Весна во славу Человечества

Рой осторожно вычищал вибронож. Длинное лезвие почти атомарной тонкости в момент вибрации могло лишить его пальцев — если он успеет их быстро убрать, а если не успеет — то и руки. Отличное оружие!

Рой поднял клинок перед собой: ровные простые линии. Клинок был надёжен и красив. Рой взмахнул и Сигги отпрыгнул с воплем:

— Э-эй! Ты что?!

Рой отпустил клавишу — мерзкий звук вибрации, словно придавливающий всё и всех в комнате, отпустил — и убрал зум.

— Чего тебе, Сигги?

Сигги — координатор, он руководит «отступлением».У Сигги есть власть и бумажки.

— Мы потеряли одного. Профессор Тома не явился на точку сбора.

— У меня челнок через десять минут, — Рой показал большим пальцем за плечо, в сторону ещё оставшейся целой посадочной площадки.

— Рой, я понимаю, но...

Рой ухмыльнулся в седую щетину. Щетине была неделя. Эту щетину можно было бы уже считать бородой, но не хотелось. Хотелось её сбрить.

— Сигги, — Сигизмунд покраснел от ярости, — Нет, не понимаешь. Я две недели вытаскивал ваших пропавших и потерявшихся. Изо всех этих раздолбаев я потерял только одного.

— Э-э... Он тоже выжил, половина тела — это хорошо.

— Да, очень хорошо. Вот правда вторую половину сожрал... Как вы его назвали? Крокодилус максимус?

— Э-э...

— Ты не помнишь, Сигги, да? — Рой наклонился к щуплому координатору, — А я помню. Правда, не название, а его челюсти.

Рой потёр голую руку, на которой затягивались вырванные по красивой дуге дырочки — кусочки плоти.

— Ничего такой прикус, правда? Ах, да! Я его не убил.

— Рой, это необходимо для Республики.

— Чёёёрт. — Рой смотрел жёлтыми глазами, триггеры сработали, и теперь он уже физически не мог отказаться:

— Ты скотина, Сигги.

— Да, я скотина, Рой Блоу-данли, я — скотина, потому что жду от тебя выполнения твоих... как ты это называешь? Обязанности? Клятвы? А? Потому что жду, что Хранитель будет работать в полную свою силу и не позволит пропасть важнейшим данным о катастрофе. Данным, которые помогут в будущем избежать разрушения колоний Человеческой Республики с трёхсотлетней историей!

— Сигизмунд, я только что из рейда, из долгого и изнурительно рейда. На планете — ледяной ад. Мои ресурсы объективно истощены. Будет ли полезным для Республики потерять Хранителя в попытке сохранить данные?

— Быть может, ты сможешь его спасти. Профессора.

Ну вот теперь триггеры взведены на полную. Вот теперь зуд нетерпения не позволит отказаться от выполнения миссии.

Рой поднялся:

— Давай, выдавай амуницию, паёк и координаты.

— Я знал, что ты не откажешь! -координатор почти вприпрыжку побежал в арсенал, экипировать согласившегося Роя.

— Сигги, знал бы ты как я хочу врезать по твоему бритому затылку...

 

* * *

 

Рой стартовал с верхней площадки парящей платформы.

Его глиссер почти неслышно рванул вдаль и уже через пару секунд скрылся из глаз.

— Сигизмунд, ты понимаешь, что ты рискуешь Хранителем?

— Да.

— Рискуешь, отправляя его на пределе ресурса?

— Да, президент колонии, я это понимаю. Но потеря столь важного специалиста, как профессор Тома... За это тоже по голове не похвалят.

Старик ухмыльнулся:

— Точно, по голове не похвалят. Сигизмунд, ты хотя бы сказал ему, что профессор Тома — женщина?

— Нет.

— Угу.

Старик помолчал, поглаживая пульт своего кресла:

— А то, что профессор Тома сейчас в метаморфозе? Тоже не сказал?

— Нет.

Сигизмунд, худой, стриженный в щетинку, отчего казался ещё моложе, сжал кулаки:

— Он должен думать, что спасает человека. Иначе он не сможет спасать во всю мощь.

— Спасать во всю мощь... Сигизмунд, вам нужно подучить уник.

— Что? — координатор непонимающе смотрел в спину уезжающему на своём кресле президенту колонии.

 

* * *

 

Планета Зима сошла с ума. Полный цикл её сезонов длится примерно около трёхсот лет. Однако для предсказания точных дат и точных изменений у человечества не хватает данных. Не хватило данных. И теперь колония Зима в полном составе должна отступить.

Отступление или, проще говоря, эвакуация — процесс сложный.

На планете начинает весна.

Никто не предполагал, что она будет столь стремительной.

— Весна идёт, весне дорогу, — прошипел сквозь зубы Рой, выворачивая глиссер прочь от

вздыбившейся прямо по курсу глыбины.

Видимо, именно тут проходит зона «ближнего залегания», лёд тоньше, чем везде, поэтому уже ломается.

Хорошо, что глиссер почти летит над поверхностью.

Ему не так страшна мелкая вода там, где лёд просел, и глубокая вода там, где он уже растаял. Ему не так страшны неровности вздыбившихся торосов и внезапно налетающие ледяные дожди. А вот ураганы ему страшны. И всякие неведомые зубастые твари, выныривающие из воды где ни попадя.

 

Рой хмуро разглядывал чёрную тучу на горизонте.

 

Ничего хорошего эта туча ему не сулила.

 

И то, что она приближалась вдоль ровного зеркала открытой воды — тоже не сулило ничего хорошего.

Рой запросил прогноз. Туча красиво ложилась прямо между ним и целью.

— Пр-рекрасно, — прошипел Хранитель, разворачивая глиссер в обход.

— Почему бы светилам всяких там наук не селиться как нормальным людям? В городах, скажем, или возле космопортов?

 

Дорог на Зиме уже не было. Практически не было. Так, кое-где остатки желобов. Все они были проложены по поверхности льда, а поверхности, да и льда, осталось совсем мало. Рельеф менялся. И вдруг оказывалось, что рельефа-то люди и не знали. Рельеф скрыт под многими метрами льда и превратившегося в лёд снега. Это не было новостью, новостью была внезапность, с которой Зима стала меняться.

За две сотни лет люди привыкли к холоду, люди устроили уютную колонию, разросшуюся в несколько городов и поселений.

Рухнуло всё это в пару месяцев.

Глиссер пронёсся мимо горстки куполов, посреди них торчали фермы — посёлок добытчиков. Зима на удивление богата металлами.

 

Рой несся вдоль куска дороги, выделенный вешками относительно прямой и гладкий, узкий желоб должен был вывести его к мосту Роз.

 

Когда-то мост Роз был достопримечательностью. Ледяные венчики украшали тонкую длинную паутину моста, брошенного через трещину в ледяном щите.

 

Если мост сохранился — хорошо, до дома профессора Рой доберётся быстро. Если нет... То придётся...

 

Шквал ветра, заряженный мелкими острыми льдинками — это называлось здесь остро-лёд-снег, одним словом — ударил в глиссер сбоку и немного сзади, машинку подкинуло кверху и закрутило, Хранитель выровнял было руль, удержал мотающуюся технику, но следом был ещё порыв и ещё.

«Ну всё, попал!» Сколько продлится буря — не известно даже богам-синоптикам. Рой развернулся, вспомнив про посёлок.

 

Нестись навстречу ветру, полному ледяных игл — ну такое себе удовольствие. Дорожные вешки мигали рыжим светом, сработала автоматика. Надёжная штука!

 

Рой от души пожелал всего хорошего создателям этой дороги и этих вешек.

 

Рыжие огоньки терялись в буране, но находились через пару мгновений.

 

Он едва не проскочил мимо куполов — они-то никак не были отмечены и не светились, видимо, тут с энергией всё уже было плохо.

 

Выбирать не приходилось. Рой нащупал вход в ближайший купол и стукнул по сканеру. Ветер мёл нещадно, если бы оставались голые участки кожи — на них бы кожи уже не осталось, Рой был в этом уверен. Снег, ледяные кристаллики его, залеплял маску и забивал все неровности в одежде, наметал вокруг пряжек и складок поблескивающие сугробики. Вот тебя и весна, ага. Рой ударил по сканеру ещё раз. Лепестки двери разошлись и оттуда на Роя, прямо в лицо, метнулось... Рой ударил маленьким зумом, прикреплённым к рукаву. Уши, глаза, мелкие зубы — лисица. В последний момент убрал зум и схватил зверька за горло.

 

Зверь жадно лопал остатки мяса. Чавкая и повизгивая. Разве что хвостом не мотал. Купол оказался техническим — тут были инструменты и какая-то техника, видимо, следившая за шахтой, добычей и прочим.

 

— Кто же тебя тут запер, а? — протянул ещё кусок, зверёк потянул чёрным носом, недоверчиво, крадучись, приблизился и осторожно взял зубами кусок из пальцев Хранителя.

— Эх, люди! — ложкой выскреб остатки из контейнера и вылизал ложку. Растянулся на спальнике, заложив руки за голову. Лисица ела. Кремовый пушистый мех, почти круглые уши с чёрными кончиками, светящиеся в недостатке света глаза и пушистый хвост.

— Бросили тебя, бедолагу.

Лисица была размером с его предплечье. Оставить её здесь — означает убить. Она не выживет в таящем мире. Жрать ей тут нечего, без людей и тепла — сдохнет.

Лисиц на Зиме заводили потому, что ни кошки, ни собаки тут не прижились. Собак ещё держали кое-где, но им тут было слишком холодно, а вот кошки не приживались даже в абсолютно домашнем содержании. Феномен. Да и лисиц пришлось немного модифицировать. Кремовый зверёк приткнулся под бок Хранителю и замурчал. Рой фыркнул: мурчащие лисицы! Однако гладить пушистую тёплую шкурку оказалось приятно.

 

Через три часа сорок минут буря унеслась дальше.

 

Рой, вздохнув, посадил зверя за пазуху, и вывел глиссер. Белый ровный снег под светло-жёлтым небом — словно кто-то накрыл всё непотребство межсезонья красивенькой белой скатертью. Выставил поляризацию на маске и понёсся к мосту.

 

Вешки, обозначавшие надёжный желоб дороги, скоро кончились, потянулось белое, усыпанное пушистым, чуть искрящимся на свету остро-снегом поле.

 

Ровное, без единого изъяна, оно вызывало у Хранителя недоверие. Лисица за пазухой пищала и вертелась.

 

Рой вызвал карту. Глиссер послушно спроецировал ландшафт. Угу.

 

Пушистый снежок присыпал длинные равнины по обе стороны бывшей дороги. Сейчас эти равнины наверняка стали озёрами. А вот снег сверху, лёгкий, ледяной — просто ловушка.

 

Глиссер, конечно, пройдёт по поверхности, но что будет, если из-под поверхности выпрыгнет что-то зубастое и крайне голодное после трёхсотлетнего сна?

 

Ехать с зумом наперевес?

 

Рой хмыкнул: аж самому смешно.

 

Но вытянул длинный вибронож из ножен за спиной. Выжал из глиссера максимум: по ровной поверхности не страшно.

 

Ровная поверхность кончилась, когда из-под неё выпрыгнул зубастый кто-то, спиной ударил глиссер снизу, Роя выбило из седла, высоко подкинуло и он упал прямо в пушистый снег.

 

Подлетев, он увидел мост Роз — почти целый, это хорошо. Успев порадоваться, понял, что падает в сугроб на живот, вспомнил про Лиса, успел перевернуться вперёд ногами и ногами пробил снеговой пух. Вокруг вскипела вода. Ледяная, тёмная глубина с несущимися, настигающими зубами.

 

Зубы принадлежали твари тёмного цвета, её круглые бока бликовали в свете прорехи, проделанной Роем. Рой толкнул голову твари, и первый удар её пришёлся мимо. За пазухой бился Лис, оставшийся без воздуха — выпустить его? Отличная приманка для твари.

Рой расстегнул застёжку. Лис, загребая лапами, всплыл. Рой, работая руками, подался вглубь и в сторону и, когда тварь атаковала лисицу с разгона, наплыв из темноты страшной зубастой пастью, ударил её виброножом в эту пасть. Под нижнюю челюсть, если она у неё была.

Нож, вибрируя, разрушил связи в живом теле, и плоть сползла с руки убийцы мерзкой, вонючей слизью.

Рой взмахнул руками, всплывая, подхватил за шкирку мокрого Лиса и оба выплыли на свет.

Труп твари тоже всплыл раздутой гладкой бочкой.

 

Рой жадно глотал воздух — после ускорения битвы организму нужно было всё. Воздух, вода, пища. Лис влез на его голову, путаясь в волосах и неприятно цепляясь за них когтями.

 

Глиссер висел в воздухе над, казалось, надёжной снеговой поверхностью. Только вот по этой поверхности придётся плыть.

 

— Чёрт...

 

Рой поплыл. Лис на голове, зум в руке, одежда тянет книзу. Снимать одежду и плотные ботинки было глупостью Утонуть из-за их пропитанной влагой тяжести — тоже.

 

— Надеюсь... Профессор... И его данные... этого стоят.

 

Отпыхиваясь, Рой доплыл и вцепился в подножку глиссера. Теперь нужно влезть на него. Лис уже перепрыгнул на сиденье и отряхнулся прямо в лицо всё ещё плавающему Рою.

 

Что ж... Подтянуться, закинуть ногу. Это вышло не с первого раза. Рой сел верхом, сунул мокрого Лиса за пазуху. До дома профессора, если Сигги не врал, и если там всё в порядке, оставалось ещё ночь и день пути.

 

Через мост нужно перебраться до темноты. Накупавшегося в ледяной воде Роя обдувало встречным ветром. Мокрая маска покрывалась корочкой льда, как и куртка. Сверху.

Внутри Рой включил обогрев. Мокрый Лис дрожал от холода и царапал живот когтями, прижимаясь то к животу, то к греющей подкладке куртки.

Но этого всё равно мало. Нужно высушить одежду и согреться, Зима не прощает мокрых штанов. Даже весной. Рой разогнал метаболизм, поднимая температуру тела.

 

Мост уже близко. Мост уже виден. Вот и поворот к нему.

 

Вздыбленный, изломанный желоб с покосившимися и переломанными вешками. Интересно, что тут произошло?

 

Торосов вроде не видно... Неужели ураганом так всё поломало?

 

Рой снизил скорость и вёл глиссер осторожно. Лёгкой машинке нужна была поверхность вблизи, полметра, не больше. Если больше, машинка падала к поверхности. Не слишком приятные ощущения.

 

А в перекрытиях моста были дыры. Рой остановился на въезде. Осмотрел ближайший провал. Сквозь него живописно проглядывало дно Большой Трещины. Лететь до него — минут двадцать. От такого зрелища кружилась голова и нехорошо делалось в желудке. А ещё нехорошо делалось от посвистывающего ветра.

 

Рой огляделся. Вид отсюда открывался, всё же, потрясающий. И неправильный. Чистое жёлтое небо на Зиме рождало беспокойство.

 

Будто идёшь по стеклянному мосту.

 

Зима всегда укутана облаками. Жёлтое её небо скрыто от людей мягкой, надёжной завесой. Сейчас завесы не было. Потому что весна. Чистое небо — это незащищённость. Опасная открытость.

 

Хранитель поёжился. Он провёл на Зиме почти два стандарт-месяца и успел привыкнуть к постоянно занавешенному небу. Рой оглядел пустое, звонкое и высокое небо нынешнее. Что ж, придётся привыкать к такому небу.

 

Ветер меж тем усиливался. Свистел настойчиво и зло. Сдует с моста. Лёгкий маленький глиссер полетит в Большую Трещину, как сдутая со стола крошка.

 

Поехать в объезд? Рой взглянул влево, взглянул вправо. Трещина длилась в обе стороны на несколько сотен километров. Здесь, в самом узком её месте, проложили мост, и он был единственной ниточкой, связывающей сейчас поселения Юга и Севера.

 

Раньше, до весенних ветров, люди предпочитали летать. Сейчас даже на глиссере летать было опасно.

Опасно даже стоять. Опасно лететь, опасно быть здесь. А где-то далеко, в своём доме, ждёт его, возможно, ждёт, брошенный всеми умник, почему-то не успевший на эвакуацию.

 

Как его вообще могли оставить? Если он так важен?

 

«Надо будет спросить у Сигги, когда вернусь» — положив себе такой зарок, Рой развернул глиссер на мост.

 

Объезжая прорехи, вёл машинку небыстро, тщательно высматривая прорехи и выгадывая моменты между порывами.

 

Порывы налетали всё чаще и длились всё дольше. В ушах свистело. Глиссер уже был на середине моста, когда порыв просто не прекратился.

 

Если поднять глиссер во время порыва — сдует. Вниз, с моста, унесёт. Рой слез с машинки и потащил его волоком. Ветер свистел вокруг, солнце сияло и слепило, попадая в глаза. Поляризатор очков не слишком хорошо справлялся — он был рассчитан на вечную облачность. Зимнее оборудование.

 

Дно у глиссера гладкое, как скользящая поверхность у лыжи, так что толкать его было бы удобно, если бы тут, на мосту, не сдувало бы снег. Но снег сдувало. И глиссер нещадно скрёб брюхом.

Зато, когда ветер приподнимал и пытался оторвать с моста Роя, глиссер не позволял этого. Конечно, Рой тоже этого не позволял, цепляясь изо всех сил, но только вес машинки удерживал его от полёта ко дну Трещины.

А ещё Рой вспотел. Это было хорошо, потому что было тепло. Провалы приходилось обходить, волоча глиссер кругом.

 

Когда до другого берега Трещины оставалось совсем немного, обойти провалы стало невозможно. Оставался только узкий обломок настила на голых фермах моста, провалы слева и справа жадно зияли пастями, готовые проглотить свою жертву ненасытными глотками.

Подтащив глиссер, Рой потрогал ногой настил. Настил дрожал и качался, как плохо прибитый кусок жести.

Шагов двадцать в длину. Мелькнула мысль выпустить из-за пазухи Лиса. Чтобы тот не улетел вместе с Роем. Ага. Рой ухмыльнулся. Улетит сам по себе, в гордом одиночестве. Единственный летающий Лис на планете.

Сдует его лёгкое тельце. Поэтому — вместе.

Рой ещё раз тронул настил ногой и поволок по нему глиссер.

Волочь было неудобно: узкий кусок, такой узкий, что Рой тащил машинку за собой, а не чуть сбоку. Совсем неудобно.

Ветер при каждом шаге норовил оторвать жалкого человечка от поверхности. Когда до конца куска оставалось совсем немного — шага три, не больше — ветру это удалось. Злорадно подвывая, ветрище подкинул обе ноги вверх от поверхности и Рой, гордо рея над своим глиссером, ощутил себя знаменем. Так себе ощущения. Интересно, что будет, если порыв не ослабнет? Нет, должен же он когда-нибудь стихнуть. Не бывает порывов длинною в жизнь. Или бывает? Например, когда Хранитель, посланный без восстановления, растрачивает весь свой ресурс и отпускает руль глиссера.

Пальцы соскальзывали с рукоятей руля. Сцепив зубы, Рой уцепился сгибом локтя за руль.

Ветер рвал его прочь.

Рой зажмурился: переждать! Трепало его знатно. Так знатно, что, казалось, подпрыгивает даже глиссер, даже мост под ногами будто трепался на ветру.

А вот и не будто. Рой открыл глаза. Кусок покрытия, который был сейчас для него поверхностью, трепало на ветру, как кусок тряпки.

Ага. Надо двигаться, пока его не сдуло с моста вместе с Роем, глиссером и бедным Лисом.

Глиссер взлетает на силовых полях, плюс толкается от поверхности, но движется вперёд он плазмой. Как маленькая ракета.

Кусок покрытия вдруг приподняло кверху с того края, который Рою нужно было преодолеть, развернуло, и он понял, что всё. Всё — падает!

Рой включил двигатели.

Глиссер рванулся вперёд, скребя брюхом по уже падающему куску. Рой крутанул руль, выправляя с заваливающегося куска на остатки моста. Ветер радостно подхватил глиссер, толкнул под брюхо, мешая запрыгнуть, Рой довернул и машинку боком выкинуло на берег — на край моста. Не выключая двигателя, Хранитель повёл глиссер дальше, к берегу Трещины и только уже там, на относительно надёжном льду, позволил себе остановиться.

Тут всё ещё дуло, но дорога, упрятанная в желоб, тут, с этой стороны, всё ещё была цела и глиссер не сдувало.

 

Рой растянулся прямо на снегу. Руки и ноги дрожали от напряжения. Ну и ну! Он выдыхал облачка пара и смотрел, как они оседают на очках кристалликами. С лёгким хрустом выпадала влага. Холодает, видать.

 

До темноты оставалось от силы час, надо успеть найти укрытие. Карта подсказывала, что тут неподалёку было поселение. Направо пойдёшь, на заправку набредёшь, налево пойдёшь... Хранитель сверился с картой. Налево пойдёшь — дюжих умников найдёшь. Надо добраться до темноты. С приходом весны на Зиме стали творится странные вещи и стали появляться странные существа, но и старые враги вроде мороза, вечно голодных варгов, слизи и летучих игл никуда не делись.

Все всё ещё были здесь, готовые убить.

 

Рой рассчитывал добраться до дальнего от моста посёлка, оттуда уже полдня пути до дома профессора. Дальний посёлок — это были экспериментальные «опорные базисы» учёных. Тут они ставили эксперименты, изучали планету и то живое, что попадалось. Всё вместе почему-то называлось база «Пионы».

 

Глиссер летел над поверхностью. Успеть до темноты можно было бы легко, если бы не застигнувшая в пути буря, если бы не провал или если бы это хотя бы случилось не вместе сразу.

 

Сколько может покрыть глиссер за час? Много. Особенно, если им будет управлять хранитель. Рой даже согрелся, пока летел, пришлось опять разогнать метаболизм, чтобы успевать реагировать на всё. На все глыбы, на все провалы и торосы, вдруг появляющиеся на пути.

 

Солнце уже садилось. Жёлтые и светлые небеса уже алели. Полосы алого, тёмного, малинового отмечали закатную сторону. Будто пожар разгорался, занимая и небо, и ледяную, тающую поверхность под ним.

 

И вдруг Рой заметил человека. Чёрная точка на фоне заката, еле-еле заметная у горизонта, размахивала руками. То ли призывно, то ли предостерегающе. Хм... Какие тут ещё могут быть люди?

 

Рой стал снижать скорость, Лис за пазухой снова завозился, царапая ещё целые клочки кожи.

 

— Плёнка!! Плёнка!! — почему-то казалось, что крик он услышал раньше, чем мог услышать. Девочка бежала, размахивая руками, наперерез, силилась перехватить ездока. Лёгкое платье, немыслимые на таком холоде голые ноги и глупая поясная сумка лавандового цвета. С кошачьими ушками.

 

Закат алел и багровел почти за её спиной. Небо заливало огнём, и чёрная фигурка против закатного многоцветия была для Хранителя действительно силуэтом. Почти чёрным силуэтом. Откуда тут живые?! Этот вопрос занимал его гораздо больше, чем какие-то там вопли.

Поэтому он не был готов, и, когда девчонка прыгнула на него, сбивая его с сиденья, Рой выпал.

 

Глиссер пролетел дальше и почти влетел в...

— Слизь!!

 

Бугристое неживое комковато подрагивало, издали напоминая сугроб. Его полупрозрачная, мутная белесая плоть вздымалась почти до плеча взрослому. Глиссер с вкусным шмяком — как мясо в соус — влепился в эту стену хищного студня.

Студню совершенно всё равно, что жрать. Он тут же радостно обволок и принялся разъедать «лыжу» глиссера.

— Твою мать!!

Хранитель вцепился в руль, силясь выдрать средство передвижения обратно.

Девчонка стояла рядом и смотрела, тихо покачиваясь с носка на пятку. Босая, щуплая и жилистая, как дети, не испорченные чрезмерной опекой. Заложив руки за спину, наклонив к плечу голову, девчонка поинтересовалась:

— Помочь?

Ей бы очень пошли две косички. Но вместо косичек рыжеватые волосы были собраны в академическо-библиотекарский пучок на затылке. Это выбивалось из образа: лёгкое платьице-сарафанчик, босые исцарапанные ноги и этот нелепый пучок.

— Да! — помощь была нужна, хоть от кого! Только чтобы немедленно! Явился бы сатана с контрактом, Рой и его бы уважил, вот правда, подпись бы ставить не стал — руки заняты.

 

Девчонка подошла к слизи — голые ноги возле разъедающей всё на свете органики заставили хранителя содрогнуться. Постояла пару мгновений, вся так же заложив руки за спину и ухватив одну из них чуть выше локтя. Дурной признак, ох и дурной. У взрослого, у детей такого не бывает. Рой снова оглянулся. Что же это такое? Нет, не ребёнок, это точно.

 

Девчонка наклонилась, рассматривала конгломерат слизи то с одной стороны, то с другой, будто забавного зверька, и вдруг ткнула его куда-то довольно глубоко. Всунула руку прямо туда, во всеразъедающую, липкую, плотную, склизкую массу. И масса распалась. Перестала быть вместе, будто истаяла.

 

Девчонка стряхнула с руки капли-остатки и серьёзно посмотрела на Роя:

— Не хотела их убивать. Но раз уж ты впилился... Пришлось.

«Убивать».

— Они что, живые?

— Слизь? Да... Смотря как определять, если по классификации Рэя-Данже...

Рой вытянул руку вперёд, останавливая:

— Подожди-подожди! Рэй-Данже? Девочка, ты кто?

— Май Тома, ударение на последний слог, пожалуйста, — девочка протянула руку. Ту же, что и совала в слизь. Рой замешкался. Девчонка ухмыльнулась:

— Да не бойся, они давно уже вода.

— Рой Блоу-данли, — как он и ожидал, рука оказалась обжигающе-холодной.

— Рой? Наслышана. Значит, за мной послали самого... Блоу-данли, — она улыбнулась коротко. Как укус.

Небеса темнели за ней. Солнце Зимы закатилось окончательно.

— Как бы то ни было, нам нужно выбираться.

— Меня послали за данными.

— Данными... Угу. То есть меня они уже списали... — девочка осматривала глиссер, — Лыжа целая, если поторопимся, то сможем уйти от варгов.

— Что? — хранитель оглядел окрестности, но чёрных остроухих теней на горизонте видно не было.

— Нас от них защищала плёнка, слизь. А теперь её нет. Теперь они... — она оглянулась примерно на северо-запад, — Да, бегут к нам примерно вот оттуда.

Проследив за её рукой, Рой действительно увидел там чёрные точки на почти красной равнине. Смотреть против солнца, видеть там хоть что-то... Ходить голышом по морозу... По такому морозу...

— Ты изменённая?

— Да, немного. Как и ты.

— Угу.

— Так мы будем выбираться или подождём звериков?

 

Девчонка сидела сзади и крепко держалась за ручки под сиденьем. Потому что её руки промораживали Хранителя, а доехать хотелось обоим. Рой правил в другую сторону от моста. Там должна была быть заправочная станция. Когда-то, месяцев... два тому назад мост был очень оживлённым местом на трассе. Тут бывали и грузовозы, и мелкие частные машинки. Все они порой нуждались в топливе. Даже глиссеру нужно топливо.

Ветер дул в лицо, фонарь выхватывал из темноты неровности бывшей дороги. Небо всё ещё оставалось розоватым, хотя тьма ночи захватывала и его.

— Так что с данными?

— Всё со мной. Разве я могла оставить такую ценность?

Рою было не обернуться, но он знал, что она опять улыбается. Впрочем, так было легче. Разум ломался, пытаясь воспринять взрослого в теле ребёнка. Не любил Рой работать с метаморфозными.

 

Глиссер заглох, когда варгов было уже слышно, а станцию было уже видно. Май спешилась, поправила поясную сумку. Рой понял, что именно в ней та самая «ценность». Девчонка разминала руки.

Рой вытащил зум, встал рядом:

— Что, никакой надежды?

— Убежать? — она опять улыбнулась своей улыбкой-укусом, и отвернулась к настигающим псам, — Если убегать, то никакой надежды.

— Ты собираешься убивать разумных?

— Да. Иначе они убьют меня. И тебя.

— Ты так уверена?

— Да ни в чём я не уверена!

Рой схватил её за руку и поволок за собой.

До станции было не так уж далеко. Должны успеть.

 

Псы не лаяли, даже почти не дышали. Молча стелились вокруг и по сторонам. Только хрустел снег под ногами беглецов. Чёрные тени по сторонам казались продолжением чёрных небес.

 

— Мы не успеем.

Станция уже рядом, вот уже видно дверь в белом куполе и яркие квадраты знаков на заправочных точках.

 

Первый варг прыгнул, когда до территории станции, до ровной бетопластовой тёплой поверхности, оставалось буквально два шага.

Девчонка поймала его на ладонь, сложенную клинком. Варг дёрнулся и истаял. Спрашивать было некогда, Рой просто обернулся и его зум загудел, уничтожая плоть и жизнь. На снегу оставались мерзкие лужицы уничтоженной плоти.

 

— Зачем тебе это?

— Что?

— Метаморфоз.

— Я не выбираю.

— Но ты его не останавливаешь.

— А... Взросление помогает поменять ценностные установки. Помогает от выгорания. Полезно, знаешь ли, увидеть мир свежим и ярким, а не пресным и полным сил, с которыми тебе не справиться.

— Это с какими же силами тебе не справиться?

— Например, с теми, которые воют снаружи... Или с теми, которые так не хотели меня спасать, что послали за мной Хранителя на исходе сил. Да ещё такого, который...

Май замолчала.

— Какого?

— Ты же терпеть не можешь себе подобных.

Рой потёр перевязанную прокушенную руку. Лис сидел возле и тщательно обнюхивал перемотанную бинтами руку.

— То есть, они послали меня на смерть?

— Да, надеялись на неё. ... В какой-то степени — точно. Даже Хранителю преодолеть мост и разлив, и гейзеры...

— Гейзеры?

— Да... — всмотрелась в его лицо, — Видимо, ты их миновал, даже не заметив. Всё это пройти сложно, но они же пытались спасти «ценного специалиста Республики», — девчонка опять улыбнулась.

Варги скреблись вокруг стен купола. Девчонка помолчала, прислушиваясь:

— Подкапывают.

Помолчала, всё так же сидя на голом полу и обнимая колени руками:

— Они избавились от тебя и от меня. Потому что не обладают моралью изменённых. Потому что зависят от разработок и хозяев компаний. Но металлы не самое ценное на Зиме, нет. Здесь, на Зиме, человечество может обрести знание. Однако тяжёлая руда важнее. Точнее, деньги.

— Почему тебя не хотели спасать?

— Потому что данные, которые я хочу сообщить Совету, это не те данные, которые Совет и владельцы местных компаний готовы услышать. Однако для Республики и человечества эти данные важны. Сколько человек погибли во время эвакуации? — Рой пожал плечами, — Несколько сотен, это точно. … Для них прибыль важнее жизней и знаний. Для меня иначе. А официально, конечно, метаморфоз, — она опять улыбнулась остро.

— Когда ты вышла из стадии ноль?

— Сегодня. Они не могли вывезти меня, пока я была в коконе.

— Правильно. Детство должно пройти так же, как и в первый раз, без изменений.

— Да. Но если бы меня сожрали... — опять ухмылка — Хорошие такие получились бы «без изменений», не находишь?

— Так что за данные?

— Если ты узнаешь, ты будешь со мной в одной лодке.

— Ага. А сейчас я где?

Май рассмеялась.

— Расчёты и наблюдения, анализ так называемых «весенних апокалипсисов», ну и доказательство присутствия разумных. Варги — разумны, слизь — жива, крокодилы ваши — сложные колонии простейших. Зима уникальна и остановить разработки было бы весьма неплохо. Или, хотя бы, поменять методику на более щадящую.

Царапанье сместилось в одну точку.

— Вот, к рассвету будут здесь.

— Бред! За двести лет...

— За триста, да. У их разума иная мораль. Она позволяет им жрать разумных. Буквально. А не через отъём ресурсов у слабых, как позволяет мораль людей.

— И что же делать?

— Оставить Зиму разумным, варгам. Ну или... я уже сказала.

Хранитель ухмыльнулся:

— Проще тебя убить.

— Да.

— Может быть, до рассвета я могу поспать?

— Спи.

 

Она сказала так и сама свернулась на полу, легла на бок, подтянула ноги, сунула кулак под голову.

— Тома!

— М?

— Чего ты хочешь?

— Выбраться отсюда. Домой хочу.

Рой почувствовал зуд взведённого триггера. Чёрт.

— А где твой дом?

— Рудеу.

— Земля-2...— если можно говорить о спецификации планет, то эта была планетой науки. Хочешь учиться — тебе сюда. Хочешь помогать Человеческой Республике двигать науку и прогресс — тебе сюда. Лучшие умы, лучшее обеспечение.

— Ага.

 

Что ж, Рудеу так Рудеу. Рой закутался в спальник. За стенами купола поднималась буря. Варги — зимние, даже им буря не по душе. Значит, утром можно будет выбраться.

 

К вечеру будем на космодроме.

 

К ночи — на орбиталке. А там... У профессора наверняка есть деньги, да и у хранителя имеется запас. Доберёмся до Рудеу.

 

А Зима останется переживать свою чудовищную весну. Вот только колонизировать планетку будут уже не люди. У них не хватит сил справиться со всем этим. Будем мы.

 

Во славу Человечества! Весна во славу Человечества.