Божьи твари

— Посмотри, какие они милые!

Первоклассница Оля радостно вбежала на кухню и показала пластиковый контейнер маме. Внутри ползали три жука выпуклой овальной формы. На их красных спинках, словно чернилами капнули, чёрные пятна разных размеров.

— Божьи коровки, — узнала мама. — Что ты с ними будешь делать?

— Я буду за ними ухаживать, — гордо произнесла Оля. — Раз у меня нет домашних животных, то будут домашние насекомые. Вот.

— Ну что ж, это хорошее занятие. Как ты считаешь, милый? — проговорила мама, обращаясь к сидящему с газетой папе.

— Да, это лучше, чем сидеть с телефоном, — сказал папа, оторвавшись от чтения. — Только вентиляцию провести нужно, а то они задохнутся в своём новом домике.

Он взял из рук девочки контейнер и вышел из кухни.

— Готово, — проговорил он, вернувшись, и положил пластиковую коробку на стол. В крышке виднелись маленькие ровные отверстия.

— Спасибо, папочка! — поблагодарила Оля.

— Папа, конечно, молодец, но вот что я нашла про этих насекомых в интернете, — сказала мама и, держа в руке смартфон, прочитала следующее:

— Если вы обнаружили божью коровку в квартире, лучше её выпустить на волю…

— Ни за что! — отрезала Оля и скрестила руки на груди.

— Мы с папой уже поняли, что ты хочешь их оставить, — проговорила с улыбкой мама. — Послушай советы по уходу за божьими коровками. Так вот, хранить их лучше всего в стеклянной литровой банке, нужно положить туда немного веточек и палочек. Кормить советуют разведённым в воде сахаром или мёдом. Для этих целей можно использовать сложенный небольшой кусочек марли или ватку, смоченную в сладком сиропе. Такое лакомство им безусловно придётся по душе.

— А я слышал, что они настоящие обжоры. Поедают тлю и клещей в больших количествах, — вставил реплику папа.

— Да, дорогой, всё верно. Но у нас дома нет таких деликатесов, — парировала мама и продолжила:

— Также для кормления подойдут яблочное повидло, изюм, кусочки спелых яблок, латук.

— Что такое латук? — спросила с любопытством Оля.

— Это лук, — сказал папа.

— Нет, милая, папа пошутил. Это салат с зелёными или бордовыми листьями, не имеющий кочана, — пояснила мама.

— Спасибо за ценную информацию, милая, — проговорил папа. — Вижу, что вы тут отлично справляетесь без мужской грубой силы. Пойду спать.

Папа поцеловал жену с дочкой и вышел из кухни.

Мама ещё некоторое время провела с Олей, подробно рассказав всё, что узнала об уходе за божьими коровками. Потом убрала грязные тарелки, вилки и чашки, вытерла стол, запустила посудомойку, пожелала Оле «спокойной ночи» и отправилась в спальню.

Девочка осторожно перенесла насекомых в литровую банку, налила воду в пробку от пустой бутылки подсолнечного масла, опустила на стеклянное дно кусочки яблок, изюм и смоченную в сладком сиропе ватку.

— Хм, как бы мне вас назвать? — задумалась Оля, рассматривая двигающиеся пятнистые тела. На одном из них она насчитала семь чёрных точек, на другом — пять, а третье было самым большим из всех. Имена придумались сами. Сёмушка, Пятик и Великаша. Оля отнесла банку на застеклённый балкон и поставила её на пол, неплотно накрыла тряпочкой. «Это, чтобы свет не беспокоил коровок и воздух, необходимый для дыхания, будет спокойно проникать внутрь», — вспомнила она мамины слова. Оля постучала по стеклу банки, мол, до завтра, мои хорошие, закрыла балконную дверь, почистила зубы и легла в уютную кровать. «Утро вечера мудренее», — подумала девочка, укрывшись пуховым одеялом, и мгновенно уснула.

Когда она открыла глаза, одеяла не было, и кровать тоже пропала. Оля лежала на твёрдой поверхности, через которую просвечивал коричневый линолеум. Вокруг было темно, но тонкая светлая полоска внизу подсказывала, что это не детская комната, а что-то другое. «Стеклянная банка», — догадалась Оля и вздрогнула от страха. Благодаря свету проступали едва различимые очертания странных предметов. Пахло яблоком и мёдом. Оля протянула руку, ощупала себя. Голова, руки и ноги уменьшились в несколько раз. Тело было таким маленьким, словно оно принадлежало не восьмилетней девочке, а лилипуту, ростом со спичку. Тонкими пальчиками девочка прикоснулась к чему-то мягкому, знакомому. Пощупав поверхность, она поняла, что это сушёный виноград.

— Зззммм, — вырвалось изо рта вместо слова «изюм».

«Я не могу разговаривать», — с ужасом осознала Оля и расплакалась. Мало того, что она превратилась в карлика с пятисантиметровым телом, так ещё и потеряла способность говорить по-человечески. Слёзы лились из глаз, капая на красивые розы, изображённые на сорочке, которую девочка надела перед сном. Сердце сжималось от страха и тревоги. «Что же делать? Что теперь будет?» В этот самый момент, когда Оля думала о приключившейся с ней беде, темнота внезапно исчезла, и в лицо ударил яркий свет. Девочка невольно зажмурилась.

— Мама, мама, она не спит, — на Олю через стекло смотрела огромная тварь. В лапке она держала тряпочку. Красная спина украшена большими чёрными пятнами. Тварь повернулась и, перебирая крупными лапками, покрытыми густыми волосами, проворно побежала к столу, приземлилась на табурет и взяла бутерброд с сыром и колбасой. Заработали мощные челюсти. Вниз полетели крошки хлеба, кусочки еды. За столом сидели ещё два таких же существа. Одно выделялось от других крупными размерами, у второго было меньше всего чёрных точек. Самое большое существо держало газету. На столе перед ним стояла кружка с надписью «BOSS».

«Да это же мои коровки — Великаша, Пятик и Сёмушка. Семья божьих коровок. Мамочка, папочка, где вы?» — Оля вытерла слёзы и закричала:

— Пмммгкхххтттббббттт

«Помогите кто-нибудь», — мысленно воззвала она после неудачной попытки сказать то же самое вслух. Отчаявшись, Оля закрыла лицо руками и опустилась на сморщенную ягоду винограда. Выбраться из стеклянной тюрьмы представлялось невозможным. Слишком высокие стены окружали девочку. И тут Оля почувствовала, что поднимается вверх. Покончив с бутербродом, Пятик подбежал к банке и колючей лапкой зацепил её за воротник сорочки. Так девочка оказалась на столе, покрытом белоснежной ажурной скатертью. Три пары больших фасеточных глаз с любопытством наблюдали за действиями пленницы. От внезапно сковавшего страха девочка не могла шевелиться. Она подумала, что эти страшные существа собираются разорвать её на части и съесть. Но трое существ не предпринимали каких-либо попыток наброситься на бедную жертву, они лишь внимательно рассматривали её, словно впервые увидели нечто диковинное и необычное.

— Мама, что это? — спросил Пятик, указывая на сорочку девочки.

— По-моему, это какой-то наружный утеплительный слой, — объяснила мама Сёмушка. — С помощью него они выдерживают низкие температуры и не замерзают.

— Как моржи на севере?

— Да, в чём-то они схожи, — сказала мама Сёмушка. — Но у моржей или тюленей этот слой спрятан под кожей. Их спасает жир.

— У неё тоже жир? — удивился Пятик.

— Думаю, нет. Это что-то другое. У этого слоя другие свойства, — заметил папа Великаша. — Он тоньше и плотнее. Но ей и этого хватает.

— Тогда почему она дрожит? — допытывался Пятик.

Оля и правда стучала зубами и тряслась, словно от сильного мороза.

— Может, у них такая защитная реакция? — предположила мама Сёмушка, взяла круассан из красивой вазочки и положила в рот.

— Или она готовится напасть? — высказал догадку папа Великаша и отпил кофе.

— По-моему, она просто боится, — сказал Пятик.

— Отнеси её обратно в банку. Пусть покушает.

— Нет, я хочу с ней поиграть.

— Вдруг она тебя укусит? — испугалась мама Сёмушка, прожевав и проглотив булочку.

— Не укусит.

— Хорошо, но будь осторожен, — проговорила мама, запивая десерт душистым чаем.

У Оли засосало под ложечкой от приятно пахнущей еды, расставленной на скатерти. Сильное чувство голода вытеснило страх. Девочка резко сорвалась с места и побежала. Перед фарфоровой неглубокой тарелкой она подпрыгнула и, описав в воздухе дугу, нырнула в овсяную кашу.

— Ух ты! — удивлённо воскликнул папа Великаша. — Я думал, они — хищники и едят тлю и других мелких насекомых.

— Удивительно! — восхитилась мама Сёмушка. — Вот и верь после этого интернету.

— А она не захлебнётся? — спросил Пятик и, не дожидаясь ответа, заглянул в тарелку.

Оля в прилипшей сорочке, по пояс в вязком «болоте», обмазавшись разваренными хлопьями, с ладошки кушала тёплую кашу.

— Ещё пару черпаков и она бы утонула, — произнёс папа Великаша, с интересом наблюдая за девочкой.

— Ей повезло, что у нашего сыночка сегодня плохой аппетит, — проговорила мама Сёмушка и погладила Пятика по голове.

— Её нужно помыть, — Пятик сорвался с места и побежал в ванную. Там он заткнул сливное отверстие пробкой, набрал в раковину воды и вернулся обратно на кухню.

Оля уже наелась и пыталась выбраться из тарелки. Попытки были неудачными. Она два раза поскользнулась и ударилась.

— Подожди, я помогу, — сказал Пятик и подал ей лапку.

Оля ухватилась за неё и, пролетев по воздуху, приземлилась на скатерть.

— У тебя весь утеплительный слой грязный, — заметил Пятик.

— Зззннн, — издала Оля непонятный звук. Она хотела сказать — знаю, но гласные буквы предательски сбежали.

— Ничего страшного. Это отмоется, — сказала мама Сёмушка. — Искупай её, но следи, чтобы она не утонула.

— Хорошо, мам, — радостно ответил Пятик. — Пойдём, Бэйби.

«Бейби? Почему Бейби? Глупое насекомое», — вне себя от злости подумала Оля.

Когда Пятик опустил её в воду, она принялась кричать и барахтаться, притворяясь, что не умеет плавать и вот-вот утонет. Её затея удалась. Пятик поверил и испугался. Он опустил лапку, предлагая девочке помощь. Оля схватилась за неё. Пятик осторожно положил мокрое тельце на кафельный пол и разжал лапку. Почувствовав свободу, Оля бросилась в сторону стиральной машины, юркнула за заднюю стенку и притаилась.

— Ух и шустрая же ты! — Пятик наклонился и встал на все свои шесть ножек. — Бейби, иди сюда.

Оля увидела приближающуюся тень на стене и двинулась вперёд по узкому проходу. Добравшись до угла, она выглянула. Путь был чист. Пройдя ещё один узкий коридор, Оля осторожно высунулась из укрытия. Из-за стиральной машины торчала задняя часть туловища Пятика. Раздавалось его пыхтение и шуршание волосатой ножкой по гладкой плитке пола. Дверь в ванную была приоткрыта. Оля быстро проскользнула в щель. В коридоре никого не было, она пробежала до коврика, где стояли в ряд несколько пар уличной обуви, и спряталась в детском ботинке. «Если повезёт, можно сбежать на улицу», — подумала она, отдышавшись.

Через минуту в дверь позвонили. Пришла подружка мамы Сёмушки — дама средних лет красивой наружности, одета по последней моде.

— Привет, дорогая, как твои дела?

— Ничего, всё хорошо. Потихоньку-помаленьку.

— А я вот только что из магазина. Купила шляпку и шарфик. Нравится?

— Потрясающе. Тебе так идёт. Проходи, у нас сегодня клубничный пирог с ванильным мороженым.

— О, мой любимый. Спасибо, дорогая.

По коридору протопали две пары ножек, и снова стало тихо. Оля вылезла и осмотрелась. Никого. Она уже хотела выбраться из ботинка, как вдруг из ванной выскочил Пятик в слезах и закричал:

— Сбежала! Моя Бейби!

Оля снова спряталась.

— Не плачь. Найдётся, — успокаивала мама, обняв сына.

— Кто такая Бейби? — поинтересовалась подруга.

— Это домашнее насекомое Пятика.

— Ах, насекомое. Да их же полным-полно на улице.

— Хочу эту. Эту! — ревел Пятик.

— Какой несносный мальчишка, — не выдержала мамина подруга.

— Может, ты зайдёшь чуть позже? Сейчас неподходящий момент, — сказала мама Сёмушка, смутившись. Лицо её залила краска.

— Отлично. До свидания, дорогуша, — обиделась подруга и ушла из квартиры, не закрыв дверь.

Мама сидела на диване и гладила Пятика, приговаривая:

— Ничего, всё хорошо. Успокойся, милый. Давай поищем в других местах. Она найдётся.

— Не найдётся, не найдётся, — ревел Пятик. — Я стиральную машину двигал. Её там не было. Сбежала. Бееееейбиии.

«Сейчас или никогда», — решилась Оля и вылезла из ботинка. Из спальни доносились рыдания, из гостиной — голос комментатора и шум болельщиков. Папа Великаша смотрел футбол.

Оля ступила на пол и быстрым шагом направилась к входной двери. Вот уже видна лестничная площадка. Ещё секунда и Оля окажется на свободе. Она решительно прошла сквозь щель и в ужасе вернулась обратно. Снаружи стояло большое мохнатое животное. У него были длинные усы и хвост. Увидев девочку, оно зарычало, оскалилось и приготовилось к прыжку. Задержись Оля на мгновение, это чудовище съело бы её за один присест. Залезать обратно в ботинок бессмысленно. У этой твари прекрасный нюх. Оставался один выход — бежать куда глаза глядят. И Оля побежала. В гостиную. К папе Великаше. По крайней мере, он её не скушает.

— Пятик, я поймал твою Бейби, — Оля, крепко зажатая лапками и висящая в невесомости, с облегчением смотрела, как мурлыкающее существо трётся о ноги хозяина. «Спасена».

— Спасибо, папочка, — Пятик радостно вбежал в гостиную. На красном от слёз лице сияла улыбка.

— Посади её в банку. И не выпускай. Понял?

— Хорошо, папа.

— И выгони этого соседского кота вон из нашей квартиры.

«Лучше в банке, чем в пасти чудища», — думала Оля, жуя в стеклянной тюрьме яблоко.

Пятик сходил на улицу, принёс веточек и свежую травку. Можно было удобно устроиться, прилечь, забыв обо всём. Но Оле хотелось другого в данную минуту. Она размышляла о побеге. Эти мысли не давали покоя. Банка была открыта. Днём Пятик решил не закрывать её. Вот если бы дотянуться до горлышка и ухватится за край. Подтянуться на руках и спуститься по выпуклому стеклу, как с горки.

С улицы доносилось чириканье птиц. Жаркое солнце нагревало всё вокруг: пластиковые окна, линолеум, кирпичную стену. И, конечно, стеклянную банку. Внутри становилось невыносимо душно. Вода в крышке была тёплая и невкусная. Влага с фруктов испарилась, изюм высох и уменьшился. Трава пожухла. Еда постепенно разлагалась. Тошнотворные запахи наполняли пространство. Оля чувствовала, как неприятный комок подкатывает к горлу. И вдруг, через открытое окно на балкон залетел воробей. Коричневые перья, острые когти и твёрдый клюв. Он присел на закруглённый край банки и посмотрел вниз.

— Голодныйя-съемтебя.

-ншшшш, — зашипела Оля, проглатывая буквы.

«Не ешь, не ешь, не ешь!»

Воробей спрыгнул на дно и, взяв девочку клювом за воротник высохшей на солнце сорочки, поднял её из банки и выпорхнул в окно.

Оля попыталась освободиться да куда там. Крепко держит пернатый разбойник. Если бы не порвавшиеся нитки сорочки, унёс бы Олю далеко и, наверняка, склевал бы. А так ей повезло — полетела она вниз, оставив воробью лишь маленький кусочек белой ткани. Летела, летела и приземлилась прямо на спину Пятику, вышедшему погулять во двор. Ушиблась немного, но осталась жива. Крылышки у Пятика помягче будут, чем асфальт на дороге. Спружинила Оля, как на батуте, и в траву плюхнулась. Мягкая посадочка. Сидит, коленку растирает.

— Бейби, ты что? Откуда? — говорит Пятик и на свой балкон смотрит. — Оттуда? А как из банки выбралась?

Хмурится, недоволен он, что Оля сбежала и вниз спрыгнула. Берёт Пятик её и тащит в подъезд.

— Ввврррбббттт, — пытается Оля объяснить, но ничего не выходит.

«Воробей это», — мысль в голове крутится, а высказать её ясно и понятно не получается, одна белиберда какая-то изо рта вылетает.

Посадил Пятик Олю в стеклянную тюрьму и тряпочкой сверху накрыл. Окна закрыл на балконе и пошёл во двор мяч пинать с друзьями.

Последние часы Оля провела в муках и лихорадке. Хотела пить, но от воды плохо пахло, и она не решилась. Боялась отравиться. Губы жгло от солёного пота. Оля перевернулась на спину и, положив ручки на грудь, испустила дух.