Порождение лжи
Ещё недавно полностью затянутое тучами небо открыло пути для лучей солнца. На заросшей мелкой травой дороге заблестели большие, размером в горошину, росинки. Птицы закружились хороводом над лесной поляной, через которую пролегала тропа. Но всё это ничуть не радовало молоденькую девушку, чья зелёная мантия с капюшоном изрядно промокла, а тонкие шитые мифрилом сапожки из драконьей кожи хлюпали от попавшей в них влаги. Из-под одеяния выглядывали такие же вымокшие золотистые волосы, очевидно, выглядящие намного светлей в сухом состоянии. Флорена Глессвинг — бродячая путешественница и искательница приключений знавала и лучшие времена. Но сейчас её карманы были пусты как никогда. Изумрудно-зелёные глаза в тени намокшего, капюшона смотрели с надеждой в неведомую даль, куда волею случая вел странницу этот путь. Загадочный посох с резным орлом, взмахивающим крыльями, на конце ловко переставлялся её изящной рукой в такт движению изящных ножек. Тучи отступили, и солнце взяло власть над небом. Плащ, скреплённый декоративным нефритовым листом у основания хрупкой шеи, стал потихоньку сохнуть, и свет начал выдавать очертания личика девушки. Кудрявые локоны падали на румяные щечки, между которыми был кончик прямого, красиво поставленного носа. Сверху виднелись брови, мягко повторяющие контуры глаз. И наконец, всё это дополняли тонкие, но обладающие какой-то особой, манящей энергией губы…
Вскоре на пути показалась небольшая поляна с парой-тройкой дряхлых хижин, за которой расположилась высокая массивная гора, окаймлённая густым лесом. Очертания ветхих домишек проявлялись всё чётче. Флорена уже вплотную подступила к поселению, а от влаги на сапогах и плаще не осталось и следа. Летнее, палящее солнце сделало своё дело. Жара стала подкрадываться к девушке, так что вскоре пришлось расстегнуть верхнюю пуговицу корсета, который опоясывал её стройную талию и тянулся вплоть до нефритовой застёжки на плаще, покрывая плечи лёгкими листами нежной материи.
Внезапно дверь ближайшей хижины протяжно заскрипела, и прямиком к девушке из неё выскочил щуплый сутуловатый старичок преклонного возраста. Серая ряса из мешковины волочилась по земле вслед за ветхим деревянным посохом с изогнутым окончанием. На голове же старца неряшливо сидела такая же серая штопаная шапка. Непонятное бормотание уходило в седую бороду, свисавшую чуть ниже пояса. Глаза были опущены в землю, словно Флорены не существовало.
Когда, наконец, старик упёрся своим носом чуть ли не в грудь девушки из-под бороды вырвались различимые звуки:
— Ась!? — сказал бородатый, уставившись на прелести Флорены, скрытые под корсетом.
— Ты чего это, старый, одурел совсем на склоне лет? Прекрати пялиться на меня!
— Ох, ты ж! Неужто кто-то забрёл в эту глушь? Аль мне показалось?
— Ты что совсем ослеп?
— А нет. Кто-то и вправду есть. А то уж я думал, деревья нынче повадились говорить. Места здесь дивные и ни такое увидать можно! «Пялиться» говоришь? Так ты значит девка у нас. Дай-ка я тебя разгляжу поближе…
— Да куда уж ближе, старик. И я тебе ни какая-нибудь там девка! Меня зовут Флорена Глессвинг!
— Ишь, какая важная! Тоже мне принцесса! Ну, раз уж так… Меня Ведагором звать. А ты чего это тут забыла? Глухомань ведь, ни души вокруг, кроме нас с тобой.
— Как же ни души? А в других хижинах что же? Людей нет?
— Да каких там… Съехали все отсюдова, уже лет пять как.
— Хм… Вот так просто взяли все и съехали?
— Не просто. В деревеньке жили люди, не тужили. Охотой, да собирательством промышляли. Ну, а я целитель тутошний. И дед мой был лекарем и прадед…
— Давай ближе к делу.
— В общем жили не тужили, да как-то раз девка в лесу одна пропала, а за ней другая, а за той третья… Спохватились охотники. Леса вдоль и поперёк прочесали. Однако же, от девок ни слуху ни духу. Как сквозь землю провалились. Время шло, а девки всё пропадали. Тогда плюнули мужики, да съехали отсюдова, покуда все жён и дочерей своих не потеряли. А мне то что? Я ведь тута с от таких вот лет. И дед мой и…
— Ладно, ладно. Это я уже слышала. Странные вещи творятся у вас здесь. А эти твои мужики не пытались выяснить причину исчезновений?
— А как же. Пытались бедолаги. Раньше тута в лесу пират один ошивался. Ох, недобрый то был типок, точно тебе говорю. Повсюду сундук за собой таскал какой-то. А в сундуке том, люди говорили, проклятое золото. Твердили мол, закопал он этот скарб в лесу, вот и накликал беду...
— Золото говоришь? А где этот пират «ошивался», не подскажешь? — сказала Флорена, чувствуя удручающую пустоту своих карманов.
— А ты что это вздумала то? Ох, непутёвая! Сгинешь ты в этом лесу, как и девки те. Не ходи туда лучше, а ни то…
— Тоже мне нашёл чем пугать. Я такое видела в своей жизни, что тебе и не снилось, дедуля. Хватит трепаться, показывай! Где?
— Ну, коли так. Ходи за мной. Мне как раз по пути…
Старик поплёлся по тропе, уходящий в гору, покрытую густым лесом. Флорена пошла следом. По мере приближения, атмосфера становилась всё мрачней. Вскоре небо стали заволакивать густые кроны пышных деревьев, а дорогу заграждать различные кустарники и лозы. Лес практически полностью поглотил свет, и старик с девушкой остались в полумраке посреди разветвления дороги. Одно из которых опоясывало гору, а другое шло вверх, в самую чащу рощи. Ведагор в последний раз попытался отговорить Флорену:
— Ну, на кой тебе этот скарб? Ходи лучше ко мне. Свежих трав да кореньев отведаешь.
«Травы да коренья! Как аппетитно!» — подумала Флорена.
— Завязывай Ведагор. Куда дальше?
— Здесь пути наши расходятся. Мне туда, а тебе… Наверх. Ну, бывай, девка… — с этими словами старик развернулся и поплёлся по опоясывающей дороге, попутно разглядывая и срывая различные травы.
Перед Флореной лежал извилистый путь, ведущий в непроходимые заросли леса под горой. Что-то ёкнуло внутри у девушки, какое-то нехорошее предчувствие потихоньку подкрадывалось к ней. Однако Флорена Глессвинг была не из робкого десятка. Наперекор своим сомнениям она ступила на этот путь и последовала прямо по дороге навстречу неизвестности.
Шаг за шагом девушка углублялась в непроходимую чащу. Дорога со временем всё больше оплеталась лозами и густой травой. Так что вскоре от неё осталась лишь небольшая тропинка.
Несмотря на то, что был самый разгар летнего дня, совы, вопреки своему ощущению времени в этом лесу не спали, а то и дело издавали характерные им звуки.
Внезапно мрачную атмосферу нарушил шорох за спиной Флорены. Голова вмиг обернулась назад, а зелёные глаза девушки стали вглядываться в ближайшие кусты. Однако никаких признаков посторонних обнаружено не было. Насторожившись, бывалая искательница приключений, но сейчас скорее сокровищ, двинулась дальше. В дали среди покрытой мраком чащи начал виднеться небольшой лучик света. По мере приближения картинка становилась яснее, и вскоре перед Флореной раскинулась небольшая полянка, освещённая удивительно красивым дневным светом. Цветы и обильное освещение привлекали разного рода бабочек, которые грациозно порхали здесь, создавая неповторимую цветовую гамму, резко отделявшуюся от мрачного непроходимого леса. Глубокий вдох наполнил лёгкие свежим воздухом и подсластил обоняние душистым букетом из свежих цветов. На вытянутую руку села бабочка. Но какое-то странное чувство охватило Флорену. Лесные звуки словно перестали существовать, слышалось только собственное дыхание и биение сердца. Окружение поплыло перед глазами. Мышцы расслабились, и обмякшее тело свалилось на поляну, заставив разлететься бабочек с цветов, которые вскоре превратились в голубую дымку, как и все красочные элементы этого места…
Сознание вновь вернулось к Флорене и первое, что она почувствовала, скользкая холодная земля. Дикая головная боль ощущалась в затуманенной голове. Сквозь полуоткрытые глаза начала проявляться картина окружения. Странные белые камни, имеющие в основном форму шара, валялись сплошь и рядом. Некто восседал на массивном валуне и очевидно, его взор был направлен на неё. До конца не придя в себя, Флорена попыталась встать, но всё было тщетно. Руки были связаны, впрочем, как и ноги. Крики были бесполезны, кляп во рту прекрасно исполнял свои обязанности. Взгляд прояснился, и вскоре перед ней раскинулась мрачная пещера, освещённая тусклым, синим светом. А камни на земле стали всё больше походить на груды человеческих костей и черепов! Страх поглотил молодую душу. Беспомощно барахтаясь, девушка отпрянула от останков и уткнулась спиной в стену. Незнакомец на камне залился утробным смехом, и хохот этот раздался эхом по всей пещере, которая вероятно была не малого размера. В правой руке злодея вспыхнул зловещий зелёный огонь, что придало логову хоть какое-то освещение. Она увидела его морщинистые, мертвецки синие руки. Грязные потрескавшиеся пальцы заканчивались длинными, заострёнными ногтями. Чёрный потрёпанный плащ оседал на его костлявое тело. Огромные синие глаза пронизывали девушку насквозь. Лысина, скрытая под капюшоном, была покрыта гнойными язвами. А длинный нос сокращался, словно уродец к чему-то принюхивался.
— М-м-м! Что я слышу! Этот прелестный запах… Знаешь, что мне больше всего нравится в людях? Страх. Стоит хоть на секунду вам показать что-либо такое, что по вашему мнению является угрозой, вы тут же теряете контроль и самообладание. И именно в этот сладостный момент я получаю истинное наслаждение от убиения жалких людишек. Кстати, у страха есть свой вкус. Видишь всех этих несчастных? Каждый из них перед смертью лез вон из кожи и всё из страха, страха за свою никчемную жизнь… Эх! Все вы люди одинаковы. Никакого разнообразия! Хотя…
Людоед взял один из черепов и стал поглаживать его своей мерзкой рукой. В то же время монолог продолжился:
— Вот это, например, малышка Бэтти. Эх, хороша была чертовка! Во всех смыслах. М-м-м! Пальчики оближешь… Ах, да! Я же не представился. Ну, что ж прошу меня простить прелестной даме. Меня зовут Люцидар Арх Кхаат. Наверное, уже догадалась, зачем ты здесь?
«Говорил же мне старик, не ходи туда, не ходи… А я дура погналась за этими сокровищами!» — подумала Флорена и это были единственные адекватные мысли её в тот момент, ибо вся жизнь стала стремительно проноситься у неё перед глазами.
Люцидар повторил свой истерический хохот, его облик стал меняться, кожа тянулась подобно тесту, замешанного с водой, и вскоре перед ней престал старик Ведагор. Теперь девушка осознала, что угодила в ловушку. Пути назад уже нет, а помощи ждать неоткуда.
— С самого детства, я чувствовал… Чувствовал в себе некоторую силу. Мать моя воспитывала меня одна и постоянно находила оправдания, когда речь заходила о том, кто мой отец. Хотя уже тогда я догадывался что, что-то здесь не чисто. Моя истинная сущность очень долго не проявлялась, и я спокойно изучал различные виды магии, коими родительница моя владела в совершенстве. Но однажды, во мне проснулась какая-то непреодолимая жажда. Жажда крови. В ту ночь я убил свою мать и съел всю до последней косточки. Люди не понимали меня, отвергали, называли порождением тьмы. Не раз я был в одном шаге от пламени инквизиции или осинового кола. И каждый раз убеждался, какие же вы жалкие создания… В какой-то момент меня посетила мысль, что та сущность, которая лежит во мне, не должна увянуть вместе с моей жизнью. И тогда я начал экспериментировать. Как видишь ни одна женщина из этой деревеньки, не подошла, поэтому они послужили мне отличной едой. Но ты... На тебя у меня большие надежды… Ты ведь тоже немного владеешь магией? Можешь не отрицать, я чувствую, чувствую в тебе силу…
Внезапно где-то в глубинах пещеры раздался шорох, и Люцидар помчался со звериной яростью прочь в недра своего логова. Перспектива стать наложницей какого-то чудовища была, мягко говоря, не очень приятной для Флорены.
Спустя несколько минут, людоед вернулся всё ещё в облике старика. На лице его мелькнула саркастическая улыбка, по крайней мере, так показалось Флорене. В морщинистых руках мелькнул нож, с которым он и направился прямиком к девушке. До смерти оставалось несколько секунд, однако к удивлению путешественницы, старик аккуратно перерезал верёвки, связывающие её руки. Освободив ноги, Ведагор снял кляп. Флорена было решила что-то сказать, но прежде чем успела это сделать, старик приложил к её губам указательный палец. Послышались шаги Люцидара. Ведагор спрятался в тени за массивным уступом, перед входом в логово.
Яростный людоед вбежал в помещение, и в этот момент старик с усилием ударил ножом в его спину. Но острие не воткнулось, а просто прошло насквозь, и тело растворилось в воздухе, оставив от себя лишь сине-зелёную дымку. Из всех концов пещеры стал слышаться истерический, утробный хохот Люцидара.
— Посмотрите, кто к нам пожаловал! Старик Ведагор. Тебе всё не даёт покоя та история, приключившаяся несколько лет назад? Решил отомстить? Успокойся наконец, или я сам успокою тебя… Навсегда!
В тот же миг в пещере начали строиться в ряд иллюзии из сине-зелёной дымки. Один из Люцидаров схватил Флорену, и тут же в руках у других появились точные копии девушек. Злобный смех опять отразился эхом по всей пещере.
— Ты любишь азартные игры старичок? Ставлю жалкую жизнь твоей знакомой. А что предложишь мне ты, Ведагор?
Старик пристально вглядывался в каждую из иллюзий, сжимая в руке кинжал. Через несколько секунд кинжал уже летел в одну из пар. В тот же миг облако из сине-зелёной дымки развеялось по пещере. И когда, всё стало проясняться, Люцидар стоял, схватившись за нож, который зиял в его груди. Флорена находилась с боку, очевидно, она удерживалась другой иллюзией.
— Нет! Этого не может быть! — тело Люцидара словно рассыпалось под натиском вырывающихся изнутри сине-зелёных лучей и паров. Людоед корчился и издавал леденящие крики, свидетельствующие о страшных муках. Но вскоре в пещере воцарилась тишина, а от убитого не осталось и следа.
— Как ты догадался, что это он? — спросила Флорена.
— А на кой мне было догадываться? Я метнул и так. От судьбы не убежишь… — на лице старика застыла усмешка, и можно было догадаться что, не всё так просто, как описал сам спаситель. Впрочем, Флорена не стала расспрашивать его. В конце концов, он спас её от неминуемой гибели или насилия. Кто знает, что было на уме у этого чудовища.
— Как ты там говорил? «Заходи ко мне, отведаешь трав да кореньев»?
— От оно как. Говорил же я тебе … Эх! Ладно, пошли, хоть поешь маленько.
Лес остался позади, и вскоре девушка уже сидела в небольшой избушке, которая изнутри выглядела довольно прилично. В каждой комнатёнке лежали ковры, повсюду было множество книг, а также сушёных трав на верёвках. Но на одной книжной полке не было бумаг. Там лежала лишь небольшая горка различных самоцветов от изумрудов до алмазов. Подумать только! Откуда у старика могли взяться такие сокровища? Ведагор заметил интерес Флорены и поспешил вставить своё слово:
— А-а-а! Камушками заинтересовалась. Небось, хотишь узнать откудава они у меня? Дело было так. Как-то вечером, прискакала лошадь к моей избе. А в седле раненный гном без сознания. Выходил я значит этого бедолагу. Тот обрадовался, да камушки мне эти всучил. «На кой они мне» — говорю я ему. Но он… Ни в какую! Всучил камушки и был таков. Хочешь? Забирай …
Забив карманы драгоценностями, Флорена таки добралась до тех самых трав и кореньев и на вкус они к её удивлению оказались очень даже ничего.
Ещё несколько дней проведённых в уютной хижине старого Ведагора помогли поправить молодой, но измученный организм. И перед самым уходом Флорена заметила небольшую картину, изображающую молодую девушку.
— Кто это? — спросила путешественница.
— А это… Да, дочка моя. Бэтти. Славная была девица…
Спустя несколько недель Флорена уже сидела в одной из таверн и проедала последнее из того, что досталось ей от старика. Внезапный рвотный позыв заставил её прекратить трапезу и выйти на улицу. «Ну и дрянь же здесь готовят» — подумала девушка, даже не подозревая об истинной природе своих проблем с пищеварением…