Тайна узника Ахерона

Пятнадцать лет, Орфей, пятнадцать бесплодных лет мне не удавалось найти тебя. Знать бы тогда, чем закончится рейд в Ахерон... Помню, как ты ударил меня. И это стало точкой перелома. Прозрачные крылья стреколёта шуршат, переливаясь на солнце. Снизу проносится сверкающая рябь океана, шершавым языком зализывая боль воспоминаний.

Биопилот робко косится, мол: и куда теперь? Я стволом игломёта киваю на запад. Бесит меня эта торчащая из приборной панели башка. Пальцы невольно касаются металлической капсулы на шее. Это всё, что осталось от тебя, Орфей. Сайто сказал, что я не умею проигрывать. Но теперь он тоже пропал.

Помню, как я и Сайто-5 сидели в одном из баров Джакарты. В этом улье всегда делали отменное пойло с каннабиноидами. Второй бокал был явно лишним, но Сайто никогда не расслаблялся. Он сканировал помещение мерцающими, как у филина, глазами. Такие делают лишь под военный заказ. Потухни сейчас свет, он будет видеть как днём.

Сайто никогда не пил, не прогнав сперва жидкость через анализаторы. Я профи, говорил он, я всегда жду угрозы — мало ли что туда подмешают? Чёрт бы побрал эти ДНК-маркеры, химические визы, искусственные феромоны — столько всякой дряни придумали конгломераты, чтобы отличать своих от чужих.

Мы с Сайто-5 — уже много лет напарники. Его изготовили для разведки в улье Оэдо с партией таких же клонов. Он не знал, что такое семья, друзья. Помнил лишь сотню близнецов, строем бегущих на тренировки. Треть погибла на первом же задании. Сайто не любил это вспоминать. Через год службы он понял: для конгломерата они — лишь биоматериал. Израсходуют и выпустят новых. А с его навыками на чёрном рынке с руками оторвут. И тогда он сбежал в рейдеры.

Я тщетно пытаюсь представить себя клоном. Каково это — родиться из колбы, не имея родителей? Как-то мне стало интересно: скучает ли Сайто по своему выводку? Он удивился. С чего бы это? Любой из них убьёт беглеца, едва заметив.

Ищейки накрыли нас прямо в баре. Мы подделали ДНК-маркеры и комбинезоны касты работяг, но прокололись на какой-то мелочи. Только потом мы узнали: конгломерат Борнео целенаправленно искал меня. Лишь потому, Орфей, что мы были с тобой знакомы.

Бой был коротким. Сайто снес головы паре солдат-дикобразов, преградивших путь к выходу. Мой Коготь отсёк руку ищейке с игломётом. Ничего необычного — за годы скитаний в Палеарктике мы бывали и не в таких передрягах. Вламываясь в ульи и воруя биоматериал, мы были подобны паразитам, идеально приспособленным мимикрировать, обходить здешние иммунные системы. Затем мы сбегали, меняя внешности и тела. Сайто успел сносить уже пять тел, я живу в третьем. Мы и в этот раз легко ушли бы от обросших щитками увальней с пушками. И тогда ищейка назвал твоё имя, Орфей...

Столько лет прошло, а я помню, как вчера: мы сидели на том пляже, и тёплое море плескалось у ног. Пара голых подростков под пальмами. Пара последних самородков в диком гнезде. Подумать только! Ведь какие-то двести лет назад все люди были самородками...

Во время Четвёртой Войны человечество вывалило друг другу на головы столько ядерного и биооружия, что живорождение стало редкостью. Катастрофическая волна мутаций грозила стереть остатки выживших с лица Земли. И тогда лидеры корпораций, выпускавших то самое оружие, что чуть не доконало род людской, объявили себя спасителями человечества. Оставалось лишь отказаться от глупых запретов на вмешательство в геном. Что за мелочь перед угрозой вымирания!

Из нейробиблиотеки мне удалось стащить крупицы истории: людей начали модифицировать, а потом клонировать, программируя эмбрионы с заданными качествами. За две сотни лет корпорации стали биоконгломератами — фабриками клонов. Города теперь — это огромные ульи, где люди уже не размножаются. Живорождение — слишком непредсказуемый процесс, чтобы пустить его на самотёк. Лишь в диких гнёздах — отсталых селениях — на свет ещё появляются самородки: дети, рождённые естественным путём. И некоторые из них — гении вроде тебя, Орфей.

Сайто рассказывал, что они где-то просчитались. Конгломераты не учли, что при клонировании генам не хватает разнообразия. Я плохо в этом разбираюсь, геномика и метахимия — вотчина Сайто. Но помню, он говорил, что из-за этой ошибки в ульях исчезли гении. Клонированные люди избавились от болезней, стали послушнее. Они точно соответствовали тому, чего от них ждали. Но... В них исчезло нечто важное. То, что проявляется у одного на миллиард, но может смешать все карты, в корне перевернуть науку, технологии. И тогда началась охота за самородками. Конгломераты посылали в дикие гнезда хедхантеров — на поиски нестандартных генов. И однажды они пришли за тобой...

Ищейка предложил сделку. Конечно, это был не он: мозг агента всегда подключен к нейросети конгломерата, и это старейшины Борнео говорили его языком. Они рассказали, что с тобой случилось.

Декапитация. Вот почему у меня не вышло найти твоих следов. Бедняга Орфей, от тебя остался лишь мозг в капсуле. Он плавал где-то в мыслительном баке улья Ахерон — этой изолированной ёмкости, где десятки высокопрофессиональных умников, лишённых тела, работают сообща над проектами высшей секретности. Никаких угроз и утечек информации, нулевой риск побега. Чёрт возьми, в Ахероне умеют обходиться с ценными кадрами!

Сделка звучала просто: вытащить тебя из этой тюрьмы для мозгов. Конечно, нырнуть на дно бассейна с пираньями — затея для камикадзе. Но Борнео обещали дать тебе человеческое тело и хорошую работу. Как мне было не клюнуть, Орфей? Сайто потом долго не мог понять, зачем было соглашаться на это безнадёжное задание. Клоны, как он, вообще плохо разбираются в чувствах самородков. Хотя кое в чём он был прав. Конгломераты до сих пор охотятся за мной, надеясь заполучить тебя. Они ведь не знают, что произошло на самом деле...

В Ахерон мы вылетели на гипербаллоне. Многотонный пузырь поднялся над сияющими башнями Джакарты, вздыхая, словно кит, и унося тысячи пассажиров. Обычно низкокастовые работяги кочуют от улья к улью дневными рейсами, чтобы фотосинтеты на крыше баллона компенсировали цену билетов. Мы с Сайто легко затерялись в этой толпе.

Я вижу, как белоснежные строения внизу уступают место океану, и в памяти всплывает наше исчезнувшее гнездо. Старые кварталы Джакарты давно ушли под воду, но море всё продолжает подниматься. Лишь узкая полоска дамбы отделяет новые строения от ненасытного прибоя. Но там, где мы с тобой росли, Орфей, такой дамбы не было...

Из сияющей Джакарты в трущобы Лимбо. В этом пригороде Ахерона агенты Борнео оставили нам лачугу со всем необходимым. На привокзальной площади ныряем в копошащиеся толпы местных. Муссонный ливень хлещет на непокрытые головы ахеронцев и конические панамы аборигенов из соседних гнёзд. В нос бьет запах сточной канавы и модифицированных грибов, из которых здесь делают одежду. Я оглядываюсь на гипервокзал, огромным пузырём выпирающий среди лачуг, и чувствую себя жуком в муравейнике. Горластые рикши развозят пассажиров лабиринтами улочек. Я вдруг замечаю их неестественно длинные ноги, коляски словно врастают сзади в мускулистые торсы. Кажется, какой-то злой гений соединил рикш и их транспорт в единое целое.

Ахерон. Меня до сих пор трясёт, когда я вспоминаю этот жуткий плод новой эры. Эры, частью которой был и ты, Орфей. Здесь выращивали новый вид существ, и мой язык не поворачивается назвать их людьми. У местных солдат не было игломётов, как на Борнео. Четыре руки заканчивались острыми костяными саблями. Рогатые морды и близко не походили на людей, а с конца длинного, как у скорпиона, хвоста смотрела термохимическая пушка. Полчища модификантов наводняли Ахерон. И знать бы тогда, кто выдумал всё это... Но отступать было поздно. Сайто верно заметил: я никогда не сдаюсь. Особенно, когда речь шла о тебе...

Разведка сразу пошла не так. Мы с Сайто живо раздобыли химические визы и пробрались в Ахерон. Помню свои первые ощущения. Всё вокруг тонет в багровом сумраке. Высоко над головой бычьим пузырём вздымается купол. Он непрозрачный, красноватый свет едва пробивается внутрь. А кругом снуют толпы молчаливых работяг. Ахерон оказался чудовищным термитником генномодифицированных людей. Тупые и безмозглые, они, как под гипнозом, бежали куда-то, волочили тяжести по узким проходам, глубоко пронизавшим толщу земли.

Этот улей смог бы пережить ядерный удар и угасание Солнца. Всё равно его жители продолжали бы прятаться под куполами, выращивать плантации грибов в тоннелях, и получать энергию от автономного реактора. Не удивлюсь, если источник кислорода у них также был свой.

В центре улья, над реактором высилась пирамида. Агенты Борнео прозвали это вонючее капище Храмом. Именно здесь устраивали ритуалы менады — странные твари, не то жрицы, не то матки в улье. Они-то и напоили нас дрянью, которая начисто отшибает мозги.

Нас спас имплант в печени Сайто: он быстро отфильтровал эту гадость. Сайто очухался и вытащил меня оттуда. А затем, привязав к кровати, бросился синтезировать антидот. Он рассказал потом, то был жуткий коктейль из гормонов и психоделиков, которым подпитывали лояльность ахеронцев. Лишь на третий день ко мне вернулось сознание и прошли неудержимые позывы бежать обратно в улей, на зов менад.

Я вспоминаю нашу лачугу в трущобах Лимбо. Мотыльки под потолком бьются насмерть в стекло фонаря, что едва освещает забитую дорогим оборудованием комнатушку.

Кокон-модификатор, нейроконсоль, походный набор мини-приборов для анализа и биосинтеза, которым позавидовала бы и крупная лаборатория. Пожалуй, ни один мой рейд не готовился настолько основательно. Агенты Борнео так хотели заполучить тебя, Орфей, что позаботились обо всех наших нуждах. Позже они ещё пожалеют об этом, но к тому времени нас будет уже не найти...

Сайто выпросил у них плазмомёт. Зачем пушка на тихой вылазке? Кто знает, как всё обернётся, сказал он в ответ на моё удивление, проверяя заряд водородных батарей. Мне стоило бы прислушаться к интуиции профи.

Уже не помню, когда мне пришла мысль украсть тебя у обоих конгломератов. Пожалуй, ещё до того, как Сайто сообщил о двойной игре Борнео — они запланировали создать собственный мыслительный бак. Ищейка сказал лишь то, что мне нужно было слышать. Мне и так с трудом верилось, что они горят желанием вернуть тебе человеческий облик, Орфей, но в тот момент их интерес стал слишком очевиден. Супермозг — вот что они в тебе видели! Агенты конгломерата ни разу не называли тебя человеком. Ценный экземпляр, гений-самородок, монстр генопрограммирования, которого не вырастить под заказ в пробирке. Они так жаждали тебя. Как гончие псы, повизгивающие от нетерпения вцепиться в дичь. Но раз мозг это всё, что им нужно, зачем возвращать тебе остальное? Лишь для меня ты был единственным другом. И даже больше — последним, что связывало меня с погибшим родным гнездом... Что мне оставалось делать? Вытащить тебя из одной тюрьмы лишь для того, чтобы бросить в другую? Это было бы слишком жестоко.

Сайто был в ярости от этой идеи. Он знал, чем это закончится. Мы не просто лишимся бизнеса — два мощнейших конгломерата прибавятся к нашим смертельным врагам. Он сходу отметал все предложенные мной варианты — бежать, спрятаться, по чуть-чуть продавать другим конгломератам научные секреты, спрятанные в твоём мозгу. Именно тогда Сайто сказал, что мне стоит научиться проигрывать. Ожидал ли он, что я всё сделаю наоборот?

Конгломерат Борнео подстраховался, подсадив меня на биоякорь. Сайто говорил: он был мастерски сделан. Наночастицы разлетелись по всему организму. Эти маленькие дряни следили за мной, а в нужный момент могли превратить в безмозглый овощ, если конгломерату не понравится моё поведение. Уничтожить их можно было, лишь спалив себя живьем или облучив громадной дозой радиации, что, в общем, то же самое. Либо выторговав деактиватор у Борнео. Но для этого мне пришлось бы отдать им тебя, Орфей.

Двое подростков сидят, обнявшись, на диком пляже. Перед ними плещется море, пальмы над головой перебирают листьями на ветру... Сотни таких картинок оставлены мной в нейробиблиотеке, откуда ты черпал знания для своих исследований.

Мы не можем поговорить напрямую. В баке слишком много секретной информации, чтобы позволить хоть капле выйти наружу. Но запрос — сам по себе информация. Если предлагать варианты ответов и отслеживать запросы, выйдет подобие разговора. Так общаются с глухонемыми паралитиками, когда лишь взглядом можно передать мысль.

Много часов я просиживаю за нейроконсолью. Кто-то из мыслительного бака уже несколько раз скачивал эту картинку. А потом снова и снова запрашивал один и тот же блок текста: кто ты?.. кто ты?.. кто ты?..

Мне хватает нескольких фраз, чтобы понять: это ты, Орфей! Лишь ты мог знать, что мы сказали друг другу на том пляже.

Я обещаю вытащить тебя и прошу ждать сообщений на этой же странице. Потом убеждаюсь, что мои слова прочитаны, и стираю все записи.

План твоего спасения созрел быстро. Но для этого придётся свести тебя с ума. Мозг — тот же нейрокомпьютер, его можно взломать или расстроить. Справится даже нейрошаман средней руки, вроде меня. Стоит показать серию закодированных картинок, как твоём мозгу зашкалит уровень дофамина. Настоящий мозговой шторм — как при влюблённости или шизофрении.

Сайто разведал, что пленники бака проходят профилактику в Храме. И когда менады заметят неладное, они поднимут тебя в святилище, пытаясь вернуть в норму. У нас будет лишь пара дней, чтобы забрать мозг оттуда, пока его не вернут в бак.

— Тебе нужно стать менадой, — сказал Сайто, когда мы планировали операцию. — Это единственный способ пробраться в Храм. Их защита не пропускает неживое, так что оружие и одежду придётся оставить здесь. Ну, ничего, мы нарастим тебе щитки на теле. Костная ткань, обогащенная барием, прикроет мозг от радиации. А костюм, выращенный из их слизи, — сделает тебя менадой для химических и ДНК-анализаторов. Образцы клеток я уже стащил накануне.

Две недели я лежу в коконе-модификаторе. Это не страшно, тёплая жидкость ласкает тело. Хочется висеть и висеть в уютной невесомости. Но процесс подходит к концу, и я выныриваю из этого подобия материнской утробы.

— Шикарно выглядишь, Дик, — ухмыляется Сайто.

— Иди к чертям! — огрызаюсь я.

Из зеркальца смотрит чудовище. Лицо жутко изменилось, щёки закрыты щитками, на голове — костяная корона. Руки тоже модифицированы, но до клешней менад им ещё далеко.

Меня мутит от гормонов. Хочется погрузиться назад в модификатор и поспать ещё денёк-другой. Боюсь, этому телу уже не пережить рейд. Но это ничего, если так я стану ещё на шаг ближе к тебе, Орфей.

Именно тогда, мне захотелось поведать Сайто мою тайну. Когда-нибудь я завяжу с рейдами и сделаю себе тело мечты. Я показываю ему металлическую капсулу с образцами клеток. Не хочется ничего объяснять. Может, военный клон и готов провести остаток дней, рискуя жизнью, но у меня совсем другие планы на будущее. Сайто молчит, а затем меняет тему.

Ищейка из Борнео нагрянул внезапно. Тот самый, опытный, что вынюхал нас в баре Джакарты. Похвастал регенерировавшей рукой, которую отсёк тогда мой Коготь. Он сказал, что дела идут хуже, чем ожидалось: Ахерон растит огромную армию модификантов, их твари уже несколько проникали в другие ульи.

Теперь-то я знаю: ты тоже искал меня все эти годы. Закладывал незаметные ошибки в гены монстров, и они, теряя контроль, атаковали соседей Ахерона. Ты ждал, пока кто-то забеспокоится и вытащит тебя оттуда. А ещё зашифровал в ДНК моё имя. Агенты Борнео прочли его и разыскали меня, не зная, чем закончится наша встреча.

А ищейка всё кричал, требовал ускорить операцию и хотел лично её контролировать. Он был верен конгломерату, как термит своему термитнику. Отряд дикобразов накануне тайно прибыл в Лимбо. Наверняка они пронюхали о моих планах украсть тебя, Орфей. Нам с Сайто оставалось лишь подчиниться.

Вижу, как во сне: босые ноги шлепают во тьме во флюоресцирующей жиже подземных стоков. Смердящие, радиоактивные отходы Ахерона льются по тоннелям наружу. Но я иду против течения. Здесь мерзко, но когда ты покрыт слоем слизи, грязь не страшна.

Гораздо страшнее чувствовать свою беззащитность в кишащем монстрами лабиринте. Оружия нет. Даже Коготь упрятан под костюм из слизи, чтобы не выпустить наружу мой запах.

Этот костюм теперь — главное оружие. Я сворачиваю за угол и лоб в лоб сталкиваюсь с парой солдат-скорпионов. Спокойно. Только не делать резких движений... Они долго обнюхивают моё склизкое платье, а затем почтительно расступаются. Менадам путь открыт. Но учуй они мой настоящий аромат — от меня бы и мокрого места не осталось.

Некогда отвлекаться на мелких тварей. Я расшвыриваю пинками громадных пиявок, похожих на чёрные шланги. Они выглядят безобидными, но скоро окажется, что это не так.

Проход закрывают живые двери. Упругая органическая диафрагма смахивает на сфинктер годзиллы. Пора пустить в ход ещё один секрет. Я распускаю рукав, и из слизи выглядывает голова электроугря. Не знаю, какой безумный геномастер модифицировал эту рыбу для взлома нейробиологических замков, но без него мне пришлось бы туго. Вставляю руку с угрем в центр сфинктера. Рыбина елозит там какое-то время, пытаясь заморочить управляющую замком нейросеть. Наконец, смачно чвякнув, диафрагма разъезжается и заглатывает меня, будто пасть кашалота.

Задатки нейрошамана прорезались во мне поздно. Когда-то в гнезде хедхантеры, не найдя особых талантов, отстали от меня. А по тебе, Орфей, сразу было видно, что мозги работают ого-го! Родители, рискуя жизнью, долго тебя прятали, но всё же не уберегли. Нас выследили ищейки из Палеарктики, и мне не удалось в тот раз тебя защитить...

За последним сфинктером открывается святилище. Внутри Храм выглядит совсем инопланетно. В призрачном свете ввысь уходят мрачные своды. Ни украшений, ни орнаментов — ничто не радует здесь человеческий глаз. Предельная функциональность осиного гнезда. Лишь несущий каркас рёбрами динозавра выпирает из стен.

Я не помню, как напала менада. Беззвучным призраком она вползла в святилище. Мне едва удалось спрятать капсулу с мозгом в сумку, выращенную на животе, как вдруг голову пронзила молния. Что это? Я не могу пошевелиться! Мир вокруг выгнулся кривым зеркалом, а потом накатил леденящий ужас: менада меня контролирует!

Она склоняется надо мной. Беззубый рот молча шевелится, и от этого становится ещё страшнее. Ещё чуть-чуть и мой разум лопнет, как орех под сапогом. Наши сознания на мгновение сливаются. Голова менады пуста, как сточная труба. Но я чувствую, как сквозь неё в мой разум вглядываются десятки чуждых сознаний — холодных и неимоверно умных. Я знаю, кто они: лучшие умы, погруженные в мыслительный бак. Они не пленники улья, они истинные стратеги — коллективный разум Ахерона. Все остальные — менады, солдаты, работяги — лишь статисты в их игре. Ещё мгновение — и правители Ахерона узнают обо мне всё! Пляж, пальмы, детские воспоминания стремительно засасывает в эту трубу...

Меня спасает электроугорь. Рыбина, испугавшись, сама угостила менаду высоковольтным разрядом. Разом ощущаю шок и облегчение: я могу двигаться! Оглушенная тварь валяется рядом.

За углом ждут ещё менады, но врасплох меня уже не застать! Защита от гипноконтроля выставлена, я выпускаю Коготь и перевожу угря в боевой режим. Лапы менад тянутся ко мне, но я глушу их разрядами и рублю так неистово, что кровь брызжет на стены. А потом, оставив позади неподвижные тела, бегу наверх — к отдушине.

За спиной топот многочисленных ног: в улье началась тревога. Я вижу, как снизу катится сплошной вал солдат-скорпионов. Пячусь по лестнице, не спуская глаз с колышущегося моря лезвий, хвостов, рогатых голов. Они почему-то не атакуют. Что ж вы, букашки, такие несмелые? Я размахиваю Когтём перед их мордами. Боитесь зацепить Орфея в моём животе?

И вот я у отдушины. Небо сверху веет прохладой. Снизу дышит из трубы горячий реактор. Небеса и ад открыли мне двери — иди куда хочешь! Скорпионы отстали. Вдалеке маячит силуэт гипербаллона: компактная военная модель везёт дикобразов мне на помощь. Точнее, они просто спешат забрать тебя, Орфей. В этот раз навсегда.

Бесконечное мгновение, чтобы перевести дух. В этот миг я ощущаю удивительную свободу: никто не нападёт, пока ты со мной, Орфей. С тех пор, как на моих глазах тебя забрали хедхантеры, меня терзало жуткое чувство вины. Это оно гнало на поиски все эти годы. И теперь я не имею права снова тебя потерять!.. Я делаю свой выбор. Прости, Сайто, здесь наши пути расходятся. И прежде, чем услышать удивлённый вопль, я отключаю нейролинк и прыгаю в реактор...

К счастью, то не был реактор в привычном смысле. Раскаленная активная зона гнездилась в структуре, вроде кораллового рифа. И всё это дышало, словно живое, стержни двигались, настраиваясь на оптимальный режим. А вокруг, в горячей воде переливались мириады огоньков. Привычные к жуткой радиации бактерии напрямую перерабатывали излучение в питающую улей энергию.

Ещё рывок — и я в стоках, где начался мой путь в Ахерон. Внезапно в руку вонзаются острые зубы. Я с удивлением отдираю скользкую тварь. На конце — круглый, усеянный зубами рот. Мирные пиявки оказались миногами — модифицированными рыбами, что сторожат тоннели от непрошеных гостей. Теперь моя защита нарушена, и они учуяли запах чужака.

Когда тебя едят живьём, это трудно с чем-то сравнить. Уже не помню, когда под градом укусов, я перестаю чувствовать руку с Когтём. А затем вижу лишь кровавый шмат мяса на тонкой полоске кожи.

От кровопотери в голове адская карусель. Пока твари доедают мою конечность, я вываливаюсь на развилку тоннелей. Сил совсем не осталось. Уцелевшей рукой прижимаю сумку-живот с мозговой капсулой. Не бойся, Орфей, это лишь страшный сон. Когда мы проснёмся, вокруг будет тёплый песок, и пальмы, и ласковое море у ног...

Перед лицом неизбежной смерти я невольно зажмуриваюсь, и это спасает мои глаза. Ослепительный шнур плазмы пронзает тьму и впивается в груду извивающихся тел. Твари вскипают, лопаются, слово попкорн на сковородке. Вспышки огня высвечивают темный силуэт. Только потом я вижу невозмутимое лицо Сайто, шагающего по стокам.

— Не спеши умирать, Дик! Мы ведь даже не попрощались по-человечески, — бросает он и идет по тоннелю, оттесняя тварей, затем возвращается. — Видок у тебя неважный...

— Коготь тебя дери! Ты б ещё позже пришёл! — хриплю я, почти теряя сознание, пока Сайто заклеивает мне раны гелевым пластырем.

Ищейка поймал нас на выходе. Мы только выбрались из стоков, взорвав за собой тоннель, как раздался до боли знакомый смех. Знаю, Орфей, ты не слышал этого, ты ведь лежал тогда в капсуле у меня на животе. И псевдоплацента, присосавшись к телу, качала в твой мозг кислород из моей крови. Агент Борнео требовал отдать тебя, но получил отказ. Он никак не мог понять, почему я не сдаюсь. Ведь всё против меня — отряд дикобразов, бесчисленные раны, даже плазмомёт Сайто уже разрядился. Этим клонам так трудно объяснить, что такое любовь!..

Биоякорь не смог меня остановить. Ищейки не знали, что нанороботы сварились от радиации. Было забавно видеть их растерянные лица, как у детей, сломавших любимую игрушку.

Но от агентов Борнео нас выручил кошмар Ахерона. Стена за нашими спинами вдруг с грохотом разлетелась, и в пролом ринулись полчища модификантов. Опасения не были напрасны: в тоннелях по пути в Храм стояли длинные ряды коконов — в них зрели армии Ахерона. Взрыв разбудил и погнал их прочь из улья. Они уже не робкие: конгломерат скорее уничтожит Орфея, чем позволит работать на врагов.

Из клубов пыли выскакивают мутанки: размеры слона, толстые панцири, изо лба торчит не то таран, не то хобот. Несмотря на громадный вес, твари двигаются с проворством рысака. Дикобразы мгновенно поднимают стволы. Мутанк отвечает залпом — пылающая струя вырывается из хобота, сметая всё на пути. Воспользовавшись паникой, мы с Сайто ускользаем в лабиринт трущоб.

Я никогда не забуду наше бегство из Лимбо. Мутанки и скорпионы растекаются по селению огненным цунами. Их залпы ухают совсем близко, выжигая просеки среди хлипких лачуг. Фонтаны пламени взлетают над головами мечущихся людей в панамах. Мы сметаем на бегу веревки с лохмотьями, а перепуганные дети и куры разбегаются у нас из-под ног. Сайто гневно рычит: надеюсь, Орфей того стоил...

В клубах чёрного дыма кружат остроносые гипербаллоны Борнео. С брюх свисают щупальца, по ним десантируются всё новые дикобразы. Струя мутанка попадает в один из баллонов, и тот оседает, объятый пламенем. Другие — басовито огрызаются чем-то тяжёлым и крупнокалиберным.

Сайто заметил, как над вокзалом взлетают похожие на стрекоз аппараты. Их полупрозрачные крылья быстро машут, издавая стрекочущий звук. В кабине стреколёта нет рычагов управления, лишь голова биопилота торчит из панели. Как и местные рикши, он един со своим транспортом. Пилот протестует, но Сайто грозит ему плазмомётом, и мы взмываем ввысь. К спасению, как тогда казалось.

Это так странно — умирать от лучевой болезни. Если бы не тошнота, может показаться, что я в порядке. Фаза ходячего трупа — обманчивое состояние. Уже завтра начнут лопаться сосуды, и слизистая кишечника, сожжённая радиацией, станет кусками выходить с кровавым поносом. Но сегодня... Никто не сказал бы: переживут ли наши мозги такую дозу облучения?

Чувствуя, что вот-вот отключусь, я отдаю Сайто последние распоряжения:

— Понадобятся два тела, мне и Орфею.

— Какое сделать тебе? — спрашивает он.

— Тело мечты... — я из последних сил протягиваю ему заветную капсулу.

Мне снятся руины у моря. Ласковые волны облизывают нижние этажи и разбиваются о пустынный пляж. Когда-то поколения людей строили здесь дома, сажали деревья, растили детей. А сейчас — всё это пропало.

Двое подростков на пляже занимаются любовью — торопливо, неумело. Мальчик и девочка. Смуглые тела лоснятся на солнце. Внезапно мальчик поднимает голову: под пальмами отчетливо проступают рогатые шлемы.

Хедхантеры. Дети срываются на ноги, но охотники за головами давно готовили эту засаду. Их окружают фигуры с игломётами. Мальчика хватают за руки, девочка вопит не своим голосом. Хедхантер бьёт наотмашь прикладом, и она отлетает в песок. Мальчика уводят. Он успевает оглянуться: слёзы и кровь текут по лицу девочки, но она всё равно поднимается. Она не умеет проигрывать.

— Орфей! Я приду за тобой даже в ад! — кричит она, надрывая связки.

Просыпаясь, я вспоминаю, что эта девочка — я...

Вылезаю из кокона и потягиваюсь. Тело слушается идеально, за время сна мозг надёжно прирос к новому вместилищу. Ощущения яркие как у младенца. Провожу рукой по коже — идеальные груди, широкие бедра, хрупкие плечи. Как я и хотела. Рука невольно скользит вниз живота. Вместо надоевшего мужского органа пальцы касаются лепестков нежного моллюска. Всё такое новёхонькое, можно будет потерять девственность ещё раз. Ну, конечно же, я думала о тебе, Орфей...

Прощай, угловатая мужская фигура, женскому телу слишком трудно в опасных рейдах. Но теперь с ними покончено. Больше никаких искусственно раздутых мышц и модификаций. Хотя...

Из запястья вдруг высовывается Коготь — маленький и острый как бритва. Надо же! Предусмотрительный Сайто позаботился, чтобы я не осталась безоружной. Решаю удалить его чуть позже. Лучше бы я сделала это сразу...

Я всегда мечтала быть простой женщиной, растить детей с любимым. Жаль, что мутация нейрошамана оказалась несовместима с материнством. И теперь я за шаг от своей мечты. В соседнем коконе, лежишь ты, Орфей. Помню, как мне хотелось поскорее увидеть тебя в новом теле, но непонятный страх меня сдерживал.

Голышом я иду к нейроконсоли и ввожу своё прежнее имя: Эвридика-4. Лишь счетчик тел изменился. Дик-3 исчез теперь навсегда.

Сайто отвечает не сразу. Наконец передо мной возникает его похожая на галлюцинацию проекция в нейросвязи.

— Шикарно выглядишь, Дик! — подмигивает он мерцающим, как у филина, глазом.

— Спасибо, что вытащил! Вечно я доставляю тебе проблемы, — вздыхаю я. — Где ты сейчас?

— Где-то над Афротропикой, — он обводит рукой горизонт и косится в сторону, сидя за рулём какого-то транспорта.

Сайто оставил нас на острове Ломбок и увёл ищеек за собой. Конгломераты не догадались искать у себя под носом. Да и не до того им сейчас: Ахерон и Борнео ввязались в яростную войну друг с другом.

Я понимала: это последний наш разговор. Сайто сказал, что заляжет на дно где-то в тихом гнезде. Может, даже заведёт семью. Если, конечно, найдёт женщину, способную к живорождению. Нам он советовал не расслабляться: конгломераты так просто не отстанут. Да я и сама это знала.

— Жаль, что мы больше не увидимся, — вздохнул он, стараясь не смотреть мне в глаза. — Знаешь, я всё силился понять: что за чувства связывают вас с Орфеем? Но теперь мне ясно: ты нашла всё, что искала.

Слушая его, я удивлялась: как раньше я не заметила этих перемен? Внутри расчётливого, хладнокровного клона затеплились постепенно человеческие чувства.

— Все со временем меняются. Может, я чем-то у тебя заразился? — отшучивается он и поспешно обрывает связь. Слишком поспешно для такого профи, как Сайто...

Не описать, как я рада снова видеть тебя человеком, Орфей. Ты появился из кокона, словно бог из морской пены. Дитя новой эры. Созданное заново тело выглядит лет на двадцать пять. Оптимальный возраст, когда уже не растёт скелет и нет признаков старения. Ты словно старший брат того щуплого подростка, что я когда-то знала.

Мы выходим на пляж, так и не одевшись. На мелководье возвышаются руины города. Прибой ласково шепчет у ног, издали доносятся тамтамы аборигенов. Это словно ожившие воспоминания. Только теперь я тебя никуда не отпущу!

Ты приготовил мне подарок. Биодрон, похожий на синюю птицу, принёс блестящую капсулу. Посылка обжигает руки холодом. Я ошарашено таращусь на пару желтых комочков внутри запотевшего стекла. Яичники. Пока я спала, ты взял образцы моих клеток и вычистил все дефекты. Здоровые органы — такая редкость в наше время! Но теперь у меня будут живорождённые дети. Я столько об этом и мечтала!..

Кровавый кокон солнца тонет в океане. Ты всё просчитал, Орфей, даже мои чувства. С самого начала я была лишь пешкой твоих планов, незначительной переменной в уравнении. Только зря ты заговорил о детях. Ты хотел собственный улей. Сказал, что нам никогда не защитить потомство от конгломератов, если не перенять их методы. Красивое прикрытие твоих амбиций.

В глубинах мыслительного бака тебя увлекли идеи завоевания мира. Красота превращения живой плоти в непобедимое оружие, кажется, так ты сказал. Монстры, которых ты создавал в Ахероне, были лишь первым этапом этих планов. И конечно, вырвавшись на волю, ты не собирался от них отказываться. Ты даже не хотел оставаться в человеческом теле, а моё — назвал хилым тельцем, которому не сравниться с творениями конгломератов.

Я лишь смотрела на тебя оторопело, словно впервые. В сущности, так оно и было. Я с детства любила тебя, но что я о тебе знала? Я чувствовала то же безумие, когда через менаду соприкоснулась с мыслительным баком. И вижу теперь, как в твоих глазах горит эта ненасытная тёмная ярость.

Ты сказал, что понял главный закон эволюции: любой вид расширяется бесконечно, пока что-то его не остановит. Конгломераты штампуют на конвейере улучшенных солдат и яростно борются за жизненное пространство. Что это, как не естественный отбор? Выжить — значит захватить этот мир раньше других.

А я всё пыталась что-то тебе объяснить, умоляла, кричала, что не хочу завоёвывать мир и не позволю превратить моих детей в биомассу для опытов! Но ты лишь удивлялся: что здесь такого? Любая форма жизни постоянно совершенствуется, чтобы выжить и расселиться по Земле. Зачем ждать сотни поколений, если это можно сделать за считанные месяцы? Планета созрела для появления нового вида — более приспособленного к жизни, чем ветхое человечество.

Солнце погасло. Ужас заполняет сознание. Все эти годы я хотела вернуть свой рай, но ты принес с собой лишь ад — безжалостный и жуткий. Я возвратила тебе внешность человека, но внутри ты уже перестал им быть. Даже Сайто, клон из пробирки, был куда человечнее. Как жаль, что я потеряла его из-за тебя!..

Ты первым ударил меня, Орфей. И это стало последней каплей. Сказал, что справишься сам. Великий план не должен зависеть от одного исполнителя. Я вытираю кровь с разбитой губы. Больно, как тогда. Сказка бесповоротно обратилась в кошмар. И теперь ужас Ахерона будет расползаться по планете, заглатывая континент за континентом... Пока что-то его не остановит, мелькнуло вдруг в голове.

Ты был куда сильней меня. Под белой кожей переливались свежевыращенные мускулы. Серьёзный противник для моего слабого тела. Но ты ошибся, считая меня безоружной. Коготь — прощальный подарок Сайто — мгновенно выскользнул из потайного кармана в запястье. Отточенный взмах — и из распоротой шеи фонтаном брызнула кровь. Ещё ни разу я не делала этого в новом теле, но мозг отлично помнил все заученные движения...

Знаешь, что самое странное, Орфей? Иногда мне кажется, что всё это был лишь сон — наведённая галлюцинация. Такое порой случается, когда слишком часто пользуешься нейросвязью.

Последние лучи солнца умирают за горизонтом. Пальцы невольно касаются металлической капсулы на шее. Орфей, я похоронила тебя на том безлюдном пляже, но взяла с собой образцы твоих клеток. На случай, если мне понадобятся очень умные дети.

Я щёлкаю предохранителем игломёта и вытираю слёзы. Пилот испуганно оглядывается, не понимая, что я вряд ли смогу ещё кого-то убить.

— Чего уставился? — раздраженно бросаю ему, пытаясь скрыть эмоции. — Не бойся, как перелетим границу, я тебя отпущу.

Бесит меня этот биопилот, как и всё накануне месячных. За годы жизни в мужском теле я совсем от них отвыкла.

А стреколёт всё мчится над сверкающим океаном, унося горечь воспоминаний. Ещё немного и мы достигнем Афротропики — места, где теряется след Сайто. Погоди, дорогой! Может, ты и способен запутать лучших ищеек мира, но от меня тебе точно не уйти. Ты ведь знаешь: я никогда не сдаюсь.