(Не) одинока навсегда
Закат на орбите — зрелище, доступное лишь космонавтам. А если еще и в скафандре лететь над живой планетой, то можно вообразить себя небожителем-демиургом.
Сквозь стекло гермошлема она видела, как голубой шар, укрытый перистым тюлем облаков, проваливался в ночь, и на самом краю разгоралась голубая полоска. Атмосферный щит до последнего сдерживал вечную тьму, поглощавшую океаны и материки. Даже уступив ей чуть не половину планеты, щит продолжал сиять напоминанием о грядущем восходе. Вот только шансы дожить до восхода таяли с каждой секундой.
Сжав зубы, девушка отчаянно дернула рычаг движка скафандра.
— Давай же!
В ответ из короба за спиной раздались лишь жалкие хрипы. Она с тоской подняла глаза на ярчайшую звезду небосклона. Ее звездолет медленно уплывал по орбите вдаль, а шум звездного ветра забивал все каналы связи.
— Давай!
Отчаяние сменилось злостью на собственную беспомощность.
— Связь! Полная мощность!
Наушники взревели помехами, и по голове будто пыльным мешком ударили.
— Блии…
На глаза закапал холодный пот. Сознание стало меркнуть, как при снижении уровня кислорода. Ей показалось, что мрак поднялся с планеты и обращает скафандр в ничего не значащую тень. Леденящее предчувствие смерти сковало мышцы.
И вдруг все исчезло — сон растаял, оставив лишь привкус забытого кошмара. По телу разлилось приятное тепло, а голова ощутила мягкую подушку. В маленькой комнатке занимался долгожданный рассвет — яркость потолка плавно увеличивалась, заставляя окончательно проснуться.
— Глаза открываются, словно лампочки включаются!
Эйка потянулась и посмотрела вверх — достаточно ли высоко поднялся колпак ее анабиозной камеры. Первый раз, врезавшись лбом в его стекло, она не придала этому значения, а после второго перенастроила механизм, но всякий раз при пробуждении крышка мерещилась перед носом.
С тихим писком в изголовье поднялся запечатанный стакан. Тонкие пальчики не спеша содрали крышку с аляповатыми буквами: «Вспомни все!», и девушка уставилась на яркий напиток.
«Горьковат, но полезняшка, улучшает, блин, баланс!» — мысли возникали ниоткуда. Эйка села на кровать, выпила жидкость и медленно повернула голову слева направо.
«Зачем? Ах да! Так быстрее вспоминается».
На руке блеснула цепочка.
— Браслетик — приветик. Значит, спать сама завалилась.
В голове опять кто-то зашептал: «Все от скуки. Решила посмотреть новое место, а лететь от звезды до звезды ну о-очень долго».
— Я лечу на звездолете между звезд, ища звездец…
Она сбросила браслетик в стакан и нашла под подушкой кубик жвачки. Резинка оказалась сладкой до приторности: «И зачем такую сотворила?!» Но выплевывать не стала: другой-то нет. Меж тем в висках неприятно заныло — поступающие от корабля сигналы пробуждали в голове понятие: «Беспроводной нейроинтерфейс».
Эйка глубоко вздохнула и расслабилась. Она чуть ли не физически ощущала, как мозаика символов складывается в отчет о техническом состоянии корабля.
«Во второй оранжерее в потолке застрял кирпич. Ну на то и внешний контур, остальное все — нормуль!»
— Или нет?
В любом случае поступавшие сигналы невидимым канатом потащили ее на прогулку по звездолету. Память потихоньку возвращалась, а с ней: рефлексы, навыки, смешинки. Цвет стен в коридоре заставил притормозить. Перед Эйкой словно страницы из книги жизни появились. Ее жизни!
«Белый! Первый цвет, когда осознала себя. Белые простыни и белый халат доктора Кена. Его белые волосы, которые все называли седыми. Худой, в квадратных очках, строгий и какой-то печальный. Тесты…»
— Скука!
Она пролистнула виденные сто раз страницы.
— Какой цвет дальше? Желтый. Игровая!
Отмахнувшись от настойчивых голосов автоматики, девушка скользнула в отсек за ближайшей дверью: «Было б опасно — орало б ужасно!» В зеркальном экране на стене отразилось юное создание: за подростка принять можно. На плечиках белая футболка с числом восемьдесят три до пояса. Ниже короткие черные шортики и стройные ноги в кедах.
— Излишне стройные? Пурга!
Ей нравилась внешность тинэйджера: «Взрослеть так неинтересно!» Она запустила обе пятерни в смоляные волосы.
«Зеленкой, что ли, концы окрасить? Или пунцовой? Пурга! Лень!»
Под ногу попался мячик йо-йо, и Эйка едва не рухнула на стол. Перед глазами оказался лист бумаги с корявой рожицей и надписью красным маркером: «Ты — дура!»
— Блин!
Скомканный «Лист гнева» отправился к мячику, и девушка наконец-то нашла игровой планшет.
— Приручалка!
Эта «развлекалочка» помогала организму самому «настроиться-встроиться». В игре требовалось аккуратно подходить фигуркой Принца к сидящему на холме Лису. Если подходить слишком быстро — Лис прятался в желтых колосьях, если медленно — исчезал за надписью «Ловлю кур!» Как бы Эйка ни разрисовывала персонажей в настройках игры, при первом запуске Принц всегда был блондином, а Лис — рыжим.
«Рыжий!»
Она вспомнила, что цвет ее напитка назывался «Оранжевый», как оранжерея, и хмыкнула.
— Там совсем другой цвет!
Она подпрыгнула. Невысоко. «Станция раскрутилась — гравитация появилась. А раскрутилась давным-давно, когда вокруг совсем темно….» Девушка глубоко вздохнула, вспоминая, что именно в оранжерее ее назвали…
— Эйка!
Юноша в майке с числом двадцать два так заливисто смеялся, что ей захотелось улыбнуться в ответ.
— Почему Эйка?
— А ты — восемьдесят третья! А значит, Эйке дри! А это — долго, значит — Эйка!
— Тогда ты — Тук-тук!
— А… Правильно!
— Кто же нулевой?
— А они в другом отсеке! А нам пора рассаду сажать!
Двадцать второй оказался недозрелым, даже хуже, чем она сама — часто начинал с «А»: «Зато веселый! Был…»
Настойчивый призыв автоматики чуть не с хлопком закрыл архив воспоминаний.
— Приближается планета — ей так скучно без меня?
Вместо ответа по нервам когтями заскребли эмоции из забытого кошмара: скрытая угроза звала к пульту управления. Вздохнув, девушка вытащила фляжку с водой из шкафчика, да еще наушники нацепила.
— Пора рулить!
Лифт бесшумно повез ее в центр громадного звездолета. На пульте менялись цифры, и с каждой пройденной палубой уменьшалась гравитация от вращения. В осевом туннеле, называемым хордой, ее не было вовсе.
— Серый!
Эйка оттолкнулась от люка и поплыла вперед: «Хорда — самый прямой путь в рубку!».
Стальную трубу изъязвили оспины от попаданий пуль и лазерных лучей. Уже в полете девушка открыла флягу и выпустила стайку пузырей. Словно прозрачные рыбки, они окружили Эйку, забавно сверкая под разноцветными лучами.
— Контрольные — зеленые, красные — опасные!
«Но не сейчас. Не против меня!»
Погонявшись за шариками, Эйка наконец-то рассмеялась: «рыбки» шустро прятались в щелях воздуховодов. Она запустила плавную мелодию и закрыла глаза. Воздушные струи помчали ее вдоль стен бесконечного серого цилиндра, а в памяти вновь зашуршал архив воспоминаний.
Люди. В таких же майках с цифрами — команда звездолета. «Дальше!» Она в хорде. Лезет сквозь частокол разноцветных лучей. «Дальше!» Первый взгляд на звезды из пилотского кресла. Эйка резко пролистнула страницы: «То, что в них — больно. А зачем больно, если можно без?» Опять звезды. Новые. Мелодия несла ее вперед.
Полет закончился одновременно с песней, и Эйка протерла глаза.
— Впереди открылся люк, но не глюк!
На самом деле вместо люка открылась плевательница. Девушка висела перед ней, цепляясь руками за поручни и смешно перебирая в воздухе ногами. Зов капитанского кресла стал нестерпимым — Эйка скривилась и избавилась от жвачки.
— Лети в утиль! — она убрала в поясной карман наушники. — Преображение!
По спине скользнула едва заметная волна, и усмешка подростка сменилась грустной улыбкой взрослого. Под тихий шорох люка Аннэль уверено вплыла в рубку звездолета.
Информация обрушилась на нее со всех сторон. Сколько бы раз это ни происходило, привыкнуть не удавалось. Лавина сигналов от внешних датчиков, отчеты систем звездолета, сигналы раскрывшихся архивов — Аннэль моргнула и отмела все в сторону.
— Звезды!
Вот что звало в рубку! Носовые щиты убраны, и перед ней расстилается вся красота мира.
— Звезды!
Яркие алмазы и пыль Млечного Пути, известные с незапамятных времен — и еще не включенные в каталог. Она тонула в этом океане, каждой клеточкой ощущая величие Мироздания: «Звезды!»
Только насладившись редчайшим для большинства людей зрелищем, она пристегнулась к креслу и занялась рутиной. Минута ей потребовалась для анализа данных и вывода: очередной межзвездный перелет закончился успешно, а мелкие повреждения скоро будут устранены. Аннэль привычным жестом подтянула к себе панель управления — и погрузилась в самую любимую часть своих обязанностей: знакомство с новой планетной системой.
Желтый спектр звезды вселял надежду обнаружить подходящую для колонизации планету. Пока же впереди вырастал замерзший каменный шар. Пустой, как голова Эйки. Аннэль такие не нравились, но осмотреть издалека пришлось. Мало ли какую загадку автоматика сочла недостойной внимания. Заодно девушка убедилась, что никаких следов развитой цивилизации тут нет и в помине: ни маяков, ни упорядоченных излучений. Затем ненадолго включила собственный маяк — на всякий случай: вдруг кто откликнется. Поскольку ресурсов для ремонта и обслуживания хватало, Аннэль направилась ближе к звезде. Следующая планета ждала в двух неделях полета.
— Как раз Эйке размяться!
Закончив любоваться звездами, девушка поднялась из кресла. Взгляд против воли скользнул по соседнему: все в застарелых пятнах и со сломанным пультом. С тревожным звонком в памяти распахнулись закрытые для Эйки страницы. В них плескались страх и боль, но одновременно скалой поднималась воля к победе. Не мигая Аннэль смотрела на серебристый рычажок. Словно атлет, отдавший все силы бегу, он замертво уткнулся в панель, преодолев красную черту. Девушка содрогнулась: такое ускорение убивало человека за считанные секунды. В который раз она подумала, а не убрать ли это жуткое воспоминание, и в который раз решила оставить.
«Если все забыть, существование окончательно утратит смысл. Преображение в беззаботного подростка куда лучше!»
Автоматика вела звездолет в обход опасных астероидов, позволяя Эйке беспечно смеяться в игровой. Незамысловатая комедия — то, что нужно для поднятия настроения. Владелец гостиницы и его клон-слуга вечно попадали в забавные ситуации. И ладно бы только слуга соображал плохо — у таких в проекте мозги всегда на «тройку» для общения закладывали — так и хозяин страдал склерозом. «А что началось, когда приехал туповатый недоросль с эротичной служанкой! А еще…» — девчонка заливалась смехом.
На финальной сцене слух Эйки пронзил сигнал метеоритной тревоги.
— Это невозможно!
Но радары неумолимо твердили: «Приближается неопознанный объект!»
— Откуда?
Посыпавшиеся отчеты не оставляли времени на преображение: «Все астероиды на расчетных траекториях. Новых угрожающих объектов не фиксировалось…»
— Даже на субсветовой?
В водопаде цифр она с трудом выловила подтверждение, что объект появился внезапно: «Как при прыжке сквозь кротовую нору».
— Звездолет? Но где маяк?
Она лихорадочно прошерстила файлы автоматики, но ничего похожего на сигнал межзвездного перехода не было — ни излучений, ни финишной сферы.
— Что делать? Объект маневрирует?
И тут же скривилась от взвизгиваний нового зуммера: незнакомец направлялся точно к ней.
— Преображение!
«Рано!»
— Кто сказал? А-а, и так ясно…
«Аннэль будет размышлять и забудет пострелять. По живому ведь нельзя! А как по мне, так к нам летит голубой метеорит!»
Почему голубой, Эйка не додумала: пришел доклад о появлении упорядоченных излучений. Вначале шли непонятные группы сигналов, и вдруг дешифратор выдал текст на знакомом языке. Ей предлагали стыковку для обмена информацией.
— Всегда — да!
Девушка понеслась к шлюзу: «Надо встречать гостей!» К кораблям с материнской планеты инструкция требовала проявлять максимальное дружелюбие. Особенно если звездолет такой маленький — всего на пару человек по предварительной оценке. За десятилетия полета к ней прибыл лишь один почтовый бот. В тот раз удалось найти живую планету и поставить маяк, на который и сумел допрыгнуть автомат. Вторая попытка связаться закончилась впустую.
«Тогда висела чуть не год, а счас так целый звездолет! Неужели без маяков скачет?»
Внутри Эйки заворочались непонятная тревога: «Что-то мерзкое с отлетом…» Страницы воспоминаний не хотели открываться для маленькой девочки. Плюнув на них, Эйка влетела в шлюзовой отсек.
— Проверка — неверка! Стены на месте, люк на месте, я на месте!
Она взглянула на мониторы и фыркнула: «Как оказалось — напрасно старалась!» Гость стыковался по протоколу с длительной проверкой герметичности. Расшифровку его посланий изучать не стала.
— Эта информация — врунов импровизация!
«Ну кто когда правду говорит? Ему ведь тоже от меня идет лапшистая фигня!»
Она бросила в рот кубик жвачки и огляделась. Входной люк ей всегда внушал уверенность: массивная сиреневая плита в окружении крепких запоров. «Вот только сегодня придется открыть и впустить!»
— Наплетет с три короба… — она нахмурилась и попробовала на вкус неожиданно возникшее в памяти слово. — Танк?
Взгляд девушки скользнул по отсеку и остановился на трубе воздуховода. В прорези тут же загорелся красный глазок, и по шкафу со скафандрами полоснул яркий луч.
— Дура!
После окрика глазок исчез. Эйка постояла на месте, ожидая преображения, но Аннэль решила прятаться дальше. Тогда девушка подошла к «нарядам для выхода в безвоздушное — бездушное». В стекле красовалось оплавленное пятно.
— Вроде целы.
Она протянула руку, но заставить себя коснуться дверцы не смогла: «Что-то в памяти всплывает, то, что лучше утопить!» Резко выдохнув, девушка отвернулась к ожившему люку. Зеленые индикаторы свидетельствовали, что оружия или еще какой ерунды к ней протащить не пытались.
От вида двух гостей в синих комбинезонах Эйка прыснула: «Как в комедии!» К ней вошли молодой мужчина с короткими светлыми волосами и фигуристая девушка с длинной косой.
«Слуга — не слуга? Слуга: уж больно у нее тупой взгляд!» — встречающая криво улыбнулась.
— Приветик, психи!
— Здравствуйте!
Ответная улыбка мужчины вышла значительно любезнее. Вокруг глаз собрались едва заметные морщинки, а взгляд серых глаз напомнил о герое-звездолетчике из недавно просмотренного сериала. Под этим взглядом в голове Эйки возникла каша, сквозь которую едва пробивались хоть какие-то мысли: «Косисястая молчит — точно слуга. Базовый клон для одиночек. Секс-услуги — десятка, остальное стремится к нулю». Стараясь унять непонятно с чего застучавшее сердечко, девушка ляпнула:
— Че приперлись?
— Взрослые дома есть?
Незнакомец продолжал откровенно ею любоваться. Теперь он напоминал принца из «Приручалки»: «Хочет подойти, а боится!». Правда, у гостя плечи оказались куда шире.
Глубоко вздохнув, Эйка отвернулась на воздуховод и постучала по лбу.
— У меня все дома! А у тебя?
Мужчина прищурился на огонек, вспыхнувший в воздуховоде.
— Все! Кстати, меня зовут Эр’Саннах.
— Ты смешной! — сердце застучало ровнее, и девушка пошутила: — У тебя солома на голове.
— И что это значит?
— Значит, ты — принц!
— А ты — лис!
— Я — девочка!
Кольнувший внутри страх заставил ответить резко, едва не сорвавшись на крик. Причем Эйка совершенно не понимала, откуда этот страх взялся. Глядя на возмущенную девушку, Сан засмеялся. Легко, как доброй шутке старой знакомой.
— Тогда лиса!
Поведение гостя не попадало ни под какие шаблоны из архивов. Так не должен был вести себя капитан звездолета. «Да еще этот архивный страх!» — Эйка позвала Аннэль, но та молчала — пришлось выкручиваться самой.
— Дурак! Я — принцесса!
Она задрала нос, чтобы скрыть волнение. Гость в ответ надул губы, превратившись на миг в обиженного ребенка.
— Почему сразу дурак?
— У меня нет хвоста!
Эйка развернулась и пошла на выход, бросив через плечо:
— Идем, понямаем фруктов.
— Как звать принцессу?
— Эйка! А твое чучело?
— Хана!
Третья оранжерея окружала шлюз надежным барьером. Едва они вошли, Хана сразу же направилась к хризантемам. Эйка поморщилась: «Даже разрешения не спросила!» Из очередного архива пришло подтверждение: «Для специализированных слуг характерно увлечение красотой растений».
— Чего такую тупую рабыню купил?
— Не купил, а выкупил.
— Пурга!
Эйка надула пузырь — шикарный, чуть не в четверть лица. Лопнула. Усмехнулась. А вот Эр’Саннах остался серьезным. Даже в голосе стальные нотки проскользнули:
— В Млечном Пути запрещено рабовладение. Когда-то одна планета хотела всех сделать рабами. Ее уничтожили. И до сих пор убивают всех, кто несет рабство к звездам.
— Ты несешь пургу! Откуда ты?
— С моей планеты нет выхода в Галактику. И входа нет. Поэтому про нее никто не знает.
От такого заявления Эйка засмеялась и показала на гостя указательным пальцем.
— Ты — у меня.
— Я очень хотел путешествовать меж звезд и бежал. Я…
— Давно?
Эр’Саннах пожал плечами и неожиданно спросил:
— Ты ведь с Лисандры?
— Нет!
Прозвучавшее название планеты словно когтями схватило девушку за живот, а гость продолжал настаивать:
— От них сюда всего двадцать семь световых. Другие материнские планеты куда дальше.
— Я не с Лисандры!
Внезапно Эйка ощутила, как напряглись мышцы ног, готовясь к бегству. В голове понеслись чужие мысли: «Выскочить за люк, пусть сервы разберутся, кто откуда!» Однако расширившиеся глаза Эр’Саннаха ее притормозили.
— Ты что, решила, я — охотник?
— Ты сказал, я — лиса!
Девушка все-таки попятилась к выходу. Тогда Эр’Саннах демонстративно сел на пол и поднял руки.
— Стоп! Я пошутил. Ты принцесса, а я — принц!
— Принц?
— Путешествую, а не охочусь.
— И где твоя большая свита?
— Мое королевство очень маленькое.
— Вот как!
— Пойдем, покажу.
Однако он не сделал и попытки встать. Эйка наклонила голову к плечу и прищурилась — она видела такой жест в кино о сыщиках.
— Кто сделал твой звездолет?
— Я!
— Врешь!
— На Лисандре таких не делают! Я хожу кротовыми норами без маяков, — он выразительно подмигнул. — Так не может никто!
— А ты?
— А я принц — мне все можно! Ну что, идешь?
Она сорвала яблоко и протянула «принцу».
— Завтра! Сегодня — у меня.
— Договорились!
Он откусил большой кусок и аппетитно захрустел, разбрызгивая сок. А потом вдруг протянул яблоко Эйке.
— Обалденно вкусно!
Такого варианта разговора ни в одном архиве не хранилось. За жестом наверняка скрывалась угроза ее свободе. «Или нет?» Разглядев за парнем приземистого робота на гусеницах, девушка расслабилась: ничего ей не будет. «Да и корабль у гостей — крохотуля. И…» Преображение прошло, как всегда, незаметно.
Аннэль понимала, что давно пора на выход, но никак не могла подгадать момент: события постоянно сворачивали в сторону от готовых сценариев. Справочники встречу с межпланетным гостем доверяли умным делегатам с пафосными речами. В жизни два беглеца недоверчиво косились друг на друга. Эйка оторвалась по полной, наводя пургу, но давать тинэйджерке веселиться дальше становилось полным идиотизмом. Поэтому яблоко догрызла уже взрослая личность. И эту личность терзал вопрос о доверии к гостю. Тщательное пережевывание позволяло немного подумать.
«Как понять его сущность? От компьютера толку немного. Да, есть куча таблиц для оценки людей по различным параметрам. Но под каждой — примечание: «Значения усредненные». Человека понять может только человек. Вся эта безумная комбинация запахов, оттенков голоса, выражений лица», — Аннэль срочно вспоминала далекое прошлое и поднимала информацию из баз данных. Размышления прервало замечание Эр’Саннаха:
— Ну у тебя и размах. Сто кубометров только под цветы!
— Красиво! — неожиданно для самой себя она стрельнула по парню глазами и тут же спросила: — Вокруг твоей планеты сфера Кляйншильда?
— Шварцшильда!
Черноволосая снисходительно усмехнулась.
— Из какой же ты дыры!
— Эскондия — планета! — нравоучительно сказал Эр’Саннах.
— Сфера — Кляйншильда, — в тон ответила Аннэль. — Такая маленькая, что и не заметишь!
— Убедила! Я же прорвался.
— Зачем?
— Хотел прикоснуться к звездам.
— Они горячие.
— Знаю! А ты?
— А ты?
Они замерли, сверкая глазами в безмолвной дуэли. Взгляд Эр’Саннаха лучше всякого архива сообщил, в каком смысле ей нужно быть горячей. Впрочем, уступать Аннэль не собиралась, а потому пригнала робота с новым яблоком — гостю пришлось первому отвернуться. После этого она победно сообщила.
— А я их изучаю!
— Прям вот как этот фрукт?
Говоря, Эр’Саннах нежно прижал к губам яблоко, словно щеки Аннель коснулся. И ни один справочник не мог ей предложить достойный ответ. Развернувшись так, что волосы взметнулись вороновым крылом, девушка выскочила из оранжереи.
— Сам увидишь!
— Погоди!
Но Аннель уже неслась к герметичным дверям, разрисованным Эйкой. Вонь от краски из баллончиков тогда еле выветрилась, зато сейчас на фоне многоглазого красного робота лицо хозяйки звездолета уже не смотрелось помидором. Повинуясь беззвучной команде, створки поползли в стороны.
— Лаборатория!
Холодный воздух и полутьма позволили ей быстро успокоиться. Загоревшиеся плафоны высветили центрифуги, шкафы, микроскопы и множество столов с мониторами. У дальней стены в боевой готовности замерли роботы-тумбочки с блестящими манипуляторами, а со всех сторон замигали разноцветные огоньки, приглашая окунуться в водоворот исследований. Эр’Саннах закрутил головой и восхищенно присвистнул.
— Да это целый институт!
— Три: физика, химия, биология. В одном!
Она легко крутнулась, скользнув в центр своего королевства. Взмах руки — и стена превратилась в экран со звездным небом.
— Фантастика!
В серебристых лучах парень выглядел таким юным, что девушка решила называть его — Сан. «Хотя перед лицом Вселенной — мы все маленькие дети!» — Аннэль засмотрелась на звезды и пропустила тихую трель. А вот Сан ее заметил и кинулся к проснувшемуся шкафу.
— Это что за прибор?
— Гравитометр!
— Что? — Сан присмотрелся к бирке с логотипом изготовителя. — Ничего себе! На Лисандре уже тогда измеряли гравитационные потоки?
— Я не с Лисандры! — она мысленно выругала себя за беспечность.
— А я разве сказал, что ты с Лисандры? Я спросил про лисандрианцев.
— Они тупорылые! Понял?!
Страх выпустил вперед Эйку, и ответ вышел злым. Однако Сан весело оскалился.
— А ты разве нет?
— Дурак!
Хозяйка кинулась на гостя с кулаками. Тот, хохоча, побежал было в коридор, затем развернулся и поймал девушку за плечи. Аннэль попыталась вывернуться, но парень держал крепко. «Вот сильный-то!»
— Почему на майке «Восемьдесят три»?
— Номер в команде.
— Экипаж?
— Экипаж — это я. Всегда!
Она закусила губу: от внезапной атаки тщательно выстроенный в памяти блок слетел в никуда. Суставы заныли, а из легких словно весь воздух выдавило. Аннель задышала короткими вдохами, чувствуя, как подгибаются ноги. Саннах тут же подхватил девушку за талию. Его испуг отразился и во взгляде, и в голосе.
— Что случилось? Катастрофа?
Аннэль отвернулась, пряча слезы.
— Нет! Пока тебя не было.
— Извини! Я сделал больно? Прости! Я всегда путешествовал один и не подумал…
«Я тоже», — Аннэль побоялась откровенничать, а потом почувствовала нежное поглаживание и забыла обо всем. Тепло руки прогоняло фантомную боль лучше всякой команды. И не просто удаляя значение из таблицы, а преобразуя в нечто приятное. Она перевела дух.
— Как ты меня вычислил?
— Никак! Я искал точку схождения полей.
— Нашел?
— Тебя.
Тихий шепот заставил повернуть голову, она посмотрела парню в глаза.
— Так ты исследуешь гравитационную структуру Млечного Пути?
— Откуда...
— Эта пурга! Тебе какие игры больше нравятся, стратегии или аркады?
Она осторожно высвободилась, а Сан так и стоял, приоткрыв рот.
— Ты такая разная…
— Привыкай!
Черноволосая легко засмеялась — очередной старинный архив разъяснил кое-что про общение. В лаборатории невозможно быстро завоевать доверие: там работают взрослые — те, кто привык лгать и скрывать истину. Дети всегда непосредственней: «Душа раскрывается в игре!» Она наконец-то решилась растребушить парню волосы.
— Идем дальше!
В итоге получился урок рисования. Игровая встретила их ароматом кофе и хрустящими круассанами, а потом Сан увидел разбросанные под столом листы бумаги. Все сценарии для такой встречи вопили о бдительности, но Аннель перестала обращать на них внимание. Еще никогда настройка принца в «Приручалке» не казалась ей такой увлекательной. Сан тоже отставил чашку и чертил карандашом, то прищуриваясь, то хватаясь за ластик. Да еще успевал нести пургу про свой побег.
— У нас на Эскондии кротовые норы порой прямо на поверхности появлялись.
— Да что ты говоришь! Какая уникальная планета!
— Не уникальная! Иначе откуда в Галактике столько планет, заселенных людьми?
— Серьезно? Вот так идешь-идешь, а потом бац — и ты в норе!
— Ну-у, если Лабиринт тебя подловит, то — бац!
— Какой еще Лабиринт?
Она бросила короткий взгляд на лицо рассказчика и опять уткнулась в планшет — Принцу никак не удавалось подобрать нос. Сан, напротив, больше глядел на хозяйку звездолета, чем на свой рисунок.
— Через него эти норы проходят, но не всегда назад приводят!
— Страшный черный Лабиринт!
— На самом деле он зеленый! Как полярное сияние. Видела такое?
— Ага! И тебя в него всосало?
— Я прошел его насквозь!
Девушка захохотала и ткнула пальцем в Эр’Саннаха.
— Вот ты!
Парень наклонился к соломенноголовому мальчику в плаще, сидящему в обнимку с ушастым лисом. Поджал губы в безуспешной попытке скрыть улыбку и протянул свой лист.
— А вот — ты!
Аннэль задержала дыхание. Юноша сотворил карандашом маленькое чудо! Девушку на рисунке она редко видела в зеркале. Куда чаще та отражалась в блистере рубки. Волосы ниже плеч, вздернутый нос, легкая улыбка на губах. И глаза, полные звездного света.
— Как тебе удалось?
— Я вижу не только кротовые норы.
Взгляд Сана хранил след ее безумия, ее страсти, ее мечты — полет к звездам. И еще в нем было что-то новое — об этом девушка едва начала вспоминать, — но явно хорошее. Парень смотрел не отрываясь.
— Ты — как я. Одинока в космосе и ищешь жизнь.
— Ты…
На поясе Эр’Саннаха запищало — он достал интерком. Покривился, разглядывая экранчик, и пояснил:
— Нужно проверить, как прошло обслуживание «Лани» после прыжка.
— Лани? — в голове Аннэль закрутился образ копытного животного.
— Мой звездолет зовут «Лань».
— А меня — Аннэль.
Улыбка медленно сползла с лица Эр’Саннаха.
— ЭльАнна?
В изменившемся взгляде хозяйка звездолета уловила все, что испытывала недавно сама: испуг, недоверие, надежду. Но тут пришел комментарий из справочника, и новая мысль перечеркнула остальные: «А вдруг это его старая знакомая?»
— Кто она такая?
Жесткий тон вопроса, казалось, успокоил гостя — он даже выдавил из себя грустное хмыканье.
— Понимаешь, на моей родине имена девушек часто начинаются с Эль. ЭльРиола, ЭльТайла…
— И?
— Я подумал, вдруг ты тоже с Эскондии?
— Нет! Я не падала в зеленое болото!
Аннэль вдруг поняла, что грубит из-за близящегося прощания. Тогда она постаралась расслабиться и улыбнулась гостю.
— Не забудь ЭльХану!
— ЭльХану? — парень непонимающе моргнул. — Ах да! Надо забрать ее из оранжереи, пока корни не пустила.
В шлюзовой Аннэль повторно отказалась от приглашения заглянуть в гости.
— У меня тоже есть чем заняться. До встречи через десять часов!
— До встречи!
Их глаза говорили о большем. Пока только глаза.
Аннэль запретила преображения и вернулась в рубку. Ей хотелось заново просмотреть обычно пролистываемые Эйкой страницы. Эр’Саннах казался тем, для кого ее полет и полученные знания могли стать бесценным сокровищем. Лежа в кресле, она поднимала информацию из старых архивов. Далекие миры вставали перед ней вместе с разгаданными и сохраненными тайнами.
Вот только на плечах Аннэль по-прежнему ощущала крепкие руки гостя, а глаза постоянно натыкались на его рисунок. Не выдержав, девушка вывела на монитор сцену борьбы, а потом урок рисования. Взгляды Эр’Саннаха совсем не напоминали Тука, доктора или других знакомых. Никто так не смотрел на звезды. И на нее — Аннэль. «Или смотрел?» Она почувствовала, что щеки начинают гореть, а сердце забилось маленьким пульсаром.
— Что со мной?
Проведя ладонью по лбу, Аннэль вздохнула. Неожиданно в заброшенном архиве кораблем-призраком засветилась папка «Личное».
— А ты откуда взялась?
Дата создания указывала на безумно далекое прошлое — еще до начала полета. По спине девушки пробежала легкая дрожь, а ладони почему-то вспотели. Сжав губы и кулаки, Аннэль отправилась к своим истокам.
Говоря о своем происхождении, Эйка и не думала врать. Ведь Дина хоть и бывшая колония Лисандры, но планета вполне самостоятельная. И от одной до другой свет летит три года. После нескольких экспедиций людям повезло найти короткий путь — кротовую нору, и вместо девяти лет на субсветовой скорости торговцы стали тратить на полет девять дней. Четыре дня выхода к маяку, прыжок, четыре дня полета до нужной планеты. И все! К сожалению, к другим мирам нор не нашли. Вернее, торговцы Лисандры посчитали излишне дорогими дальние экспедиции: «Кому они нужны, если колонии бунтуют?» А вот на Дине остались те, кто помнил о долгой дороге к звездам. Они-то и решили построить большой корабль, развивающий треть скорости света.
Черноволосая разоткровенничалась по одной причине — Сан с порога заявил:
— Я вычислил, ты — с Дины. Только у них была восемьдесят лет назад программа разведки на субсветовой скорости!
А еще он пришел без Ханы.
А еще Сан подарил букет живых цветов в гидропонной вазе.
Розовые лепестки с карминовой кромкой нежно щекотали кожу, когда Аннэль прятала в них зардевшееся лицо. Она легонько чмокнула гостя в щеку, и глаза того засияли. Вот и рассказала о Дине.
Потом они болтали о какой-то ерунде вроде растений, любящих космос, и чуть не разгромили оранжерею у шлюза. Аннэль хотела найти место, чтоб посадить букет, а Сан с готовностью копался в земле. Затем вообще заявил, что на «Лани» есть множество цветов и опять позвал в гости.
— Бери сколько хочешь сервов, и пошли!
— Может, завтра?
В голосе Аннэль проскочила неуверенность, вызванная тревожным звоночком одного воспоминания. Девушка почувствовала, как кровь отлила от щек. Сан сразу перестал шутить и осторожно взял за руку.
— Ты никогда не покидала свой корабль?
— Свой… что?
Ощущение тепла от руки гостя внезапно сменилось отчаянием, прилетевшим из закрытого архива. Ее блок опять дал сбой, и воспоминание впилось в кожу раскаленными иглами. Аннэль замешкалась. Не понимая ее состояния, Эр’Саннах продолжал допытываться:
— Ну, звездолет. Ты никогда не выбиралась из него?
Отчаяние сменилось иссушающим страхом неминуемой гибели, и девушка окаменела. Она забыла, что сама приготовила такую ловушку на случай, если очень захочется выйти наружу. Словно сбоящий речевой синтезатор, Аннэль зашептала:
— Один раз… вне себя… Было плохо… Для связи… широкий канал.
С легким шелестом к ним подъехал робот. За ним еще один. Аннэль ничего не замечала, неудержимо проваливаясь в прошлое. Перед глазами неслись картинки единственного выхода из звездолета. Как сквозь вату долетел вопрос:
— А если связь рвется?
— Если…
Эйкин ночной кошмар случился на орбите первой планеты, до которой удалось добраться. Пребывая в восторге от завершения перелета, Аннэль взялась поучаствовать в ремонте одного из внешних радаров. Голубой шар в окружении сияющих звезд постоянно отвлекал внимание. Живая планета манила к себе, и девушка не заметила, как фал скафандра оказался намертво зажат в кронштейнах. Разбирать только что восстановленный радар ей совершенно не хотелось. Тем более что до входного люка было всего метров двадцать, а ранцевый двигатель только и ждал команды на запуск. На пятой секунде полета завыли датчики, фиксируя всплеск звездного ветра. Поток частиц превратился в лавину, и сознание замерцало потухающим угольком.
Как и тогда, перед глазами девушки колыхались темные пятна, прорезанные огненными кольцами. Она попыталась выключить движок, но накатывающая дурнота раз за разом не давала шевельнуть даже пальцем. Ей показалось, что она погружается в кипящую лаву, и нестерпимый жар заставил окончательно потерять сознание.
Внезапно боль исчезла. Аннэль почувствовала прикосновение к губам и открыла глаза. Она по-прежнему парила в воздухе. Только через вздох девушка поняла, что ее держат руки Эр’Саннаха. Словно ребенка он покачивал ее и шептал:
— Все хорошо! Мы никуда не выходим. Успокойся! Я с тобой!
Слушая ласковый голос, девушка наслаждалась объятьями, потом спросила:
— Что ты делаешь?
От вида розовеющих щек ей стало весело, а парень еще и оправдываться начал:
— Мне показалось, что ты перестала дышать! Я и…
— Поцеловал?
После жуткого воспоминания тело девушки жаждало не менее острых ощущений. Вскрытый чувствами архив быстро подсказал, каких именно. Аннэль сдвинула брови и добавила в голос холода:
— Воспользовался моей слабостью?!
И едва сдержала смех, глядя на замершего «спасителя». Потом все-таки хихикнула.
— А теперь перестал дышать ты!
Притянув голову Сана, девушка неумело ткнулась ему в губы. Парень очнулся — и показал, что поцелуй — это еще и язык, и шея, и движения рук. Нежные прикосновения сменялись яростной атакой, легкий массаж — такими объятиями, что еле удавалось вздохнуть. Аннель решила не отставать, обвив партнера еще и ногами. Архив, конечно, хранил оцифрованные эмоции: объем феромонов, время реакции желез и сотни других показателей. Но чтобы их воссоздать или ощутить все краски этой безумной палитры, требовался живой человек. С ликующими глазами, томным шепотом и открытой душой. Аннэль прикрыла глаза: «Ради такого стоило лететь к этой звезде!» От давнего кошмара не осталось и следа.
— Спасибо!
Сан нежно погладил ее по лбу, завел локон за ухо.
— Так что с тобой случилось?
— Я вышла в открытый космос и потеряла сознание. Меня унесло движком скафандра.
— Какая ты везучая!
— Везучая?
Она даже отстранилась, удивленно глядя на Сана.
— Тебе же удалось вернуться в звездолет!
— Нет! — Аннель покачала головой. — Не удалось.
— Что?
Широко раскрытые глаза юноши на этот раз не вызвали у Аннель желания посмеяться.
— Как это не удалось? Ведь вот же ты! Здесь, со мной!
Девушка растребушила соломенные волосы и полюбовалась на новую прическу.
— Я очнулась, когда планета закрыла меня от звездного ветра. И сразу поняла, что все это время летела вниз. В плотные слои атмосферы…
Она все-таки остановилась, боясь возвращения боли, но Сан успел обнять раньше. Растворяя в тепле его рук поток мерзких значений, Аннэль продолжила:
— В скафандре не осталось топлива. Я пыталась сманеврировать звездолетом, но было слишком поздно. — Она прижалась к разведчику и зашептала: — Теперь я знаю, что чувствует метеорит, сгорая в атмосфере.
Наверное, с них можно было лепить скульптуру нежного утешения: крепкий парень, стоящий скалой, и прильнувшая к нему стройная девушка. Ее слова вязкими каплями падали в омут окружившей их тишины.
— Я запомнила все: плавящееся стекло гермошлема, запах горящего лица и собственный крик. Все! Чтобы больше так не ошибаться. А потом активировала новый биомодуль.
Она поймала взгляд Эр’Саннаха — тот молчал и просто глядел ей в глаза. Потом посмотрел вокруг, как будто видел все в первый раз: шеренгу роботов, яблони, светящийся потолок.
— Это все ты… Все ты. Все!
— Я Аннэль. Личность. И звездолет — ее часть.
— Ты потрясающая девушка!
— Тебе не страшно?
Его губы немедленно доказали, что не страшно. Жар поцелуя растопил возникшие было сомнения, зато они появились у Сана:
— А ты не врешь?
Девушка вздохнула:
— Пошли в игровую!
Их было не восемьдесят три. И даже не пятьдесят. К моменту появления Эйки успели вырастить лишь двадцать шесть разновозрастных биосозданий. Доктор Кен спешил, и в экипаж их включали задолго до полного «созревания». Первая цифра на майке указывала номер отсека. Вторая — личный порядковый. Внешне обычные люди, даже меток слуг нет: ни на запястье, ни за ухом, ни под мышкой. Потому как мозг создавали с минимальной деградирующей коррекцией. Вдобавок в секретном отсеке звездолета разместили биоматку с восемью заготовками.
Память Аннэль хранила не только цифры, но и видео с многочисленных камер. Еще по дороге к Корсириану она слепила их в небольшой фильм и теперь вместе с Эр’Саннахом заново проживала день своего рождения.
Для начала на экране появилась первая оранжерея. В окружении приземистых кустов, пытающихся затмить алыми цветами зелень листвы, стоял небольшой столик — как раз на четырех человек. Доктор Кен с молодым темноволосым помощником беседовал с парочкой офицеров. У толстячка парадный мундир украшали золотые эполеты, зато его подчиненный мог похвастаться внушительной кобурой на поясе. Вдобавок младший офицер держал на коленях маленький сверток и так сверлил взглядом доктора, что тот постоянно поправлял свои очки. Старший по званию скучающим голосом объяснял причину визита:
— Пусть вас не удивляет, уважаемый доктор Кен, что я с Лисандры. Согласно договору, все большие корабли подлежат объединенной проверке союзников.
— Я знаю о договоре, господин Форбант, — доктор поправил свой белый халат, — но нас уже проверяли и не нашли не одной орудийной башни!
— О да, линкора вы не строите! Но ведь ваша цель и не орбитальная станция, — офицер шутливо погрозил пальцем. — Вы хотите начать поиск планет для колонизации.
Доктор Кен пожевал губами и усмехнулся.
— На самом деле корабль будет висеть на орбите, но несколько дальше, чем планировалось изначально.
— Я тут прикинул, полет продлится семь лет. Так вроде, Грант?
Он повернулся к младшему офицеру — тот кивнул.
— Верно, коммандер! И столько же обратно, если маяк доктора не заработает. За это время команда свихнется даже в таком гигантском корабле.
Раздавшееся щелканье садовых ножниц прервало речь Гранта — к столику приблизился паренек с парой двоек на белой футболке. Он увлеченно подравнивал кусты, изредка принюхиваясь к цветам.
— Вам его не жалко?
Безымянный помощник пришел на помощь доктору.
— Мы готовимся к перелету в анабиозных капсулах.
— И каков процент выживания в этих ваших капсулах?
— Высокий.
— Высокий? — офицер скривился, будто надкусил гнилое яблоко. — То есть вы заранее планируете гибель космонавтов?
— У нас предусмотрен резерв.
— Так и знал. У вас в экипаже слуги!
Грант в сердцах стукнул кулаком по столу, но доктор демонстративно сложил руки на груди.
— Мы предпочитаем говорить «члены команды». Они всю свою сознательную жизнь провели на станции.
Подняв руку, Форбант остановил зарождающийся спор. Речь коммандера зазвучала спокойно, словно он говорил о поставках овощей на армейский склад.
— Да вы понимаете, доктор, что случится, если за пределами Дины обнаружат ваших слуг? Нас обвинят в экспансии рабовладения!
— Номера только на майках, — быстро сказал Кен. — В остальном их не отличить от людей.
Он распахнул халат и продемонстрировал цифры восемьдесят один на своей футболке.
— Вы тоже в экипаже?
— После гибели моей дочери я решил осуществить ее мечту.
— Кстати, у Анны действительно была аневризма? — лениво поинтересовался Форбант.
— Да. Но в гипофизе ее не смогли вовремя выявить, а потом дочь скрывала диагноз. Даже от меня. В тестовом полете Анна выбрала слишком большое ускорение. Аневризма лопнула.
— Примите мои соболезнования, — офицер рассеянно кивнул и вдруг подобрался. — Но меня больше волнует, сама ли Анна совершила ошибку?
— На что вы намекаете?
— Возможно, у вас слишком независимые слуги?
— Значит так! — доктор уперся руками в стол и посмотрел в глаза собеседнику. — Во-первых, управление звездолетом возможно только пилотом в рубке. Вручную. Даже бортовой компьютер не может сам начать разгон. Во-вторых, в рубку имеют допуск только я и мой помощник.
— И все?
— Раньше допускалась Анна… — доктор Кен вздохнул и откинулся на спинку стула.
— То есть корабль всегда на втором месте. Похвально!
— А кто будет контролировать слуг? — спросил младший офицер.
— Я и мой помощник.
— По стандартному протоколу?
— Да.
— Отлично! Вы арестованы!
Грант вскочил и выхватил бластер.
— Не двигаться!
Кен все равно попытался встать, но замер, глядя на Форбанта — тот прилаживал на голову стальной обруч. Над висками коммандера блеснули грубо слепленные черные крылья, и доктор сорвался на крик.
— Что вы делаете? Откуда у вас гипнопроектор?
— Это что вы делаете?! — Форбант жестким тоном выделил каждое слово ответа. — Вы собираетесь отправиться в Галактику с сотней разумных, обращенных в рабов. За это Дину сотрут в порошок! По-хорошему, здесь надо все взорвать, но уж больно дорого стоит ваш звездолет, — он повернулся к Туку. — Подойди!
Двадцать второй выполнил команду и замер с совершенно невозмутимым лицом. Коммандер сунул ему в руки пистолет.
— Приказ. Зачистить отсеки. Выполнять!
Картинка на экране мигнула и переключилась на новый план.
Хорда. Пока еще гладкая. Ее тьму разгоняли редкие лампы и зеленые лучики, а среди них призраком мелькала белая майка — отдуваясь и пыхтя паровозом, вверх карабкалась черноволосая девушка.
Аннэль закрыла глаза — дальше она все помнила на редкость четко. Восемьдесят третья тогда не понимала, что ее гнало — просто возникла мысль: «В рубку!» И она лезла, пока снизу не долетел стук открывшегося люка.
Жуткий грохот долбанул по ушам, и Эйка едва не сорвалась: выстрел в хорде — страшная вещь. Она обернулась и увидела, как двадцать второй поднимает пистолет.
— Тук! Ты сошел с ума? Это я — восемьдесят третья!
В ответ — грохот выстрела, и звон рикошетов. Потом раздался тусклый механический голос.
— Приказ — зачистить отсеки!
«Аканье пропало — это другая личность! Откуда знаю? Вверх!» По серым стенам заметались красные точки — Эйка ускорилась, но руки тряслись, едва удерживаясь на скобах. Еще выстрел мимо. Еще! «Он мажет? Нарочно?»
— Тук, прекрати! Борись с приказом!
Снизу раздались удары ботинок о стену хорды — Тук неуклюже полез вверх.
— Приказ — зачистить отсеки!
Двадцать второй остановился и медленно навел пистолет. В последний момент Эйка дернулась в сторону, и тут же грохнул выстрел! Пуля ударилась в место, где была голова: «Все! Полный контроль».
— Приказ — зачистить отсеки!
Красные лазеры вспыхнули на боевой мощности, и Тука не стало. А внутренний голос погнал в рубку с новой силой: «Нужно улетать! Улетать от безумных блюстителей фальшивой нравственности».
— Что за чушь?
«Вперед!»
Опять снизу звякнул люк. Хорда наполнилась грохотом выстрелов и красными лучами. Но лучи пропускали Эйку, а вот стрелков и пули — нет. Она лезла. Снизу стреляли, хрипели, заходились в предсмертных криках, а она лезла.
— Еще метр, еще пара скоб!
Голова гудела, но руки продолжали тянуть вверх. Эйка пришла в себя только перед гладкой переборкой.
— Что дальше?
«Иди вперед!»
И в переборке распахнулся люк.
Едва она села в пилотское кресло, как из невидимых щелей змеями выскочили ремни и оплели все тело. Подголовник растекся гелем, и девушка ощутила себя чудовищно большой. Но понять изменения не успела — в голове вспыхнули показатели готовности систем. Где-то на заднем плане звучали выстрелы, команды, крики — она поняла, что за экипажем идет охота. Рука сама притянула пульт, и Эйка вспомнила код запуска двигателей. По введенной команде огромный корабль вздрогнул — она вздрогнула.
— Да как такое возможно?
Девушка чувствовала, как закрутились ее турбины, как одна за другой задраивались двери отсеков. Вой наружных сирен ударил по обшивке, и рука двинула рычажок ускорения. Внешние камеры посылали картинку, где рвались пуповины из кабелей и трубопроводов. Они разлетались огненными бичами, разбрасывая молнии и горящее топливо, а вокруг рушились ажурные консоли. Нос корабля во что-то уткнулся, и рубку наполнил скрежет разрываемых ворот ангара.
— Иди ты… Я стартую!
На экранах появилась бездонная чернота с горящими точками созвездий. Тут же пришло сообщение, что корабль строили на безвоздушной луне Дины. Эйка уверенней толкнула рычажок, чувствуя, как ускорение вдавливает ее в кресло. Скорость росла, даря восторг от приближающейся свободы.
— Я лечу к звездам!
Внезапно накатила темная волна. Кольцами питона девушку охватывал страх, заставляя сдвинуть рычаг обратно и остановиться. Эйка задергалась в поиске причины. В памяти всплыл Тук под гипнозом, и она подключилась к камерам хорды.
— Нет!
В серой трубе уверенно поднималась фигура в скафандре. Красные лучи били со всех сторон, а она и не думала погибать. Словно почувствовав Эйку, враг поднял голову, пытаясь сквозь камеру посмотреть прямо в душу. Такой волны ненависти она не могла даже представить. Девушка затрясла головой, едва не срываясь с подголовника. Внезапно правый бок обожгло. Она взглянула на свое тело, но на майке даже пятен не нашлось! Зато в голове появились слова: «Ракета! Активированы метеоритные пушки».
— Меня пытались сбить?
Все еще не понимая происходящего, Эйка приняла отчет о повреждениях: в основном мелочь, из серьезного — разрушен один внешний радар. Но к ней приближались не только ракеты. Несколько больших кораблей пытались закрыть путь взлетающему звездолету. Рация приняла команду заглушить двигатели, а убийца в хорде громыхал в считанных метрах от люка.
От новой волны ужаса Эйке захотелось спрятаться, убежать, закрыться хоть чем-нибудь. Она сжалась в комочек, и ее отодвинули в сторону. В звездолете, объединенном с девушкой, возникла новая личность — Аннэль. Секунда ушла на анализ ситуации, а потом она двинула рычажок ускорения за красную черту.
Экран погас. Тишина мягкими взмахами невидимых крыльев окутала игровую, оставляя зрителей наедине со своими мыслями. Наконец Эр’Саннах вздохнул.
— Получается, доктор Кен допустил к управлению не только себя с помощником.
— Эйка — клон Анны, — голос черноволосой прозвенел утренней капелью. — Анна знала про аневризму. Знала, что не долетит до мечты, поэтому придумала фокус с подключением к компьютеру.
— А кто ты? Сумела разобраться?
Задавая вопрос, Сан нежно обнял девушку. Та слегка отстранилась, разглядывая лицо, на котором не было и следа страха или сожаления — парень смотрел на нее, как на главную звезду своей жизни. Девушка наградила Сана поцелуем и пояснила:
— Люди всегда боялись искусственного интеллекта. Доктор Кен создал жесткую связку, оставив за человеком право главных решений, — Она провела кончиками пальцев по соломенным волосам, задержала на правой скуле. — Анна, как никто другой, хотела бродить по Вселенной. Я так и не поняла, как произошло конечное объединение. У меня нет истинных воспоминаний Анны. Только то, что она внесла в бортовой компьютер. А вот Эйке пришлось забыть самые грустные эмоции.
— Это правильно!
— Я осознала себя впервые, сидя в рубке за минуты до гибели первого биомодуля. После разгона корабль активировал вторую заготовку, и я вновь открыла глаза. С тех пор я лечу за мечтой Анны: найти живые миры. Как и ты.
— Удалось найти?
Вот теперь взгляд Эр’Саннаха изменился — ему действительно хотелось узнать, и глаза Аннэль в ответ озорно сверкнули.
— Ага! Та самая планета, на которую собирался доктор Кен и которая меня сожгла. У нее оказалась кислородная атмосфера. Да что атмосфера, на ней луга зеленели! Потому и маяк поставила, и почту с Дины дождалась.
— Потрясающе! — Эр’Саннах зааплодировал. — Ты нашла Корсириан!
— Корсириан? — девушка попробовала слово на вкус и вдруг просияла. — Так они его освоили?!
— Не то слово! Корсирианские фрукты — легенда Галактики.
— Здорово!
В порыве чувств она обняла вестника своего триумфа и поцеловала. Он засмеялся.
— Ты теперь можешь вернуться!
— Зачем? Моя жизнь — полет. Я всегда была одиночкой, в отличие от тебя. Это ты должен хотеть вернуться.
Беглец отрицательно покачал головой.
— Дороги домой — нет. И спросить не у кого — начнут искать те, от которых спрятались.
В эту ночь Эр’Саннах не вернулся на «Лань». Данные из архивов Анны раскрылись с неведомой стороны. Зная о своей болезни, девушка старалась получить от жизни максимум. В одиночном полете информация об отношении полов была в разделе: «Необязательное». Сейчас Аннэль поняла: эти воспоминания просто ждали подходящего момента.
Они вместе изучали космос и планеты, делились знаниями и впечатлениями. Ругались, смеялись и любили. А еще они говорили. Обо всем. Сан рассказал, как на поверхности Эскондии возник неизвестный звездолет, а едва удалось в него проникнуть, как звездолет швырнуло в зеленое марево.
— На выходе из норы мне повезло встретиться с одним торговцем, хотя он вначале представился дальним разведчиком. Стас мне рассказал про Лабиринт и помог доработать звездолет.
— За красивые глаза?
— Нет! Он такой же беглец, только с другой планеты. Оказалось, есть небольшой клуб по интересам.
— Пятерка храбрых рыцарей?
— И одна древняя цивилизация из центра Галактики.
— Та самая, что борется с рабством в Млечном Пути?
— Ага. Та самая, что…
Уловив замешательство в голосе Эр’Саннаха, Аннэль прищурилась.
— Это от них прячется Эскондия?
— Да! — парень разволновался и поспешил с оправданиями. — Только ты не подумай... Мы покончили с рабством. Та война случилась тысячи лет назад. У нас о ней одни легенды остались.
— А древние? Они о войне помнят?
— Не знаю, — он покачал головой. — Я хотел сперва с ними подружиться, потом спрашивать. Все-таки Хранители Галактики.
— Подружился?
— Да вот… попросили прилететь сюда. Здесь есть загадка двух звезд.
— И ты молчал!
Загадке оказалась тоже не одна тысяча лет. Летящий в одном световом году красный карлик никак не мог определиться со своим отношением к желтой звезде, которую влюбленные окрестили Арос — Ждущая. Он то приближался к ней, то отдалялся.
— Как такое может быть? — удивилась Аннэль.
— Вот это и надо выяснить!
— Шутишь?
В который раз зажигательный смех Эр’Саннаха заставил девушку улыбаться. И действительно: проследить за неспешными танцами звезд могут только бессмертные роботы. Впрочем, для исследований гравитационной структуры звезды и планет хватало и времени, и приборов. Вместо привычной разведки планет Аннэль занялась поиском необычных гравитонов. Каждый день «Лань» вырывалась на свободу, позволяя процеживать сквозь сенсоры большие сектора пространства. А вернувшись, Эр’Саннах заваливался в лабораторию, и они в обнимку искали хотя бы намек на аномалию.
Потихоньку влюбленные добрались до роскошного газового гиганта. Собрав в себя большую часть протопланетного облака, он важно летел вокруг Ароса, укрывшись бесконечным хороводом ураганов. После первой «охоты» в угодьях великана Сану удалось первым разглядеть на экране легчайший всплеск показателей. Всплеск едва превышал погрешность датчика, но на следующий день повторился.
Вот тогда парень уверенно подмигнул Аннэль.
— Похоже на проявление Лабиринта. Меня о таком предупреждали.
— Да что это вообще такое — Лабиринт?
— Ты будешь смеяться…
— Еще как буду!
— … но Стас так и не смог нормально объяснить. Все время твердил, что Лабиринт разделяет Вселенную и Хаос.
— И там живут боги?
— Эм-м… Про богов мне никто не говорил. А вот преобразование энергии в материю и обратно там действительно происходит с легкостью.
— А энергия мысли?
— Сдаюсь! — Эр’Саннах поднял руки вверх, потом хитро прищурился. — Но вот с гравитацией Лабиринт шутить умеет.
— Понятно!
Еще пара дней ушла на подтверждение находки. Глядя на готовые распечатки, Эр’Саннах довольно потер руки.
— Теперь нужно обследовать красного танцора!
— Ты улетишь…
Она провела кончиками пальцев по груди Эр’Саннаха, а внутри все заныло от осознания неизбежного.
— Я вернусь!
— И опять улетишь!
— У меня нет дома. Поэтому я останусь с тобой.
Сан говорил уверенно, но архивы содержали информацию, чем это закончится — он затоскует и потеряет себя. Аннэль вздохнула.
— Тогда улечу я.
— Что?
Во взгляде Сана она видела и удивление, и обиду, но больше всего там светилась надежда на шутку.
— Моя жизнь — это полет к новым мирам. Но я не лечу по кротовой норе. Только треть скорости света. Даже до этого красного карлика мне лететь три года, — она яростно посмотрела любимому в глаза. — Ты сумеешь найти меня в полете? На субсветовой?
— Не знаю…
— Жаль, — тихо сказала Аннэль.
Эр’Саннах отвел взгляд, сжал губы и нахмурился. Вдруг он схватил девушку за плечи и затараторил, словно от скорости произнесения слов зависела его жизнь.
— Смотри. У этой звезды еще пять планет. Даже если их изучить совсем по чуть-чуть, пройдет много времени.
— И что?
— Стас мне говорил о спасателе, гонявшемся за улетевшими в никуда. Я узнаю, как найти тебя в полете. Только дождись!
Он смотрел так умоляюще, что девушка рассмеялась. Легко, как колокольчик. Потрепала по соломе на голове.
— Ты такой смешной!
«Глаза, глаза, глаза…»
Он боялся ее потерять. Боялся улетать. Боялся остаться.
— Как бы я хотел забрать тебя с собой.
— Молчи! Возвращайся…
Десять дней Аннэль ловила каждый шорох в пространстве. Десять дней падала в Эйку и выныривала обратно. «Десять!» Она никогда не знала таких чувств и не понимала, как уложить их в архив. Ее восхищение талантом Анны росло по мере изучения найденных в разделе «Личное» записей по оцифровке эмоций. Вывод был однозначный: компьютер не способен их полностью ни запомнить, ни воспроизвести. Образы, отражения в текстах и видео — сколько угодно, но не суть. Теперь она испытывала благодарность к своему первому пилоту — та перенесла в клоны только мечту о звездах и следы воспоминаний о любви и дружбе.
Вот и сейчас Аннэль сидела у прозрачной стены второй оранжереи, держа в руках планшетик, и убеждала себя, что ее существование точно не бессмысленно. Одна планета колонизирована, собранная информация станет доступной многим мирам. Она не замечала, что так и не сняла игру с бесконечной паузы. А когда увидела, ничего не стала менять: на экране соломенноволосый мальчик обнимал рыжего лиса.
«Каждая звезда — друг…»
Что-то толкнуло в сердце. Радар мгновенно сообщил о новой звезде: «Летящей навстречу!»
— «Лань»!!!
Сан привез длиннейшую инструкцию по поиску звездолета на субсветовой скорости. В ней было столько отдано на волю случая и таинственных ощущений, что Аннэль послала ее в архив одним пинком. Радость от встречи — вот главное! Его глаза, его губы, его руки — ячейки базы данных старательно заполнялись цепочками значений. Но что они могли на самом деле? Только живой человек может сохранить в памяти жар объятий, искренность смеха и многозначительную тишину взгляда. И понять их, и «воспроизвести». Компьютер, конечно, может имитировать чувства, особенно речевым синтезатором. Но тогда человек должен заставить себя верить, что перед ним такой же человек. Сама же программа никогда не признает людей равными себе.
Помимо инструкции, на «Лани» прибыл здоровенный цилиндр. Демонстрируя на экране планшета эту многотонную черную бочку, Эр’Саннах спросил:
— Ты помнишь, как проснулся гравитометр в нашу первую встречу?
— Еще бы! Я решила, что прибор после торможения шалил.
— К сожалению, не шалил. У Хранителей что-то пошло не так, и меня попросили установить этот зонд.
— Что не так?
— Стас и сам еще не знает, но рекомендовал улетать сразу, как только этот зонд заработает.
— Легко сказать — улетай!
Она запнулась, ощутив, как нежно Сан сжал ее ладони.
— Я решил — к красному карлику полетим вместе. Заодно по дороге научусь тебя искать.
— Вместе!
Она потянулась к любимому, и уговор скрепил долгий поцелуй.
Поскольку зонд требовалось установить максимально близко к найденной аномалии, им пришлось возвращаться к газовому гиганту. Не сказать, что это сильно расстроило: освещенная планета в окружении спутников выглядела маленькой звездой.
Лишь когда испещренный ураганами диск начал уплывать в левую часть экрана, они расстались. Эр’Саннах помчался к одной из лун гиганта, а Аннэль начала разгон. По всем расчетам шустрая «Лань» успевала и зонд забросить, и вовремя вернуться.
Вскоре любимый сообщил об успешном сбросе зонда. Глядя на цифры обратного отсчета, Аннэль в очередной раз задумалась, что же может произойти при активации черного цилиндра. В любом случае она собиралась улететь подальше от странной аномалии. Та неожиданно напомнила о себе легким уколом в висок. Гравитометр легонько тренькнул, а радар сообщил о появлении новой цели — чуть меньше «Лани».
— Сан, у нас гости!
— Принято! — несколько секунд из динамиков раздавались лишь щелканья клавиш. — Он не отвечает на мое приветствие. Готовься к бою!
Внутри заныло от тоскливого предчувствия, но Аннэль сдержалась — появление чужаков они предусмотрели. Бронещиты наглухо закрыли блистер рубки, и восемьдесят третья начала следить за пространством глазами многочисленных камер и радаров.
Неприветливый звездолет двигался по широкой дуге, явно целясь в Аннэль. На «Лань» он внимания не обращал, хотя Эр’Саннах уже мчался на перехват. Не выдержав, черноволосая направила на чужака лазерный дальномер. В телескоп она сумела разглядеть, как по блестящему ртутью корпусу мазнуло красное пятно, но даже это не привело хоть к какой-то реакции.
— Словно робот!
Под монотонный бой метронома в ее сознание ворвался голос таймера: «Пять — четыре — три — два — один. Зонд активирован!»
Бросив лазер, Аннэль кинулась проверять сигналы бесчисленных сенсоров, но ни один не фиксировал изменений. А вот чужак развернулся с немыслимой для человека перегрузкой и понесся к газовому гиганту. Секунд пять он сверкал в телескопе серебряной пулей, а потом исчез в мгновенной зеленой вспышке. Девушка оторопела.
— Сан! Что происходит?
— Не знаю! Похоже, в Лабиринте…
Динамики ненадолго захлебнулись шипением, а потом на Аннэль обрушилось нечто подобное волне ненависти из гипнопроектора Форбанта. Холодная ярость и леденящий кровь страх отозвались спазмом в мышцах живота. Вот только никаких приказов не прилетело. Судорожно вздохнув, девушка попыталась стряхнуть жуткий морок и найти врага. К ее сожалению, радары новых целей не обнаружили. Внезапно на ярком диске Арос появилось пятно. Черная тень быстро росла, и девушка поняла — их преследует нечто, поглощающее все виды волн.
— Сан! Ты видишь тень?
— Беги!
— Что? Это древние?
— Их враги!
Гравитометр опять запиликал, но никаких волн не возникло. Напротив, из души словно вынули занозу тянущего предчувствия гибели. Но когда чувство обреченности почти распалось незримыми крупинками, из пятна сверкнул синий луч. Тонкий, не яркий. Едва не попав по злополучной второй оранжерее, он исчез в бесконечной дали, и Аннэль выдохнула: «Так не должно быть! Лазер в космосе не виден!» Голос любимого прогремел набатом:
— Врубай полную тягу!
— Да что происходит?
— Ты чувствуешь их злость?
Второй луч чиркнул по радару, и с ним пришло ощущение жесткого взгляда. Хозяйка звездолета поняла — ее берут на прицел. Это понял и Эр’Саннах.
— Выжми все, как при старте с Дины!
— Но…
— Быстрей. Я прикрою!
На радарах «Лань» метнулась в сторону зловещей черноты.
— После гибели я могу забыть о тебе! О нас…
— Я буду помнить за двоих! Беги! Я найду тебя!
Рука Аннэль задрожала, не решаясь сдвинуть рычажок за красную черту: «За ней — боль и небытие…» Она взглянула на «Лань» в телескоп. Вот в борт уткнулся синий луч, но ничего не случилось. Звездолет остался цел, и Эр’Саннах с легкостью заложил вираж, уходя в сторону. Однако луч дернулся следом, будто прилип к звездолету.
— Почему он не гаснет?
И тут по синему лучу, как по указке, скользнул пылающий шар. Огромный! Быстрый! Он влетел в «Лань» и разорвал ее в клочья.
— Нет!
Боль и ужас скрутили Аннэль до черной пелены в глазах. Она кричала и не видела, как еще один луч уткнулся в ее броню, и огненный шар понесся уже к ней. Словно почувствовав летящую смерть, девушка вздрогнула, сдвигая рычаг ускорения за красную черту. Потом что-то страшное ударило в бок, и Аннэль потеряла сознание.
Эйка потянулась и посмотрела вверх — достаточно ли высоко поднялся колпак ее анабиозной камеры.
— Сколько мне ее бояться?
На тумбочке возле кровати обнаружился желтый стикер: «Вспомни все!» Рядом поднялся прозрачный стакан. Эйка села на кровати, выпила напиток и медленно повернула голову слева направо, чтобы побыстрее вспоминать. Взглянула на запястье: «Нет браслетика — нет приветика. Что же здесь произошло?» Она поднялась и тут же рухнула обратно. В голове злобными искрами вспыхивали слова: «Хорда повреждена — ремонт! Рубка повреждена — ремонт! Оранжерея...»
— Да что случилось-то?
Она провела рукой по лбу: «Кен, халат, напиток, Эйка. Стоп! А это что за?..»
Голову словно обручем сдавило от новых докладов автоматики.
— Я лечу в неизвестность? Расчет координат невозможен?
Эйка поморщилась — такое лишь Аннэль могла осмыслить, но для Преображения требовалась разминка.
— Так. Пора в игровую!
В коридоре белое мешалось с черным: стены украшали пятна копоти.
— Блин горелый!
Она вошла в игровую.
«Странно. Такая большая, и вместо монитора — иллюминатор во всю стену».
В верхнем углу серой кляксой торчала застывшая масса герметизатора. На невысокой стойке нашлась пара горшков с увядшими цветами.
— Здесь теперь оранжерея? Ничего себе ремонт!
Звезды тоже выглядели странно: не острые иглы, пронзающие тьму космоса, а разноцветные пятна в колеблющейся дымке. На глаза Эйке попался планшет. Привычным движением она запустила «Приручалку».
Лис с готовностью взобрался на холм.
У подножия появился Принц.
Руки девушки задрожали, едва не выронив планшет, а сердце ухнуло и заколотилось безумным стаккато. Воспоминания обожгли с такой силой, что вынырнувшая из небытия Аннэль сорвалась на крик.
— Нет!
Падение на Корсириан лишь отдаленно походило на новую боль. Сгорая в атмосфере, она все равно понимала, что проснется. Сейчас же прошлое рассыпалось градом слез. От осознания грядущего одиночества хотелось выть. А больше всего — сбросить все в отдельную папку и стереть: «Как встретилась с Саном, как целовалась».
— Вытравить эту любовь!
Аннэль мысленно потянулась к архивам.
— Не надо!
— Кто сказал?
Сквозь слезы она различила в иллюминаторе зеленый всполох. За ним еще один. Еще. И вот за бортом началась дивная пляска изумрудного сияния.
— Лабиринт?
Потрясенная горем, она не ощущала ни страха, ни любопытства. А зелень уже начала просачиваться в игровую. Похожая на текучий леденец, она колыхалась, словно воздух над раскаленной плитой. Дрожь усилилась, и в призрачном мареве проступили контуры знакомого лица. Аннэль осторожно протянула руку, боясь спугнуть затеплившуюся надежду.
— Сан?
— Я обещал, что найду тебя!
