-451 градус по Фаренгейту

— Машина времени существует! Компания «S.A.V.E.» позволит вам попасть в будущее! Криогенная заморозка человеческого тела! Стопроцентная гарантия успешной разморозки! Всего за сто миллионов долларов или получите бесплатный доступ! Хотите узнать больше?

Взмахом руки Фил прогнал рекламу с огромного окна гостиной, в итоге на фоне ночного мегаполиса возникла другая:

— Да пребудет с вами Сила! Желаете отправиться к ближайшим звёздам первопроходцем? «S.A.V.E.» гарантирует: в состоянии анабиоза вы и не заметите, что проспали сотни лет пути, световые годы пролетят в мгновение ока! Хотите узнать больше?

— Звёзды, световые годы… Какой теперь смысл мыться? — вздыхал Фил.

— Фил Кулей представляет новую линейку аксессуаров с расширенной поддержкой Rewards! Награждайте себя, ведь вы этого достойны! Хотите узнать больше?

На экране показывали его самого, в деловом костюме, со скрещенными руками на груди и подчёркнутым хмурым выражением лица — его фирменная фишка, контрастирующая с яркими красками на фоне. Сложно было сказать, кто на кого теперь смотрел мрачнее. После нескольких рюмок настроение Фила только начало исправляться, как пара рекламных сообщений свели эффект терапии на нет. Он посмотрел на револьвер, ждущий своего часа на столе. Украшенный бриллиантами, тот манил.

Несколько лет назад Фил презентовал систему Rewards, она прославила его на весь мир. С помощью мобильного приложения и вживляемых в мозг чипов любой мог стимулировать свои центры удовольствия. Не просто повышать уровень дофамина: жмёшь на «клубнику» — чувствуешь вкус клубники, на «победу» — ощущаешь себя победителем, кликаешь изображения сигареты, алкоголя или сердечка… Снова и снова. Монетизация и ограничения были вынужденной мерой, чтобы люди не закликали себя до смерти, как случалось с мышами, но многих это всё равно не останавливало.

В итоге Фил разбогател, дважды развёлся, разбогател снова и уже подумывал о суициде. Сквозь рёв восторженной толпы едва пробивалась критика: в чём его только не обвиняли — в обрушении экономики, в возросшей безработице, в ударе по образованию. Для одних он был Иисусом, для других — дьявольским воплощением консюмеризма.

Фил не пользовался своим творением, оно ему было глубоко противно. Теперь вот получил за него бесплатный доступ к программе криогенной заморозки «S.A.V.E.»! Вместо учёных, творцов и других достойных кандидатов в этом году выбрали именно его! Даже в рамках системы Rewards… Не нейробиологов, не разработчиков, не облапошенных конкурентов, а менеджера, который рассказал о программе со сцены раньше всех.

— Да хотел бы — купил! — кричал он. — Подумаешь, будущее! Ничего не стоит того, чтобы это желать!

Впрочем, он поглядывал на револьвер и ловил себя на мысли, что новомодная заморозка — довольно изящный способ уйти от всего этого срама.

— Двоякая выгода: наедине с собой и никто не мешает, — раздался незнакомый голос в квартире Фила.

Тот подскочил. В гостиную тихо вошли трое незваных гостей в чёрном.

— Вы кто такие?

— Те, кто претендуют на твоё место в прекрасном будущем, — заговорил самый главный из них. Рослый, щетинистый, с неухоженной шевелюрой и в очках, лет за тридцать. — А ты, оказывается, такой же хмурый и в реале! — Тут он обратил внимание на револьвер. — Не лишай себя удовольствия смеяться над жизнью.

— Что-то я не помню вас среди кандидатов.

— Они попытают удачу снова, другим достаточно раскошелиться. Голосованием отбирают всего троих за год, разве этого достаточно? Нам такая дорога закрыта.

— Могли бы и постучать!

— Вежливость — общепринятая фальшивка. Ты ведь со мной согласен? Я изучал тебя. Твою свежевыпеченную склонность к саморазрушению. Твои тщетные попытки изобрести что-нибудь… настоящее.

— Я за допуск не держусь, забирайте и проваливайте. Меня от этой мумификации тошнит.

— Ты, как прошедший отбор, поможешь нам проникнуть в их славный бункер. Это даже не идёт вразрез с твоими принципами, ты критиковал «S.A.V.E». Судьба даёт тебе шанс восстановить справедливость. Капитализм, криогеника, киберготика. Мы покончим с контролем извне и топорной экспансией пустоты.

— Что вы собираетесь делать?

— Доставить в будущее более достойных кандидатов.

— Это кого же?

— Меня зовут Сол, считай меня философом. Моя команда состоит из писателей, художников, учёных и прочих гениев. Может, о них стада не слышали, но они почитаются в узких кругах. Некоторые из них стары или смертельно больны, поэтому медлить нельзя, но у тебя будет возможность познакомиться, изучить их труды.

— Каков план?

— Добраться до холодильников самых недостойных, добившихся своего места исключительно деньгами или сомнительными достижениями, разморозить их и заморозиться заново уже вместе с ними. Спорные звёзды, богачи, диктаторы. Ложные идолы. Их полно среди замороженных, а нам нужно всего десять мест. Никто не заметит этого и не раздует! Наша акция — камень, брошенный в болото. Репутация для них превыше всего. Это не предадут огласке. Даже не сумеют разобраться.

— Неужели вам так нужна заморозка?

— Двоякая выгода. Мы можем быть полезны будущему. И будущее очень интересно нам самим. Мы однозначно лучше тех, кого размораживаем. Среди этих умственных банкротов есть даже сторонник плоской Земли!

— Труды не состарятся, подобно их авторам. Только эгоисты боятся умирать. Смерть — это хороший урок жизни.

— Фильтрация через ординарный мозг. Речь не о бессмертии, а о праве побывать в будущем.

— Сначала вам придётся выложить все карты.

— У нас ещё есть время. И это плоский круг.

Они стояли в окружении многообразной природы — меж гор, в испещренной ручейками долине, оставленной отступающим ледником. Фил доставил всех туда на личном вертолете.

Мэгги, писательница-фантаст, закончила отпиливать кусок ледника размером три на три. Андрей, хакер, показывал в качестве видеоэкскурса, как выглядят камеры с замороженными и комментировал:

— В этом объёме поместятся двое, трое будут уже слишком заметны. При всей чистоте льда — он не такой уж и прозрачный. Никакие приборы к центру не подведены, образец ДНК никто не возьмет, а визуально определить, что там за человек внутри, один или двое — не представляется возможным. На всех видео — едва заметный, неразборчивый силуэт. Этим мы и воспользуемся. А из-за взлома системы видеонаблюдения они вообще не поймут, что произошло. Если и заподозрят, то опять же — репутация превыше всего, даже помогут замести следы.

— Что будет с временно размороженными? — спросил Фил.

— В будущем их сумеют оживить.

— А это антилед-девять, моя разработка, — сказал старик по имени Курт. Он прицепил к глыбе льда прибор в форме диска и попросил всех отойти, сам тоже отбежал. Мигал красный светодиод, раздавался писк. Фил понял, что это как-то связано с частотами. Электромагнитными или акустическими — он не знал точно.

— Провоцирует фазовый переход, — сказал Курт, всю жизнь покорявший квантовую механику. — Сработает через стекло. Конечно, нужно будет сначала подать тепло и давление, там ведь абсолютный ноль. Зато экономия времени налицо.

Мигание и писк участились, затем прибор протяжно заверещал. Глыба стремительно обрушилась уже в виде жидкости.

— Наука — страшная штука, — сказала тринадцатилетняя девочка по имени Вилли. Отец-философ с улыбкой погладил её и произнёс:

— Пока что мы находимся на спокойном островке невежества. Стоит ли заплывать дальше?

— Она тоже идёт с нами? — спросил Фил.

— Однозначно. Обожает фантастику, мечтает о будущем, но больна тем, перед чем современная медицина пока ещё бессильна. Эй, Хмурый Фил, хоть бы ребёнку улыбнулся!

— А как же общепринятая фальшивка? Вот когда увижу оправданную надежду человечества…

— Понимаю. Госпиталь для неизлечимых. Будущее — это недоступная вещь-в-себе. Самое страшное — неизвестное. Пустота после бога — это наша свобода? Или сокрытое и непознаваемое? Мы не знаем, где пролегают контуры человека, что уж говорить о границах свободы и знаний. Слёзы Шопенгауэра, смех Ницше…

— Твой пессимизм ещё гуще моего.

— Ты даже не представляешь масштаб. Я кристаллизуюсь вокруг вселенской тщетности.

— Только зацикливаться на таком — это игра с суммой в ноль. Лишь сострадание может побороть эгоизм.

— Моя поэтическая интуиция подсказывает, что Вилли — и есть та самая надежда, Фил. Прекрасная терпимость к недостаткам, смиренная и кроткая сердцем. Таинственное превосходство. Вся не в меня. Я обязан спасти её любой ценой.

— Что думают по поводу антилёд-девять экологи?

— Они ничего не знают. Климат — это тёмный лес, тоже вещь-в-себе. Разве человек имеет какое-то значение перед природой? Сущность каждой вещи заключается не в её неуловимом настоящем, а в прошлом и в будущем. При таких масштабах у климата будущность есть, а вот у человека — под большим вопросом. Здесь пролегает горизонт науки, фронт войны, далее лежит небытие, мистицизм, пыль земли, несоизмеримый, ноуменальный, анонимный ужас. Жизнь без бытия. Здешняя тьма — не отсутствие, но поглощенность тем, что вовне. Она обволакивает. Оставь человечность и все земные качества за порогом. Впрочем, мышление всегда было нечеловеческим.

Он затянулся дымом и продолжил:

— Я там, где свет немотствует всегда и словно воет глубина морская... Воздух чёрный, bufera infernal, мгла. Стоит всегда помнить, Фил, что одержимым демонами может быть не только люд, но и сама природа.

Белоснежные коридоры увлекали Фила в недра подземной лаборатории. Он нёс на себе «шпионские штучки» и старательно проявлял интерес ко всему, что ему рассказывали учёные и менеджеры. Встроенная в очки камера фиксировала вводимые на дверных замках коды и сканировала сетчатки, рукопожатием собирал отпечатки пальцев. Все пролетающие через его тело сигналы приборов расшифровывались удалённо хакером.

Когда вся нужная информация была собрана, Андрей отключил системы видеонаблюдения в здании и включил нагрев в морозильных камерах.

Сол и его команда, замаскировавшись под налоговую инспекцию, начали своё шествие вглубь научного комплекса.

Однако скрытые в стенах сканеры сразу же засекли у гостей огнестрельное оружие, да ещё и ребёнка в одной из сумок.

«Более достойные» готовились к такому повороту.

Началась пальба.

Они справились с немногочисленной охраной, но по рации всё-таки успели объявить тревогу, спецназ должен был нагрянуть через считанные минуты.

Персонал покидал лабораторию в панике. При входе в блок с морозильными камерами Сол прокричал:

— Божественны лишь книги некромантов! И тайная наука колдунов!

— Убийства? Мы о таком не договаривались! — заявил Фил, уже ждавший возле своей единственной свободной камеры.

— Цивилизация укрощает, но всегда есть твари, которых до конца не приручить.

— Какое это имеет значение, если нас здесь скоро не будет? — ругался Курт.

Они устанавливали антилёд-девять на многослойные стеклянные дверцы камер.

Фил смотрел на таблички с описанием выбранных для разморозки людей. Первая ступившая на Марс, старенькая уже. Диктатор одной маленькой страны. Автор женских романов. Папа Римский. Бизнесмен-миллиардер. Актёр. Блогер. Диджей. Рэпер. Дочь олигарха.

Когда антилёд-девять заработал, Фил начал задыхаться от ужаса.

Лёд моментально таял, расплавлялся… вместе со своим содержимым. От заточенного внутри человека почти ничего твёрдого не оставалось. Бесформенный комок костной биомассы.

— Вы их убиваете!

— Нет времени на правильную разморозку.

— Безумие!

Заработали сливные шахты.

Освободившиеся камеры быстро занимали члены команды. Они надевали особый костюм с кучей шприцов, вонзавшихся в кожу. Камеры наполнялись гелем, такой же автоматически выстреливал в вены и артерии при начале заморозки.

Вилли успела завизжать от боли.

Только при температуре, близкой к абсолютному нулю, можно было правильным образом заморозить живое существо, чтобы потом успешно разморозить, оживить. Не только метаболизм, но и полураспад удавалось остановить почти полностью.

— Чего ждёшь? — крикнул Сол. — Твоя камера готова.

— Я думал, ты собираешься занять её вместо меня или со мной.

— Раз они вообще разжижаются, лучше подыскать себе отдельную клетку, так надёжней, рациональней. К моему и Кантовскому удивлению, власть и богатства не развратили тебя до эгоизма. Щепотка непоколебимого альтруизма будущему не помешает. Слава есть смертная сестра бессмертной чести. А ещё — ты ж программист!

— Да какой из меня…

Сол силой нацепил на Фила костюм со шприцами, затолкал внутрь, запустил закрытие стеклянных врат и заморозку.

Оставалось только найти камеру для себя.

С этим у философа возникла проблема. Давило время. Звенела надоедливая мысль — слова Фила про сострадание и эгоизм. К какой камере Сол ни подбегал, в спешке читая описание, никак не мог подобрать подходящего «недостойного».

Здесь покоится хирург.

— Здесь кончается философ…

Здесь заточены физик, астроном, биолог.

— Я псина, лающая на зеркало. На ближнего своего. — На лице Сола застыла судорожная улыбка. — Осколок льда из сердца! Вечность!

Здесь морозятся писатели, режиссёры, музыканты.

— Неудача! Освободительница духа! — Он бродил, хватался за голову, бежал, падал, подпрыгивал. — Глубина падения! Величие души разбитой! Невероятное смирение! Бесстыдство умереть!

Пожарник, которому просто повезло. Глава корпорации, начинавший фермером. Пожилая мать одного из топ-менеджеров «S.A.V.E.», простая заводская. Неизлечимо больные дети и даже аутисты.

— Всё! Никакой войны против безобразного! Отныне я влюблён!

Ему уже кричали бросить пистолет.

— Я менестрель огня!

Жечь было наслаждением.

Лаборатория больше не была ухоженной. Всюду царил кавардак, кое-где через стены и потолок пробился песок.

Фил и многие другие приходили в себя после разморозки на койках посреди огромного помещения. У каждого был номер и табличка с описанием, соответствующие криогенной камере.

— Тут какая-та ошибка, — проговорил Фил, покашливая и указывая на некоторых соседей. — Тут должна быть девочка Вилли, а вон там старина Курт. Где же Мэгги? Андрей? Сол?

Люди поглядывали на него с опаской или растерянностью, кто-то стыдливо отводил взгляд. Некоторые, едва очнувшись, бросались наутёк, даже не разбираясь в ситуации.

— Господи…

Фил осознал, что вообще никого не узнаёт. Никаких знаменитостей из его времени. Многие таблички уже официально обозначали других людей. Его окружали представители разных десятилетий — некоторые слабо походили на человека из-за генной инженерии и кибернетического вмешательства.

Группа сотрудников «S.A.V.E» собралась перед размороженными и заговорила:

— Добро пожаловать в будущее. Дни нашей компании сочтены, мы закрываемся, поэтому решено разморозить вас всех раньше ваших сроков. Рекомендуем быстрее покинуть регион. Вчера нам обрубили поставки пресной воды. Каждому положено по одному бидону — они вон в том углу. Но вы держитесь, хорошего настроения!

Сотрудники поспешили прочь.

Фил вышел на улицу, заваленную пустынным песком. Под ржавым небом люди носили респираторные маски, кислородные баллоны, тянули с собой на ховербордах скромные пожитки. Титанические дюны пожирали небоскрёбы.

Неистовый ветер царапал лицо, забивал веки, ноздри и глотку пылью.

Стояло адское пекло.

Все шагали на север.

Посреди площади ещё работало голографическое устройство. Фил Кулей сидел перед ним, потреблял новости с колоний на Марсе, на различных карликовых планетах и у звезды Тигардена, при этом улыбался.