Придурошная

— Девочки, смотрите! Опять эта придурошная нарядилась, — стайка семиклассниц у окна издевательски захихикала.

Юля вздёрнула подбородок и прошла на своё место, заднюю парту, за которой сидела вместе с Павликом. Парта стояла слишком близко к пыльному книжному шкафу, изъеденному жучками. Сидеть возле него было неприятно. Юле постоянно казалось, что мелкие насекомые норовят забраться за шиворот и в сумку с тетрадями. Однако другие места всегда были заняты. Казалось, одноклассники специально садились поодиночке, чтобы им с Павликом доставалась последняя парта.

— Привет. Круто выглядишь, — на круглом лице Павлика появилась улыбка. — Я уже подумал, что ты не придёшь.

Он снял с её стула рюкзак и убрал под парту. Юля села, одернув косой подол. Свой наряд она сшила сама, увидев его в модном венгерском журнале. Тот журнал привёз несколько лет назад из командировки отец; как раз перед тем, как уйти из семьи.

За партой перед ними сидели Кристина и Катя, две неразлучные подружки.

— В каком чулане ты откапала это барахло? — повернулась к ней Кристина.

— У бабки стащила, наверное, — вторила ей Катя. — Придурошная.

Девочки издевательски засмеялись.

Два года назад, после развода, их семье пришлось переехать к бабушке. Юля пошла в новую школу. Пятиклассники сразу невзлюбили её за светлые волосы и белёсые брови с ресницами. Из-за их цвета казалось, что у Юли совсем нет бровей. Но больше всего им не понравилась юлина любовь к экстравагантным нарядам, унаследованная от бабушки. Её бабушка, в молодости блондинка, обожала пестрые цыганские юбки и серьги-кольца. Она любила рассказывать, что в детстве была похищена цыганским табором и много лет путешествовала вместе с ними по всей Европе. Во время войны они пряталась от немцев в лесах, но их табор обнаружили. Спаслась одна лишь бабушка, потому что была слишком мала и не похожа на цыганку. Её отдали в приют. Затем в Европу пришли советские солдаты, и девочкой она попала в Россию. Жилось ей сироте нелегко, однако даже тогда она не потеряла любви к ярким нарядам, разыскивая материю для них на базарах.

— Не слушай дураков, ругающих твою внешность, — говорила она. — Ругают не потому, что ты некрасивая, а за то, что отличаешься от них.

— А я красивая? — спрашивала маленькая Юля.

— Очень красивая, деточка. Даже слишком. Таким как ты в жизни нелегко.

— Но почему?

— Потому что люди завидуют тем, кто лучше них.

— Я же не специально! Это нечестно, несправедливо!

— Мир — несправедливое место, Юленька. Главное, чтобы ты сама об этом не забывала. И никогда не слушай тех, кто пытается сделать тебя такой же, как они сами.

Подобные разговоры возникали ещё не раз, и она запомнила бабушкины наставления накрепко.

Когда одноклассники в новой школе придумали ей обидное прозвище, Юля чуть было не решилась перекрасить волосы, чтобы стать похожей на остальных девочек.

— Они называют меня «придурошной», — со слезами на глазах жаловалась она бабушке. — И специально коверкают это слово. Шепелявят, как старые бабки.

— И ты думаешь, они перестанут, когда ты покрасишь волосы?

— Да. Меня бесят эти белобрысые патлы. Не хочу с ними ходить!

Бабушка промолчала, но Юля видела, как сильно ей не понравились эти слова.

Стоят над раковиной в ванной с пакетиком краски в руке, Юля смотрела в зеркало. Она представляла себя то брюнеткой, то рыжей и понимала, что если решится, то предаст саму себя.

— Не дождётесь, — прошипела она и выбросила краску в ведро.

Был в её классе один мальчик, которого не любили также сильно, как её. Добродушный очкарик Павлик. Каждый день он приходил в школу со своей властной мамой, учительницей младших классов. Другие дети не рисковали его прилюдно обижать, но никогда не брали в свою компанию и насмехались при любом удобном случае. С Юлей они подружились случайно, оказавшись вдвоём на последней парте. Ей очень понравилось восхищение в его глазах, но разговаривал он только о фильмах и приключенческих книжках. Юля вежливо поддерживала общение, однако сама старалась говорить пореже. Ей никак не удавалось запомнить имена героев, и она часто путала одни фильмы с другими, чем приводила Павлика в отчаяние.

В класс вошла Маргарита Юрьевна; девочки поспешно отвернулись и вскочили со стульев. Их классная руководительница, которую ученики за спиной называли просто Ритой, отличалась строгостью. На её уроках нельзя было шуметь и отвлекаться, в противном случае ты тотчас оказывался за дверью и на следующий урок мог прийти только с родителями.

— Доброе утро, дети, — женщина внимательно оглядела класс. — Ворончак, что это за вид?

Услышав свою фамилию, Юля вздрогнула.

— Это платье, — ответила она.

— Тебя обманули. Это ночнушка, а не платье. Живо переоденься в приличную одежду!

В классе раздались смешки.

— Она приличная, — покраснела Юля.

Конечно, подол её платья был заметно выше колена, но некоторые девочки в классе носили гораздо более короткие юбки.

— Ты спорить со мной вздумала, Ворончак? Выметайся вон! И в следующий раз приходи в нормальной одежде.

Юля схватила портфель и пулей вылетела из класса. От гнева у неё пылало лицо. Напоследок она так сильно хлопнула дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.

Выходки с дверью Рита ей не простила. Юля отлично помнила, как сильно ей тогда влетело от матери. Но бабушка её поддержала.

— Стерва эта ваша Рита. Не первая и не последняя в твоей жизни. Но ты будь сильнее.

И Юля была.

Про вечер выпускников ей написала Катя. В последний год в школе они стали общаться, и между ними появилось что-то похожее если не на дружбу, то на взаимное уважение. Потеряв в аварии родителей, Катя резко похудела и стала замкнутой. Улыбка больше не появлялась на её лице, говорила она редко и словно сквозь силу, а волосы перекрасила в чёрный. Бывшая подружка, Кристина, отвернулась от Кати. Как ни странно, единственным человеком с которым она общалась была Юля.

Закончив школу, они больше ни разу не виделись. Но зайдя на свою страницу, Юля увидела сообщение от Кати.

— Привет. Ты вряд ли прочтёшь это и, может быть, даже не вспомнишь меня. Я твоя бывшая одноклассница. В последнюю пятницу мая Маргарита Юрьевна устраивает встречу выпускников. Глупо, но вдруг ты захочешь прийти? Начало в 18:00 в её кабинете. Я очень восхищаюсь тобой! Было бы так круто тебя снова увидеть.

Сама не зная зачем, Юля решила приехать.

Её кабриолет-хамелеон смотрелся на школьной стоянке также неуместно, как тропический цветок на заросшем сорняками поле. На встречу она намеренно опоздала, однако всё равно ловила удивлённые взгляды идущих к школе мужчин и женщин.

На ней был чёрно-белый брючный костюм нестандартного кроя, делающий её похожей на акробатку. Этот наряд специально для неё сшил друг, модельер из Нью Йорка.

С нарастающим чувством страха Юля вошла в двери школы. Во времена её детства они были деревянными и широкими, сейчас же на их месте установили массивные стальные створки. В холле вместо столика вахтёра появился турникет с постом для охранника, где сидела старушка в серой униформе. Тошнотно зелёные стены в коридорах перекрасили в бледно розовый. В остальном школа осталась такой же, какой её помнила Юля.

Она поднялась на второй этаж, ноги сами несли по знакомому маршруту к ритиному классу. Однако чем ближе она походила, тем короче становились её шаги. Чуть-чуть не дойдя до распахнутых дверей, за которыми гудели голоса, она остановилась.

— Юлька, ты правда пришла?! — донеслось из-за спины.

К классу семенила Катя. Она изменилась за прошедшие годы: перекрасилась в блондинку, погрузнела, в уголках глаз появились морщинки. Но всё равно это была она, её единственная школьная подруга.

— Привет, — улыбнулась Юля. — Вот стою тут, зайти боюсь.

— Какая ты красивая, — в голосе Кати звучало восхищение с ноткой зависти. — Не бойся, ты ведь теперь взрослая и знаменитая. Никто не посмеет тебе и слова сказать. Да они лопнут от зависти, как тебя увидят. Пойдём, чего тут стоять?

Катя потянула её за руку.

Класс был полон взрослых мужчин и женщин. Они сидели за партами и стояли у окон, но большинство сгрудилось возле учительского стола. За ним восседала Маргарита Юрьевна. Она сильно постарела, в волосах блестела седина, но взгляд был такой же строгий и надменный.

С их появлением в классе наступила тишина. Все взгляды оказались прикованы к Юле. На секунду ей даже показалось, что сейчас раздастся тот самый шёпоток — «придурошная». Но вместо этого заговорила Маргарита:

— Юленька приехала, наша звёздочка! Какой приятный сюрприз ты мне устроила.

— Э-э, здравствуйте, — только и смогла она произнести.

Радушный приём Риты звучал так же фальшиво, как восторги критиков в женских журналах. В глазах одноклассников Юля видела гамму чувств: восхищение, желание, зависть. Эти взгляды были ей настолько привычны, что подействовали как успокоительное.

Напряжение и страх исчезли.

— Не покривлю душой, если скажу, что мы все с огромным интересом следим за твоей жизнью, — продолжала Рита. — Каждый раз, как вижу репортаж о тебе или статью в журнале, вспоминаю, как ты училась в моём классе. Я даже привожу тебя в пример нынешним школьникам, когда им не хватает целеустремлённости в учёбе.

— Мне её тоже не хватало, — заметила Юля.

— Ой, не скромничай. Я всегда знала, что из тебя выйдет толк.

Классная пустилась в пространные воспоминания о временах юлиной учёбы.

— Извините, но вы никогда меня не поддерживали, — прервала её Юля. — И если я смогла кем-то стать, то не благодаря вам, а вопреки.

— Что ты такое говоришь, девочка? — покраснела Рита. — Ты просто всё позабыла.

Юле показалась, что сейчас классная руководительница выгонит её из кабинета. Но та только ловила ртом воздух, от возмущения растеряв все слова.

Кто-то из одноклассников, вроде бы Толик, включил магнитофон в углу. Заиграла музыка; под неё возобновились разговоры. Одноклассники бросали на Юля косые взгляды, но не подходили. Её это полностью устраивало.

Накрашенная тётка в кричаще красном платье, в которой Юля с трудом узнала Кристину, принялась открывать бутылки с вином и разливать по бокалам.

— Зачем ты так? — шепнула ей Катя.

— Извини, сама не знаю. Нашло что-то.

Они улизнули к окну, взяв по бокалу вина, но разговор не клеился. Вскоре Кате отошла к большой компании мужчин и женщин. Юля же осталась рассматривать грязное стекло, за которым виднелся заросший кустарником школьный двор.

Однако её одиночество продлилось недолго. К окну подошёл спортивный мужчина в джинсах и ковбойке с подвернутыми рукавами. Его приятное лицо показалось её чуточку знакомым, но имени вспомнить она не смогла.

— Привет, — он робко улыбнулся.

— Извини, мы знакомы?

— Павел. Мы с тобой сидели за одной партой в седьмом классе. Давно дело было.

— Павлик? — искренне удивилась Юля. — Ты так сильно изменился.

— А ты совсем нет. В смысле, ты такая же необычная. Только стала ещё красивее.

— Так необычная или ещё красивее? — засмеялась Юля.

Ей никак не верилось, что этот атлетичный мужчина был когда-то толстеньким очкариком Павликом.

— Кстати, а где твои очки?

— Какие очки? Ах да, я же в детстве носил очки. Теперь они мне не нужны. Я операцию сделал уже давно.

— Сейчас они бы тебе пошли.

— Правда? — он покраснел.

Юля снова не поверила глазам — смущался он совсем как школьник.

— Правда. Сделать модную причёску, надеть дизайнерские очки без диоптрий, и хоть сейчас с тобой на миланскую вечеринку.

На лице Павлика появилось выражение немого обожания, которое так сильно нравилось ей в школе. Нравилось до того самого урока.

Из всех занятий в школе больше всего Юля ненавидела уроки физкультуры. Учитель, проведя короткую разминку, делил класс на команды и отправлял играть в волейбол. Их с Павликом всегда выбирали последними. Делали они это с недовольным видом и старались не выпускать их со скамейки запасных. Юле было очень обидно, потому что она на самом деле любила волейбол, а её высокий рост и неплохие физические данные могли здорово помочь команде.

В то октябрьское утро из-за повальной простуды на физкультуру пришло очень мало учеников. Когда они стали делиться на команды, их оказалось нечётное количество. Толику, назначенному капитаном, пришлось выбирать между Юлей и Павликом, и он склонялся в пользу подтянутой девочки. Однако Кристина, с которой Толик ходил в кино, стала громко возмущаться:

— Сам тогда играй с этой «придурошной»!

Её поддержали другие девочки, и Юлю оставили на скамье запасных.

По началу команда старалась не пасовать Павлику, но случилось так, что подача полетела прямо на него. Он отбил мяч в последний момент, чем поразил как чужую, так и свою команду.

— Повезло толстому, — хмыкнул капитан соперников.

Но Павлик с лёгкостью отбил и следующий мяч. А когда пришла его очередь стоять на подаче, он посылал мячи поверх сетки так быстро, что вражеская команда пропустила пять подач подряд.

— Чёрт, да ты, оказывается, умеешь играть! — подбежав, хлопнул его по плечу Толик.

Их команда победила, и Павлик стал героем. Когда он выходил из раздевалки в компании галдящих одноклассников, к нему подошла Юля.

— Ты отлично играл, — улыбнулась она.

Мальчишки вокруг заухмылялись, а Павлик сконфузился.

— А, да. Спасибо, — пробубнил он, не глядя ей в глаза.

Юля оторопела.

Следующим уроком была литература. Однако когда Юля зашла в класс перед звонком, место Павлика оказалось свободным. Сам он сидел за третьей партой вместе с одним из тех, кто раньше над ним насмехался.

С того дня Павлик почти перестал общаться с Юлей, едва отвечая на её приветствия. Он стал своим в компании одноклассников, и на физкультуре его старались взять в команду одним из первых. А Юля продолжала сидеть на скамье запасных.

На закате школьный двор казался красивым. Лучи заходящего солнца окрашивали густой кустарник в разные оттенки алого. Было по-летнему тепло, и Юля порадовалась, что они с Павликом ушли из душного класса прогуляться.

— Ты, наверное, страшно занятая женщина? Все эти показы, съёмки, поездки.

— Да, отдохнуть получается редко, — пожала плечами Юля. — Но мне нравится жить в таком темпе. В больших городах привыкаешь вечно спешить.

— Я так и подумал. Ты всегда выделялась среди остальных девушек. И сейчас не перестаёшь выделяться.

— А чем занимаешься ты?

— Угадай, — попросил Павлик.

— Может, ты стал инженером? Помню, ты любил математику. И постоянно рассказывал про этих своих «Разрушителей легенд».

— «Разрушителей мифов». Но нет, инженером я не стал.

— Может быть, учителем?

— Снова мимо. Хотя иногда я учу.

— Извини, не могу представить, — призналась Юля. — Когда мы перестали общаться, я совсем потеряла тебя из виду.

— Я стал фитнес-тренером. Серьёзно. Что здесь смешного?

— Прости, — Юля прикрыла рот ладошкой. — Я помню тебя совсем другим. Пухлым неуверенным в себе мальчиком.

— Я таким и был, — согласился Павлик. — Много нервничал и оттого постоянно ел. Но в институте я сильно вытянулся, окреп, записался в спортивную команду. Я изменился, честно.

— Да, изменился. Тот Павлик, которого я знала, не хотел общаться с «придурошной».

Они остановились под липой, усыпанной молодыми листочками. Вокруг одуряюще пахло скорым летом.

— Знаешь, — враз осипшим голосом произнёс Павлик. — Я ведь тогда, в школе безумно тебя любил. Со временем забыл про это, но теперь почему-то вспомнил.

Юля смотрела в его глаза, пытаясь прочесть в них мысли. Но не видела ничего, кроме грусти и стыда.

— Странным способом ты выразил свою любовь. Тогда, в школе.

— Я был глупым подростком, которому очень хотелось перестать быть белой вороной. Я даже тайком пошёл в волейбольную секцию.

— Значит мнение сверстников тебе было важнее любви.

— Нет, не так, — замотал он головой.

— Именно так, — перебила его Юля. — Ты был моим единственным другом среди тех, кто презирал меня. За одежду, за нежелание быть как все. Ты выбрал их, а не меня.

— Это было давно.

— Но у предательства нет срока давности, — отстранилась девушка.

В её сумочке зазвонил телефон. На экране высветилась надпись «продюсер».

— Юленька, поздравляю! — заорала трубка возле самого её уха. — Тебя взяли!

— Альберт, не кричи. Объясни толком, куда взяли?

— В голливудский блокбастер, куда ты пробовалась два месяца назад. Ну помнишь, по комиксам?

— Я ничего не понимаю в комиксах.

— Да не важно, никто из наших не понимает. Но там даже играть не надо. Главное, эффектно выглядеть в обтягивающем. В общем, я купил тебе билет до Лос-Анжелеса в бизнес-класс. Вылет сегодня ночью. Чтобы через пять часов была в аэропорту, ты слышишь?

— Я на встрече выпускников в родном городе.

— Где-где?

— На встрече выпускников. Ну знаешь, когда повзрослевшие школьники съезжаются, чтобы похвастать друг перед другом своей работой, машиной, детьми.

— Что ты там забыла?

— Не знаю. Просто потянуло на родину.

— Короче, не валяй дурака. Давай я вышлю за тобой такси. Называй адрес.

— Не надо, я на машине.

— В аэропорт успеешь или взять другой билет?

Юля посмотрела на Павлика. Тот стоял красный и не знал, куда деть глаза. Разговор с продюсером он отлично слышал.

— Успею. Не отменяй.

— Тогда давай по коням. Чтобы завтра уже брала для меня автографы у Анжелины Джоли и Бредда Питта.

— Они уже не вместе много лет.

— Чего?

— Ничего, забей.

Юля повесила трубку и посмотрела на Павлика.

— Что ж, мне пора ехать. В другую страну к моей настоящей жизни.

— Удачи тебе там, в Голливуде, — ответил он, пряча взгляд. — Прости, что так получилось тогда. Я очень об этом жалею.

— Не надо жалеть, — прикоснулась к его плечу Юля. — Дело прошлое. Одного твоего «прости» вполне достаточно, чтобы я простила. В конце концов, я же и правда «придурошная».

— Нет, неправда! — он порывисто её обнял. — Ты замечательная.

— Одно другому не мешает.

Она отстранилась и поцеловала Павлика в щёку, а затем пошла к своей машине.

Солнце успело сесть за горизонт. Начинало смеркаться, и за оконным стеклом второго этажа она заметила лица бывших одноклассников.

Жадные взгляды провожали каждый её шаг. И в этих взглядах читалось многое. Не было там только одного — искреннего раскаяния.