Убийство у небоскреба.
Убийство у небоскреба.
1.
Полдень. В Петербурге установилась жара. На небе не было ни единого облачка, и солнечные лучи врезались прохожим в макушки, падали им на плечи, на руки, вызывая значительный дискомфорт и желание укрыться от палящего светила. Мало кто высовывался в такую погоду из своих крохотных комнат, которые казались сейчас даже уютными, несмотря на чудовищную миниатюрность.
Город по-настоящему пустел в это время года, превращался в каменную пустыню. Прогноз погоды тоже не радовал — метеорологи обещали целую неделю невыносимой духоты.
Фролов наблюдал, как немногочисленные люди, в потоковых очках, подключенных к дополненной реальности, сонными мухами передвигались по улицам. В служебной машине, на счастье, был кондиционер.
Пару минут назад следователи подъехали к огромному стоэтажному небоскребу, возле которого, исходя из оперативного сообщения, находился труп со следами насилия.
Денисов не спешил выходить. Он дымил в машине свои вонючие сигареты, состоящие из засушенных и перемолотых листьев табака — жуткий архаизм для конца двадцать первого века. Сигарету он держал в щелочке приоткрытого окна, время от времени поднося ее к толстым губам и делая затяжку.
— Ты всегда куришь в машине? — сказал Фролов.
— Да.
— Почему хотя бы не использовать бездымные сигареты?
Денисов поморщил лоб, опустив грузные грузинские брови на глаза.
— От них нет никакого прока. Не накуриваешься.
— Хотя бы не мучаешь людей вокруг себя.
— Я же держу сигарету на улице.
Фролов не стал на это ничего отвечать. Он протянул руку к лобовому стеклу, чтобы еще раз просмотреть материалы возбужденного уголовного дела.
— Давай так, — сказал Денисов. — Если уж нам суждено работать вместе, то сразу обговорим некоторые вопросы.
— Какие, например?
Фролов нажал на сенсор лобового стекла, и тут же перед его глазами предстала информация с полицейского сервера. Вероятное время происшествия, личность жертвы, и так далее и тому подобное...
— Тебе придется привыкнуть к тому, что я курю.
— Что еще?
— Что еще? Чем меньше бумажной работы, тем лучше, — Денисов сказал именно так, хотя бумага при производстве уголовного дела уже давно не использовалась. — Я, конечно, понимаю, что ты у нас выпускник нашей великой полицейской академии. С красным дипломом. Но это тут ничего не стоит. Присматривайся к моему опыту, тогда, может быть, сработаемся. Что ты любишь выпить?
— Ничего.
— Как так? Совсем не пьешь?
— Нет, — сказал Фролов. Ему были неприятные подобные расспросы.
— Это очень плохо.
— Почему?
— Что значит почему? Не пить, работая в полиции — это значит сгореть через полгода.
— Я так не думаю.
— Вот увидишь, — сказал Денисов.
— Не хочу превращаться в очередного полицейского, которому ни до чего нет дела.
Денисов хотел было что-то ответить на это, но промолчал. Он был старше Фролова лет на пятнадцать, и успел многое пройти. Даже поучаствовать в Гражданской войне, когда ему было шестнадцать, о чем любил рассказывать по делу и без такового.
— Кем была убитая? — сказал Денисов.
— Нигде не работала. Хотя в ее собственности полные апартаменты в этом небоскребе.
— Что, прямо целый этаж?
— Да.
— Сколько ей лет?
— Семнадцать.
— Дочка какого-нибудь местного бизнесмена? — Денисов заметно оживился. — Русская?
— Судя по имени, да.
— Район здесь богатый. Поэтому давай все сделаем быстро, пока не началась паника с ФСБ и прокуратурой.
— Ты про что?
— Знаешь, ведь, как это бывает, когда убьют родственника какого-нибудь влиятельного человека? Это тебе не то, что Дуньку из пушкинского района. Здесь все вверх дном перевёрнут, следы затопчут, и преступник, в итоге, скроется. Все эти профессионалы своего дела из штабов, которые видели негодяя только в обучающем материале… Так что, давай быстро. Пульсар. Осмотр. А потом сразу на базу. Расследуем оперативно, глядишь, получим лишний выходной.
Район здесь, действительно, был одним из богатых. Богаче только центральный район иностранных подданных. Но туда следователей бы не пустили. Там, случись что, были свои следователи, прокуроры и судьи. Элиту могла судить только элита, и никак иначе.
— Так кто совершил нападение? — сказал Денисов.
— Судя по всему, мутант... Ты вообще не читаешь материалы дела, прежде чем ехать на вызов?
Денисов хмыкнул.
— Зачем, если у меня есть такой умный напарник?
Он сделал последнюю затяжку и выбросил сигарету в окно.
2.
К служебной машине подошел улыбающийся консьерж, в форменном синем костюме и в дурацкой кепочке, по краям которой виднелся белый след соли. Служащий небоскреба, похожий на тростиночку, обтянутую форменным облачением, вежливо постучал костяшками правой руки по лобовому стеклу.
Денисов вышел из машины, а следом за ним из машины выбрался и Фролов.
— Ты чего стучишь? — сказал Денисов.
— Не могли бы вы убрать машину?
— Нет.
— Но здесь нельзя парковаться больше, чем на десять минут, а вы уже стоите здесь одиннадцать минут и тридцать шесть секунд.
— Мы приехали осмотреть место происшествия. И до тех пор, пока мы не сделаем это, машина будет стоять здесь.
— Может, все-таки, уберем ее на нормальную парковку? — сказал Фролов.
— Чтобы потом плестись откуда-нибудь по этой жаре? Черта с два. Пойдем, — он повернул голову к служащему. — А ты последи, чтобы с машиной ничего не случилось.
Следователи прошли к месту, где было тело. Фролов достал из кармана пульсар — приспособление для записи места происшествия в поток — и покрутил его в пальцах.
Не прошло и пяти лет с момента внедрения потока, а жизнь сильно переменилась. Люди с каждым годом все чаще ложились в потоковые капсулы, чтобы путешествовать по мирам, изобретенным программистами и труспичерами. Фролов и сам был не прочь надеть сенсорный костюм и плюхнуться в проводниковую жидкость после долгого рабочего дня. Залететь в какую-нибудь пиратскую бухту, где торгуют запрещенной информацией, переговорить со Странником о преступлениях, совершенных госкорпорациями, понаблюдать за потоковыми гонками, в которых он когда-то участвовал со своей знакомой, Лизой...
Он все еще время от времени вспоминал ее шелковистые волосы, развеваемые виртуальным ветром, когда она мчала по трассе, оседлав сверхскоростной байк.
Валькирия.
Однако в последнее время он вспоминал о ней все реже и реже... Где она сейчас, почему так резко разорвала все контакты? Может быть, улетела в Китай, как давно хотела?
В прогалине между двумя стоэтажными небоскребами виднелась гигантская потоковая башня, построенная американцами двадцать пять лет тому назад. В то время город был разрушен бомбардировками князьков из «диких» земель. У Петербурга шли бои с московским ополчением, которое возомнило себя освободителем России. Все пренебрежительно называли их «московичами».
Жители Петербурга успели повторить подвиг времен блокады Ленинграда — более чем вековой давности. Много людей погибло от голода и болезней. В тот момент с улиц надолго пропали собаки и кошки...
На месте происшествия следователей встретил лейтенант-участковый, который безучастным взглядом смотрел на растерзанное тело молодой девушки. Фролов кивнул ему. Участковый был студентом полицейской академии, Фролов узнал его, хотя патрульный и не признал в нем человека, учившегося на курс старше. Фролов тоже прошлый год отходил в нарядах по городу. Так себе работенка — то и дело ввязывайся в разборки «крахмальных», местной банды наркоторговцев, да выписывай штрафы за неправильную парковку.
В нескольких шагах от тела он положил на асфальт пульсар, который был похож на большую белую таблетку. Пульсар тут же включился, и на его верхней части загорелось синее пятно света. Не прошло и нескольких секунд, как в потоковых очках Фролова, считавших лицо жертвы, стали появляться первые соображения следственного искусственного интеллекта, или сокращенно — «ИИ».
Девушке только исполнилось семнадцать. Она была совсем еще молодая, свежая, как подснежник.
Анна Петровна Б.
Действительно, как правильно угадал Денисов, она была единственной дочерью владельца дочерней компании от клиники Компинк.
Для родителей это будет трагедией. Знает ли уже об этом отец? Если данные с умного браслета передаются в семейное облако, то да. Фролов первым делом надел латексные перчатки, на секунду охладившие кожу ладоней, и снял у нее с левого запястья стальную, обсыпанную драгоценными камнями, армиллу марки Карго (Лимитед). Такие браслеты следили за состоянием здоровья и отправляли по желанию владельца данные в поток. Однако анализ ИИ показал, что часы не передавали данные, кроме как в экстренные службы.
Значит, родители об этом еще ничего не знали. Что ж, это объясняет, почему здесь еще нет толп правоохранителей... Подростки ревностно относятся к тайне личной жизни, и иногда это идет им во вред.
Фролов достал из нагрудного кармана рубашки прозрачный пакет для вещественных доказательств и положил туда браслет.
Он повернулся к участковому.
— Вы известили родных?
— Что?
— Вы известили родных?
— Родных? Пока нет. Мне же сказали ничего не трогать. Я и не трогал.
ИИ к этому времени успел соорудить первичную следственную модель и определить значимые вещественные доказательства. Участковый, устало вздохнув, принялся делать соскобы с асфальта в местах, где виднелась кровь, и расфасовывать их в пакетики.
Фролов опустил взгляд на тело. Убийство, как показал ИИ, произошло не более тридцати минут назад. На руке девушки виднелось несколько глубоких укусов — это первое, что бросилось Фролову в глаза. Также, на ее красивом теле, одетом в легкий топ и короткую джинсовую юбку, было множество глубоких рваных ран, а также ран поменьше. Колени были разбиты. На ногах болтались легкие сандалии. Педикюр на аккуратных пальчиках поблескивал чернотой.
На ее правой руке светилась живая татуировка — единственное, что оставалось живым. Галера времен Барбароссы медленно раскачивалась на волнах.
Пупок девушки с едва заметным пушком превратился в озерцо темно-красной крови.
— Девочка вышла на прогулку, — сказал Денисов, нагибаясь над лицом жертвы, щека которой была исполосована когтями мутанта. — Кто бы мог подумать, что именно в этот момент из канализации выползет мутант... Чертовы наркотики.
— Да.
— Странно это.
— Что именно? — сказал Фролов. — Такие нападения постоянно случаются. Круговая защита не идеальна.
— Но не в этих районах.
— Ты прав.
— Канализация и метро под центральными районами защищены вдвойне. Ещё один круг больших пушек. Через такие трудно проскользнуть, знаешь ли.
— Раз в год и палка стреляет.
Картина преступления была ясна. ИИ максимально точно все отсканировал и передал информацию на полицейский сервер, чтобы можно было изучить место происшествия, при необходимости, и в виртуальной реальности.
Фролов частенько пользовался такой возможностью. На месте происшествия не всегда комфортно находиться. Жара, или, например, дождь. Или опасные обстоятельства не позволяли подробно осмотреть в реальности место преступления. А в потоке такие проблемы отсутствовали: надевай очки или же ложись в потоковую капсулу, и вперед...
Осмотр был закончен, и Фролов снял очки, чтобы вернуться к служебной машине и отправиться в отдел. Он поднял пульсар, выключил его и положил обратно в карман. Следователь быстро нашёл глазами Денисова — тот стоял в двадцати шагах от него, нагнувшись над не полностью закрытым канализационным люком.
Фролов сразу же понял, чем пахнет дело. Он подошел к напарнику.
— В отдел? — сказал Фролов.
— Он сбежал обратно в подземелье. Как думаешь, мы сможем его нагнать?
— Это не наша работа.
— Да ладно тебе. Убийство произошло не более получаса назад. Он не мог далеко уйти. Сколько времени пройдет, пока приедет спецназ? Или ты боишься?
— Это не наша работа, — сказал Фролов, делая ударение на слово «наша».
— И что с того? Ты так и скажи — испугался.
— Это глупо.
— Что же глупого?
— Мы — сотрудники полиции, и мы должны придерживаться регламента, поэтому...
Но не успел Фролов договорить, как Денисов отодвинул руками железную крышку люка и нырнул в образовавшуюся бездну.
— Что я делаю? — сказал Фролов, всматриваясь в темную глубину подземных коммуникаций. — За что мне достался такой напарник? И почему я за ним сейчас лезу... туда? Можно просто вернуться в отдел. Доложить начальству о нерегламентированном поведении напарника.
Но Фролов знал, что его никто не будет слушать. Начальник тем более. Денисова в отделе уважали. Но не за лучшие показатели работы, а за то, что он мог перепить любого в отделе.
Велика гордость!
Когда Фролов учился в полицейской академии, то совсем по-другому представлял себе работу следователя...
Через секунду он осторожно поставил ногу на склизкую лестницу.
3.
Подземные коммуникации Петербурга представляли собой сложное переплетение разнообразных проходов, переходов, спусков, подъемов, и снова спусков, и снова подъемов. Здесь почти невозможно было разобраться. Мелкие и запутанные пустовали, хотя изредка можно было наткнуться на заблудшую душу, которая не нашла себе места на поверхности.
Геномутанты во множестве обитали в метро за периметром городского защитного кольца, и не могли через нее пробраться. Это знал каждый школьник в Петербурге. Взрослый добавлял к этому предложению: «почти» не могли пробраться.
Эксцессы случались. Обычно геномутанты, потерявшие человеческий облик, толпами бродили по заброшенному метро, передвигаясь на четырех лапах между станциями. Жрали друг друга, если не находили другого мяса. Если все было совсем плохо, лезли прямо на большие пушки, поставленные по периметру для защиты от них.
Мутанты пытались пробраться в круг городских коммуникаций, где для них так заманчиво пахло свежей человечиной. А когда, бывало, они наваливались толпами, то один мог проскочить за периметр. Другое дело, что центральные районы были защищены ещё один дополнительным кольцом. Как один-единственный мутант мог пройти через такую защиту?
Новый генонаркотик невероятной дешевизны, синтезированный не так давно из растения-мутанта, стал бичом всего мира в конце двадцать первого века. Человек, подсевший на них, что было сделать очень легко, поскольку зависимость образовывалась с первой же дозы, никогда с них уже не слезал. Человек медленно превращался в зверя. Год или полтора употребления почти всегда приводили к «гибели души», как выразились бы религиозные райанисты. Исковерканные гены меняли внешний вид человека, низводили его до животного.
Лестница на ощупь была неприятно холодной, и от нее пахло крысиными экскрементами.
— Осторожнее, — сказал Денисов. — Здесь скользко.
Фролов опустил ногу на поверхность. Она немного съехала в сторону.
— Зачем мы здесь? — сказал он.
— Чтобы поймать мутанта.
— Не поэтому.
— А из-за чего?
— Из-за того, что ты не можешь держать себя в руках, — сказал Фролов. — И отказаться от ненужного риска. Откуда у тебя такая тяга к саморазрушению?
— Тоже мне нашелся учитель... А вот девчонку жалко.
— Да.
— Ты так говоришь, как будто нет.
— Жалко. Но это обычный ход жизни. Люди рождаются и умирают. От естественных причин или их убивают. Если бы не было убийств, и нас не было бы.
— Кого это нас?
— Следователей... Здесь душно.
— Да.
— У нас ещё есть шанс вернуться, — сказал Фролов. Но это были дежурные слова. Фролов знал, что напарник не повернёт назад.
Денисов промолчал.
Они шли по узким коммуникациям, которые построили американцы для вывода загрязнений от растений-мутантов. Лет сорок назад произошёл взрыв на испанском научно-исследовательском заводе, последствие которого в виде ядовитого растения распространились по всей Европе и европейской части России.
Этот завод некогда занимался изучением генетических мутаций диких и домашних животных для сельскохозяйственных целей. Однако некоторые исследования были засекречены: и никто точно не знал, из-за чего произошёл взрыв…
В горле першило от едкой пыли. Фролов закашлял.
— Все хорошо? — сказал Денисов.
— Да.
Раньше по этим коммуникациям выводилась переработанная специальными устройствами смесь, состоящая из раздробленного и химически переработанного растения-мутанта. Каналы на поверхности выполняли ту же функцию — они были в своё время закрыты защитными крышками. Теперь же по ним была пущена навигация мелких торговых судов.
У американских очистительных роботов в своё время было достаточно работы. Теперь же многие из них перешли в спящий режим, а сами коммуникации оказались заброшенными и покинутыми. Часть из этих проходов были забаррикадированы, часть из них затоплены. Но все же, поскольку эти коммуникации использовались для вполне банального коммунального обслуживания небоскрёбов и живущих в нем людей, эти переходы нельзя было полностью запечатать. Таким образом, по ним можно было попасть чуть ли не в любую точку города, если конечно, знать, как не заплутать в сложных переплетениях туннелей.
Поток, такой хороший помощник во многих делах, здесь вряд ли смог бы помочь. Ни о какой значимой автоматике не могло быть и речи. ИИ не мог собирать информацию и анализировать ее без датчиков, камер и прочего. Карта коммуникаций тоже не могла помочь: достаточно было одной закрытой решётки, чтобы попасть в тупик.
Впрочем, свежие следы мутанта подсвечивались поисковым ИИ. Денисов шел впереди. Его широкие плечи в некоторых особенно узких местах кирпичных туннелей, обвитых проводами и трубами разной толщины, соприкасались с неровной кирпичной кладкой. Пахнуло холодом.
— Знаешь, что мне сказала сегодня наша бухгалтерша? — сказал Денисов, и голос его был тучным и грузным, отскакивал от пыльных и плохо освещенных стен. Хорошо, что потоковые очки могли осветлять картинку.
— Эта та, которая в разводе с двумя детьми?
— Да. Сочная мадам.
— И что же?
— Я сказал, что мне нужно пойти в уборную вымыть руки после задержания наркомана. А она сказала, что я могу взять мыло и намылить ее, если я хочу, прямо в отделе.
— Это она к чему?
— Сам как думаешь?.. А я сказал, что я могу плюнуть, если что.
Денисов усмехнулся.
— Плюнуть и размазать, где надо...
Грязная пыль, встревоженная непрошеными гостями, забивала нос и легкие. Широкие трубы, пролегающие в пустоту, туда, куда не доходили ни свет, ни взгляд, шуршали, шипели горячей водой, булькали холодной, квакали слизью и отходами, идущими от жилых небоскребов. Все пятьдесят миллионов граждан колониального города Петербурга принимали участие в этой симфонии жизни.
За обгаженной дверью с предупредительным знаком, изображающим корневище ядовитого растения, послышался настойчивый шорох. Сюда и вели следы мутанта. Денисов, направив пистолет на замок, медленно отворил дверь, приготовившись стрелять.
4.
Но стрелять оказалось не в кого. Их встретил слепой взгляд испуганного бомжа, который нашел себе хорошее место в прохладе выхода промышленного вентилятора, испускавшего помимо прохладного воздуха, еще и мерзкий запах дешевого живого белка, из которого состояла почти вся пища в этом городе. Видимо, на подземных этажах прилегающего небоскреба располагалось белковое производство.
Из этого белка, полученного путем бесполого размножения червей и их последующей прессовки, делали все, что пожелает душа массового потребителя: бургеры, стейки, фрукты, овощи, куриной филе и даже протеиновые коктейли. До этого в шестидесятых годах додумались китайские ученые, когда население Земли перевалило за пятнадцать миллиардов, и когда перед человечеством встала проблема тотального голода. Умные эти китайцы, только чересчур закрытые.
След геномутанта обрывался в этой комнате. Бомж, обитатель подземелья, один из многих, спрятавшихся от взглядов обычных жителей Петербурга, выглядел довольно нелепо, и описать его можно так: старый, грязный, потрепанный, брошенный, как забытая игрушка капитализма. Одет он был в вонючее цветастое тряпье. Вокруг него валялись пустые пакетики, в которых обычно продают генонаркотики.
ИИ тут же выявил у него признаки долгого употребления нового наркотика. Его глаза были налиты кровью. Красные глаза, которые уже ничего не различали, кроме неясных и почти невидимых бликов.
— Куда он побежал? — сказал Денисов, опустив пистолет.
— Кто?
— Мутант. Кто же еще, старый черт!
— Никакого мутанта здесь не было, — сказал бомж.
— Я на твоем месте бы так не разговаривал.
— Никого здесь не было. Клянусь.
— Черт тебя дери, — сказал Денисов. — У меня нет времени на разговоры. След обрывается здесь. В этом месте. И если ты не скажешь мне, в какую из трех дверей убежал мутант, я тебя здесь же придушу. Не побоюсь испачкаться.
Но бомж только развел руками, покрытыми вздувшимися язвами.
— Он ничего не видит, — сказал Фролов. — Не думаю, что он что-то сможет сказать.
— Гаденыш. И куда теперь?
Фролов присмотрелся к трем выходам из этого небольшого помещения, одинаково не внушающим доверия.
— Почему следы обрываются? Система барахлит? — Денисов сел на корточки и пытался рассмотреть путь, по которому им нужно было двинуться. — Почему поток ничего не показывает?
Видимо, покрытие потока в этом месте отсутствовало. Без поискового ИИ Фролов чувствовал себя крайне неуютно. Будто ему завязали глаза, и тянули куда-то, неизвестно куда. Чтобы встретить что? Что, кроме неприятностей?
— Вот сюда, — сказал Денисов. — Вижу царапины от когтей на косяке. Совсем свежие.
Фролов, скрепя сердце, протиснулся вслед за Денисовым в узкий дверной проем. И опять — бесконечные туннели, в которых Фролову было трудно дышать. Желание повернуть назад накатывало на него волнами.
Он услышал вой мутанта. Мутант завывал, как волк — на луну в старых фильмах. Пальцы леденели от этого звука, и Фролов с силой сжал кулаки, не чувствуя ничего, кроме этого холода, словно в венах была не кровь, а ледяная вода.
— Главное не заплутать, — сказал Денисов.
Американцы в свое время постарались при строительстве выводящих коммуникаций, расширили старые ходы, сделали множество ответвлений, которые были необходимы для вывода загрязнений. Земля пучилась от яда, который находил любую мельчайшую прореху и выбирался на поверхность, отравляя воздух. Порой из дома нельзя было выйти без противогаза.
Город бы сам не справился с заражением. Да он бы ни с чем не справился тогда, в то время, когда разваленную набегами террористов Россию разрывала Гражданская война... Снаряды с нейрогазом падали и падали, превращая людей в безумцев, заставляя рвать друг друга на части голыми руками и зубами... А под поверхностью правило растение-мутант.
Иногда живые завидуют мертвым, как бы банально это не звучало. Иногда живые жаждут упокоиться, сделаться недвижимыми и не дышащими, превратиться в сырую землю...
Теперь в коммуникациях было не так опасно. Но страх и смерть все равно витали по узким туннелям. Фролов чувствовал это. Он дотронулся до дужки очков, чтобы записать одну из мыслей, которая появилась у него в голове: про прячущегося мутанта, про систему подземной защиты, про ее недочеты, но тут же понял, что у него нет доступа в поток.
— Я бы сейчас не отказался от пары хот-догов, — сказал Денисов.
— Как ты можешь говорить о еде?
— А что?
Фролов пожал плечами.
— Здесь воняет живым белком.
— Это да.
— Когда я узнал, из чего делаются продукты, я не ел целую неделю, — сказал Фролов.
— Когда это было?
— В семь лет. Я учился тогда во втором классе в интернате. Один мальчишка решил испортить мне завтрак. Сказал, что я ем живых червяков. Я ему не поверил. Но, когда спустился в библиотеку и воспользовался интерсетью, то... Так плохо мне еще никогда не было.
Очистные ответвления стали зигзагообразными, как внутренности мифического змея, побежденного древним героем и захороненного здесь, в холодной и пропахшей темнотой земле — земле забытых людей, облачавшихся когда-то в мех и греющих руки у костра...
Через несколько минут стало темнее — ряд огней измельчал, и Фролову приходилось теперь внимательнее смотреть под ноги.
— Здесь еще можно найти заваренные двери, — сказал Денисов. — Знаешь, что за ними?
— Что? — Фролов не узнал звук своего голоса. От него несло тревогой, сдобренной клаустрофобией, которая начинала разрастаться внутри его сердца, захламлять его разум.
— Говорят, когда началась война, богатые горожане пытались спасти свои деньги. Они не думали, что война может продлиться так долго. Они думали, что сохранят свое богатство. Здесь захоронены целые кучи золота. Но люди позабыли о нем, и кто мог, тот убежал за бугор. Вот и все.
— Это одни только рассказы. Здесь бы уже все давно перерыли.
— Люди боятся сюда лезть.
— Да? Почему же мы тогда не боимся?
— Потому что ерунда все это, — сказал Денисов. — От судьбы не уйдешь. Смерть тебя везде найдет.
— Я бы с этим поспорил, но...
Фролов оборвался на полуслове, ощутив резкий запах генонаркотика и жуткого мускусного пота. Мутант зашипел в полутьме — он был совсем рядом, Фролов почувствовал это, хотя зверя невозможно было разглядеть... Через секунду звук клацающих по плитке когтей стал отдаляться.
Денисов выругался, после чего блеснула дужка его снова заработавших очков. Связь в этот момент появилась. Надолго ли?
— Он меня цапнул.
— Надо обработать рану, — сказал Фролов.
— Нет времени, — сказал Денисов азартным голосом. В некоторые моменты он был как сумасшедший. Искал опасность с неистовым упорством. Вот что Фролову не нравилось в Денисове.
Напарник побежал за мутантом со скоростью, слишком стремительной для его роста и тучности. Денисов почувствовал вкус крови, и его теперь было не остановить.
Он пронёсся несколько десятков метров, после чего резко остановился. Фролов держался за ним.
Мутант быстрым и резким прыжком перемахнул через провал, который, должно быть, образовался здесь во время кризиса с растениями-мутантами.
Внизу мелькали потерянные огни старого метро. Они никогда не гасли.
5.
Черная, голая, блестевшая от пота и слизи спина мутанта скрылась на той стороне. Денисов стоял перед обрывом, засунув руки в карманы брюк, и громко ругался.
Метро, крохотный клочок которого был виден в провале, заключало в себе, как тайну, скрытую от глаз, огромную опасность. Коммуникации — это еще ладно, но метро, это было уже слишком для Фролова.
Он вспомнил, как однажды в интернатском туалете нашли мальчишку, его ровесника, с разорванным горлом — это была работа мутанта. В то время подземная защита не была настолько сильной, и нападения случались чаще.
Много бессонных ночей провёл маленький Артём Фролов, в страхе прислушиваясь к каждому шороху, вздрагивая от скрипов кроватей. Он знал: ему рассказали мальчишки, что метро — это царство мертвых, в которое нет хода живому.
Конечно, Фролов знал, что частично метро использовалось живыми людьми. Не самым, стоит сказать, законным образом. Под городской судоверфью располагалось производство генонаркотиков, организованное испанским бароном. Также на одной из станций находился чёрный рынок, соединённый с производством наркотиков затопленными туннелями, по которым передвигались крохотные батискафы. На этом рынке за твердотельную валюту можно было купить новейшее вооружение и заказать услуги частной военной компании.
Остальная же часть метро была миром мертвых. Адом, куда не стоит соваться. Фролов знал об этом с самого раннего детства. И сейчас перед его глазами все ещё стояла эта жуткая картина: разорванное горло, из которого вылилась лужа бурой крови. Потусторонний свет лампы отражался в этом темно-красном зеркале.
— Давай вернемся в отдел, — сказал Фролов.
— Ты чего? Мы же его почти нагнали. Надо просто найти обходной путь.
— Прошу тебя, давай вернемся.
— Все будет хорошо, не парься. Черт, по уровню коммуникаций не пройдешь.
Фролов ощутил холод, который прошел вниз по пищеводу и опустился на дно желудка.
— Ты предлагаешь спуститься в метро?
— Да, — сказал Денисов.
— Это самоубийство.
— Не преувеличивай.
— У нас даже защиты от нейрогаза нет.
— Он меня цапнул. Как мы можем вернуться?
— Пока мы еще можем это сделать, — сказал Фролов. — Мы не знаем, что происходит в метро. Что, если там еще остались заросли?
— Растения-мутанта под городом нет, кроме как под судоверфью, ты сам знаешь.
— Это точно неизвестно.
— Поверь мне.
Фролов выставил перед собой ладонь, как бы защищаясь от слов напарника.
— Я возвращаюсь в отдел, — сказал он.
Денисов был распален. Он посмотрел на Фролова, как будто тот его предал.
— Никогда на тебя нельзя положиться.
— Я направляюсь в отдел. Я не буду с тобой работать. С тобой невозможно работать.
Денисов всплеснул руками. Полутьма и скомканность пространства надавили на Фролова с утроенной силой. И если до этого он чувствовал себя неуютно, то сейчас он был раздавлен. Он хотел только одного: поскорее убраться отсюда и больше никогда не возвращаться.
— Ну и черт с тобой, — сказал Денисов, надвинув на глаза грузинские брови. — Иди куда хочешь. Я спускаюсь.
Денисов отвернулся от него и при помощи потоковых очков нашел ближайший спуск. Фролов с минуту смотрел на его удаляющуюся спину, на то, как напарник, выругавшись, подцепил квадратный люк, отмеченный аналитическим ИИ, как нагнулся над темной дырой, и на то, как метро пожрало его, кряхтящего от натуги.
Фролов обернулся и посмотрел назад. Там мелькали блуждающие огни, приглашая его вернуться на поверхность. Сесть в патрульную машину и включить автопилот до отдела.
И что дальше?
Он понял, что вряд ли сможет спокойно сидеть и заниматься другими делами со знанием, что Денисов находится в опасности. Напарник не оставлял ему выбора. Совершенно никакого.
На негнущихся ногах он подошёл к провалу, ведущему в метро. Даже потоковые очки не смогли высветить пространство больше, чем на несколько грязных ступеней, тонущих во тьме.
— Я тебя ненавижу, Денисов, слышишь? — сказал Фролов.
Ему ответила пустая тишина. Он спускался все глубже и глубже, в самый ад по найденной Денисовым лестнице.
Потоковые очки опять забарахлили, и вскоре совсем перестали работать, превратившись в бесполезный аксессуар, который Фролов снял и положил в нагрудный карман пропахшей потом и генонаркотиками рубашки.
6.
Потоковые очки могли не работать по двум причинам: либо не проходил сигнал, что было связано с особенностями передачи информации через земную кору и мантию, либо здесь стояли потоковые глушилки.
Фролов склонялся ко второму варианту. Американцы, работавшие в петербургском метро, выстраивая линии вывода загрязнений, оставили свои подарки. Неизвестно, зачем им нужны были глушилки. Что американцы прятали?
Говорят, они оставили в метро ракетные установки, чтобы при необходимости максимально быстро накрыть огнём любую точку Евразии. Все было известно, что американцев волновали сибирские «дикие» земли, у местных князьков которых ещё оставались действующие ядерные снаряды.
Помимо этого, США опасалась Китая, технологическая мощь которого равнялась мощи Америки.
Под ногами Фролов заблестели рельсы. Он сразу понял, что находится в одном из широких туннелей, по которым раньше ходили вагоны, как сейчас по круговому кольцу ходят бесконечные и быстрые монорельсы. После того, как американцы вычистили эти туннели от ядовитых растений, они сказали местному правительству, что можно снова пустить метро, однако по результатам голосования, было решено, этого не делать, и построить дополнительное кольцо монорельса на поверхности.
Здесь было сыро и пахло плесенью. Фролова окружила полутьма, но вскоре он увидел широкую спину Денисова.
Через минуту следователь нагнал напарника.
— Неужто, вернулся, — сказал Денисов.
— Да.
— Что так? Я думал, ты уже садишься в машину и мчишь в отдел.
— Как видишь, нет.
— Почему же?
— Потом об этом поговорим.
Туннель как-то слишком быстро закончился, и перед следователями предстала станция метро.
«Маяковская», прочитал Фролов на заплесневелой стене.
Немного дальше следователь еле смог разобрать: «Отечество авлю... ижды, которое…». Плитка неярко краснела во всеобщей темноте. Слова, которые в свое время значили многое, сейчас представлялись непонятными.
Стены были облеплены черными, умершими побегами растения-мутанта. С потолка свисали поблескивающие во мраке сталактиты. Само по себе пространство напоминало древнюю пещеру, по которой переливался неровный свет мерцающих ламп.
Денисов выбрался из ямы туннеля, после чего подал руку Фролову, чтобы тот тоже поднялся. Здесь был спертый воздух, будто бы законсервированный долгими годами, дышащими бесконечным запустением.
— Как-то раз в детстве я катался в метро, — сказал Денисов. — Правда, не здесь, а в Москве.
— И как?
Фролов увидел, как Денисов пожал плечами.
— Ничего особенного. Тот же монорельс, только под землей.
Вид покинутого метро привёл Фролова к мысли об опустошенности, заброшенности. Трудно было поверить, что несколько десятков лет назад на этих станциях останавливались длинные составы, чтобы выплюнуть на перрон толпу и всосать следующих желающих. Фролову казалось, что это осколки давно ушедшей древней цивилизации. Покинутой, уничтоженной...
— Как я помню, нам сюда, — сказал Денисов. — Оттуда поднимемся обратно на уровень коммуникаций.
Они прошли через дверь с мерклой надписью «Проход запрещён».
— Когда ты успел посмотреть карту?
— Когда ты расплакался, как девчонка, и не хотел идти вперёд.
Их снова захватили бесконечные переходы, которые с каждым шагом становились все уже и уже.
— Думаешь, мы сможем отыскать след? — сказал Фролов. Надежда в голосе не утаилась от Денисова.
— Нет. От меня никто не скроется. Никогда.
Фролов все сильнее чувствовал, как его засасывает трясина, из которой нет выхода.
7.
— Так ты вообще, получается, не пьешь? — сказал Денисов.
— Нет.
— Странный ты человек. А как у тебя с девочками?
— Никак.
— Что это значит?
Фролов пожал плечами.
— То и значит.
— Ты что, больше по мальчикам? — сказал Денисов. — Ты меня так не пугай.
— Кому нужен секс, если есть поток?
Некоторое время они шли в тишине: Фролов слышал эту тишину, чувствовал, как она давит на уши. Он уже подумал о том, что не отказался бы от разговоров Денисова, лишь бы не слушать это обволакивающее, душащее молчание.
Ботинки захлюпали, в нос проник запах разложения. Хорошо, хоть, что было немного света от неярких огней, навешанных американцами. Вечных огней, работающих на атомной энергии.
— Стой, — сказал Денисов. — Что это? Слышишь?
Фролов тут же встал как вкопанный.
— Нет.
— Как будто пропало.
— Что?
— Тихо, — сказал Денисов. — Не шевелись.
Фролов пытался вслушиваться, но ничего не слышал.
— Что?
Денисов предостерегающе поднял руку.
Через секунду и Фролов услышал.
— Как будто где-то что-то сыпется, — сказал он.
— Ага.
Денисов пошел дальше, но ускорил шаг.
— Надеюсь, нас не завалит? — сказал Фролов. — Этого не хватало для полного счастья.
И в этот момент звук усилился, превратился в грохот, и Денисов побежал. Фролов ринулся за ним.
Растения-мутанты изъели большинство переходов и туннелей: по ним опасно было передвигаться. Но Денисов никогда никого не слушал. Он всегда был подобен стреле, пущенной из длинного лука. Стрелу не вернешь. Ее не остановишь, пока она не всадится куда-нибудь острозаточенным наконечником.
Лавина, состоящая из камней и осколков плитки, которые сыпались с потолка и с узких стен, пробужденная погоней, чуть не раздавила следователей. Они еле смогли удрать.
— Ну вот, — сказал Денисов. — Накаркал. Теперь остается идти только вперед.
— Так я и знал, чем это закончится.
Спина Денисова медленно покачивалась из стороны в сторону.
— Одно хорошо, — сказал Денисов. — Судя по карте, поверху путь один. Мутанту некуда скрыться... Надо только подняться. Мы его быстро нагоним и обезвредим. Будь начеку. Нельзя его пропустить.
— Можно было бы уже вызвать спецназ, и они бы давно приехали.
— Ты всегда прячешься за спинами вооружённых до зубов ребят?
— А ты всегда чуть не попадаешь под обвал? Приятного в этом мало.
— И что же? Это наша работа. А ты думал, будешь сидеть целыми днями в отделе в своих потоковых очках, а преступников тебе как на блюдечке будут преподносить?
— Никак я не думал, — сказал Фролов.
— Наша работа и опасна, и трудна, как говорится. Я в своё время целую банду голыми руками задержал. Вот раньше была служба, не то, что сейчас.
Темнота ещё сильнее обволокла Фролова, он даже и не заметил, как из вида пропала дерматиновая спина Денисова.
— Здесь темно, — сказал Фролов.
— Да, жаль, что очки не работают. Но я его чую, этого мутанта. Ты ещё не знаешь, на что способен мой нос…
Секунду спустя Фролов, сделав шаг, наступил на стекло, и тут же почувствовал что-то неладное. Интуиция, которой следователь всегда доверял, забила тревогу. Под подошвой ботинка слишком громко треснула бутылка, или что-то другое, неважно: звук резанул по барабанным перепонкам, и улёгся, вместе с пылью — тревожным осадком на чернеющий под ногами пол.
Наступила короткая тишина, и Фролов услышал звук пульсирующей крови в ушах. Этот звук был удивительно похож на звук морской приливной волны.
Спустя секунду перед Фроловым мелькнули красные глаза геномутанта. Они были как огни несущегося навстречу ему на полной скорости грузовика. Еще миг — и произойдет столкновение.
8.
Фролов застыл. Страх превратил его в каменную статую, неспособную мыслить. Он мог только чувствовать проникший под кожу ужас.
Но мутант не напал на следователя. Зверь, оскалившись гипертрофированными клыками, прыжком развернулся к Денисову. Фролов только и успел выхватить пистолет и выстрелить. Резкая вспышка на долю секунды выхватила из темноты страшную картину, которая надолго отпечаталась в памяти Фролова: сморщившийся Денисов, будто высохший сгнивший плод, и мутант, лапа которого глубоко вошла напарнику в бок.
Фролов выстрелил еще раз и попал мутанту в желтое блестящее плечо. Следующий выстрел высветил спину убегающего на четырех лапах недочеловека.
Денисов хватал ртом горячий грязный воздух, пытаясь справиться с болью. Фролов в панике наблюдал, как из здоровенной раны льётся бурая кровь. Глаза немного привыкли к тусклому свету лампы, прикрученной к стене под высоким потолком. Лампа высвечивала черную жижу, вырывающуюся из живота Денисова.
Напарник быстро терял силы. Фролов буквально видел, как жизнь вытекает из него. Как он становится похожим на труп. И Фролов навис над ним, и не был в силах хоть что-нибудь сделать.
Денисов с трудом открыл глаза с крохотными зрачками. Рана была слишком велика. Он мог умереть от потери крови. Фролов зажал ему рану, чувствуя на пальцах липкое тепло и пульсацию.
— Чтобы я еще раз с тобой куда-то пошел...
— Мы сейчас возле комнаты администрации, — сказал Денисов. Голос у него был надорванный и слабый. — Вон видишь дверь знак красный крест тебе надо туда поищи что-нибудь перевязать рану.
— Ты умираешь от потери крови. Мы должны вернуться. Но мы не можем вернуться, потому что отрезаны. Зачем? Зачем мы сюда поперлись?
— Иди в администрацию там должна быть аптечка...
— Что?
Денисов сильно закашлял, и Фролов почувствовал, как кровь из раны напирала ему на ладонь, проливалась на пол.
— Там должна быть аптечка первой помощи.
Мысли Фролова зароились, как пчелы в растревоженном улье.
— Да. Точно. Конечно.
— Быстрее я сейчас концы отдам…
— Держи здесь, не отпускай, — сказал Фролов, прижав левую ладонь Денисова к ране. Кровь на секунду хлынула из-под пальцев напарника.
— Сильнее. Прижми. Вот так.
— Иди.
— Держи здесь. И постарайся не потерять сознание. Иначе тебе конец.
Денисов схватил свободной рукой Фролова за плечо.
— Я знаю черт тебя дери возвращайся скорее.
— Постараюсь. Только не умирай.
— Спасибо не умру не могу оставить так чтобы ты оказался прав...
— Не разговаривай. Береги силы.
— Только не попадись...
Фролов на дрожащих ногах пошёл в сторону двери, на которой висела табличка: «администрация», чуть ниже был криво налеплен красный крест. Следователь молился всем богам, хоть и ни в кого не верил, чтобы там было что-нибудь, что поможет напарнику.
Вот что значит — иметь дело с Денисовым. Когда Фролов впервые его увидел, то сразу же понял, что этот человек притягивает неудачу. Его суровый вид скрывает за собой безрассудство. То была внутренняя сила, которую некуда применить... Может быть, он ищет смерть? Люди, ведь, иногда ищут смерть, даже не подозревая об этом...
Здесь было слишком тихо. Тишина давила на голову. И еще здесь не было никаких запахов. Совсем никаких. Неяркий свет, идущий из коридора, блекло ложился на маленькие кафельные плиточки, которыми были обложены стены. И даже полы. Только на полах плиточки были темные, и свет в них терялся, низводился до черноты.
Краем глаза Фролов увидел висящий на стене календарь. 2057 год. Пять лет спустя взорвется испанский завод, выпустив наружу бездушного Левиафана, поглотившего сначала всю Европу, а потом принявшегося и за Россию. Петербург, пресловутое окно в Европу, был одним из первых у него на пути...
Когда Фролов искал запасы в аптечном уголке… хвала богам, что в одном из ящичков с красным крестом был шприц с адреналином и средства перевязки, следователь услышал самый страшный для себя звук.
Фролов знал, что именно так и произойдёт, что он останется один на один со своим кошмаром. Из болезненной памяти всплыло разорванное горло интернатского мальчишки. И лужа крови, поглощавшая свет. Скоро Фролов превратится в этого мальчишку. Только прожил немного дольше, и все...
Он увидел горящие глаза мутанта, занявшего дверной проем напротив — когда-то бывшего человека — и понял, что ему пришел конец. Следователь замер, смотря на неподвижного зверя.
Длинные и худые лапы — нет, уже не руки и ноги, а именно лапы, скользкие и омерзительные, месяцами не видящие солнечный свет — вцепились гипертрофированными когтями в плиточное покрытие пола.
Несколько секунд стояло это молчание. Фролов не мог заставить себя двинуться.
— Вор. Вор, — вырвалось из клыкастой пасти мутанта. Что это было? Случайный набор звуков от погасшего разума, или все же что-то членораздельное и разумное?
Фролов потянулся к пистолету, и мутант тут же рванул к следователю, за долю секунды преодолев расстояние до него. Пистолет оказался выбит из рук, и в следующее мгновение следователь почувствовал горячую липкую кровь, залившую ему глаза, ослепившую его.
Он почувствовал тяжесть мутанта, который запрыгнул ему на грудь. Фролов попытался скинуть его с себя. Кое-как он смог различить продолговатую морду, и пробил наотмашь, другой рукой пытаясь убрать кровь с глаз. В последний момент Фролов увидел, как мутант замахнулся правой лапой, и только чудо позволило следователю парировать этот удар: кость хрустнула, но не сломалась.
Свободная рука несколько раз хлестнула мутанта по огромной голове, и зверь свалился с Фролова. Следователь, сам толком не осознавая, что делает, схватил что-то большое и блеснувшее в темноте, запрыгнул на мутанта, который еще пытался отбиваться, и принялся со всей силы колотить этим тяжелым продолговатым предметом по залитой кровью башке. Через пять ударов лапы перестали двигаться, еще через пять Фролов услышал громкий хруст, еще через пять — страшный булькающий звук, еще через пять...
9.
Когда Фролов опомнился и прекратил бить, голова мутанта оказалась полностью размозжена. Только сейчас Фролов выронил из рук — что это было? — он присмотрелся. Стальной ящик, в какой обычно складываются архивные папки. Фролов машинально прочитал на смятом и смачно сдобренном кровью металле: «М». И только после этого он выронил ящик из рук.
Тело мутанта распласталось на грязном полу, мертвые лапы расположились вдоль тела, будто зверь уже приготовился лечь в гроб. Но никто его здесь не похоронит. Он останется здесь гнить, в этих покинутых туннелях метро.
Нужно было спешить. Фролов сгреб шприцы и бинты, и на бегу толкнул дверь саднившим плечом. Когда он вернулся к напарнику, то увидел растекшуюся под Денисовым лужу крови.
Денисов потерял сознание. Фролов подумал, что он умер. Но следователь смог прощупать его слабый пульс...
Фролов наспех, но крепко перевязал рану, остановив кровотечение, и после этого всадил в ногу Денисова полную инъекцию адреналина.
Напарник огласил подземелье своим воплем.
— Где мутант? — сказал он, когда тело свыклось с выбросом гормона. Дыхание у него было приглушенное и сбившееся.
— Не разговаривай.
— Где мутант?
— Я его убил.
— Ты что?
Фролов остановился, словно и сам не мог понять смысл только что произнесенных им слов. Он убил мутанта. Размозжил ему голову. В борьбе за жизнь следователь сам превратился в зверя, которому оказалось под силу раздавить врага, как какого-нибудь таракана.
— Я его убил, — сказал он, но голос его прозвучал глухо и почти неслышно.
— Ты мне врешь.
— Правда.
Денисов закашлял.
— Не верю.
— Как хочешь. Я его убил. И теперь давай выбираться отсюда.
10.
Когда Фролов кое-как вытянул Денисова на поверхность, и они вдвоем повалились на раскаленный асфальт, напарник сжал плечо Фролова окровавленной рукой.
— Так ты, правда, его убил?
Денисов немного пришел в себя, хотя и был слаб от потери крови. Адреналин поддерживал в нем силы.
Фролов помог ему подняться.
— Правда. Вот этими руками.
Денисов через силу усмехнулся.
— Спасибо.
Фролов понял в этот момент, что у каждого человека есть предел, за который он никогда не переступит. Правда в том, что этот предел находится не там, где человек предполагает его увидеть, а значительно дальше. Некоторым, чтобы дойти до него, придется пересечь босиком половину Арктики, а потом броситься в жерло испепеляющего вулкана. Вот только, зачем это нужно делать?
Он чувствовал привкус крови во рту, и в этот момент под гуляющий по ротовой полости язык попался шатающийся резец. Следователь засунул грязные пальцы в рот и, раскачав этот зуб, вытащил его. Он не ощутил никакой боли, только посмотрел на испачканную кровью эмаль.
— С тебя зуб, — сказал он Денисову, положив резец в нагрудный карман грязной рубашки.
— Я отвезу тебя к лучшему стоматологу в этом городе. Только сначала заедем в больничку...
Следователи медленным шагом выбрались к дороге. Птицы щебетали, сгрудившись на повисших проводах, прячась от жары в тени небоскреба. Солнце пропекло Петербург, как яблочный пирог в духовке: того и гляди, из-под асфальта полезут потемневшие куски яблока... Как хорошо бывает снова увидеть солнечный свет.
Машины на том месте, где ее оставили следователи, не было. Денисов через боль выругался.
— Я убью этого толстяка! Посмотри, где транспорт... Черт, только не говори, что на штрафстоянке!
Фролов надел потоковые очки и понял, что до больницы придется добираться на «скорой».