Мальчик из тени

Четверги Серёжка ненавидел. По четвергам в школе проводили совместные уроки физкультуры, на которых в огромном зале собиралась вся параллель. Толпа крикливых, неугомонных детей стояла на ушах и занималась, чем хотела. Редкие попытки физрука Вал Семёныча навести порядок были заранее обречены на провал.

На занятиях по физкультуре Сережке регулярно доставалось от хулиганов: то прилетало по голове тяжелым баскетбольным мячом, то случалась какая-нибудь неприятность в раздевалке. Но хуже всего были сами уроки. Серёжка с детства был худеньким и неуклюжим. Когда Вал Семёныч, перекрикивая гомон, назначал капитанов для игры в футбол, Серёжку решительно никто не хотел брать в свою команду. Даже толстого очкарика Павлика забирали быстрее, чем его. Это было очень обидно, тем более, что в футбол он играл вполне терпимо. Да, он не всегда попадал по мячу на бегу. Но бывали случаи, когда он отдавал удачный пас, после которого другой мальчик забивал гол. Тогда Сережа радовался и гордился собой, чувствуя причастность к победе.

Но несмотря на редкие успехи физкультуру он не любил, совсем другое дело — уроки математики. На этом предмете Сергея словно подменяли: он становился внимателен, быстр и уверен в себе; и даже троечник Васька, смеявшийся над ним на физкультуре, старался подсесть к нему поближе. И Серёжа помогал ему подсказками, а то и вовсе давал списать. Но не потому, что боялся его кулаков, а потому, что в мире чисел и строгой логики он становился другим человеком, добрым и великодушным. На физкультуре этот человек куда-то пропадал.

К сожалению, сегодня был четверг, потому в школу Серёжка шёл через силу. В раздевалке он скинул тяжелый рюкзак со спортивной формой и стал переодеваться, пытаясь не привлекать к себе внимание. К счастью, хулиганы со всей параллели были заняты куда более интересным делом, чем высматривание очередной жертвы. Один из вымахавших за лето подростков принёс в раздевалку взрослый журнал. Гогоча и отталкивая друг друга, хулиганы рассматривали картинки и строили из себя знатоков женского тела.

— Эх, мне бы сейчас эту тёлку! — кричал среди них Васька.

— И что б ты сделал?

— А ты как думаешь?

— Слюни подбери, — отвечали ему.

Переодеваясь, Серёжка старался не смотреть в их сторону. И как только завязал кроссовки, поспешил к дверям раздевалки.

Чтобы попасть в зал, нужно было пройти мимо подростков с журналом. Серёжа шагал быстро и на всякий случай притворился задумавшимся. Именно этим он и привлёк внимание хулиганов.

— Эй, Лапша, куда потопал? — крикнул ему Димарик, самый старший из подростков.

Димарик был ребёнком из неблагополучной семьи. Говорили, что его отец — конченый алкоголик и бьёт его по любому поводу. Но это не мешало Димарику курить за гаражами и отбирать деньги у младших. Если бы Серёжку били за малейший проступок, то он бы старался вести себя примерно. К сожалению, главный хулиган школы думал иначе.

— Хочешь посмотреть интересные картинки? — с гаденькой улыбкой спросил он.

Его дружки загоготали.

— Нет, спасибо, — пробормотал Серёжка.

— Ты что не мужик? — притворно удивился Димарик. — Ребята, кто-нибудь видел Лапшу в душе? Может, он баба вообще, а?

Пацаны заржали ещё сильнее. Некоторые решили поддержать шутку вожака и принялись громогласно сомневаться в половой принадлежности Серёжки.

Но Димарика уже посетила новая идея:

— А может ты из гомиков, а? Сер-гей. Точно ведь, имя как у гомика! Серый гей.

— Сам ты гей, — огрызнулся Серёжка.

— Чё ты там пропищал, Лапша?

— Он сказал, что ты — гомик, — услужливо повторил Васька.

Толпа притихла. Серёжка затравленно оглянулся. Между ним и дверью в зал стояли хулиганы, а позади бежать было некуда.

— Ну я-то точно не гомик, — добродушно усмехнулся Димарик. — У меня на баб всегда стоит. А давайте-ка снимем с Лапши штаны и посмотрим, встанет у него на журнал или нет?

Толпа одобрительно заулюлюкала. Двое хулиганов вцепились в руки брыкающегося и орущего Серёжки, а третий потянул штаны вниз.

Сережка зажмурился, и в мир проникла Великая тьма.

Свет в раздевалке стал меркнуть, будто в воздухе разливали чернила. Из углов потянуло ледяным холодом, а по оконному стеклу поползли узоры инея.

— Что это? — испуганно вскрикнул Димарик. — Что за фигня?

Его притихшие дружки отпустили Сергея и принялись озираться по сторонам.

В морозном воздухе возникло упорядоченное движение. Тени начали собираться посреди комнаты, сгущаясь в том месте, где только что стоял Сергей. Сливаясь друг с другом, они застывали. Вскоре движение прекратилось.

Посреди комнаты на месте исчезнувшего Серёжки стояла тёмная фигура, закутанная в рваный плащ.

Она вздохнула, и из-под капюшона вырвалась струя ледяного пара. Тёмный пришелец медленно поднял руку, закованную в латную перчатку, и указал на вожака хулиганов:

— Сейчас ты умрёшь. Я разорву тебя на части и сделаю это медленно: сначала вырву руки, затем ноги и наконец глаза. Но боюсь, ты этого уже не почувствуешь.

Коленки главного хулигана задрожали, на штанах появилось мокрое пятно.

— После этого я возьмусь за твоих прихлебателей, — продолжал пришелец. — Никто не уйдёт безнаказанным.

Фигура в рваном плаще сделал шаг к хулиганам.

— Что здесь происходит, вашу мать? Что за крики?

В дверях раздевалки стоял Вал Семёныч и грозно смотрел на толпу ребят. В ту же секунду Серёжка, с которого почти стянули штаны, пришёл в себя, взбрыкнул и заехал пяткой в живот отвлёкшемуся Димарику.

— Сука, — просипел вожак хулиганов, согнувшись и схватившись за живот.

— Так, вы двое, сейчас же отпустили Лапшина. А ты, Скворцов, как только очухаешься, пойдешь со мной к директору.

Взгляд физрука упал на валяющийся на полу журнал.

— Это ещё что? Ага. Твой журнальчик, Скворцов?

Димарик всё ещё не в силах говорить, замотал головой.

— Это Лапша принёс, — вмешался Васька.

— Враньё! — возмутился Серёжа, натягивая штаны. — Это не моё.

— А чьё же?

Школьники молчали.

— Понятно, — физрук поднял журнал и свернул в трубочку. — Полежит у меня, пока хозяин не найдется.

Про себя Серёжка обозвал учителя дураком. Владелец журнала, по его мнению, был очевиден. Однако просвещать физрука на этот счёт было бы верхом глупости, он и так уже нажил себе большие неприятности — удара в живот Димарик точно не простит.

Урок начался с большим опозданием и прошёл непривычно спокойно. Под впечатлением от случившегося хулиганы предпочли вести себя в меру тихо и лишний раз не привлекать внимания Вал Семёныча.

Следующей в расписании стояла математика. Серёжка вспомнил, что на предыдущем занятии учительница пообещала провести контрольную работу. Но контрольная его не пугала; тему квадратных уравнений он понял хорошо, и не сомневался, что справится со всеми заданиями быстро.

Перед началом урока за парту к нему подсел Васька, благо соседнее место было свободно. Девочка-хорошистка, которая обычно сидела с Серёжей, снова заболела.

— Слышь, Лапша, поможешь мне сегодня?

Серёжка промолчал.

— Ты чё обиделся, что ли? Да это же шутка была.

— Обхохочешься.

— Физрук же всё равно не поверил, что журнал твой. А так ты Димарика, можно сказать, выручил.

При упоминании Димарика Серёжка вздрогнул. Это не укрылось от внимания Васьки.

— Да, Димарик теперь на тебя злой будет. Попал ты.

— Ну спасибо за сочувствие, — не удержался от сарказма Серёжка. — А то я сам не понял.

— Слушай, Лапша, — хитро прищурился Васька. — Давай баш на баш, ты мне помогаешь с контрольной, а я потом вступлюсь за тебя перед Димариком?

— Клянёшься? — с недоверием спросил Серёжка.

Васька был верным подпевалой вожака хулиганов. И порой тот прислушивался к его мнению. Даже маленькая надежда, что Серёжка сможет избежать расплаты за удар в живот, казалась ему спасением.

— Зуб даю, помогу тебе. Ну так как, по рукам?

— По рукам.

В класс вошла Лидия Петровна. Лицо у математички было непривычно хмурым. Только сейчас Серёжка понял, что она — классный руководитель Димарика и, вероятно, только что пообщалась по поводу его выходки с директором.

— Достаём двойные листочки, — отчеканила она. — Делимся на два варианта.

Учительница открыла слайд с заданием и пошла по рядам. Возле серёжкиной парты она остановилась.

— Так, Петров, ты почему с Лапшиным сел?

— Я всегда тут сижу, — возмутился Васька.

— Опять Лапшину мешать будешь. Живо пересаживайся на заднюю парту.

— Я не мешаю!

— Он не мешает, — подтвердил Серёжка. — Это правда, Лидия Петровна. Пусть сидит.

Обычно учительница математики хорошо относилась к нему, но сегодня в её взгляде сквозил холодок. Видимо, за проблемного ученика досталось и классной руководительнице.

— Вы со мной перепираться решили? Быстро, я сказала!

Сергей зажмурился. Сила Великой тьмы прошла сквозь барьер меж мирами и наполнила его лёгкие.

— Я говорю, он будет сидеть здесь, — отчеканил тёмный воин, занявший место Сергея.

Из его рта вырвался ледяной туман. Латная перчатка со скрежетом сжалась в кулак.

Но математичка не заметила угрожающего жеста. Она словно загипнотизированная, не могла оторвать взгляда от глаз воина. В глубине его зрачков словно в калейдоскопе менялись узоры изо льда. Они околдовывали разум и лишали её воли.

— Хорошо, пусть он сидит здесь, — безвольно произнесла учительница.

Лидия Петровна грозно нависала ссутулившимся Васькой.

— Я с глухим разговариваю? Живо на последнюю парту, — произнесла она, выдернув Серёжку из мира фантазий. — Не задерживай урок.

Васька сгрёб тетрадку с пеналом и тоскливо поплелся на указанное место. В глазах его стояло отчаяние. Точно такое же отчаяние почувствовал и Серёжка. Надежда на спасение растаяла как дым. Из-за дурацкого упрямства математички после школы его точно побьют.

Задания контрольной он выполнил очень быстро, рассчитывая сходить в столовую на уроке. Однако Лидия Петровна попросила его дождаться звонка на своём месте.

Не зная, чем заняться, он пытался не смотреть в сторону Васьки и тоскливо глядел в окно. Изгнанный на заднюю парту двоечник, красный как рак, пыхтел над контрольной, но судя по пустому листочку, толку было чуть.

На перемене Васька догнал его по пути в столовую.

— Мог бы и помочь хоть чуть-чуть, — неприязненно произнёс он.

— Каким образом? Тебя в другой конец класса посадили.

— Придумал бы что-нибудь. Ты же у нас умный.

С этими словами Васька толкнул его локтем и ускорил шаг. Серёжке стало окончательно ясно, что на помощь после уроков можно не рассчитывать.

Тем временем в столовой появился Димарик в сопровождении дружков. Отыскав Серёжку взглядом, он мрачно чиркнул пальцем по своей шее.

— «Мне точно конец,» — обречённо подумал Сережка.

Его мозг лихорадочно пытался придумать план спасения.

Можно было отправиться домой в толпе приятелей. Хулиганы любили подкарауливать жертв поодиночке, а на компанию ребят нападали неохотно. Однако настоящих, верных друзей у Серёжки не было. А те, с кем он иногда обсуждал компьютерные игры и ходил в кино, вряд ли согласятся проводить его до дома сегодня. О произошедшем в раздевалке уже гудела вся школа, и многие старались обходить Сережку стороной.

Можно было сбежать с последнего урока: отпроситься в туалет и удрать через окно. На переменах у обоих выходов из школы наверняка будут дежурить дружки Димарика, но во время занятий им придётся покидать свои посты. Однако было несколько причин, по которым и этот вариант спасения отпадал. Во-первых, было жаль оставлять портфель; учебники с тетрадями наверняка достанутся хулиганам и вскоре окажутся в унитазе или в канаве. Во-вторых, побег только отсрочит расправу на день-другой. В конце концов, Димарик с дружками подкараулят его возле школы; и расправа будет тем жёстче, чем дольше он станет её избегать.

Оставался только один вариант — попытаться откупиться. Серёжка подозревал, что карманными деньгами Димарика не балуют, и он с удовольствием согласится на мзду. Однако удар в живот обойдётся Серёжке очень дорого. Наверняка придётся отдавать все деньги на обеды до конца четверти. Хорошо, если не до конца года.

— Хреновы твои дела, Лапша, — подошёл сзади Васька.

Как ни странно, в его голосе промелькнуло сочувствие.

— Директор вызвал батю Димарика с работы. Тот точно изобьёт его вечером. Ты лучше с уроков сейчас уходи. А дома попроси родителей перевести тебя в другую школу.

У Серёжки пересохло в горле. Он попытался сглотнуть, но закашлялся.

Кому как ни ему было известно, что ни в какую другую школу его не переведут. Родители, вечно занятые скандалами друг с другом, не обращали на сына никакого внимания. Даже если он честно расскажет им обо всём, то отец равнодушно посоветует решить проблему как настоящий мужчина, а мама пойдёт жаловаться к директору и сделает только хуже.

Положение было безвыходное. От волнения Серёжке сильно захотелось в туалет, и он поспешил покинуть столовую. Он почти добежал до мужского туалета, когда его внимание отвлек странный шум, доносящийся из школьного холла.

Со стороны входа в его сторону шли два старшеклассника. Двигались они как-то странно: один пятился, а второй на него наступал и что-то кричал. Школьники от них шарахались, некоторые пытались вжаться в стену.

— Смешно было тебе, козёл. Смешно, да? — говорил тот, который наступал. — Тебе и твоим дружкам нравилось надо мной издеваться?

Пятившийся лишь молча мотал головой. Руки у него были подняты, и Серёжка с ужасом осознал, почему. У наступавшего в руках был пистолет: чёрный, матово блестящий и тяжелый даже с виду. Не вызывало сомнений, что пистолет настоящий.

Серёжка отступил в сторону и вместе с другими школьниками вжался в стену. От волнения в туалет захотелось ещё сильнее.

— Признайся, вам нравилось меня унижать: нападать со спины, отбирать вещи, бросать их в унитаз, высмеивать меня перед девочками. Нравилось, да?

Паренёк, в которого целились, лишь мотал головой. Рот его исказился от ужаса.

Позади них Серёжка увидел школьного охранника, старичка, обычно пившего чай в гардеробе с вахтёршей. Тот с ошалелым видом смотрел на происходящее и, казалось, не понимал, что ему делать.

— «Да звоните же в полицию!» — мысленно взмолился Серёжка, но охранник словно застыл.

— Сергей, пожалуйста, успокойся, — произнесла за спиной вооруженного паренька Лидия Петровна.

Оказывается, Серёжка и парень с пистолетом были тёзками.

— А я спокоен, Лидия Петровна, — произнёс тот, повернувшись к ней вполоборота и направив на неё пистолет. — Как всё это время были спокойны вы при виде мерзостей, которые творятся в этой школе. Я очень спокоен. Это раньше я пытался защищаться, жаловался, дрался и получал по зубам, снова жаловался и снова получал по зубам. Но вам ведь не было до этого никакого дела. В глазах учителей я видел презрение. Признайтесь, вы в душе одобряли эти уроки жизни?

— Серёжа, не говори ерунды. Никто не хотел тебе зла, и, если мы что-то не заметили — извини. Учителям не хватает времени, чтобы за всеми уследить.

— Нет, вам всё равно! — выкрикнул парень.

Раздался выстрел. Девочки завизжали, а Лидию Петровну отбросило на пару метров. В её груди появилась ужасная рана.

При звуке выстрела парень, в которого до этого целились из пистолета, попытался убежать. Но нападавший проворно обернулся. Громыхнул второй выстрел, и пуля попала беглецу в спину. Школьники кинулись врассыпную. От их криков у Серёжи заложило уши. Его вытолкнули на середину коридора.

Растерявшись и стоя в толпе, он встретился глазами с сумасшедшим стрелком. Тот словно в замедленной съёмке навел на него пистолет и нажал на курок.

Пуля отрикошетила от доспеха цвета серой воронёной стали. Серёжкин рюкзак упал; из него выскользнули тетради и пакет с кедами для физкультуры.

Школьники разбегались с криками по коридорам, но для них двоих, стрелка и его тёзки, время остановилось.

Серёжка улыбнулся, но его больше не было. Губы тёмного воина в доспехах искривила надменная улыбка.

— Глупец, жалкие шарики из свинца не способны меня убить.

Стрелок попятился, но, запнувшись о тело учительницы, упал на пол. Пистолет отлетел к стене.

Тёмный воин подступал к стрелку. Из складок рваного плаща, наброшенного поверх доспеха, показался ржавый клинок. Прикосновение его проклятого лезвия выпивало из жертвы душу.

Он занёс меч над скорчившимся на полу пареньком.

— Жалкий червяк. Ты задумал месть, но даже её толком не сумел осуществить. Придётся тебя проучить.

— Кто? Кто ты такой?! — прохрипел стрелявший.

— Я тот, кем ты захотел стать. Я — наша общая месть этим людишкам вокруг. Я мальчик из тьмы.

Взгляд воина остановился на мертвой учительнице и равнодушно скользнул в сторону.

Меч опустился на голову стрелка.

И пришла ночь.