Клизма от жадности
Услышав о ней, я тут же вспомнил, как мужику хотелось таблеток того же действия — побольше, побольше. При клизме это «побольше» чревато мощным побочным явлением… Ну что же, старую шутку подновили… И вдруг узнал я, что средство не только реальное, — автора, доктора естествознания Утина, выдвигают на нобелевку! Возможно, закончится пауза в лауреатстве россиян (м-да, шестьдесят лет, а строго говоря, больше, ведь в 2010-ом наградили не точно нашего, Новосёлов участвовал в звёздной разработке уже после своего новоселья на Западе).
По телефону я уловил у доктора Утина присущее гениям: странности. Вот и журналиста пригласил не к себе, хотя имеет местечко на престижном, единственном в Европе сотом этаже, который нарастили в Москва-Сити по просьбе трудящихся там воротил. Обозначил совершенно иное место! Хм, замаскированная дыра в заборе, затем вторая лужа… Ну да ладно, дожди ещё не зарядили.
Вроде бы, иду правильно: от платформы «Гражданская» дальше, вдоль рельсов, которые слева, а справа бетонный забор. К нему дорожка с переплетением корней, стёсанных ногами. Вот и сейчас люди идут к листвяному занавесу, который опущен мощным дубом. Я тоже огибаю большую ветвь и вижу дыру не абы какую — арку выше среднего роста, хотя и грубо выдолбленную.
Плетение под ногами продолжается. По его центру вытянута лужа как декоративный мини-бассейн, а вторая лужа, метров через пятьдесят, где конец дорожки, некрасиво разлеглась поперёк. Люди, её форсируя или обходя, баламутят воду, делают грязные вмятины по краям. Но не сразу, не сразу уходят отсюда люди. Разглядывают огненный коридор, в котором оказались. На входе степенно-жёлто горят дубы, а затем, чередуясь, более ярко золотятся липы да багровеют клёны.
А кто же возле второй лужи Утин? Ещё одна странность, выказанная по телефону: доктор пожелал, чтобы я его угадал… У семерых на голове котелок. Брюнет средних лет ещё и в накидке со звёздами. Ага, совмещает успешное предпринимательство, благодаря которому поднялся на дорогой сотый этаж, и науку.
— Нравятся мне сегодняшние рекомендации моды! — говорит угаданный. — Помогают понять человека. Вот и бизнесмены сразу видят во мне не типичного учёного, а своего собрата. Позже проверяют, убеждаются. Но именно начальное их ощущение обеспечивает мне хороший контакт с этими людьми, у которых сильно выражена жадность. И согласие участвовать в деликатной разработке.
Котелки устремляются в кусты.
— Что ж, это их право, общаться с прессой или нет, — комментирует Утин. — Я дал им коды кабинок. Кстати, они моей фирмы… Вот, урчание. Процесс пошёл!
— Трубы Сити не справляется? — предполагаю я.
— Вы про отведение? Оно выдерживало даже крупные мировые мероприятия, когда у прибывших расстройства из-за биосбоев. Кстати, авральных нагрузок больше нет, после того как администрация купила у меня методы купирования этих расстройств. Однако не отведение главное! — Утин пережидает, пока по железке просвистит «Орёл». — Сначала я должен погрузить вас в теорию.
А я не должен погружать вас, читатель, так же глубоко. Даю щадящий режим… Утин считает: многие микробы создавали большие существа, оставаясь микробами. Мелкота побуждала зарождавшихся больших развиваться так, чтобы она лучше кушала. И вот к чему пришло у нас. Основное обиталище мелких — задняя кишка, где нет такой агрессивной среды, как в желудке или передней и средней кишках. А есть то, что легче «жевать», есть множество сосудов и возможность отправить влиятельные молекулы даже мозгу, минуя печень-разрушительницу, есть и по нервам связь. У мелкоты для нас — кнут и пряник!
Утин особо говорит о мозге. Мелкота поддержала и апгрейд живого компьютера, благодаря чему люди не только больше добывают пищи, но и производят её. А вот заглатывают не настолько больше, как могли бы: львиная доля жадности смещается, по прихоти «компа», на несъедобные вещи. Обитатели задней ниши посылают сильнее сигналы — возрастает в основном жадность в целом.
— Нам бы постояльцев взять да отменить, — говорю я.
Оказывается, это было бы губительной ампутацией: стали нашей важной частью. Надо дать им, что хотят, но не так, как хотят. Подсунуть молекулярную «кость». Обычная пища по норме — нам и на их долю. «Кость» — только им.
Утин берёт меня под локоть и ведёт по дорожке.
— Представьте, под нами болотце, откуда сочится Ходынка. Людям хочется тут гулять. Мы делаем настил из материала нашей фирмы. Прочный, фактурный, пропускает воду только вниз, дышит. Недёшево обходится. Но я показываю участникам разработки и практическую пользу, и символ. Избавиться от того, что не является необходимым, значит подняться над нравственным болотом.
Над кустами зависают голубые такси. Спускают сиденья. Поднимают котелки.
— Ценность времени не отменяем, — поясняет Утин. — И всё же не частный транспорт.
Вякает его смартфон.
— А, взнос на эту дорожку! Даю громкую связь. Фамилии не будет.
— Доктор естествознания, — раздаётся приятный женский голос, — успешный бизнесмен.
— Мы смотрели, — продолжается гнусаво, — на твои золотые часы и тревожились. В заботах о нас не забываешь ли о себе. Обнаружили домик на Средиземном море, островок в Карибском и самолётик. Утруждаться не надо, уже избавлен от них.
Утин бежит в кусты, расстёгивая брюки. М-да… Читая проповеди, чти заповеди.
Научную тему популярно репортажил О.Феникс.