Медуница

— Сейчас. Погодь чутка…

Шум приближающегося поезда растворил в себе концовку фразы. Иван Петрович жестом показал приятелю, что ничего не слышит, а сам прикрыл глаза и ненадолго погрузился в воспоминания. Глубоко вдохнув неизменный аромат метро, главный бухгалтер на миг почувствовал себя молодым студентом без подагры и начинающегося ревматизма. Иван Петрович уже давно не пользовался подземкой, благо от электрички до работы идти недалеко. Но сегодня его затащил сюда встревоженный Михалыч.

— Вон, глянь! — показал он в сторону скамейки рядом с проходом к эскалаторам. Там дремал ничем непримечательный бездомный. Огромная не по размеру шуба из шкуры плюшевого медведя делала его похожим на шарообразное лесное существо. Небольшое морщинистое лицо едва проглядывало сквозь складки искусственного меха. Низ шубы полностью скрывал ноги. Рядом с бездомным лежали два объемных пакета, набитых чем-то под завязку.

Иван Петрович только пожал плечами. Вполне себе привычный житель вокзалов и метро. Но тут главный бухгалтер заметил полицейского, который направлялся прямиком к бездомному.

— О, встаем и того… спокойненько идем мимо, — пихнул Михалыч приятеля в бок, не отрывая взгляда от полицейского.

Иван Петрович вздохнул, но встал. Смотреть на то, как сержант будет выгонять бездомного совсем не хотелось, но вряд ли Михалыч заинтересовался именно этим в пятничный вечер.

Тем временем полицейский огляделся по сторонам, и с усердием юного геолога начал изучать окаменелости, отчетливо видные в красном мраморе станции. Кажется, ему больше всего понравился крупный наутилус прямо рядом с бродягой.

— Сейчас, — прошептал Михалыч, наблюдая, как сержант едва заметно постучал бездомному по плечу. Иван Петрович готов был поклясться, что в тот же миг бродяга достал руку из кармана и сунул тысячу полицейскому, который ловким движением отправил её в карман брюк, не отрывая взгляда от природного рисунка на мраморе. Как только купюра закончила свое небольшое путешествие, сержант потерял всякий интерес к геологии и отправился дальше патрулировать станцию.

— Видал?! — торжественно спросил Михалыч. — Я уже третий вечер гляжу на ентого типа. Ты понимаешь, каждый раз он тыщу ему дает.

Иван Петрович еще раз оглядел бездомного. Несмотря на хорошую фантазию, главному бухгалтеру не получалось увидеть в этом человеке эксцентричного богача или затаившегося наркокурьера. Бродяга казался абсолютно обыкновенным, в меру грязным, в меру неопрятным, но вызывающим скорее легкую жалость, чем брезгливость.

— Пойдем-ка, Михалыч.

— Кудой?

— Спросим у него, зачем гадать. Это тебе на пенсии есть время в разведчика играть, а мне уже домой хочется, отсыпаться.

Людей на станции за час до закрытия почти не осталось. Пара студентов на скамейке весело смеялись, глядя в смартфон. Пожилая дама в длинном пальто и миниатюрной шляпке с пером похоже возвращалась из театра. Полицейский заложил руки за спину и рассматривал схему метрополитена.

— Ага, давай, пока ентот не видит.

Друзья остановились рядом с бездомным. Тот едва заметно раскачивался и даже не открыл глаза, чтобы посмотреть на новых посетителей. Больше всего Иван Петрович боялся, что сейчас придется затыкать нос от вони, но на удивление её не было. До него доносился только едва уловимый, слегка приторный запах полевых трав. Главному бухгалтеру показалось, что именно так должна пахнуть медуница. Он даже не смог вспомнить, как выглядят её цветы, и видел ли он когда-нибудь эту самую медуницу, но почему-то был уверен, что это именно она.

— Гхм… любезнейший, с вами все в порядке? — спросил Иван Петрович и тут же подумал, как странно и нелепо прозвучал вопрос. Бездомный приоткрыл один глаз и осмотрел приятелей.

— Может быть, нужна помощь? — не сдавался главный бухгалтер, но бродяга, похоже, потерял к ним всякий интерес.

— Слухай, ты, — не выдержал Михалыч и слегка толкнул бездомного в плечо, тот сразу достал руку из кармана и сунул ему тысячу. Михалыч от неожиданности её схватил и отшатнулся.

— Эй, чего это ты?! А ну-ка забирай её взад, — ткнул Михалыч купюрой в мохнатую шубу. Бездомный снова запустил руку в карман и выудил оттуда еще тысячу.

— Так, гр-р-раждане, что вы здесь столпились? — послышался позади друзей строгий и слегка хриплый голос. Удивительно дело, полицейских по стране так много, но почти в каждом городе, да что там в городе, в каждом районе встретится страж порядка с таким казарменным говором. Иван Петрович оглянулся и в лишний раз убедился, что перед ними стоит тот самый сержанта полиции.

— Эээ… товарищ… полиционер, в смысле, господин милицейский, — забубнил Михалыч, тряся купюрой.

— А, вы из этих, — сразу подобрел сержант, — правильно, человек рожден, таксксть, чтобы помогать. Именно такие, как вы… Хм, в смысле, такие как мы и вы. Как нас там? Ми…му…не, вот точно, меценаты. Наша, таксксть, задача заботится, кому службой, кому, таксксть, финансовой…

Надвигающийся шум поезда не дал закончить полицейскому свою проникновенную тираду. Он одобрительно кивнул и пошел в сторону эскалаторов. Михалыч, недолго думая, сунул купюру в широкие карманы шубы бездомного.

— Петрович, пойдем отсюда, а то меня ентот точно до Кондратия доведет.

— Погоди, Михалыч. Что-то здесь не так. Давай лучше поможем человеку, а то деньги в какой-то момент закончатся и тогда ему придется несладко. Эй, любезнейший.

Бездомный только продолжал раскачиваться, не обращая никакого внимания на друзей.

— У вас родственники, дом есть? — запнулся Иван Петрович, увидев, как молчаливый собеседник приоткрыл глаз и внимательно на него смотрит, — может, знакомый кто?

В ответ бродяга только покачал головой.

— Слушай, — перебил друга Михалыч, — поедем, а? Ну его. Я вон редуктор купил, мне еще завтра свою ласточку починять.

Вдруг раздался тихий ровный голос. Друзья оглянулись, но никого не заметили. Они посмотрели на бездомного, тот едва шевелил губами.

— Редуктор покажи, — повторил бродяга и кивнул на брезентовый рюкзак, который Михалыч держал на руках. Говорил бездомный отрывисто, четко и без эмоций. Иван Петрович даже усмехнулся, так эта речь была похожа на старые выступления президента.

— Эт чегой-то?! — насторожился Михалыч.

— Тавой-то! Покажи, говорю. На рынке брал?

Михалыч кивнул и поставил рюкзак на пол. Он аккуратно достал двумя руками редуктор для своего «Патриота» и протянул бродяге. Тот на удивление с легкостью подхватил механизм и начал крутить его в разные стороны. Он то постукивал по нему пальцем, то осматривал его одним глазом.

— Ага. Усталость металла. Тысяч двадцать пробежит. Потом выбрасывай. Обманули тебя. Трещина будет.

Иван Петрович наблюдал за своим другом и удивлялся его молчанию. Тот заворожено пытался поймать каждое слово бездомного.

— Так, граждане-меценаты, вы еще здесь? На кой вы, таксксть, железяку бомжу дали?

— Да я это… — начал было Михалыч, но тут же залез во внутренний карман и достал пятитысячную бумажку, — э-э-эх! Держи, вот. Мы ентого с собой берем. Бери… за твою заботу.

— Э не, — протянул сержант.

— Послушайте, дорогой мой, — начал Иван Петрович, — Поймите, этому гражданину нужна помощь. Мы сперва… деньгами ему помогали. Или вы думаете у него в карманах печатный пресс? Не будет нашей помощи, не будет вам денег. Так что берите и разбежимся каждый со своим.

Полицейский оглядел Ивана Петровича и вздохнул.

— Граждане, вы, таксксть, обронили что-то.

— Где енто? — начал оглядываться Михалыч.

Иван Петрович взял пятитысячную бумажку из его рук и попытался положить ее в свой карман, но уронил.

— Вот, будьте бдительны, такстсть, — произнес сержант, подняв купюру и протянув её Ивану Петровичу. Главный бухгалтер с удивлением обнаружил, что полицейский дал ему сто рублей.

— Ладно, и так из-за него вопросов много. Но чтобы больше духу вашего здесь не было, — добавил сержант и пошел по своим делам.

Проводив полицейского взглядом, Михалыч обернулся к бездомному и пробасил.

— А поехали с нами. Оно где-то часа полтора от силы на электричке. У меня гараж пустой, отапливаемый. Можешь пожить покамест. А коли мужик рукастый, так того… этого.

— Да и я чем могу, тем помогу, — добавил Иван Петрович.

— Спасибо. Друзья. Меня тут оскорбляли. Обзывали. Немного били. Кричали. Шутили. Двое молодых пытались даже шубу поджечь.

— Во, гады. Я ж ентим недопионерам…

— Времени мало. Мне помогали мало. Только за деньги. Вы денег не взяли. Даже за меня их дали. Дом предложили. Спасибо, друг Михалыч. Теперь мне пора. Надо покинуть добровольную клетку. Никто не верил в успех с людьми. У меня получилось.

— Любезнейший, вы не переживайте, мы поможем. Не волнуйтесь так.

— Люди подошли к порогу. Технология и этика. Все когда-то там были. Не все справились. Для общей безопасности таких обнуляют. Всего сто случаев преодоления порога на планету дают надежду. Тогда мораторий. Земле повезло. Время почти вышло. Но вы тот самый недостающий случай.

Бездомный вдруг замер на секунду и посмотрел на Михалыча.

— Спасибо... друг. Редуктор я подлатал. Сотню протянет.

Только Иван Петрович хотел прервать бродягу, как на всей станции погас свет. Мигнули красные фонари аварийного освещения, но тут же все снова погрузилось во тьму.

— Эй, чего это?! — взревел Михалыч, но не успел он закончить, как лампы снова загорелись. В воздухе проступил запах озона и…

— Петрович, да енто ж медуница. Чесслово, медуница. Эх, помню, выйдешь в поле… Рубаху скинешь…

— Михалыч, ты лучше сюда посмотри, — произнес Иван Петрович и кивнул в сторону скамейки. На ней развалилась огромная шуба, а сверху блестел маслом новенький редуктор.