Чадо джунглей

— Бандерлоги шумят.

— Бестолковые, бессовестные существа, — сонно проговорила Багира.

— Да, бесстыжие. И закон им не писан… — Маугли напрягся от неожиданной внезапной истомы во всём теле.

— Эй, полегче, Маленький Брат! — Багира от удовольствия невольно прищурила глаза. — Я котят заводить не планирую. Не балуй!

Сморенный полуденной жарой лежащий с другой стороны от Маугли Балу пробормотал:

–Ты у меня что-то спросила?

В последнее время у него было плохо со слухом.

— Нет, это я лягушонку сказала — не балуй. Не по-братски обнимает. Вырос не в меру!

Маугли понял, что, не заметив, непозволительно сильно прижался к Багире. Он пристыженно отстранился. Так стыдно было, пожалуй, лишь однажды, давно. Но тогда, кажется, было не только стыдно…

Он встал, снял с дерева тряпку, принесённую из человеческой деревни, завернулся в неё.

— Посмотрю на них и вернусь.

Едва он отошёл от друзей, бандерлоги сорвались с деревьев и ринулись к нему. Маугли обнажил железный зуб. На всякий случай. Бандерлоги с ним обычно были дружелюбны, даже приглашали в гости. Надеялись, что он станет их вожаком.

— Спаси, спаси! — закричали они со всех сторон. — Шер-Хан, Шер-Хан унёс его!

Маугли просить не пришлось. Шер-Хан — враг. Пока, накрывшись его шкурой, не придёшь к своим, мира не будет.

Быстрее ветра помчался он, направляемый гомонящей бандерложьей стаей. Нагнал Шер-Хана на болотах. Старый тигр, почуяв его дух, повернул голову, оскалился, зарычал. Маугли увидел в его зубах маленький съёжившийся пушистый комок.

— Отдай детёныша немедленно, или лишишься шкуры, палёная кошка!

С некоторых пор Шер-Хан боялся его, даже без Красного Цветка.

— Лягушонок, человеческий детёныш! — с досадой прорычал он. Разжал пасть и удалился, поджав хвост.

Освободившееся от челюстей тигра испуганное существо заковыляло в сторону Маугли, проворно вскарабкалось на него, обхватило шею корявыми лапками.

— Он тебя больше не тронет, — сказал Маугли. Приобнял малыша рукой. Он сам не понял, почему так сделал. Правильнее было бы немедленно отправить детёныша к матери. Но в груди Маугли что-то произошло, когда зверёк повис на его шее. Огромное, как Красный Цветок, не обжигающее, но властное. Маугли принюхался. У детёныша почти не было запаха бандерлога.

Со зверьком на руках Маугли вышел к стае. Совсем не хотелось выпускать доверчивое тёплое тельце из рук. Перебарывая себя он сказал:

— Иди к маме.

Зверёныш вопросительно оглянулся.

— Скажи папе спасибо и поцелуй его! — послышалось из рядов.

Детёныш мягко ткнулся губами в его щёку.

— Спасибо, папа!

Маугли растерянно осмотрелся. Багира стояла среди бандерлогов, будто и не замечая ничего, старательно вылизывала шёрстку. Рядом с ней колыхался запыхавшийся Балу.

— Багира… — беспомощно проговорил Маугли.

Багира подняла голову, хитро прищурилась, даже замурлыкала:

— А говорил, что у бандерлогов тебе плохо было! Похож на тебя, не откажешься.

Маугли пытался вспомнить, что было там, в повальном сне на полу Холодной Берлоги, когда его похитила стая бандерлогов. Вправду было что-то восхитительное, волшебное. Но времени много прошло, забылось…

— Беги и ты к папе, — раздался другой голос в стае. Ещё одно редкошёрстное крошечное существо рванулось в сторону Маугли.

Обитатели джунглей оцепенев смотрели, как под волной шерститстой малышни исчезает с глаз человеческий детёныш. Они стояли бок о бок, как будто и не было никогда никакой вражды. Какая уж теперь вражда… Среди беспутных бандерлогов росли многочисленные будущие вожаки стаи.