Абсолютный ноль

В тот день тюремщику Жаку не давала покоя настоящая проблема, последнее восстание пополнило население тюрьмы на столько, что в камеры сажали по двадцать человек, а это, как указывалось в трактатах древних греков, была полная антисанитария.

Жак любил почитывать книги по специальности, долгими вечерами, под стоны и плач заключённых.

Проблема же заключалась в том, что допрашивать этот сброд никто не собирался, государственная машина второй день буксовала. А кто потом помрёт в давке, какой-нибудь схваченный по ошибке наследный граф или бродяга неизвестно.

Опытным путём, в своё время, Жак определил, что выживали заключенные, когда в камере жили не больше пяти — шести человек на длине одного туаза. В ход были пущены все склады, погреба, старые пыточные, оттуда вещи сносили в рекреации и заполняли их бунтовщиками, наконец Жаку удалось распределить всех, за исключением одного.

Пламенный взгляд, лохмотья в крови, его нельзя было сажать не с кем, везде он подымал бучу.

Этот заключённый мучил тюремщика, как кость в горле, пока он не принял решение. Он посадит его туда куда сам Жак боялся заходить, в клетку к магу. И пускай чародей делает с ним, что захочет.

От мстительного наслаждения тюремщика немного передёрнуло.

В конце концов одним можно и пожертвовать.

Заводили арестованного сразу всей сменой в пятнадцать человек, толпились, наступали друг другу на ноги. Сопровождалось это страшным смрадом, двое или трое намазались куриным помётом, чтобы защититься от ужасной магии. Кто –то, не так радикально, звякал браслетами с заговоренными колокольчиками, отчего к ругательствам примешивался мелодичный звон.

— Это что такое!? — воскликнул маг, при виде сокамерника, — мы так не договаривались!

Все притихли, один Жак, быстрым тренированным движением открыл клетку, затолкал внутрь смутьяна и так же быстро закрыл.

Когда он обернулся все его сотрудники стояли за дверью, и ждали, когда же маг уничтожит начальство, кто-то представлял себе, сожжение огнём, кто-то кровавую лепешку от чего-то тяжёлого, то есть всё то, что каждый мечтал сделать с руководителем сам.

Как только память тела сделала своё дело и замок щёлкнул Жак выскочил из зала совсем не тренированным движением, больше напоминающим хромую беременную утку, убегающую от сорвавшейся с привязи собаки, и закрыл за собой дверь.

Большая камера, скорее даже маленький зал, погрузилась во тьму.

— Ну что за фигня? — послышался грустный шёпот мага.

Тибо, впихнутым бунтовщиком был именно он, вздрогнул, он вполне себе представлял куда и с кем его собирались закрыть. Смутьян вжался в прутья клетки.

Маг лег на кровать, в тот же момент его ладонь засветилась и откуда-то негромко, и невнятно забубнил весёлый и задорный голос

— Будешь мешать, укушу — беззлобно сказал маг и принялся дальше смотреть в свою ладонь, затем засветилась вторая ладонь и он уже полностью погрузился в их созерцание.

Тибо обошёл клетку, ни одной зацепки не было. Клетка с закрытым замком, пролезть сквозь прутья, попробовать вскрыть железный пол, вытащить крепкие прутья из их гнёзд всё это было нереально. И Тибо уже загрустил, когда за дверью послышалась возня.

Снизу двери камеры раскрылась дверца и во внутрь скользнули две оловянные миски с похлёбкой.

Маг отвлёкся от своего занятия, поднялся с койки, подошёл к клеточной двери и провёл рукой рядом с замком. Замок щёлкнул и открылся, маг его осторожно вынул из петель и вышел из клетки в камеру.

Тибо застыл от изумления.

Маг, не обращая внимания на соседа взял тарелку и отправился к своим нарам в клетке, там сел и начал быстро есть свою порцию.

Тибо двинулся к выходу, когда он подошёл к двери клетки, то быстрым движением выскочил наружу.

— Ты не смотри, ешь. Всё натуральное, — неожиданно произнёс маг, отчего Тибо вздрогнул. Он взял тарелку и залпом выпил жидкую похлёбку.

В следующие несколько дней Тибо не верил своему счастью, из клетки он выбрался и теперь шаг за шагом исследовал камеру, несколько раз он порывался, прервать странный бубнешь перемежавшийся музыкой, исходивший из рук чародея и попросить его пробить выход в стене или другим способом вытащить их отсюда, но каждый раз боялся всё испортить.

Он размышлял почему маг не может сбежать отсюда, может камера заговорена и на неё наложено заклятие.

В эти дни удача улыбалась Тибо. На третий день он нашёл не плотно закреплённый в стене камень. Он дернул его на себя, и кладка у самого пола обвалилась полукругом. Образовался лаз, размер, которого позволял с трудом протиснутся одному человеку.

Тибо сразу же бросился в него, грязный и пыльный он был построен таким же заключённым, для побега. Тибо ликовал, его рука нащупала свёрнутый пергамент, и он с воодушевлением бросился к магу в свете рук, которого можно было рассмотреть находку.

В записке неизвестный сообщал, что аббат Фариа, итальянский священник, долгое время копал этот лаз, и теперь, когда он готов покинуть эту камеру, закроет проход, и тем самым даст шанс другим заключённым.

Это была одна из самых тёмных историй в жизни Жака, камера после исчезновения узника пользовалась дурной славой, потому что никаких следов найти так и не удалось. После этого Жак решил поставить туда клетку.

«Бог своей рукой помогает, монархия должна быть свергнута. Как только выберусь надо обязательно рассказать эту историю силачу-мулату Тома-Александру, он любит такие байки» — подумал Тибо.

На воодушевлении Тибо осмелился побеспокоить мага, он сел напротив него и заговорил

— О великий и могущественный прости, можно тебя отвлечь?

Маг нервно дёрнулся, Тибо сильно испугался. Ещё больше он испугался, когда тот повернул на бунтовщика свои глаза в красных прожилках. В окружающей темноте и отсвечивающих ладонях, выглядело это ужасно.

— Чего тебе?

— Великий я нашёл способ сбежать?

— В смысле бежать, здесь нормально вроде.

Тибо серьёзно задумался, у него начало закрадываться сомнение, что маг хоть и выглядел не старым мужчиной, но казалось, что его одолел старческий маразм.

Тибо не оставлял попыток, он просил, умолял покинуть камеру и сбежать из тюрьмы, но тот желал оставаться в клетке и никуда не хотел двигаться, словно в душе у него воцарился абсолютный ноль, из трудов Амонтона и Ламберта.

Наконец он схватил несчастного за руку и начал тащить со словами:

— О мудрый прости мою дерзость, но у нас у всех есть миссия на этом свете, я вижу своей миссией свергнуть несправедливую власть монархов ради потомков, которые смогут жить в лучшем мире. И поэтому мне нужна свобода, чтобы бороться дальше. Я уверен есть миссия и у тебя, и тебе также нужна свобода.

Маг резким движением выдернул руку и заорал почти фальцетом.

— Хорош молотить чепуху, здесь кормят, и при этом никто не отвлекает, я знаешь сколько это место на фирме выбирал, знаешь, как тяжело было в ваше время переместиться, я думал, что желудок выплюну, и ты тут… не даешь нормально посидеть, видосы посмотреть.

Тибо окончательно понял, что маг сошел с ума. Он в последний раз взглянул на своды темницы и дал себе слово, что, когда республика победит поможет этому бедняге.

«Во имя будущего!» — с этими словами он ринулся в лаз.

На следующее утро Жаку сообщили, что сосед мага сгинул, среди сотрудников зашёл спор о том съел чародей его или использовал для кровавых ритуалов, а может потустороння сила камеры забрала прочь бунтовщика, Жак же списал смутьяна как жертву антисанитарии.