Mahaut

О необычной пользе художественного восприятия в праздничные дни

Говорила бабуля Светке: нельзя мусор вечером выбрасывать — не к добру это.

— Но только бабушка про деньги говорила, — шмыгала носом Светлана. Она пыталась сконцентрировать взгляд на пошлом зажиме для галстука, который, как назло, то поднимался, то опускался в такт дыханию участкового, вызывая у Светы чувство лёгкого укачивания, — а не про мертвецов.

Она неприлично икнула, и чёрная папка из кожзама опустилась вниз, открыв между пресловутым зажимом и козырьком фуражки хара́ктерное лицо, будто высеченное уставшим скульптором.

— Употребляли?

Зад Светки заелозил на стуле синхронно с бегающим взглядом.

— Понимаете, — в памяти весьма кстати всплыл образ падшей, но гордой Карениной, — я — художник, натура страстная. У меня чувств… — икота беспардонно прервала Светкину попытку казаться богемной.

— Немножко, — прогнусавила она, наливаясь краской стыда, — от нервов…

— Расписаться сможете?

Светлана возмущённо уставилась на участкового. У этого наглеца ни капли сочувствия к женщине и ни чуточки благодарности! В конце концов, только благодаря ей у этого служаки на сегодня есть работа.

— Точнее, благодаря трупу, — вклинился в её мысли строгий баритон. — И ещё сегодня 31 декабря.

От испуга Светка перестала икать.

— В смысле? — её взгляд блуждал по супрематично выкрашенным стенам и дисгармонирующим с ними побелённому потолку, доставшемуся в наследство от бабули — до него у Светланы руки в буквальном смысле ещё не дотянулись. Она не могла понять, откуда и почему шёл этот трогающий телесные струны её души голос, пока участковый снова не заговорил.

— Я говорю, если бы ваш сосед не самоубился случайно, то я сейчас бы находился в другом месте и в более приятной компании, — чёрная папка снова прикрыла вырубленное долотом суровое лицо.

— Так его что, не убили? — недоумённо спросила Света, пропустив мимо ушей замечание относительно приятности её компании — суждения оценочного и спорного, и попутно простив себе невежливые мысли вслух.

— Несчастный случай, — пробубнила папка. — Конечно, встречаются уникумы, которые пытаются суициднуться, навернувшись с подъездной лестницы, но такой экстрим подходит только для невероятно целеустремлённых и очень терпеливых.

Перемешанные страхом и прилично сдобренные коньяком Светкины воспоминания о событиях часовой давности категорически отказывались складываться в единую картину, проясняясь лишь отдельными фрагментами. Плотная тень на полу рядом с мусоропроводом, неестественно повёрнутая голова, тело индейца в сером свете подъездного окна… Индеец — это, конечно, профессиональная деформация её восприятия. Когда-то она написала статью об эстетике нательных рисунков индейцев и даже сделала несколько аутентичных эскизов для своего соседа — татуировщика Семёна. Собственно, его тело и было распластано на грязном полу лестничной площадки. И приспичило же выбрасывать мусор на новогоднюю ночь глядя…

— Вы хорошо знали соседа? — отогнулась папка.

— Э-э… местами… — Светка терялась под стальной крепостью направленного на неё взгляда.

— И какими же местами вы его знали?

— Вы меня сбиваете. Прикройтесь, пожалуйста, папкой, — сталь вопросительно изогнулась. — Я делала для его салона несколько эскизов индейских тату, в том числе Укуку инков, которого себе набил Семён, — и тут же быстро добавила, — на приличном месте, разумеется, на другом бы я смотреть не стала. Наверное... Как же так? Семён был таким крепким, спортивным парнем…

— Даже крепкие тату-мастера могут навернуться с неосвещённой лестницы, — папка вернулась на место, — поскользнулся, оступился, запнулся...

— Вчера наш этаж был освещён, — Светка не сдавалась гипнотизирующему чёрному прямоугольнику.

— Лампочка перегорела, мало ли, — папка явно скучала.

Зелёная — сложного астрального цвета — дверь Светкиной квартиры распахнулась, и внутрь ввалился дородный бородатый мужчина в синей форменной куртке, широких штанах и высоко зашнурованных армейских ботинках. Светлана несколько раз с усилием моргнула: на какое-то мгновение ей показалось, что в её дом пробрался сам полицейский Санта. Поставив на пол чёрный пластиковый чемодан, незваный гость, не разуваясь, прошёл на кухню, где долго и шумно пил воду.

Папка снова отогнулась.

— Ну что там, Николаич?

В дверном проёме гостиной показалась косматая голова.

— Не криминал, как пить дать. Упал, ударился головой — перелом черепа с ЧМТ, зуб даю, — голова посмотрела на Светку. — Я у вас в туалет схожу, ладушки?

Не дождавшись разрешения, голова исчезла, но продолжила вещать.

— Интересный труп попался: особых примет часа на два. Под медведем пластырь — татуха свежая, — послышался звук слива, Светлана поморщилась, — надпись «Тебя воскресит противник». Любит эта публика глубокомысленные цитатки тискать, — Санта Николаич хохотнул.

— Это не медведь — вдруг перебила его Светка, — а Укуку — оборотень из мифологии инков, я сама этот эскиз делала.

— Медведь, оборотень — какая разница.

— Большая. Если бы это был просто медведь, тогда бы было ничего не понятно, а с оборотнем всё ясно как божий день.

— Что ясно? — в унисон спросили папка и косматая голова.

— Укуку — оборотень, даже само слово — палиндром: читается туда и обратно. Значит, надпись под ним тоже оборотень. Как вы сказали? «Тебя воскресит противник»? Если прочитать наоборот, получается «Меня убьёт партнёр»! — Светке показалось, что сама Вселенная вдруг распахнула перед ней двери. Сработал зелёный цвет!

Участковый с Николаичем потрясённо молчали, уставившись на Светлану. Чёрная папка медленно опустилась на стол, сдаваясь.

— А кто у нас партнёр? — очнулась первой косматая голова.

— Кстати, — Светлана пальцем прочертила на папке невидимый знак, похожий на крест, — а вы, товарищ участковый, не хотите попробоваться в роли натурщика? Общение с художником это, знаете ли, бесценный опыт…


19.01.2023
Автор(ы): Mahaut

Понравилось 0