Большая казнь

Виктор покупает Лизе мороженое.

Он выбирает эскимо "Русская красавица". Яркая разноцветная обёртка манит. Кусочек прохлады скрыт тёмной оболочкой, тающей на языке, запечатан орехами, словно шкатулка с сокровищами. Мороженое прячет в себе частичку праздника.

Лиза смеётся, показывая острые белые зубы. Её щека испачкана шоколадом.

— Ты знаешь, что в мороженом есть фермент счастья? — спрашивает она. — Мне рассказывал друг из меда.

Виктор улыбается и кивает.

Он тоже любит рассказывать девушкам небылицы.

Площадь гудит, сверкает, искрится жизнью. Люди катаются на каруселях, люди купаются в фонтанах, собираются возле лотков и кафе, чтобы поесть мороженое и сладкую вату. Безумие красок царит в воздухе, где висят и плавают шарики — зеленые, синие, оранжевые, большие и маленькие, в связках и по одному; весёлый хаос, достойный карнавала, подчиняет себе и толпу, чтобы сплести из многоцветья лиц и нарядов яркий, ни на что не похожий узор.

Но вот узор нарушен: люди, будто повинуясь невидимому призыву, направляются к центру площади. Виктор знает, куда они идут.

— Хочешь посмотреть Шоу? — спрашивает он у Лизы.

В её глазах заметна неуверенность.

Виктор с удовлетворением отмечает, что сделал правильный ход. Это будет интересно.

— Я никогда не видела Шоу... так. Так близко.

— Очень сильный эффект. Тебе понравится. Идём.

— Не знаю даже...

Виктор, не слушая возражений, тянет девушку за собой.

Туда, где собирается толпа.

У Машеньки есть аквариум.

Она часто любуется жизнью за стеклом. Тем, как колышется пушистый яванский мох, похожий на маленький ельник; искрящейся в свете люминесцентной лампы чешуёй золотой рыбки, что прячется среди холодных камней. Восторгается удивительным хвостом гуппи, который так напоминает павлиньий. Еще у Машеньки в аквариуме обитают кардинал — юркая рыбка с чёрной блестящей спинкой, — и неон красный.

— Машка, брось своих гальянов, пошли телик зырить!

Это кричит Ванька, её братишка. Он носит джинсы, протёртые в коленях, тяжёлые армейские ботинки и майку с портретом известного в прошлом рок-музыканта. Какого именно — Машенька не знает.

— Это круто, — обычно говорит Ванька. — Ты не поймёшь.

По вечерам братишка рвёт струны старенькой электрогитары, старательно вынимая музыку из души и души из окружающих.

Машенька любит его.

Несмотря на то, что визг гитары пугает рыб и демонстрирует полное отсутствие слуха.

— Будем Шоу зырить, — братишка хлопает рукой по дивану. — Это круто, садись.

Машенька садится с неохотой. Шоу скучное.

Скучнее, чем рыбки.

По всему городу загораются экраны телевизоров. Голубоватое свечение вторгается в дома, добавляя к лицам бледные, синюшные оттенки.

В студии вовсю идут дебаты.

— Как вы считаете, насколько оправдана подобная мера?

— Полностью оправдана. Людям нужен драйв, адреналин. Это идёт с древности, заложено в психологию человека на уровне инстинкта.

— А ты как считаешь?

— Мне кажется, это не совсем гуманно.

— Не согласен. Здесь наблюдается принцип меньшего зла.

— Аргументируйте!

— Всё очень просто. Общество не может жить без насилия. Такова человеческая природа. Нам удалось победить голод, войны, преступность. Но любому организму нужна разрядка, выброс негатива. Мы даём людям эту разрядку. Только и всего.

— А как же гуманизм?!

— Спокойней, спокойней. Давайте послушаем мнение эксперта по правам человека.

Дебаты — обязательная часть Шоу. Столь же обязательная, как и мытьё рук перед едой.

Работа студии отточена до совершенства, словно игра симфонического оркестра. Солируют особые гости: восседая в центре зала, на роскошных белых диванчиках, они находятся на передовой телеэфира. Их лица серьёзны, их умы напряжены, а голоса взволнованы и пронзительны. Массовка отлично аккомпанирует им аплодисментами и пластиковыми улыбками. Камеры снимают. Светят софиты. И, конечно же, есть человек, который соединяет усилия многих в красивую музыку.

Дирижёр.

Андрэ Маслаков — вообще-то он Андрей, но просит называть себя именно Андрэ, — высокий, энергичный, эпатажный, одетый модно, обильно набриолиненный, опрысканный дорогим парфюмом. Идол, вооружённый улыбкой и длинными музыкальными пальцами, которыми он стучит по клавишам чужих сердец.

Он простирает руки, точно Моисей пред морскими водами, к огромному экрану, занимающему целую стену.

И начинается настоящее Шоу.

Лиза нервничает. Близость стеклянной капсулы пугает ее.

Виктор, конечно, рад этому. Ласково приобняв девушку за талию, он рассказывает ей технические нюансы Шоу:

— Капсула сделана из прочного стекла и легких композитных материалов. Из металла здесь только основание. Очень удобно для транспортировки. А видишь во-он ту выпуклость, вверху? Это фильтр. Сейчас через него поступает воздух. Но когда подъедет машина с диоксином, туда пустят газ.

Лиза плохо понимает его слова. Облизнув непослушные губы, которые еще хранят вкус мороженого, она смотрит на человека.

Человека из капсулы.

— ...тридцати четырёх лет. Сектант и подстрекатель. Религиозный фанатик. Что, сами понимаете, для нашего прогрессивного общества — значительная угроза. К тому же, судя по всему он еще и безумен.

Обличающий глас Андрэ смолкает. Все взгляды устремляются на экран.

Там, в капсуле, человек ходит вдоль стеклянных стенок, ощупывая их, точно слепой. Его волосы всколочены, глаза то и дело закатываются, как у эпилептика. Одет он в традициях Шоу и старого цирка: ярко-оранжевая рубаха, с длиннющими рукавами — пришлось их засучивать; фиолетовые штаны, сродни шароварам; синий цилиндр, который он зашвырнул в угол. И, наконец, пушистые белые тапочки.

— Давайте послушаем прямое включение.

Все телевизоры города пропускают через себя слова человека:

— Бойтесь божьего суда. Бойтесь молний. Бойтесь воды...

Когда к площади подъезжает контейнер с диоксином, Машенька вспоминает кое-что важное.

— Ой, я же рыбок не покормила!

Не обращая внимания на ворчащего братишку — мол, все интересное пропустишь, дура, — она бросается к аквариуму. Ссыпает зернистый корм в ладошку. Любуется тем, как они подплывают. Золотые рыбки, кардиналы, неоны, гуппи. Их целая толпа — маленьких, голодных, жадно разевающих рты. Они жрут, оттирая друг друга от вкусного лакомства, а Машенька, улыбаясь, смотрит.

— Уже шланг подвели, давай быстрей!

— Ванечка, иду.

— Бойтесь карающей десницы. Бойтесь...

Человек никак не остановится. Он все бегает, бегает, бегает по капсуле, словно это дорожка-тренажер. А вокруг потные тела, красные лица, глупый смех. Безумная толпа. Пир во время чумы — кажется, так подобное называли в древности.

Раньше Шоу было для Лизы чем-то домашним, несерьёзным, игрушечным.

Сейчас ей просто страшно.

— Закачивают диоксин-560. Это последняя модификация, очень прогрессивная с точки зрения гуманизма, — слова Виктора долетают до нее, как эхо. — Действует мгновенно, боли никакой. Иногда бывают небольшие накладки, но это исключения, конечно... Эй, ты чего?!

Лиза вырывается из его объятий.

Она хочет уйти.

— Солнце, подожди, ну куда же ты?

— Бойтесь...

Виктор не желает сдаваться.

— Солнце, я понимаю, в первый раз очень необычно, но каков эффект! Ну постой, смотри, что у меня есть.

Он достает из кармана брюк серебряную цепочку, замыкающуюся на красивый прозрачный камешек. Искры света вспыхивают внутри него, крошечные частички радуги пляшут на гранях кристалла. Лиза невольно любуется камнем. И позволяет Виктору застегнуть цепочку на шее.

Но потом она вновь видит капсулу, в которую вот-вот подадут газ.

Взгляд Лизы тускнеет.

— Бойтесь!

Тускнеет и поверхность кристалла, ведь черные тучи заслоняют солнце. В одно мгновение праздник стирается с улиц. Гром оглушает. Ослепляют молнии, бьют в землю, гигантским колуном раскалывая деревья, лотки, киоски. Ветер уносит прочь связки воздушных шаров — зеленые, синие, оранжевые крупицы жизни исчезают, поглощённые бурей. Облик города наполняется черно-белыми тонами, словно старая-старая фотография. Повсюду белые искажённые лица и тёмные небеса, низвергающие на людей потоки воды.

Яростные дебаты в студии ток-шоу "Большая казнь" завершены.

Шоу должно завершаться.

Стеклянная капсула плыла уже много дней.

Плыла по бескрайним водам, что волнами накатывались на горизонт, минуя крыши домов, вырванные бурей заборы и вздувшиеся тела. Подобно мифическому Ковчегу, капсула прошла через хаос и гнев стихий, и теперь обретала свое место в новом мире. А вместе с ней пытался обрести себя и человек — грязный, лохматый, одетый в полинявшую оранжевую рубаху и подвёрнутые до колен фиолетовые штаны. Он был капитаном, матросом и пассажиром на этом стеклянном кораблике. Днем он пытался выжить, добывая пищу и собирая дождевую воду в синий цилиндр, невольное наследие шоу; ночью же молился и, глядя на звезды, грезил о лучшем.

О земле, крове и жизни.

И о том, что рано или поздно встретит другой стеклянный корабль — тот, на котором его будет ждать Ева нового мира.