Колосс

I.

Паровая машина подъемного крана взревела от натуги, и крановщик-оператор опустил на железнодорожную платформу целую гору медных чушек, закрепленных транспортировочными ремнями на деревянном поддоне.

Грузчики мгновение колебались, первобытная мощь машины всякий раз потрясала их суровое воображение, как будто мужчины видели кран впервые, а затем устремились к товару.

Блестящие латунью и сталью экзоскелеты позволили рабочим без усилий натянуть тугие ремни и снять их с креплений поддона. Медь начала перемещаться с платформы в железнодорожный контейнер.

Происходила отгрузка. Грузчики имели в распоряжении собственную паровую машину, возвышавшуюся в отдалении будто спрут, ухвативший каждого из рабочих одним из своих щупалец. На самом деле это были приводы сложной системой валов, цепей и шестерёнок, передававшие мощь укрощённых человеком огня и воды на движители экзоскелетов.

За отгрузкой наблюдали двое: огненно-рыжий приземистый господин в годах, одетый в джинсовый комбинезон, размашистая плетёная шляпа, рабочие ботинки и высокий стройный темноволосый мужчина, носивший костюм урбанистического фасона — короткополое пальто, лакированные туфли, котелок. Головы обоих были защищены касками. Счастливые в невинном хвастовстве, зелёные глаза старика напоминали изумруды, истёртые в ступке алхимиком, возможно далёким пращуром механика-самородка. Молодой, по сравнению с хозяином, наблюдатель с любопытством нездешнего следил стальными глазами наблюдал за своеобразным балетом, который с показной, но знающей себе цену небрежностью исполняли грузчики, когда с лёгкостью передвигались в паутине щупалец спрута, наполняли поезд полутонными зеленоватыми слитками.

— Хороши, док? — поинтересовался старший из наблюдателей у спутника. На его обрамленной рыжей бородой физиономии блистала уверенность в том, что это несоменно так, однако он ожидал подтверждения от спутника в котором нашёл родственную душу — такого же как он сам любителя кривошипов и веньеток.

— Да! — лаконично пролил бальзам на чувства старика сопровождающий. В этом коротком восклицании было столько зависти, кто оно послужило для задавшего вопрос большим подверждением, чем если бы об этом битых полчаса распинался ярмарочный зазывала.

— Да, признаться я не ожидал, что найду в здешних горах такую совершенную технологию. Мне уже не терпится препарировать одного из силачей, естественно, не включая человека, который им управляет, и разделить его на самые малые детали понять, как он устроен.

Старик выдержал паузу. Довольная физиономия свидетельствовала, что и одобрение пришлось весьма ко двору и неподдельный интерес к тайне конструкции также польстил.

— Если вы, профессор, изволите задержаться ещё на день-два, то ночью, когда закончиться рабочий день, я обряжу вас в один из костюмов, чтоб вам стало ясно как они двигаются и всё прочие. А также отопру сарай, где хранятся повреждённые машины, сможете их потрошить. Если соберёте потом всё как было, естественно. Ежели готовы бросить дела на неделю — то смогу выкроить время и показать вам мастерскую, где собирал их, с рисунками и заготовками.

— То есть вас, мсье Стюарт не смущает, что я получу возможность копировать ваше изобретение? Может быть, вас заинтересует открытие совместного предприятия по изготовлению и совершенствованию ваших механических силачей? Сотни транспортных контор захотят купить их у нас.

— Нет, мистер Рошфор, — старикан также обратился с собеседнику по фамилии, — на самом деле я считаю стальных болванчиков развлечением, хорошим подспорьем. Ежели вы попробуете собрать подобного, от меня не убудет — шахты так и продолжат приносить мне прибыль. Даже если вы на своих складах на Севере станете использовать подобные машины. Я живу не с патентной ренты, а своим собственным умом и трудом. Вот, вот где настоящее богатство. — Старый Стюарт постучал себя пальцем по лбу.

— В таком случае, — начал его собеседник, — я с большой признательностью должен отказаться от вашего предложения. Мне по душе ваша позиция. Однако время неумолимо навязывает собственные обстоятельства. Сделаю встречное предложение. Меня интересует приобретение экземпляра действующей, не поломанной машины, который я заберу с собой, раз вы столь благородно даёте согласие на использование изобретения.

— Док, я же говорю, в сарае есть целых два болвана не на ходу. Их я могу продать. А вот лишиться хороших, работающий машин — нет уж, дудки.

— Раз дело в покрытии убытков, то я готов компенсировать простой. — Ухватился за возможность Рошфор.

— Вы сами видите на что способны мои малютки. — Начал набивать цену Стюарт. — А вот готовы вы выложить за одного из них десять тысяч долларов? — Он лукаво прищурился.

Рошфор раздумывал лишь мгновение.

— Да, я выпишу вам чек. Вы сможете обналичить его в Национальном банке вместе с оплатой меди и транспортировки.

— Выходит, глубоко мои машинки запали вам в душу, док, ежели вы готовы отдать за них столько же, сколько заплатили за медь. И радостно мне, что болванчик попадёт в руки нашего брата механика. Но я не из таковских, кто дерет последнюю шкуру. В три тысячи я оцениваю стоимость механизма. Ещё пол тысячи покроют убыток, покуда я буду чинить сломанного.

— В таком случае, по рукам. Три тысячи пятьсот долларов за один из тех экземпляров механизма, что работают сейчас там внизу. В качестве ответного красивого жеста, я со своей стороны могу предложить в дар любое из гальванических устройств, каковые имеются в моём багаже.

— Благодарю, профессор, да только эти новомодные штучки мне не нужны. На мой век хватит механики. Гальваника — её не было в мои времена, она мне чужая. А вот от денежек не откажусь — идём в контору, оформим там чек.

II

Поезд Рошфора по специальному рельсовому трапу въехал в циклопические недра одного из грузовых вагонов Колосса.

Этот уникальный железнодорожный состав, Колосс, был передовым солдатом технологии. Инженеры Севера удивлялись, как Аляска сумела опередить их на шаг и создать подобное, нечто среднее между фантастическим механизмом будущего и произведением искусства, рожденным нерациональным опытом художника. Колоссом владело акционерное общество, но никому не был известен его строитель. Рошфор тщательно рассчитал хронологию своей поездки, чтобы воспользоваться именно этим поездом. Колосс действительно был исполином. Высота его вагонов достигала от уже обыденных для американской железнодорожной сети двух, до немыслимых пяти этажей. Три могучих локомотива оригинальной конструкции, в голове, центре и хвосте поезда несли состав по рельсам. Инженерный расчёт, а может быть случайное прозрение, никем ещё не повторённые, позволяли этому мастодонту, опирающемуся на трёхосные каретки, передвигаться по стандартным магистралям. Таким образом, поезд мог привезти в любой уголок Америки, куда будут проложены рельсы, втрое — впятеро больше полезного груза за тот же промежуток времени, чем любой другой поезд страны. Теоретически конечно, так как конфронтация между Севером и Югом ещё не остыла, и граница была на замке. Инженеры Севера могли только мечтать увидеть в своих краях Восьмое Чудо Света, как многие небезосновательно называли поезд. Тем не менее на грузоперевозках внутри территории Аляски владельцы Колосса смогли неплохо делать деньги. Именно поэтому Эндрю страстно желал лучше изучить поезд, а также надеялся встретить его автора. Быть может, удаться заинтересовать этого человека обменом на чертежи Нарвала. Подводной лодки, благодаря которой газеты сделали Рошфора в глазах простодушных американцев благородным корсаром, плюющим на угодную одним лишь переучившимся в колледжах политикам блокаду торговли. Гальванические зарядные баки и оригинальный двигатель позволяли кораблю идти на большей, чем это могли паровые подлодки, глубине и без каких бы то ни было дымовых следов.

Внутренне Эндрю жил надеждой встретить сегодня создателя Колосса и произвести на него впечатление своими изысканиями, подобно несколько часов назад старику Стюарту.

За спиной послышались размеренные чеканные шаги. Эндрю обернулся: в грузовой ангар вошёл мужчина средних лет, несущий своё тело тщательно выверенными движениями спортивного чемпиона, глядящий с самоуверенностью капитана сборной.

— Позвольте представиться, начальник охраны поезда О’Рейли, — не теряя времени отрекомендовался атлет, — а вы, очевидно, мистер Рошфор, тот самый клиент, что вовремя недавней остановке занял нанятый ангар.

— Да, это действительно так, приветствую вас.

Эндрю с величайшей осторожностью пожал протянутую ему руку. Лишь два пальца правой кисти капитана, указательный и большой, были живыми. Могучая сила ощущалась в движениях металлического протеза, облачившего в себя израненную когда-то плоть.