Космическая бездна

  Космический корвет «Луч» плыл в безмолвной пустоте третьи сутки подряд. Все это время экипаж пребывал в полудремотном состоянии. Сознание блуждало где-то между сном и реальностью, между вчера и завтра, словно с похмелья. И только сейчас люди начали приходить в себя. Такое случается после гиперпрыжка. Куда ни кинь взгляд: всюду бескрайняя пустота и кромешная темень за бортом. Глубокий, далекий и равнодушный космос окутывал корабль. Ни с одного направления не мелькал огонек или искорка от далекой звездной свечи. — Тьфу, ты! Разрази меня гром! Не видно ни зги! — выругался вахтенный, просматривая ночной протокол маршрута. Благодаря встроенному в мозг чипу, он единственный из экипажа был бодр и весел.

— Вот это мы влипли! Гром и молния!

 

Вахтенный прокручивал протокол еще и еще раз. Веселость как-то мгновенно испарилась. Выход из гиперпространства преподнес экипажу корабля сюрприз. Чужие небеса, лишенные не только звезд, но и маяков в виде квазаров, блазаров или ярких галактик, не походили на привычные навигационные карты. Надо поднимать экипаж. «Палундра! Свистать всех наверх»! — пробормотал он, не обращая внимания на включенную общекорабельную связь, и нажал кнопку общей побудки. Взвыла сирена. Однако ее вой не застал капитана Алексея Леонова в каюте, он очнулся раньше и заторопился в Рубку управления с единственной мыслью: «Где мы»? Сорокалетний мужчина спортивного вида с короткой стрижкой под «ежика» двигался проворно и ловко, почти не касаясь поручней на трапе, когда быстро поднимался на верхнюю палубу корабля.

— Привет, Дрю! Что, без мата жизнь на флоте небогата?

 

Вахтенный Дрю (Андрей Молчанов), чуть располневший к тридцати пяти, всегда двигался очень неспешно, словно тюлень на льдине, молчаливо кивнул и протянул кэпу распечатку протокола, так как знал о нелюбви командира читать с монитора. Информация поражала. Соображать же нужно было быстро. Но мозги человека «скрипели» с трудом. Корвет «глотал» парсеки один за другим, двигаясь неизвестно куда. При взгляде в иллюминаторы у капитана возникало ощущение, что какая-то чернильная субстанция неизвестной природы разлилась там за бортом и хищно облизывает корабль. Вскоре подтянулись и другие астронавты. Все пытались оценить ситуацию. Корпус неистово трещал от разрядов молний.

 

— Это статическое электричество, кэп, — предположил старпом Михаил Шароль. — Трещит, значит, обо что-то трется, не иначе.

— Вопрос: обо что? Мы же в космосе, то есть в вакууме или в пустоте, где ничего нет, — наивно спросила юная стажер Танечка, маленькая и юркая, похожая на чижика.

 

Девушка недавно окончила колледж обслуживания космических малотоннажных кораблей, и это была ее первая серьезная экспедиция. Ответить пока никто не отважился: детские вопросы не всегда тривиальные. «Да и что взять с пятнадцатилетней девчонки»!? — снисходительно ухмылялись бывалые астронавты. Повисла драматическая пауза. В этот момент вахтенный Дрю снял наушники и обернулся к экипажу, набившемуся в Рубке управления, как селедки в бочке:

— Разрешите доложить обстановку, кэп? — и после одобрения капитана он продолжил. — По всем признакам горловина червоточины, из которой мы ворвались в этот мир, замкнулась на войд, в просторечии именуемый матерыми звездными волками «Бездной». Первоначальные координаты входа главный компьютер обозначил: «икс ноль, игрек ноль, зет ноль». Это, так сказать, тот берег, с которого мы лихо отчалили в океан тьмы или Бездны.

 

— То есть зацепиться не за что. Занятно, занятно, — потер за ухом старпом Шароль и растеряно похлопал себя по карманам. — И куда это вечно исчезает ром? А что думает об этом наш спец по аномалиям Королева Елизавета?

— Сие такая же загадка, как и эта Космическая бездна. Из мониторинга персональных данных следует вывод: они-с спят, — ответил корабельный врач Григорий Лазарев, взглянув на браслет-экран медицинского контроля экипажа.

 

— Ах, Лизонька почивать изволят, ну-ну, — ехидно заметил Шароль.

— Так после вахты, вроде, — робко возразил вахтенный Дрю, защищая подружку. — Не возбраняется как бы.

— Тысяча чертей!!! На корабле форс-мажор, а спец по аномалиям ее величество королева Елизавета дрыхнет!? Не хотелось бы, чтобы она проглотила черную метку, обидевшись на кого-то, и залегла на дно в такой момент. Разбудить сию секунду! — не своим голосом свирепо вскричал командир Леонов и в сердцах стукнул кулаком по стене.

 

Внезапные вспышки агрессии у него иногда бывали, особенно после гиперпрыжка. Люди примолкли. Захотелось прижать уши и раствориться в воздухе. В такие минуты с командиром спорить бесполезно.

— Да кто ж знал? — стеснительно заикнулась Танечка, но тут же спряталась за старпома.

— Какие еще предложения от экипажа есть? — продолжал Леонов. — Никаких нету. Та-ак. Команда, карамба! Всем собраться в кают-компании для экстренного совещания. Даю шесть минут. Бегом марш!

 

Экипаж кинулся врассыпную, но не прямиком в кают-компанию, а траверсом через кухонный отсек. От чрезвычайных обстоятельств у многих проснулся такой же чрезвычайный и почти волчий аппетит. Бутерброды с мидиями и черный эрзац-кофе без сахара кибер-кок Тимоша едва успевал раздавать.

 

Вскоре кают-компания заполнилась до отказа. Люди старательно жевали бутерброды, пили жгучую черную жижу, именуемую кофе, и пытались стряхнуть с себя остатки сна. Королева Елизавета стояла у тач-экрана и от волнения дрожала как осиновый лист. Выступать перед большой аудиторией ей как-то доводилось не часто, поэтому молодая женщина нервно перелистывала альбом с картами наблюдаемой Вселенной, подглядывала в личные записи в блокноте и то включала, то выключала лазерную указку. На вид ей не было двадцати, но слово «спец» заставляло зрителей думать, что ей лет на пять-шесть больше, чем казалось. Круглое миловидное лицо с ямочками на щеках обрамляли густые вьющиеся волосы пшеничного цвета. Стройную фигуру в синем комбинезоне еще не тронул возрастной жир, по-видимому, из-за частого посещения тренажерного зала. Мужской половине зала это зрелище импонировало, хотя стоило подумать о другом.

 

— Итак, Королева, мы хотим знать мнение спеца по аномалиям, — изрек капитан Леонов, небрежно сидя в кресле и закинув ногу за ногу. — Что есть Бездна, и чего нам ждать? Обозначьте главные вехи нашего маршрута. Стоит ли возвращаться назад, если это вообще возможно, или мы смеем надеяться достичь иного берега Бездны, где существуют видимые глазом звезды? Нуте-с, излагайте, не молчите, время не ждет. Скорость корвета, знаете ли, есть крейсерская скорость.

— Да-да, я готова д-доложить, — заикаясь, сказала Елизавета. — Дела наши таковы…

***

— Что мы знаем о войде или Космической Бездне? Гигантская пустота имеет в поперечнике около ста миллионов световых лет. Если лететь прямиком от берега к берегу, то…

 

— Фью-ить, — присвистнул Дрю.

— Редкая птица долетит до середины Днепра, — вставил философское замечание старпом Шароль. — А если пришвартоваться в тихой гавани?

— Увы, разочарую вас. Никакой космический корабль, астероид или обычный фотон этого не сможет сделать в обозримом будущем…

— Ну, это если лететь в обычном пространстве-времени, — вставил Шароль. Он являлся приверженцем альтернативных теорий.

 

Елизавета облизала шершавые губы, в горле пересохло. Девушка хлебнула воды из фляжки, висевшей на поясе, и продолжила:

— Да-да, вы правы, старпом Шароль. Если оставить все как есть, то в течение всей нашей жизни корвет не долетит до обычной материи с туманностями и галактиками. Вернуться обратно мы также не сможем, так как выход из червоточины не равен входу. Только вперед! Но куда? Пораскинуть мозгами — советует нам Главный компьютер. Решения задачи у него нет. Сообщает: «Недостаточно входных данных».

— Всем стоять! Я тут мозги обронил случайно. Дайте-ка я поищу. Короче, этот компьютерный гад умывает руки! — возмутился капитан Леонов.

— Но, — продолжала Елизаваета, — в любой океанской бездне есть подводные камни, течения, водовороты и иные аномалии. Взгляните на карты Вселенной более крупного масштаба. Мы оперируем понятиями оптического мира, где главный сигнал световой и скорость света предел. Так?

— Так.

 

Зрители напряглись. Всем хотелось иметь хотя бы лучик надежды на спасение.

— Сообщу вам строго секретную информацию. Сегодня утром я взяла пакет, который мне вручили на Земле и приказали вскрыть только на третий день после гиперпрыжка. Об этом пакете не знал ни капитан Леонов, ни старпом Шароль и ни один член экипажа, кроме меня. Цель нашей экспедиции — пройти сквозь Бездну (любым способом), изучить ее свойства и найти скоростные мосты.

— Возможно ли это? — спросил уязвленный капитан Леонов. «Карамба! Чем эта девица лучше него»?

— Куда там, — разочарованно махнул рукой старпом Шароль, грузный мужчина лет пятидесяти, но, тем не менее, обаятельной и приятной внешности.

 

В трудные минуты Шароль не брезговал пообщаться с Бахусом, ссылаясь на рекомендацию медиков: «энергично бороться с вирусами и бактериями». После чего на него нападала склонность к философским умозаключениям.

— Я закончу доклад? — Елизавета обернулась к экипажу. — О Бездне мы знаем немного: это место, где не бывает света. Скорее всего, она в большей степени состоит из темной, иначе скрытой материи. Основными источниками излучения могут быть: как темные фотоны, тепловые частицы, гравитоны, так и рентгеновские гамма-кванты и радиоволны. Проблема Бездны в том, что ни одна из этих частиц не может двигаться быстрее света, а расстояния здесь бескрайние. Остается вопрос: что является сигналом для передачи сообщений в этой области Вселенной? По логике это должен быть сверхсвет, точнее тахион. Это частица с отрицательной массой, она всегда «прыгает» из вчера в завтра, минуя сегодня. Спешу огорчить. Когда-то в теории Космоса появлялся тахион, но эта же теория его и «закрыла». Нет тахиона, нет сигнала из Бездны. Увы. Последнее зондирование бортового телескопа обнаружило в космической Бездне сильнейшие магнитные поля вокруг корвета. Поможет ли оно нам? Не знаю. У меня все. Всем спасибо.

 

Елизавета выключила указку, погасила тач-экран и опустилась в кресло. С места не встал, а буквально вскочил главный инженер по космической связи Фил Мюсли. Это был худощавый молодой человек высокого роста, с невероятно быстрыми ответными реакциями, скоростью речи и мелькающей жестикуляцией. Он пятерней пригладил непокорный зеленый вихор и обвел зал укоризненным взглядом.

— О, святой Коннектий! Насчет сигнала не вижу никакой катастрофы или трагедии. Вопрос решается просто как операция «дважды два». Сигнал в Бездне легко передается через квантовую запутанность частиц или даже целых физических объектов большой массы, — затараторил Фил Мюсли.

— Неужели? — засомневался капитан Леонов. — Хорошая мысль. Что ж, обсудим на досуге. Еще мнения у экипажа имеются?

 

Но тут в кают-компанию вбежал запыхавшийся вахтенный Дрю. Он уже сменился, но не пошел отдыхать, предпочитая участвовать в общей «драчке». В руках он держал электронный карандаш, который немедля вставил в разъем тач-экрана.

— Вот последние данные телеметрии в инфра, радио и рентгеновских спектрах! — эмоционально закричал вахтенный Дрю.

— Что там? — спросили хором капитан Леонов и старпом Шароль.

 

На экране поползли графики кривой, напоминающей кардиоду. И еще что-то.

— До боли знакомая картина. Второй график выписывает электрокардиограмму, — удивленно сказал врач Лазарев. Что это, Дрю?

— По левому борту нащупан объект, похоже, радиозвезда. Частота излучения как у нашего Солнца. Она абсолютно невидима в оптике, но хорошо слышна. Я перекодировал запись в акустический сигнал, слушайте!

 

Дрю включил радиофон на полную громкость. Астронавты замерли.

— Какие-то пульсации? — сказал Леонов.

— Или же странные биения, — кивнул Шароль.

— Кажется, я что-то подобное слышал когда-то! — задумчиво сказал врач Лазарев. — Это похоже на биение сердца младенца.

— Точно-точно, — согласились остальные.

— А планеты у этой радиозвезды есть? — спросила стажер Танечка. — Если нельзя вернуться домой, то мы могли бы колонизировать эти планеты и основать там новое человечество. Женщин на борту хватает.

 

Детское мнение повергло экипаж в шок.

— Неочеловечество? На задворках Вселенной!? — испуганно переспросила Елизавета и задумалась. Ее как-то не прельщала роль Евы и праматери рода. Она поморщилась от такой прозаической на ее взгляд перспективы.

— Об этом рано думать. Предлагаю изучить эту радиозвезду, — сказал Леонов. — Держать азимут на нее! Лоцману проложить курс по радиосигналу.

— Есть проложить новый курс, — взял под козырек лоцман Ник Санин.

 

  ***

 

Долго ли, коротко ли, но прошло почти два месяца, когда корвет «Луч» вышел на орбиту второй планеты Рифта у радиозвезды Альвинелла. После пробной и фактически слепой разведки автоматическим зондом «Эр-1» на скалистую поверхность Рифты опустился модуль с шестью астронавтами и робопсом с невероятно чутким обонянием. Их встретила абсолютная безмятежность: ни пения птиц или шороха от колышущихся листьев, ни дуновения ветерка или шуршания травы. Ватное отупляющее безмолвие и темень. Ни одного привычного для человеческого уха звука, похожего на земной.

 

— Как тихо!? Зонд уверяет, что планета необитаема, — испуганно сказала стажер Танечка Птица и поправила фонарик на шлеме скафандра. — Можно ли безоговорочно доверять зонду Эру?

— Карамба! Вот мы и разберемся на месте, — бодро ответил ей старпом Шароль, помогая лоцману Нику Санину выгружать оборудование с борта модуля.

— В девяти случаях из десяти зонд вещает истину, но нейронные сети при анализе малого количества информации ошибаются в оценке обстановки нередко. Подобно человеку, — пожала плечами Елизавета.

 

Она первая сняла скафандр и ловко орудовала граблями, расчищала пятачок для метеоприборов:

— Здесь мы установим барометр, термограф и гигрометр. Правее будет анемометр, а его подстрахует флюгер. Учтем, что планета Рифта необычная, поэтому магнитный спектрометр тоже не помешает.

— Это зачем? — спросила вездесущая Танечка. Она всюду совала свой острый носик в дела старших.

— Первичные измерения метеоусловий помогут нам в случае предвестников дождя, бурь или иных катастроф, — пояснила Елизавета. — Кстати, магнитные бури тоже не шутки.

— Бурь? Не верится как-то, тишина стоит идиллическая.

— Тишина всегда обманчива и усыпляет бдительность, — ответил ей Шароль, помогая Елизавете укреплять треноги для приборов.

— Безмолвие, беззвучие, спокойствие и ночь, — сказала шепотом Танечка и втихаря перекрестилась.

— Йо-хо-хо! И никого кругом, — страшным голосом поддакнул Шароль, нависая над пигалицей и изображая из себя многорукого монстра или осьминога.

— Тьфу, шуточки у вас! — отмахнулась Танечка.

— Дурацкие! — сказала Елизавета. — Танечка, не слушайте Шароля, когда он не на службе.

 

На чужой планете у черной звезды все и вся обнимала вечная ночь. Налобные фонарики светили слабо. Любопытная Танечка задрала голову вверх и выключила фонарик. Если присмотреться, то можно было ощутить невидимое: в бездонном антрацитовом небе плыли чуть заметные темно-красные и фиолетовые облака. Тепловое излучение от них порождало едва уловимое свечение. Где-то высоко между тучами изредка проскакивали молнии, гром от которых если и был, то не долетал до поверхности Рифты.

— Да будет свет! — жизнерадостно воскликнул Дрю и закрепил мощный юпитер на верхнем ярусе модуля, чтобы хорошо осветить площадку для временного лагеря.

 

Люди сразу же немного повеселели. Кто-то замурлыкал стародавнюю незатейливую мелодию: «Ван вэй тикет, ван вэй тикет…». Елизавета разогнулась, поморщилась:

— Надеюсь, эта песня не лебединая песня Кассандры, — господа пришельцы или колонизаторы?

— Да, так что-то под настроение вспомнилось, — весело ответил Ник Санин.

— Ну-ну.

 

Елизавета потерла поясницу кулаком: физическим трудом она не баловалась давно. Осмотрелась, благо юпитер хорошо освещал инопланетную окрестность. Спускаемый модуль приземлился в центре небольшой песчаной долины, обрамленной каменистыми холмами. Признаков высшей жизни не наблюдалось, как впрочем, и никакой флоры, фауны либо их останков. Люди торопились соорудить укрытие до возможной непогоды. Разгул стихий обещали бортовые синоптики «Луча» через пять-шесть часов после посадки модуля. К счастью, воздух Рифты оказался вполне пригоден для дыхания землянам, и скафандры до времени отправились в складской отсек.

— Получается, доверяй зондам, но проверяй, не так ли? — спросил Шароль у Елизаветы.

 

Женщина устало кивнула. Чесать языком попусту она не любила, что зачастую воспринималось собеседником как высокомерие.

— Конечно, г-гав, — вставил в разговор свое мнение робопес Лайк. — Чую. Из-за холма доносится запах жареного мяса. Делаю предположение: кто-то жарит окорок.

— Но ведь планета необитаема! — наивно удивилась Танечка.

— Проверим? — предложил робопес Лайк и завилял антенной-хвостом.

— Сначала обед, — строго приказал старпом Шароль. — Обонятельные галлюцинации Лайка в счет не берем; искусственный интеллект робопса — это не измерительные приборы зонда. А сейчас за работу, все дружно!

 

***  

 

Человеческая работа робопса Лайка не касалась. Его программа — все нюхать и вынюхивать, составлять план запахов местности. Поэтому робопес сделал все по-своему. Он метнулся в направлении холма с мясным ароматом. Вскоре Лайк включил на запись: тепловизор, ик-метр и сонар. А потому буквально увидел силуэты аборигенов. «Две руки, две ноги, длинное тело и круглая голова, правда, с рожками или антеннами. Человеки, киборги или андроиды»? — заподозрил Лайк. Существа, отдаленно похожие на людей, сгрудились вокруг конуса, от которого периодически исходило микроволновое излучение и запах жареного. «Наверное, это они открывают и закрывают дверцу СВЧ-печи», — сообразил Лайк. «Если это гоминиды, то, что же они едят? Вот в чем вопрос».

 

Тут он увидел кучку странных тварей, каждая размером с добрую корову, сильно похожих на морских крабов и связанных одной веревкой. «Это их стадо, что ли»? — предположил Лайк, продолжая наблюдение. Кто-то из гоминидов хватал наугад «краба» и тащил его к конусу, где тот и исчезал. Инопланетный «Краб» упирался всеми шестью лапами и пытался клешнями цапнуть супостата бесхвостого за ногу или за руку. «Очевидно, первые едят вторых. Логично как бы»? — подумал Лайк и с полученными на его взгляд достаточными разведданными робопес побежал обратно к лагерю.

 

***

— Старпом Шароль, я добыл секретные данные. Разрешите доложить? — сказал Лайк на ухо. — Информация не для всех. Отойдем в сторонку?

— Валяй, пес, — кивнул Шароль, когда они значительно отдалились от лагеря.

 

Робопес включил запись тепловизора. Шароль несколько раз прокрутил ролик. Крякнул от досады:

— Обитатели, говоришь, аборигены. Высшие поедают низших!? Дикари, ироды! Тысяча чертей! Почему они не пользуются кухонными синтезаторами?

— Пищевая цепочка — закон природы, — меланхолично вставил Лайк и почесал задней лапой за ухом. — Что-то мой слуховой датчик заклинило.

— Неизвестно, насколько местные жители воинственны. Как бы чего не вышло? — по-житейски предположил старпом Шароль. — Проверить наш арсенал не мешало бы.

— Думай, человек, думай, — сказал робопес.

— Доложу-ка я об этом на борт корабля и посоветуюсь с капитаном Леоновым. Ты молодец, Лайк.

 

Сеанс связи с кораблем состоялся вне расписания. Капитан Леонов выслушал доклад о первичных разведданных на планете Рифта и приказал:

— Так, Шароль. Рассредоточить шумоподавители вокруг лагеря, чтобы ни единый звук или шорох не проникали за периметр! Немедленно! Я думаю, что в условиях кромешной темноты (для нас темноты!) аборигены наделены ночным зрением и приличным слухом. Но не только им, не исключено, что радиосигналы они также как-то воспринимают. Будьте настороже! Это первое.

— А второе? — спросила Елизавета.

— Запустите зонд с инфракрасной камерой, пусть ищет воду. Если робопес Лайк обнаружил крабов, то где-то есть, по крайней мере, озеро или какой-то водоем. Вам, вода тоже пригодится. Все свободны, кроме Шароля.

 

Люди пожали плечами и разошлись по лагерю. Капитан и старпом остались на связи.

— Арсенал? — тихо спросил Шароль.

— Да, — кивнул Леонов…

 

***  

 

Сказать, что ночь выдалась необычно тихая — ничего не сказать, начиная с того, что условная ночь началась исключительно по корабельному времени. Люди сели ужинать и обсуждать текущие дела: сверяли метеопрогноз с корабля и замеры метеоприборов, установленных на Рифте, а также планы миссии на завтра.

— Обещанная корабельными синоптиками непогода, пока что не состоялась, — безразлично сказала Елизавета, прихлебывая синтетическое молоко и думая о чем-то своем.

— А что здешняя метеостанция говорит? — спросил Ник Санин, откусывая печеньку.

 

Ему нравилась Елизавета, как женщина, но он не знал, чем ее завлечь, помимо ее собственной работы. Искал общие точки взаимопонимания. «Холодна будто столетняя акула. Надо же, на пьяной медузе не подъедешь»! — подумал он, жадно оглядывая ее аппетитные формы.

— Атмосфера спокойная. В магнитосфере Рифты происходят какие-то всплески интенсивности. Я думаю, Ник, приближается магнитная буря, — все также механически ответила Елизавета.

 

Она листала блокнот и ни на кого не обращала внимания. Другие астронавты неспешно ужинали, слушали Ника и Елизавету вполуха и вели беседу, кто о чем. Остроты в это вечернее блюдо разговоров подливала жгучая перепалка Шароля с Танечкой. Шароль просто дразнился, а Танечка по-детски кипятилась всерьез, что его от души забавило.

 

***

Люди не успели прибрать все со стола, когда вдруг налетел сильный южный ветер. Флюгер яростно закрутился, а металлические стойки, штанги и провода загудели низким трансформаторным звуком. Елизавета вздрогнула, нечаянно пролила оставшееся молоко на стол и бросилась отключать аппаратуру от аккумуляторов. Санин и Шароль кинулись ей на помощь. Но атмосферное электричество планеты Рифта лишь начинало вечеринку. Какие там шумоподавители!? Их пришлось обесточить в первую очередь. За несколько минут лагерь оказался во власти бушующей электрической стихии, аналогов которой на Земле никто никогда не видел. Металлические конструкции и провода высоко подпрыгивали на месте, искрили и выдували ярко оранжевые пузыри, рождающие шаровые молнии. Разноцветные и разнокалиберные шары роями летали по лагерю, громко шипели и неожиданно лопались, словно гитарная струна.

— Светопреставление! — вскричала Елизавета, хватая Ника Санина за руку. Проскочивший между ними разряд, заставил ойкать обоих.

— Ой, а-апчхи!

— Тьфу, ты, Бездна! Разряд-то кусается как пиранья! Я, не просто альпинист, а снежный барс, но такого даже высоко в Гималаях, не видел. Там до первой грозовой тучи практически рукой подать, да и молнии шарахают сквозь снежную пургу частенько. Тогда казалось оно удивительным. Но на Рифте разгул электричества вызывает отнюдь не изумление, а яростные чувства!

— Там не было нашего лагеря, — ответила Елизавета, приглаживая вставшие дыбом наэлектризованные волосы.

 

Сидеть без света в полной темноте, да на чужой планете, астронавты не решились. Оставили включенным только юпитер, работающий, к счастью, на ядерном топливе. Внезапно шары схлопнулись, и буря несколько поутихла.

 

И вот тут-то из-за холмистой гряды появилась армада всадников. Шароль взял бинокль и увидел, что на лагерь ринулись полчища крабов. В седле на каждом скачущем боком крабе сидел абориген в кольчуге, бряцающий непонятным оружием. Зрелище походило на немое кино. Люди с таким никогда не сталкивались. На Земле любая атака, будь, то конная или танковая, всегда сопровождалась топотом копыт, лязгающими гусеницами и криками солдат. Но на Рифте человеческий слух почему-то не работал. «Возможно, порывы ветра мешают нам услышать атаку»? — подумал Шароль, ковыряясь в ушах. Он оглянулся.  

 

После электрической бури люди застыли на месте, словно замерзли. Они заворожено смотрели на опасное сближение со странной «конницей» и медлили. Пугающие звуки отсутствовали, и мозг не давал команды: «Опасность! В убежище»! Обычные человеческие рефлексы вдруг отказали. Между порывами ветра стояла зловещая ватная тишина. Надо что-то делать! У старпома все-таки сработал инстинкт командира, ответственного за миссию на чужой планете.

— Все в модуль! — крикнул Шароль и побежал туда первым, неловко подхватив подмышку визжащую, словно мышь Танечку. — Быстро!

 

Люди опомнились, закричали от испуга и заторопились за Шаролем. Модуль находился от лагеря недалеко, всего метрах в пятидесяти. Но в такой обстановке — сильный порывистый ветер и зигзаги молний при сухой погоде, — это расстояние требовалось преодолеть.

— Почему мы их не слышим, а только видим? — спросила Елизавета, когда последний член экспедиции Ник Санин задраил люк модуля.

— Рассчитайтесь! — скомандовал Шароль, не отвечая на вопрос Елизаветы.

— Санин, Королева, Шароль, Птица, Молчанов и Лазарев здесь, — ответил Санин, загибая пальцы. Экспедиция вся на месте.

— Робопес Лайк тоже здесь, г-гав, — сказал пес.

— Все на борту, слава Вселенной! — облегченно вздохнул Шароль. — А почему аборигены не издают ни звука, я и сам не знаю.

— Я, я знаю. Они общаются радиоволнами — это р-раз, — сказал Лайк. — Во время атаки аборигены используют какие-то природные шумоподавители — это два.

— Дикари пользуются нашими же приемами!? — возмутился Шароль.

— Кошмар! Ужас! — взвизгнула Танечка и сильно побледнела. Затем обмякла и сползла по стенке на пол.

— Отойдите все, у нее обморок, — сказал врач Лазарев, щупая пульс у девушки. — Какая слабая нервная система нынче у новобранцев!

 

Он полез в нагрудный карман, достал и вскрыл пакет скорой помощи, взял пузырек с нашатырным спиртом. Капнул на ватку средства, дал понюхать и протер ей виски. Танечка очнулась:

— Воды, воды.

И снова отключилась. Астронавты бережно усадили девушку в ложемент, и врач Лазарев приступил к диагностике пациентки.

— А воды, все-таки, принесите кто-нибудь, — попросил он помощников.

 

***

 

Тем временем аборигены добрались до лагеря…

Люди сидели внутри консервной банки, именуемой модулем, и ощущали себя в ловушке. В единственный малюсенький иллюминатор Елизавета пыталась рассмотреть неприятеля:

— Боже мой, у них большие фасеточные глаза в пол-лица, да и что тут ими разглядывать, если на Рифте вечная ночь?

— Р-р, гав! Главный свет на Рифте — хемилюминесценция животных и насекомых, — сказал Лайк.

— Которых мы еще не видели, — заметила Елизавета.

— До электрической бури я видела слабые вспышки света от молний в небе, — сказала Танечка. С помощью медикаментов врача Лазарева она пришла в себя и присоединилась ко всем в салоне.

 

Елизавета продолжала наблюдение:

— Еще у аборигенов я вижу две пары длинных и гибких усов на макушке.

— Наверное, это и есть природные радиоантенны, — заявил робопес Лайк.

— Натурально они выглядят уродцами, — брезгливо скривилась Елизавета.

 

Врач Лазарев тоже взглянул в иллюминатор:

— Отличная приспособительная физиология у рифтян, скажу я вам!

— Ну да? — возразил Шароль.

— Если нам, землянам, придется осваивать эту планету, то через несколько поколений мы будем выглядеть также. Если хотим выжить, — «обрадовал» народ Лазарев. — Это не просто мимикрия, а эволюция. Увы!

— Жуть, я так не хочу! — возмутилась Танечка.

— Давеча, моя птичка, ты сама предлагала колонизировать любую планету вблизи черной звезды. А теперь надо признать факт: радиозвезда по имени Альвинелла может стать нашим вторым домом, — невозмутимо сказал старпом Шароль. — Только представь, Танечка! У твоих внуков будут пчелиные фасеточные глаза, во-от такие усы-антенны и длинный хобот для всасывания нектара.

— А-аа! Вы все врете! — громко всхлипнула Танечка; она готова была вот-вот расплакаться.

— Старпом Шароль, сейчас же прекратите дразнить юнгу! — сердито произнесла Елизавета. — Не плачь, детка. Мы будем до последнего искать путь домой.

— Ага, сверхскоростной, квантово-запутанный или через новую червоточину, — ехидно заметил лоцман Ник Санин…

 

***  

 

Елизавета все смотрела в иллюминатор. Аборигены разгромили лагерь пришельцев до основания и стояли над метеоприборами, изучая их «методом тыка». Что-то там вызвало у них натуральный интерес. Особенно им понравился флюгер, сделанный в виде петушка. При каждом порыве ветра он вращался словно бешеный. За стенами модуля кроме воя ветра, не было ни звука.

— Немыслимо! Дикари никак не реагируют ни на что, — поразилась Елизавета. — Они не выражают абсолютно никаких эмоций!?

— Еще как выражают, — вмешался в разговор робопес Лайк. — Но они это делают в радиоэфире. Я перевел их «болтовню» в акустику. Вот послушайте!

 

Лайк включил декодер, и салон наполнился звуками: щелкающими, свистящими, шипящими, ухающими. Внезапно эта какофония напомнила гомерический смех.

— Я бы подумал, что они хихикают, — изумился Ник Санин и выглянул в иллюминатор. — Им понравился флюгер, однако. Елизавета, да тебе зачет за артефакт для контакта! Но что будем делать дальше?

— Я могу выйти наружу и пообщаться с рифтянами, — предложил Лайк, виляя хвостом-антенной. — Никто из людей ведь не может применять радиоволны вживую.

— Хорошая идея! Что-то в этом есть, — промолвил Шароль и поскреб макушку. — Я бы согласился. Каково мнение остальных «колонизаторов»?

— Хм. Шароль, а как ты думаешь. Допустим, Лайк выступит послом от имени землян, но сможет ли он договориться с рифтянами о мирном сосуществовании на неопределенное время? — осведомилась Елизавета у старпома. — На первый взгляд, они кажутся агрессивными. Наш лагерь разгромили. Тут впору готовить оружие, по крайней мере, оборонительное, отнюдь не мирных послов.

 

Люди притихли, размышляя о ситуации. Порывы ветра за бортом модуля усиливались.

— Мы выиграем время, пока Лайк будет вести переговоры, — сказал Ник Санин. — Подготовим все, что надо, для обороны и возможной атаки. На орбиту мы всегда успеем стартовать.

— Успеем ли? — засомневался Дрю.

— Будем надеяться на лучшее, — ответил Ник Санин. — Однако побег с Рифты задачу нам не решит. Выбор у миссии невелик: либо колонизация Рифты при известных природных условиях у черной звезды, либо какой-то обходной путь домой.

— Либо зажечь местное солнце, чтобы светило, — наивно сказала Танечка. — Тогда мы сможем внедрить нашу биосферу здесь. На корабле есть почти весь геном Земли в криобоксе.  

 

Мнение юнги опять повергло астронавтов в ступор.

— Разрази меня гром! Как молодежь свежо мыслит!? Чтобы там ни было, а лично я «за» переговоры с рифтянами, — сказал Шароль. — Стоит рискнуть, не так ли?

 

***

 

Итак, робопес Лайк отправился на переговоры. Параллельно он транслировал беседу с аборигенами на радиоприемник в модуль. Тем временем мужчины тихо переругивались, гася внутренние эмоции, и собирали какое-никакое оружие. Елизавета и Шароль обсуждали дипломатические усилия Лайка представить землян, как терпящих бедствие в Космической бездне. Лайк делал упор на вынужденную посадку на Рифте и пытался выяснить у рифтян, есть ли какая-либо возможность у людей преодолеть «океан» Бездны.

— Мы, земляне, не претендуем на вашу планету Рифту и хотели бы вернуться домой, — сказал Лайк.

— Я только полководец и не принимаю глобальных решений за весь народ Рифты, — ответил Вайсекер. — Нам надо посовещаться с Диваном.

— Диван, это кто или что? — спросила Танечка.

— Наверное, их Дума, — сказала Елизавета и посмотрела на Шароля.

 

Старпом кивнул.

— Как долго будете совещаться? — спросил Лайк.

— Пока не закончится извержение Грибного вулкана, — ответил Вайсекер.  

 

Полководец Вайсекер выглядел крепким и могучим существом с телом мужчины-атлета и головой шмеля. Его воины были ему под стать. Отличить же лицо (или морду?) одного рифтянина от другого пес не мог, а вот запахи у всех сильно различались: каждый имел свой химический набор. И неожиданно, но Лайк учуял, что от рыльца полководца Вайсекера несло жареным мясом, причем настолько сильно, что можно было заподозрить его в необычном пищевом пристрастии. На всякий случай, из дипломатических приличий, Лайк не стал выяснять, чем закусывал сегодня полководец: местной «а-ля говядинкой» или же сердцем «храброго врага».

— Вот от кого нестерпимо для человека разит жареным мясом. Крабы так не пахнут даже из духовки, — сказал робопес и зашифровал радиограмму.

— Спасибо, Лайк, — ответил Шароль и повернулся к Елизавете. — Мы помним: «зачем аборигены съели Кука». Вот всем наука!

— Грибной? Странное название. Наверное, Лайк что-то не так разгадал, — допустила Елизавета.

— Как я понимаю, извержение вулкана еще не начиналось, — осторожно напомнил Лайк полководцу.

— Уже начинается, — нахмурился Вайсекер (хотя сдвинутые клочья меха над глазами вряд ли исполняли роль бровей). — Мои сенсоры уловили сгущение радонового тумана, а это предвестники землетрясения. Виной тому дедушка Грибной вулкан. Он долго просыпается. Чувствуешь, сердится, и земля гудит под ногами? В атмосфере бурно плещется электричество, сильные радиопомехи мешают нам рифтянам общаться. Так что ждите, земляне, когда дедушка опять уснет, мы вернемся и дадим ответ.  

 

Вайсекер махнул рукой войску, и аборигены, вскочив на коней-крабов, живо поскакали обратно. «Развитие цивилизации рифтян странным образом сочетает в себе дикарство и высокие технологии. Как такое возможно в природе»? — размышлял робопес.

— Старпом Шароль, полководец Вайсекер сказал, что надо ждать извержения вулкана Грибной; он где-то там, за холмами.

— Армада ускакала в ту же сторону? — спросила Танечка. — Наверное, они бросились спасать свои дома, семьи и пожитки.

— Хоть в чем-то нормальная реакция! — выдохнула Елизавета. — Но на высшую цивилизацию они явно не тянут.

— Нам не нравится. Что ж, это вполне нормально! Просто они чужие для нас и по духу, и по физиологии, — сказал врач Лазарев. — Лизонька, да в тебе сидит обыкновенный ксенофоб! Природа жестока. Муравьи тоже сражаются с термитами, когда те нападают на муравейник. Считай, мы для варваров термиты.

 

Гул и вибрация почвы в долине усиливались с каждой минутой. Небо за холмами неожиданно зарозовело. Фонтаны из красно-желтых искр взметнулись вверх. С каждым всплеском струя поднималась все выше и выше. Грибной вулкан неистовствовал. Люди вышли из модуля наружу. Кто-то снимал видео, кто-то проверял лагерь: на предмет, что можно починить. Робопес ходил «кандибобером» и жаждал похвалы.

— Лайк, ты молодец! От первой стычки с дикарями удачно спас нас, — сказала Елизавета. — Держи запасной аккумулятор, он долгоиграющий.

— Оу! Спасибо.

— Извержение вулкана дало нам некую передышку, — крикнул возбужденно Дрю, закрываясь рукой от порыва ветра, поднимающего песок.

 

Он помогал Нику Санину заново расставлять приборные отсеки, подъемные мини-краны и хозяйственные блоки для временного лагеря. Шароль и Лазарев ловко устанавливали систему безопасности, сносно работающую на довольно старых, но надежных электромеханических реле. Робопес крутился между ногами и все хотел пообщаться. Все время подсказывал людям. Какую деталь, куда прикрутить или вставить.

 

— Уфф! Кажется, мы все закончили, — выдохнул Лазарев.

— Пепел, горячий воздух и вулканические бомбы приближаются стремительно, друзья! — сказал Шароль. — Зря, космофлот, вы выползли из модуля. Сейчас запустим дроны с камерами в сторону вулкана и бежим в укрытие.

— Метеоаппаратура осталась нетронутой. Повезло! — обрадовалась Елизавета. — Только сниму показания, старпом. Я мигом.

— Поторопись!

 

***  

 

Земля под ногами гудела и ходила ходуном. Люди озирались: «Насколько опасно эта близость с извергающимся вулканом»? Грибной конус глухо рычал, стонал и издавал прочие непотребные оглушительные звуки. Но именно благодаря этому грохоту, инстинкты у людей заработали, наконец-то, в полную мощь. Елизавета закончила работу и оглянулась на команду. Вроде бы все под контролем. Она расслабилась. Благо кругом простиралась песчаная долина, и модуль оставался в относительной безопасности от лавовых потоков. Вулканические бомбы не долетали. Ник Санин вовремя подставил ей плечо, когда женщина споткнулась при очередном толчке почвы:

— Спасибо, Ник! Что-то я сегодня устала и перенервничала. Ноги подгибаются.

— Это электрическая буря и землетрясение виноваты. Лизонька, ты на меня всегда можешь опереться. Да и день выдался трудным для всех! Пора на отдых. Пойдем домой, т-то есть в модуль!

 

Елизавета благодарно улыбнулась Нику, держа его под руку.

— Мы исследователи новых миров не ожидали водоворота Космической бездны, — присоединился к ним Дрю. Он невольно ревновал напарницу по вахте к Нику Санину.

— Как ты сказал, Дрю, «водоворота»? — спросила Елизавета.

— Ну да.

— Об этом стоит поговорить с Шаролем и капитаном, — сказала Елизавета, когда за ними задраился входной люк.

 

В голову Елизаветы пришла идея: хорошо бы воспользоваться так называемым «водоворотом» Космической бездны. Сверхпроводящее магнитное завихрение обнимало планету Рифту по экватору и, навернув с десяток оборотов, уходило куда-то в сторону радиозвезды Альвинелы. Там оно неожиданно обрывалось, исчезая в точке. «Если Альвинела радиозвезда, то магнитный вихрь сходится к радиоволновому порталу, возможно», — размышляла Елизавета.

 

— Не исключено, что входом-выходом этой «радиодыры» регулярно пользуются дикари, — поделилась она мыслями с Шаролем.

— Интересная мысль! Что ж, сообщаем капитану, — сказал Шароль.

— Хорошо бы наладить с рифтянами дружеские отношения, — предложил капитан Леонов.

— Задача миссии: правдами и неправдами, любой ценой, — узнать вход в радиопортал. Если потом нас выкинет в наш мир, там уже дорогу к Солнцу мы найдем, так? — переспросила Елизавета.

— Верно, товарищ Королева, спец по аномалиям, — с ехидцей в голосе произнес Леонов. — Вы ведь не хотите стать второй Евой для человечества здесь на Рифте?

— Верно. Боюсь, эта роль мне не по плечу. Я хочу домой, капитан, — согласилась Елизавета.

— Приказ ясен. Ждем, когда вулкан Грибной возьмет передышку, — сказал Шароль.

 

Через несколько дней отгремели взрывы Грибного вулкана, и вновь наступило безмолвие.

— Старпом, кажется, утробные вздохи планеты Рифты смолкли, — сказал Ник Санин. — Можно посылать Лайка на разведку туда, за холмы?

— Кажется так. Что там за бортом? — спросил спросонья Шаороль.

— Кругом грибы, с меня ростом, — удивленно ответила Елизавета, выглядывая в иллюминатор.

— Какие грибы? — спросила Танечка и храбро открыла люк. — О! Народ, пошли по грибы!

— То ли белые вешенки, то ли опята — не уверено ответил Дрю.

— То ли бледные поганки? Вообще-то, вешенки растут на деревьях, а тут голубой кварцевый песок, — засомневалась Елизавета.

— Инопланетные вешенки могут быть условно съедобными, вовсе не съедобными, — заявил врач Лазарев, — и даже ядовитыми. Наберете пакеты, тащите мне на анализ.

 

Оптимисты, насидевшись взаперти, не думая о последствиях, отправились собирать грибы. Схватив пакеты, рюкзаки и сумки, они покинули борт и проворно скрылись в грибной чаще.

— А кто ушел-то? — спохватился врач Лазарев. — Я засек время и должен знать. Мало ли что.

 

Шароль нехотя оторвался от бортового журнала и обернулся:

— Трое, как будто. Записывай, эскулап. Это все те же нарушители дисциплины: взбалмошная пигалица Танечка Птица, своенравная Королева Елизавета и ее тайный воздыхатель Ник Санин. Чую, они наберут грибов, однако.

— А Дрю где?

— Дрю, по-моему, дрыхнет в рубке. Триста акул ему в корму! Вот кому не служба, а лафа.

— Робопес чем занят? — не унимался Лазарев.

— После завтрака я видел его у зарядной станции.

— Скоро обед. Не хватит ли ему? Обожрется, или все электричество высосет. На Рифте солнечные батареи не работают. Все батареи и аккумуляторы, которые на борту, — это весь наш запас электроэнергии, — сказал Лазарев.

— Может, пса тоже выключить для экономии? — предложил Дрю, зевая.  

 

Он нарисовался в салоне и спросонья усиленно тер кулаками глаза.

— Пока не стоит, — ответил Шароль.

— Интересно, планета Рифта теплая из-за чего? — спросил Дрю.

— Вулканическая активность, по-видимому, — пожал плечами Шароль.

 

Неожиданно Лазарев встрепенулся:

— Хорошо сидим, однако. Время обеда, а грибников все нету. Ау, Лайк, сбегай-ка за ними и узнай, куда делись и почему на обед не идут!

 

Лайк явился на зов, сверкая габаритными огнями (на лбу, боках, ушах и антенне), как новогодняя елка:

— Доктор Лазарев, звали меня?

— Первое, выключи свою иллюминацию. Второе, бегом за грибниками; узнай все ли у них в порядке. Мой браслет-контроль не ловит ни один сигнал.

— Так точно. Настоящее дело, ура!

 

Робопес с энтузиазмом скрылся в грибных зарослях. Вскоре Лайк доложил по радио:

— Я нашел! Все лежат под грибами. Бледнее бледного. Спят как будто. Пульс есть, но слабый. Их тела крепко-накрепко опутаны тонкими грибными нитями. Самая толстая нить пытается проникнуть в мозг Елизаветы. Сейчас я ее перекушу. Клац! Вокруг людей и меня витают тучи грибных спор. Воздух чем-то заражен. Чтобы спасти людей, облачайтесь в скафандры! Конец связи.

— Ну и ну! — вскрикнул Дрю и кинулся на склад за скафандром.

— Объявляю ЧС, — сказал старпом Шароль. — Миссия под угрозой. Жизнь наших в опасности. Мы своих не бросаем!

 

Шароль, Лазарев и Дрю упаковались быстро и захватили кислородные баллоны. Но спасти сразу троих — дело не шуточное. Все понимали: «Время нахождения землян посреди странных грибов, да еще без респираторов, должно быть минимальным». Да и транспортировка к модулю каждого пострадавшего еще та история.

— Придется тащить их волоком. Думаю, что по песку будет для них не слишком травматично, — сказал Лазарев. — А что делать?

— Кар-ррамба! — в сердцах выругался Шароль. — За работу!

— Лишь бы спасти! — кивнул Дрю, он задраил за собой люк и поставил модуль на пароль. — Чужих рядом нет, но… как говорится: «береженого Бог бережет».

 

***  

 

Когда потерпевшие оказались в модуле, доктор Лазарев попытался привести их в чувства. Но все было напрасно, тогда он решил, что электросон сможет перебить ритмы мозга, наведенные галлюциногенами.

— Док, по-моему, рискованное дело ты задумал, — выразил сомнение Шароль.

— Если лекарства не помогают, то третьего, кроме прямого воздействия на мозг не дано. Будем ждать, пока «отважные исследователи» местной флоры или фауны выспятся. А я пока сделаю анализ чудо-грибов.

— Я так и знал, что рифтяне подло обманут нас! — возмутился Дрю. — Они ничего не рассказали о последствиях извержения Грибного вулкана. Надо им войну объявить.

— Хорошо подумал? — сказал Шароль и покрутил пальцем у виска. — В миссии нас шестеро. Трое уже вышли из строя. Осталась в своем уме лишь половина от команды разведчиков. И что, аника-воин, хочешь, чтобы мы втроем пошли на войну с аборигенами? Ты их войско видел?

— Видел. На нашем корабле «Луч» много людей.

— Детский сад, штаны на лямках! Дрю, выйди-ка на связь с капитаном, — приказал Шароль. — Мы будем с ним думу думать.

 

***

 

Пока разведчики и астронавты, оставшиеся на орбите, совещались, прилетели дроны. Они принесли карты с небольшими поселениями аборигенов, искусственных водоемов квадратной формы и чего-то странного, находящегося на высоте, соседствующей с Грибным конусом. Это что-то напоминало космодром с типичными фермами и стартовым столом. Рядом стояли топливно-заправочные комплексы.

— Если бы это было не на чужой планете Рифте, я бы сказал, что этот городок рядом с вулканом до боли похож на космодром на Марсе, — в задумчивости сказал Шароль.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Дрю, рассматривая карту. — Действительно, в этом что-то есть.

— Зуб даю, но рифтяне пользуются радиопорталом регулярно, — допустил Шароль. — Нам срочно нужен Вайсекер. Лайк, попробуй-ка вызвать его на переговоры.

 

— Ни за что, я не пойду на это, — упрямился Вайсекер. — Провести чужаков по звездному мосту!? Неслыханное дело! Свой корабль я не отдам; он мне дорого обошелся.

 

Вайсекер с эскортом из десяти воинов прибыли к лагерю налегке. Верховые крабы ковырялись в песке, рыли глубокие норы и доставали оттуда каких-то зеленых светящихся личинок, поедали их. Воины же уселись на землю, скрестив ноги по-турецки, и сложили ладони вместе, как при молитве. Самый низкорослый и дородный вынул из кармана бубен и начал отбивать ритм. Барабан издавал глухие звуки. Остальные воины словно в экстазе раскачивались из стороны в сторону, и с каждым ударом бубна трижды хлопали в ладони. Земляне только удивлялись.

 

Вайсекер нервной походкой ходил вокруг модуля туда и обратно, хлопая себя по бедрам и закусывая ножкой гриба-великана. Действовал ли на него галлюциноген или нет, пока что доктор Лазарев определить не мог, но наблюдал. Лайк же бегал за Вайсекером и исполнял роль переводчика.

— Хорошо, полковник. А если бы мы пригласили тебя и твою свиту в гости на Марс или Землю? Твой корабль первым входит в радиопортал, а наш следует за твоим, а? — заискивающе спросил Шароль.

 

— В узком туннеле радиопортала, где невозможно маневрировать, вы меня сзади накроете ракетой. Не-не-не. Так не пойдет. Да и что я с этого буду иметь, землянин?

— Твои условия, пожелания или требования, Вайсекер? — напрямую спросил его Шароль.

— Зажечь нашу звезду Альвинеллу, запустить в ней новый цикл горения. Рифтяне давно слышат биение сердца Альвинеллы. Она, конечно же, родится заново, но никто не знает когда: сейчас или через тысячу лет. Рифтяне намереваются не просто выжить, они хотят жить и жить сегодня. Помогите нам ускорить этот процесс, и я покажу звездный мост.

— Сложная задача. Я могу ошибиться, думаю, в этом случае нужен гелий-3. Вы слышали о нем?

— Наши ученые говорят, что радиозвезду возродит элемент альвинелий. Тогда запустятся термоядерные процессы.

— Гелий-3 и альвинелий, скорее всего, одно и то же, — встрял робопес Лайк.

— Карамба! В нашем мире гелий-3 добывают на Луне. Какие-то небольшие запасы есть на Земле, для своих нужд, — развел руками Шароль. — Находясь же здесь, мы не знаем, как и где его разведать. Ни в модуле, ни на корабле, во всем экипаже нет ни одного специалиста геологоразведчика.

 

Вайсекер остановился перед входом в модуль:

— Но прежде любого договора, я хочу обезопасить себя и свой народ. Дайте осмотреть ваш летательный аппарат. Вдруг там невиданное оружие.

 

Мужчины переглянулись.

— Ну ладно, — сказал Шароль, — заходите.

 

Вайсекер ходил по модулю решительными широкими шагами, нагло заглядывая повсюду. Все трогал без спроса. Когда увидел троих спящих, стал принюхиваться:

— Странный запах. Что с ними?

— Нанюхались ваших грибов, — ответил врач Лазарев. — Галлюциногены людям вредны. Мы пытаемся их вылечить.

— Не получится. Теперь — это только еда, а не ваши соплеменники, — сказал Вайсекер и схватил Танечку, перекинул ее через плечо. — Знатный обед получится у моего войска. Стоять, человек! На территории Рифты вся добыча наша, чужак!

 

Шароль опешил: «Хана дипломатии»! Но Дрю и Лазарев не сплоховали, они ринулись отнимать Танечку у ворога. Дрю стащил девушку с плеча Вайсекера на пол и кулаком двинул ему в ухо (если это было оно). Лазарев вынул из кармана пульверизатор со спиртом и прыснул им в морду рифтянина. Вайсекер прочихался, набычился и схватил Дрю за грудки. Юноша применил прием самбо, и полководец упал навзничь. В разгар поединка в модуль ворвались двое воинов из свиты Вайсекера. Завязалась нешуточная потасовка. Досталось всем. В конце концов, земляне вытолкали рифтян наружу и задраили люк.

— Лучший прием есть бегство, — констатировал ситуацию врач Лазарев. — На орбиту, причем.

— Дрю, ты как там, жив? — спросил Шароль, занимая место второго пилота.

— Так точно, старпом! Я бодр и весел. Ух, и врезал я этому Вайсекеру.

— Ну да, а он тебе, — сказал Лазарев, потирая скулу. — Сильные аборигены, однако, дерутся, как черти из преисподней. Бездна их забери!

— Разговорчики, отставить! Дрю, сообщи капитану, что мы добыли секретные карты и примерно знаем, где находится радиопортал. Приготовиться к взлету, — скомандовал Шароль, запуская разогрев двигателей.

 

— Все системы готовы. Режим принятия решения, — сказал Дрю, крепко сжимая рули управления.

— Ребята, я вас слышу, — прорезался в эфире голос капитана Леонова. — Вы молодцы, ждем с нетерпением!

— Старт! — гаркнул Шароль.

 

Дюзы взревели, и многократные перегрузки сдавили грудные клетки. Несколько минут, и… астронавты увидели корму корвета «Луч».

 

— Ну что, все на борту? — дежурно спросил Леонов. — Пора убираться из Космической бездны.