «Подвальчике» и уехал к бывшей в Ростов.

— В «Подвальчике»? — встрепенулась Ольга. — Это не та забегаловка в центре, где вечно собираются алкаши?

— Ну да, я живу в соседнем доме. Удобно, знаешь ли. Идти близко. Зимой не замерзнешь по пьяни, летом — не обгоришь.

Мне название этой забегаловки было отлично знакомо. Я стал листать альбом, который всё ещё держал в руках, и отыскал фотографию, на которой нас с женой друзья сняли во дворе. К моему удивлению, первым отреагировал студент Олег:

— Я же снимаю комнату в этом доме.

— Получается, мы все из одного двора, — пробормотала Варвара Степановка. — Как же я позабыла?

Мы все стали вглядываться в лица друг друга.

— Точно, вы же из первого подъезда, — узнал я Ольгу. — Приезжаете поздно и паркуетесь рядом с моим окном.

— Не рядом с вашим, а под своим. Я на третьем этаже живу.

Я попытался вспомнить остальных, но тщетно. В наши дни никто не хочет знать соседей. Даже тех, с которыми живёт на одной площадке.

— Нас похитили, — решительно заявил сантехник. — Американцы.

— Да кому ты нужен, алкаш? — проворчала Варвара Степановна.

— Что ты сказала, карга старая?

— Что слышал.

— Успокойтесь, — между ними встал Олег, — не время собачиться. В словах Романа Евгеньевича есть рациональное зерно. Возможно, на нас испытывают какое-то психотропное вещество или биологическое оружие.

— Кто?

— Не знаю. Может, враги или правительство. Да это и не важно.

— Для меня важно!

— Олег прав, — сказал я. — Сейчас важнее понять, где мы и как нам выбраться. Есть идеи?

— Ничего не надо делать, — тихо произнесла Варвара Степановна.

— Это почему ещё?

— Я всё поняла, мы в Чистилище. Попали сюда за грехи наши и ждём Суда.

— Ты, может, и в Чистилище, а я во всю эту поповскую чушь не верю.

— Не богохульствуй!

— Сама ты заткнись.

— Помолчите вы оба, — попросил я. — Я только что вас вспомнил.

Я указал на сантехника.

— Это к вам постоянно хотят газовики. Они постоянно путают номера квартир и звонят в мой домофон.

— Просто мой не работает. Буду я ещё платить за него, держите карман шире.

— А зачем они ходят? — насторожился Олег.

— Ясно, зачем, — набычился Роман Евгеньевич. — Денег содрать хотят.

— За что?

— За ремонт труб. Или ещё за какую-то выдуманную чушь. Я их, мошенников, знаю! — взбеленился сантехник. — Ни хрена они от меня не получат!

— И правда, не получат, — пробормотала Ольга, и вдруг набросилась на сантехника, осыпая его градом ударов. — Ты взорвал нас, паскуда! Из-за тебя мы здесь!

Мы с Олегом не сговариваясь кинулись их разнимать. Ольга визжала и рычала, вцепившись в горло сантехника. Роман хватал ртом воздух, выпучив глаза, и беспорядочно махал кулаками.

С огромным трудом нам удалось растащить их по разным углам.

— Успокойтесь вы оба, — сказал я, тяжело дыша. — Ни в каком мы не в Чистилище.

— А я согласен, с Варварой Степановной, — пыхтя, произнёс Олег. — Я вдруг вспомнил, как вчера пришёл с института и лёг спать. Решил — высплюсь, а с утра курсовой займусь.

— Мы здесь из-за него, — старушка подняла дрожащую руку и указала на сантехника. — Надо выкинуть его из поезда.

— Согласна, — процедила Ольга.

— Психи ненормальные, — Роман Евгеньевич попятился, но упёрся спиной в Олега.

Тот схватил его и легонько встряхнул, отчего сантехник обмяк.

— Убийцы, — просипел он.

Его лицо покраснело как помидор.

— Если ты продолжишь, то его хватит удар, — сказал я Олегу.

— И поделом ему.

— Это не нам решать, — я повысил голос. — Подумайте головой! Если мы и правда на том свете, то право судить уж точно принадлежит не нам. А кому, Варвара Степановна? Скажите, вы же лучше всех здесь разбираетесь в религии.

Старушка судорожно сглотнула и поспешно опустила взгляд. Ольга покраснела. Хватка Олега ослабла, но сантехник этим не воспользовался. Он медленно осел на пол и заплакал.

— Спасибо, — донеслось сквозь его всхлипывания.

— Бес меня попутал, — забормотал пенсионерка. — Простите, Христа ради.

— Извините, — проскулила Ольга.

По Олегу тоже было видно, что он стыдится своего поступка.

Присутствующие с надеждой глядели на меня: словно ждали, что я сейчас озвучу правильное решение. Но я не знал, что сказать. Единственное, в чём я был уверен твёрдо, так это в том, что нельзя отдавать человека на расправу твари из темноты.

Я молча помог сантехнику встать на ноги.

— Простите меня, — прохрипел он. — Я не хотел, чтобы так... Давно надо было поменять эти чёртовы трубы. Но водка проклятая, вечно на неё не хватало.

Шли минуты.

Мы молчали, не глядя друг на друга. Каждый думал о своём. Я вспоминал свою жизнь: родителей, детство, институт и свадьбу — всё хорошее, о чём стоило вспомнить.

— Кто хочет чаю? — вдруг спросил Олег.

От того, насколько обыденно прозвучал его вопрос, на душе у и меня стало легче. Да и на лицах остальных появились слабые улыбки.

Оказалось, чаю хотели все.

— Я помогу, — вызвался Роман Евгеньевич. — Принесу кипятка.

Он выбежал из купе.

И тогда свет загорелся ярче, поезд вздрогнул, и все почувствовали, как он сдвинулся с места.

Мы поехали.