Красный берет, или Another brick in the wall

"С каждым днем жизнь готовит нам новые вызовы. Мы сталкиваемся с ними, преодолеваем, иногда падаем, но встаем и идем дальше. В начале двадцать первого века наша страна заразилась вирусом нового тысячелетия. Вирусом офисов. Все больше людей искало себе работу внутри комфортных клеток из бетона и стекла. Все меньше ценился ручной труд. Но самое страшное оказалось спрятано намного глубже. Зачастую, оказавшись шестеренкой в офисном механизме, люди перестали понимать значимость своего труда, чувствовать причастность к созиданию. Когда-то мы пытались вырваться из казавшегося серым однообразия советской действительности, чтобы погрузится в это коричневое болото.

Стена. В свое время Берлинская стена отделяла Восток и Запад, а стена Pink Floyd вскрывала проблемы в системе образования. Теперь у нас выстроились тысячи социальных стен, разделивших сознание людей и отдаливших их от самого главного — Творчества и Созидания.

В любые темные времена находились те, кто бросал вызов и шел против системы. Те, кто поднимался против угнетателей, как внешних, так и внутренних. Выходцы из разных мест, отличающиеся расой и вероисповеданием, они вели человечество к тому, чтобы сбросить оковы сна и ущемления. Когда им удавалось объединиться, то вечные сумерки сменялись Рассветом Новой Жизни. Избранные. Так называли их веками, так шепотом называют их и теперь.

Наша история посвящена той, что не захотела стать очередным кирпичиком в стене, той, что вырвалась из бездушия офисного монстра, чтобы изменить себя и реальность.

Алина — Путь Мастера".

— Твою дивизию, Курочкин! Какая еще Алина? Какого битого пикселя, мастера?! Тебе за что деньги платят?

— Так это, Василь Палыч… Я же того…, как вы этого, — пытался возразить директору молодой, но подающий надежды, маркетолог Кеша Курочкин.

— Слушай, студент, ты говорить когда научишься?! — возмутился Василий Павлович. Невысокого роста, давно полысевший и краснолицый от праведного гнева директор ходил вокруг стола и тряс распечаткой, где чернела шрифтом Tahoma концепция интернет-сериала.

— Нам что заказали, дорогой ты мой? Правильно, посредством правильного маркетинга увеличить продажи. Какие, глючный комп тебе на месяц, Избранные?

Согнувшийся от слов начальника, Кеша вдруг распрямился и поднял голову из плеч. Вот в чем-чем, а в Избранных он разбирался. Это можно сказать его конек.

— Василь Палыч, избранные — это огонь! Почитайте, посмотрите, все их любят. Супергероев и всех этих... Вы же сами вон с каким стажем, один из лучших…

Задрожали ручки в стакане, подпрыгнул степлер и закачался монитор. Это директор прервал речь юного дарования ударом кулака по столу.

— Кеша, — полушепотом произнес он и подошел поближе, — Стаж Был да сплыл. Почему мы еще не разорились? Потому что я выбросил всю эту дурь из головы и пытаюсь бороться за каждого тупого заказчика. Думаешь им нужен креатив? Гантель тебе по почкам, а не креатив. Им результат нужен .

Курочкин кивал и периодически поправлял съехавшие очки. Он уже сам был не рад, что предложил ознакомится с черновиком концепции. Обычно Василий Павлович быстро успокаивался, поэтому оставалось просто переждать бурю.

— Вот почему они не в Москву подались со своим заказом? Да потому что дорого, а все экономить привыкли. Они бы вообще не платили, только вот сами придумать ничего не могут. А ведь такой, понимаешь, проект, — на последних словах Василий Павлович улыбнулся и поднял вверх руки так, как будто в них лежало что-то большое и увесистое. То ли мешок с деньгами, то ли крупный ухмыляющийся поросенок.

— Так я этого… успею еще. До завтра-то, — как можно уверенней проговорил Курочкин.

Казалось, что директор его не слышал, а продолжал взвешивать на руках призрачную добычу.

— Градообразующие предприятие. Такой потенциал, такие возможности. Нет, ну товар специфичный для продвижения, но ведь универсальный. Будь ты директором или работягой, все едино. Унитазы, они ведь Кеша всем нужны.

Тут Василий Павлович замер и снова хлопнул по столу, но с меньшей силой. Буря прошла, настало время действовать.

— В общем смотри, Курочкин, чтобы до утра проект появился. Останешься здесь. Если не сделаешь, то не побоюсь я дружбы с Иннокентием Вениаминовичем. Пусть он и твой дядя, пусть и профессор, но вручу тебе зонтик и вперед.

— Зонтик? — В недоумении застыл Кеша.

— Помнишь, как там у нашего поэта?

— Пушкина?

— Сам ты Пушкин, студент вечный. У нашего говорю, креативного, Лени Каганова. Как оно там?

Василий Павлович принял позу Александра Сергеевича с площади Искусств, и начал декламировать:

Спит агентство "Рейтер", спит агентство ТАСС.

Молодой креэйтер чистит унитаз.

Унитаз отважно, не жалея сил,

Разный хлам бумажный сквозь себя носил.

Символом утопии и служебных тайн

Мокли ксерокопии, верстка и дизайн…

— Там парам пампампам, таратата та та, — Директор запнулся и почесал голову, — в общем зонтиком он это делал, а тот сломался. Так что уволю и пойдешь унитазы чистить.

В кармане Василия Павловича завибрировал телефон и отвлек от разноса Кеши.

— Все, я побежал, и чтобы к утру был текст! — выпалил директор и ответил на вызов. — Да, да Тимофей Геннадьевич. Завтра с утра все будет в полном ажуре. Отличная концепция скажу я вам. Да-да, работают профессионалы.

На момент Василий Павлович замер в дверях и погрозил кулаком юному профессионалу. После хлопнув дверью, вышел из офиса,

Кеша вздохнул и пошел налить себя чай. Раз уж вечер не задался, то нужно добавить хоть чего-то приятного. Сидеть придется еще долго, а он и так в конторе с самого раннего утра.

— Потребуются силы и терпение, — внушал себе Кеша, зайдя на маленькую кухоньку. Василий Павлович устроил офис в обычной квартире, что не являлось редкостью для их небольшого городка. В общем-то, от этого даже была польза. Кухню оставили как есть, и там на пяти метрах можно всегда перекусить.

Кроме микроволновки, чайника, плиты и холодильника там стоял маленький стол и пара табуреток. Обстановка спартанская, но Кеша решил, что стоит пользоваться моментом. Заварив чай, он поковылял в комнату, то есть в кабинет, директора. Гордостью этого места всегда были большой дубовый стол и огромное коричневое кожаное кресло. Как-то раз Курочкину доводилось посидеть, но после ему так влетело от Василия Павловича, что он даже подходить к нему не решался.

— Эх, уволят, так уволят, но хоть в кресле посижу, — мечтательно произнес Кеша и поставил чай на стол. А после плюхнулся в манящую мягкость и уют директорского ложа.

Время летело незаметно. Сперва Курочкин просто наслаждался, затем начал изображать из себя директора, что ему быстро наскучило. Тогда он уселся поровнее, положил руки на подлокотники и включил музыку на телефоне.

Под ритмичный аккомпанемент оркестра с преобладанием ударных и смычковых, американский мужской хор выводил на корявом русском что-то про столицу, водку и советского медведя. Звуки марша наполнили маленькую комнату. Кеша прикрыл глаза и где-то там, чуть спереди и внизу, прямо перед ним начали идти ровными рядами войска. Нога в ногу, нога в ногу. Космическая броня утяжеляет шаги, и они звучно отзываются ударами об асфальт. Экзоскелеты позволяют с легкостью нести тяжеленные плазменные винтовки и многоствольные пулеметы. И все, все до единого смотрят на диктатора отдавая ему честь. Шаг за шагом, нога в ногу.

Кеша даже помахал своим верным подданным. Сдержанно, конечно, с достоинством, как и полагается диктатору. Когда войска прошли, то Курочкин зевнул и погрузился изучать ленту в соцсетях.

Требовалось вдохновение и причем побольше. Продвижение унитазов ,а тем более с изюминкой дело не простое. Ответственное, но возможно это дорога в жизнь. Вот только муза похоже опоздала на рейс и не смогла прилететь вовремя. А без нее работнику интеллектуального труда всегда тяжело, очень тяжело. К тому же Кеше хотелось спать. Как подобает человеку сильному духом, он попробовал побороться со столь позорной слабостью, но в результате сдался на милость победителя.

Во сне все смешалось. Войска Великого Диктатора вступили в бой сразу на параде. Враги ползли со всех сторон. Одни походили на злобные сломанные зонтики с кровавыми пятнами, другие на змеи-галстуки любимой Василием Павловичем расцветки. Они действовали подло, обвиваясь вокруг ног космодесантников, а в нужный момент роняли их на землю. Вдруг в центре сражения возник столп света или плазмы. Он отразился веселыми искрами на броне защитников диктатора.

Из центра загадочного сияния появилась гордая воительница в красном берете. На ней краснела одежда, едва прикрывающая то, что обычно недолюбливает цензура, в отличие от юных работников разных сфер. В руках она сжимада снайперскую винтовку Драгунова, а в набедренной кобуре, вместо ножа или пистолета торчал вантуз.

— Избранная, — только и проговорил Великий Диктатор.

Не успел он отдать приказ на уничтожение, а красная валькирия уже летела к нему, стоя верхом на столь знакомом, но при этом реактивном предмете из фаянса. Точными ударами приклада она откидывала в сторону гвардейцев в тяжелых доспехах, прорубала тоннель сквозь толпу к заветной цели. Подлетев к трибуне, она спрыгнула прямо перед правителем. Как в замедленной съемке, Избранная произнесла на чистом русском:

— С тобой покончено Великий Червь.

А затем сделала резкий удар в голову, выбросив вперед руку с вантузом. В этот момент воительница прокричала почему-то голосом Василия Павловича:

— Ты уволен, литр пива тебе в печень.

В глазах у Великого Диктатора, а теперь вновь Кеши Курочкина, все померкло.Чашка с остывшим чаем чуть не упала со стола, когда юный маркетолог подпрыгнул, проснувшись после кошмара. Кеша осторожно огляделся по сторонам, ожидая, что где-то здесь застыл перед решительной атакой Василий Павлович. Но комната оказалось пустой и темной. За окном стояла ночь.

Кеша побрел вскипятить воду, чай выпить все-таки хотелось. А на кухне приветливо горел не выключенный свет. Но повернув в коридор, Курочкин вскрикнул и выронил чашку. Прямо перед ним на старой табуретке возле простенького стола сидела та самая Избранная. Она прищурила глаза и щелкнула зубами. Этого хватило, чтобы юный маркетолог с пробуксовкой и криком рванул в другую комнату. Но просчет траектории и скорости дал сбои и он влетел головой в косяк. В глазах у Кеши потемнело и он рухнул на пол.

Время вновь превратилось в нечто непонятное и тягучее. Когда Курочкин начал приходить в себя, то поначалу решил не открывать глаза. Нет, конечно, он не верил в то, что перед ним окажется героиня из сна. Но на всякий случай хотелось перестраховаться.

— Просто недосып и усталость, — прошептал Кеша и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.

— Ага, отдыхать и впрямь нужно больше, — раздался над ним приятный, пусть и немного низкий, женский голос.

Курочкин распахнул глаза и увидел перед собой Избранную. Он стал быстро перебирать руками и ногами, пытаясь отползти от наваждения, но быстро уперся в стену.

Красная воительница, изящно вышагивая, подошла к нему и приложила к голове кусок льда, явно взятого в морозилке.

— Ну-ну, спокойнее Иннокентий. Не переживай так. Вон какую шишку набил. Болит? — уточнила она и легким прикосновением отбросила прядь волос над Кешиной шишкой.

— А.. эээ…, да нет…. Я в полном порядке, — только и смог сказать Курочкин.

— Тогда не надо валяться посреди коридора. Простудишься, — Избранная ловко подхватила маркетолога под руки и с легкостью поставила на ноги. Она аккуратно взяла Кешу под плечо и, как раненого в фильмах про войну, понесла в комнату директора, где усадила в то самое кресло.

Курочкин, сперва попробовал сопротивляться, но почти сразу оставил эти попытки и доверился заботливым женским рукам. В общем-то, с кем не бывает. Чего только в жизни не происходит. Во всяком случае убивать и пытать его, кажется, не собирались.

— Чаю хочешь? — спросила Избранная и пошла на кухню не дожидаясь ответа. В реальности её одежда выглядела еще провокационнее, чем в недавнем сне. Кеша залился краской, когда немного дольше задержал свой взгляд на особо выдающихся местах.

Через десять минут воительница вернулась вместе с чаем и винтовкой. Курочкин напрягся и вжался в кресло. Но винтовка нашла свое пристанище в углу рядом со шкафом, а чай оказался на столе рядом с ним.

— Давай уже к делу, а то время идет.

С этими словами Избранная поставила стул спинкой вперед напротив Кеши и уселась на него. Курочкин еще больше покраснел и кажется даже забыл о боли.

— Гхм, ну… Вот так вот…, неожиданно как-то.

— Слушай, Иннокентий, тебе парень и впрямь нужно научиться говорить, а то бубнишь не пойми что. Выпил чаю и погнали думать, что с твоим проектом делать.

— Каким еще проектом? — от удивления Кеша даже ни разу не запнулся.

— Слушай, кто там должен про унитазы свои составить программу продвижения? Неужели не ты? Давай, прекращай пялиться на меня и за дело.

— Сама так разоделась, — проговорил Курочкин и повел плечами. Вот так ведь всегда. Стоило только чему-то начать завязываться, а тут бац и снова насильно возвращают в привычную реальность.

— Да нужно мне сто раз. Ты и визуализировал меня такой. Я-то здесь при чем?

— В смысле визуализировал? Ты кто?

— Наконец-то нормальные вопросы пошли, а то я за твою башку бояться начала. Так, ладно, ты с физикой как? Норм или не очень?

Курочкин замотал головой.

— Поняла. Тогда без лишней науки. Короче, чтобы проще. Считай, что я твоя муза.

— Чего?

— Муза говорю. Не-не, ты здесь глаза не распускай. Твоя — значит, что к тебе пришла. А так я элект…, тьфу, не поймешь же. В общем, сущность способная принимать определенную форму, согласно, скажем так, техзаданию.

— А, ну ясно тогда, — кивнул Кеша и поправил очки. После этого он взял на всякий случай чай и решительно начал пить.

— Не, ты не подумай, насчет моего прикида ничего против не имею. Весьма симпатично получилось, мне даже нра. Это не то, что у одного доктора наук… Так что будь спок, все ок. Можешь работать.

— А ты меня это… вдохновлять будешь?

— Ага, — кивнула муза. Она подошла к Кеше и дала легкий подзатыльник.

— Эй, ты чего, а?

— Работай давай быстро, а то получишь у меня, понял?! Или тебе два раза объяснять, очкарик?! Ща, как ствол возьму и будешь у меня здесь сперва джигу плясать, а потом на чем останется брейк станцуешь. Врубился, доходяга?!

Так быстро и усердно Курочкин уже давно не кивал. Он подскочил и побежал за бумагой и ручкой, чтобы скорее приступить к работе.

— Эй, ну как? Норм получилось, а? В образ вживаюсь, так сказать. Вроде нашла подход, — крикнула вслед своему подопечному боевая муза.

***

На улице погасли фонари и ночной мрак сменился утренним сумраком. По улицам города поехали поливальные машины, смывая с дорог всю тяжесть прошедшего дня и готовя их к новым испытаниям. Редкие горожане потихоньку начали стягиваться к вокзалу, в ожидании первой электрички, которая унесет их под ровный стук колес на работу в столицу. В офисе из сорок второй квартиры продолжал гореть свет.

Муза и Курочкин сидели на полу среди разбросанных шариков мятой бумаги. Кеша положил голову на плечо красной воительницы, которая пила чай. Он же допивал остатки бренди из личного бара Василия Павловича.

— И как теперь быть, скажи? Оно ведь совсем что-то не идет.

— Мда уж, незадача. Какой-то ты трудный экземпляр, Иннокентий. Ничего тебя не вдохновляет. Все, что ты здесь насочинял, уж извини, но дерьмо полное.

— Совсем-совсем?

— Не, я чутка преувеличила. Мой образ вышел ничего так. Штампованный, конечно, но симпатишный.

Муза допила чай и вздохнула. Курочкину даже стало её жалко, ведь его случай действительно выдался уникальным и ничего не помогало.

— Слушай, а у тебя вообще, как оно. Ну, с работой твоей. Много желающих? — робко поинтересовался Кеша.

— Месяц от месяца не приходится. Весной и осенью вообще аврал. Зимой тоже не мало, но все же круче. Там такие долгие и растянутые во времени идеи. Сидишь, греешься у камина, ну или у батареи зависаешь, а творец вовсю что-то мыслит, вдохновляется. Летом вот, чаще отпуск. Больше по работе, такие как ты беспокоят.

Нежная, но сильная рука музы легла Курочкину на плечо. Замерев на секунду, воительница приобняла своего подопечного.

— А оно тебе нравится? — спросил Кеша, — может оставайся у меня?

— Глупенький, не прокатит. Уволят сразу, затаскают потом по нашим судам. В общем, жизни не дадут. Да и вообще, работать надо Кеша. Это ведь для меня часть существования.

— А для меня? — вдруг задумался Курочкин, — что для меня работа?

Муза усмехнулась и взъерошила волосы юноши. Её прикосновения так радовали и казались такими особенными, что Кеше не хотелось, чтобы заканчивалась их встреча. Он готов был остаться с ней на всегда и даже приодеть, чтобы она не мерзла и выглядела приличней.

— Для тебя это не работа, а каторга. Слу, может все дело в том, что это все не то, что нужно? Меня по ходу штрафанут, а может и выгонят, но я скажу. Кеша, забрасывай это все и вали из конторы. Ищи себя, хватит страдать фигней.

Казалось, что-то вдруг оборвалось внутри у Курочкина и мир изменился. То ли шоры упали у него с глаз, то ли перестал беспокоить давний гастрит, но он все осознал. Все эти стены превратились в миг в решетки клетки, куда он добровольно себя запирал изо дня в день. Вся эта работа стала ничем другим, как бесполезным движением по кругу. Если бы Сизиф жил в наше время, то тягал бы не камни, а сидел в офисе, стремясь добиться счастья. Впрочем, результат вряд ли бы изменился.

Кеша вскочил и стал собирать скомканные листы бумаги. Воительница внимательно смотрела за этими спонтанными действиями и молчала. Юный маркетолог, собрав урожай креатива, побежал в туалет и выбросил все в унитаз.

— Вот тебе, работа! Вот тебе, зараза! Прощай, Василь Палыч! Ха! — приговаривал он, нажимая кнопку смыва и, отправляя в жерло водоворота новые бумажные снаряды.

— Эй, Кеша, ты чё там творишь, — прокричала муза, — забьется же.

— Ничего, мы им всем покажем, — ответил Курочкин и продолжил уничтожение рукописей, выдвигая все новые лозунги, и придумывая все более изощренные угрозы.

Но тут вода перестала уходить. А бумага злорадно вплыла на поверхности образовавшегося озерца. Еще одно нажатие на кнопку привело только к тому, что вместо озера в фаянсовом кратере образовалось целое водохранилище.

— Мда, влип ты Кеша, — послышался голос музы за спиной.

Курочкин обернулся. Его новая знакомая стояла в коридоре с винтовкой на плече.

— Пора мне, дружище. Хорошо с тобой, но и впрямь могут вытурить с работы. Надо бы к одному безработному, ну в смысле, блогеру, заглянуть. Может в таком наряде и явлюсь, — хмыкнула муза и махнула на прощание рукой.

— Ах да, ты вот, этим попробуй, может и пробьешь, — дала она ему зонтик-трость и вышла в коридор.

— Но…, — едва успел начать Кеша, выбежав за ней. Но в небольшом коридоре уже никого не было. Только рядом с входной дверью лежал красный берет со звездой.

***

— Это гениально, Тимофей Геннадьевич! Да, все запускаем. Отличный концепт, — сквозь сон доносился голос Василия Павлович.

Голова у Кеши раскалывалась. Просыпаться и возвращаться в привычный мир не хотелось совсем. Но голос директора не оставлял выбора. Руки и ноги похоже затекли, да и положение, казалось, крайне неудобным. Курочкин открыл глаза и увидел, что заснул лежа в туалете со сломанным зонтиком в руках. Рядом по коридору ходил Василий Павлович и, активно жестикулируя, разговаривал по телефону.

— Все, ждите, — повесил невидимую трубку директор, — ага, проснулся, голубчик!

От этих слов Кеша сильнее вжался в кафельную стену и спрятал голову в плечи.

— Поднимайся, гений доморощенный. Можешь ведь, когда хочешь. Ух, Тимофея Геннадьевича аж пробрало, — Василий Павлович даже подошел к Курочкину и протянул руку.

Ошалевший маркетолог встал и попытался что-нибудь вспомнить. Интересно, когда его так вырубило и вообще, что он тут делал. Самое обидное, что похоже все ночные приключения оказались сном, видимо он просто с горя напился и отрубился.

— А я всегда говорил, надо правильным образом молодежь настроить и вон какие результаты творит! Как я вовремя стихи-то вспомнил, ежа мне под подушку. Пойдем крепкого чайку выпьем и за работу.

Ничего не понимая, Кеша потянулся на кухню за директором. Очень хотелось пить. Когда сели за стол, Василий Павлович подмигнул:

— Кто снимал-то? Этот московский блогер сам сюда ночью приехал что ли? Или кого-то приглашал в офис?

— Василь Палыч, что снимал-то? Никого я не приглашал.

— Да, ладно, — хлопнул директор Кешу по плечу, — не боись, Иннокентий. Победителей не судят. Смотри, как ты классно получился. Столько просмотров за шесть часов. Мастер, одним словом.

На столе оказался мобильник, где крутилось видео. От происходящего там, Курочкин чуть не упал с табуретки. Видео на канале популярного блогера называлось «Наш ответ — офисам нет!». В нем Кеша, снятый со спины, ругался и выкидывал смятую бумагу в унитаз. А затем пробовал прочистить его с помощью зонтика.

— В общем, Тимофей Геннадьевич-то, оказался работягой со стажем. Ему как прислали видео, он сразу мне звонит. Я сначала не понял, а как разобрался, чай мне в кофе! Ух, я сразу продвинул концепт сериала про бывшего представителя офисного планктона, который все бросил и ушел в сантехники. Работать руками, так сказать. Огонь, студент!

Курочкин сидел и пытался понять, что происходит. Все не клеилось. Съемки ролик, который оказался вдруг у блогера, это еще куда ни шло. Может кто и заходил под утро в офис. Но продвинуть за несколько часов в сети, отправить заказчику… Это какое-то совсем удивительное стечение обстоятельств. Кеша почесал затылок и случайно смахнул что-то с головы.

— О, Че Гевара. Одобряю, — произнес директор и поднял с пола упавший красный берет, — в общем, я еще тебе и главную роль пробил! Денег заработаем, офис снимем получше. Так что готовься, станешь заправским сантехником.

Но Кеша уже ничего не слышал. Он рассматривал красный берет в своих руках и улыбался.