Ангел-хранитель
Он поднимался сюда все чаще. Темный и пыльный чердак, заваленный всяким хламом, словно обломками прежней жизни. Чужой жизни, но и его тоже, как сопричастного.
На чердаке было маленькое окно. Через него косыми лучами бил свет. В лучах невесомо танцевали пылинки.
Когда он подходил к окну, то просто смотрел сквозь него в небо и видел только яркий ослепляющий свет. Так выглядел его отец. Он помнил это.
Отец не отвечал на его мольбы. Не слышал упреков и не давал ответов. О, в последнее время он даже пробовал грозить ему, хотя это были секунды помрачения — мыслимо ли грозить Богу? Но все это было бесполезно.
Ответом было только ровное безучастное сияние. Истинный лик отца.
И тогда он падал на колени и беззвучно рыдал, уперевшись руками в пол. Больше от безысходности, чем из жалости к себе. Безысходность сделала его черствым и безразличным, но всему был предел. И он постепенно подходил к нему.
А потом он спускался обратно с чердака, волоча за спиной крылья, словно подол причудливых одеяний. Перья на них поникли и выпадали клочьями.
И каждый раз видел одно и то же. Это существо, эту мерзость с лицом олигофрена-ботаника. Низенького и пузатого человечка. Как же он ненавидел его, хотя и не имел на это право. Ведь он был его ангелом-хранителем.
И все было бы не так плохо, если бы не то, что творило это существо, заманивая к себе в дом детей лживыми улыбками и сладкими посылами. Для этого он наряжался Карлсоном.
А его гардеробная была завалена детской одеждой. И мягкие игрушки заполонили дом, сделав его похожим на сказочную страну. Ангел бродил среди всего этого. Он мог бы проходить сквозь стены, но не хотел этого больше. Зачем бродить призраком в доме с привидениями детей?
Он мог долго сидеть на месте, отстраненно наблюдая за старательной и сосредоточенной возней. За неизменным ритуалом на полу, когда человечек ползал над очередной жертвой, пристраивая свой крантик.
И это длилось и длилось, пока однажды не наступил предел. Пока в душе ангела не надломилось что-то, что делало его над-человеком. Пока он не понял, что с него хватит.
Но это была не вспышка ярости, все-таки он не был смертным — это был горестный стон отчаяния. И неожиданно что-то произошло. Ангела заметили. И это был тот самый момент, тот единственный миг… Как это могло произойти? Как это вообще было возможно?
На лице человечка отразилось изумление и ужас. Ангел больше не мог медлить. Протянув руки, он в мгновение ока оказался возле ненавистного существа и сдавил ему горло, крепко и без сожаления, что было сил. Выпученные глаза и перекошенный рот — вот все что он видел перед собой, каждый удар сердца человека отдавался у него в ушах, как бой колокола.
Он был в его руках беспомощной трепыхавшейся птицей. И вот сердце человека остановилось. И в тот же миг комнату залил яркий свет. Ослепляя и обжигая все, проникая в каждую тень. Крылья ангела вспыхнули подобно двум факелам. И он взвыл, объятый пламенем, заламывая руки в жесте стольких людей до него. Пол под его ногами треснул и разошелся. Он понял, что падает, куда-то очень глубоко, в бездну.
На дне которой его не ждет прощение.