Алая книга 2. Красный орден

В девяносто четвёртом Егору из ментовки пришлось уйти. Денег почти не платили, а кушать что-то надо. Вот и пошёл работать к Диме Борисычу в охрану. И пофиг, что кровосос. Своих не трогал же, а чем по ночам занимается — не его, Егора, дело. Да и мужик хороший, душевный. К слову, Димой Борисычем его звали все, кто просто Димоном не звал. Поговаривали, что это он с виду только такой "свой в доску". Вадим, водила шефа, рассказывал, что при Советах тот каким-то начальником был. И однажды один из его подчинённых решил небольшой гешефт организовать, попутно из кармана Борисыча таская. Упырь прознал, к себе его вызвал, а потом вспылил и забил бедолагу до смерти первым, что в руки попалось. Попался ему гипсовый бюстик Дзержинского.

Не то, чтобы Егор верил особо в эту историю. Кровососы в Союзе вне закона были, и как Борисыч мог свою природу скрывать, не вспыхнуть в дневном свете и при этом предприятием руководить… Сомнительно. Да и присел бы на нары. Раньше такого беспредела не терпели.

А вот сейчас смотришь телевизор, а там очередная холёная ведьма рассказывает о становлении Российской экономики. При Советах их на кострах жгли. А теперь они депутаты, общественные деятели. И не ведьмы вовсе. Неполиткорректно так называть. Ведуньи, колдуньи, знахарки. Они как к власти при Горбачёве пришли, так теперь и не отпускают бразды правления. И нынешний… говорят, что даже и не живой вовсе. Кукла.

А как ведьмы страной рулить начали — так и кровососы о себе заявили открыто. Раньше считалось, что их всех в пятьдесят пятом извели, а они тут как тут. Весь бизнес под себя подмяли. В криминал ушли, практически живых вытеснив. Чёрные мерседесы, бронированные гробы и бритые затылки с татуировками клана.

Но грех жаловаться — платили неплохо. Егор Колесников даже "Бэху" подержанную смог купить. "Чёрный бумер", ёпт. Всё по-взрослому. Через ребят договорился, из Германии прямиком тачку доставили.

И жизнь текла потихоньку, пока в один вечер круто не изменила своё направление.

Надо сказать, что у вампиров мода странноватая появилась — жить с обычными тёлками, не кусая их. А самым шиком — ребёночка ей заделать. Такой особый статус придавало, мол, я ещё мужик, хоть и мёртвый. Дампиры рождались редко, болезненными и слабыми. У Димы Борисыча дочка была, лет двенадцати. То есть заделал он её задолго до моды, ещё при советской власти. Без слёз на девочку не взглянешь. Худая и бледная, почти прозрачная. И говорила так тихо-тихо. О матери её ничего не известно было. По крайней мере, пацаны на работе не знали. Нынешняя жена Борисыча, восемнадцатилетняя курица, которую он тоже кусать не собирался, к падчерице относилась прохладно, а вот сам упырь в кровинушке души не чаял.

Жалко девочку было, когда из окна сиганула. Насмерть. Дурочка малая. В ту же ночь шеф Колесникова к себе вызвал.

— Егор, ты же следаком раньше был? — Борисыч сразу с места в карьер. Сам сидит мрачнее тучи, клыки выпустил, а глаза красные и воспалённые.

— Ну, был, — кивает тот.

— Тут тема какая… Не хочу ментов подключать. А ты человек надёжный, свой. Хочу, чтобы убийство дочки моей расследовал.

— Шеф, так она вроде того… сама…

— Хер тебе! — Дима Борисыч по столу как хлопнет, Егор даже вздрогнул. — Убили её. Не знаю как, но убили. Колдовством по ходу. Не могла моя Танечка из окна сама выпрыгнуть. Она знаешь, как меня любила.

И не скажешь шефу, что Егор первым делом девчонку на магию "послушал". Пусто там было.

Следующей ночью хоронили. Упырей собралось со всей Москвы видимо-невидимо. Главы кланов в красных пиджаках — символах власти. Венки, цветы. Жена Борисыча рыдает навзрыд — старается, сука. Отрабатывает.

Утром Егор в детскую отправился, закрылся на ключ и уселся посередине, закрыв глаза. "Слушать" стал. Комната у девочки была шикарная. Игрушек море, приставка, всякие электронные штучки.

И тихо. Никаких следов порчи или наговора. Магический фон спокойный, хоть и чувствуется некроэнергия. Но это не удивительно в комнате, где вчера человек погиб. Вздохнул, решил навыками обычных ментов воспользоваться. Комнату обшарил. Куклы, медведи плюшевые, тетрадка-дневник с сердечками. Ещё брелок розовый нашёл — мёртвого тамагочи. Тетрадку с собой забрал, вдруг среди девчачьей ерунды нужное найдётся.

***

Игорь размешивал сахар, отчаянно стуча ложкой. Егор терпеливо ждал и рассматривал цветок на подоконнике.

— Ну, как тебе на дядю-упырька работается?

— Сносно, — хмуро ответил Егор. — Работа есть работа. Вы тут как?

— Как в сказке, — усмехнулся Игорь. — Чем дальше, тем страшнее. Говорят, в двухтысячном конец света будет. Ничего, пяток лет осталось подождать. Слыхал, в Чечне местные ифритов вызывают, чтобы наших жгли? Всё летит в жопу, Егорка. А Россия в самом её центре. Как говорится, конец света к нам не придёт. Он отсюда выйдет. Так что, папка послал тебя? Про дочку свою разузнать?

Последние фразы Игорь без всякого перехода произнёс. Егор даже не сразу сообразил, что бывший коллега от лирики к делу перешёл.

— Ну, да, в общем. Ваш же судмед смотрел её?

— Смотрел, но там голяк, Егорка. Самоубийство. Никаких следов насилия. Да и по магии пусто. Хотя ты в курсе, как наши приборы работают. Могли и не засечь.

— Да не. Я комнату девчонки слушал. Пусто там. Я уж почувствительней, чем магометр.

— Накопал чего?

— Неа. Дневник читал — ни одной зацепки. Хоть и болезненная, но счастливая девочка. Папу любила. Как-то не похоже на дневник самоубийцы.

Игорь вздохнул, потёр переносицу.

— Ладно. Держи. Я, хер его знает, как ты это копать будешь, но вот.

Он открыл ящик, достал папку и перед Егором положил.

— Шестнадцать самоубийств детей. В основном Московская область. И это за три месяца. И так же как с девочкой — всё чисто.

Колесников углубился в чтение.

— Блин, и дети разные… И победней, и побогаче. И что, никто это не копает?

— Нет. Всем насрать. Состава нет. А то, что дети как мухи мрут — побоку. Егорка, у меня ведь дочь во втором классе… В общем, бери папку. Если что — подсобить могу. Правда, не слишком сильно — сам понимаешь.

— Спасибо, Игорь, — Егор пожал руку и сунул документы под куртку. — От души выручил. Если что узнаю — я тебе свистну.

— Давай, соловей. Удачи.

***

Всю следующую неделю Егор рыл носом землю по этому делу. Кое с кем из родителей поговорил, читал личные дела. Сравнивал. Единственное, что объединяло смерти — никто их не ждал. Обычные дети, которые вчера смотрели мультики, решались на последний прыжок. Один мальчик изрезал себя ножом, но, в основном, все прыгали откуда-нибудь.

Прорыв случился во время разговора с бабушкой Коли Спиридонова.

— Это он из-за своих черепашек! — вещала Клавдия Ивановна. — А Ленка ему ещё этот магочи купила. А я говорила ей, что это всё американцы наших детей с ума сводят. Ох, Коленька, мальчик мой.

— Кого купила? — переспросил Егор.

— Магочи! Пищалка круглая, компутер.

— Покажете мне его?

— Конечно, милок. Мы в комнате у Коленьки ничего не разбирали. Не можем.

Через минуту Егор вертел в руках синий брелок. Тамагочи, опять мёртвый. Когда они только появились, ходила легенда, что в Японии дети из-за этих игрушек вешаются. Неужели?... Херня какая-то. Но проверить надо.

— Бабушка, я возьму его? На экспертизу.

— Бери, милок. Глаза бы мои этих компутеров не видели. Одни беды от них.

Домой приехал — стал игрушку вскрывать. Не тут-то было. Ни одного винтика. В итоге Колесников оторвал заднюю часть пластикового корпуса и замер. Внутри, помимо микросхемы, лежал мешочек. В нём травы и человеческий зуб. Явно магия, но даже сейчас Егор её не ощущал. Потом снова сел на телефон. Обзванивал родителей, представляясь милиционером. У троих детей был тамагочи. У одного мать не помнила. К остальным, кого он мог допросить, нужно ехать, но Егор и так уверен, что брелок присутствовал у каждого ребёнка.

Не нужно быть гением, чтобы понять, кто виноват. Знать бы ещё как они это провернули. И зачем.

***

Стоял, курил у машины. Рядом девушка нарисовалась. Блондиночка, фигурка — огонь, ножки от ушей. Вот только движения какие-то замедленные и смотрит пустым взглядом.

— Егор Колесников? — говорит, будто первоклашка по слогам читает.

— Да. Вы что-то хотели?

— Я хочу помочь в вашем расследовании. Приходите вечером в кафе "Оазис". Это на Фурманова, тут не далеко, знаете?

— Да, бывал там.

— К семи часам, — сказала, отвернулась и медленно пошла прочь.

Егор её окликнуть хотел, но передумал. Домой пришёл — первым делом на телефон.

— Борисыч, можете пару человечков в кафе "Оазис" прислать? Сейчас адрес продиктую.

— Да тёлка какая-то встречу назначила. Говорит, что помочь хочет. Думаю, что ведьма. По ходу узнали, что копаю под них.

— Да, надо встретиться. Хочу докрутить это дело.

— Угу. Спасибо, Борисыч. Надеюсь, твои парни ведьму порвать смогут, если что.

Трубку положил, руки на колени, посидел пару минут и на кухню за табуреткой. Скрипнула дверца на антресолях, и Егор аккуратно достал свёрток. Положил на кровать, размотал тряпку.

Замер, залюбовался строгой красотой оружия. Изогнутая шашка в ножнах так и вибрирует от нетерпения. Жаждет обнажить сталь. Но нельзя. Слишком велика сила. Ножны её сдерживают, а так любая ведьма в радиусе двух километров учуять может. И конец тогда Егорке. Ибо скрывать такой сильный артефакт — федеральное преступление. Но он лучше сдохнет, чем допустит, чтобы шашка к ведьмам или вампирам попала. Вздохнул, обратно завернул и на антресоли убрал. Нахер. Разберёмся как-нибудь без меча.

***

Без пятнадцати шесть Егор был в "Оазисе". Довольно мерзкое местечко. Безвкусное. Аляповатые золотые статуэтки на окнах изображают античных нимф, кадка с пальмой, какие-то бусы кругом, шторы цвета детской неожиданности. Магнитофон завывал про "дым сигарет с ментолом".

Егор устроился в углу, и почти сразу появилась девочка-официантка. Он заказал пива и стал ждать.

Блондинка на полчаса опоздала и пришла не одна. С ней был седой мужик с квадратной мордой, судя по выправке — военный.

Они уселись за столик Егора. Седой сразу руку протянул.

— Иван, — хрипло сказал он. — А это Снежана.

— Егор, — Колесников пожал крепкую мозолистую ладонь.

— Да знаем мы, — отмахнулся собеседник.

Девушка вообще смотрела на стену, куда-то за спиной Егора.

— Мы про тебя всё знаем, Колесников, — продолжил седовласый. — И про дар твой. И про свёрток на антресолях.

Егор поперхнулся пивом и глаза выпучил.

— Что будем заказывать? — это опять та шустрая официантка.

— Водочки нам принеси с парнем. А девочке тархун.

— Закусывать будете? У нас солянка очень вкусная.

— Не надо. Мы тархуном запьём.

Официантка исчезла, а Егор перешёл на свистящий шёпот.

— Кто вы такие и что вам нужно? Вы следили за мной?

— Мы — "Красный орден", — сказал Иван. — А следили мы за тобой совсем чуть-чуть. Только чтоб убедится. Да, кстати, твои друзья-упырьки передать просили.

Он громко засмеялся и протянул Егору спичечный коробок. В нём шесть вампирских клыков лежало.

Официантка принесла заказ и в этот момент "проснулась" Снежана.

— Ваня, тебе пить нельзя же. Меня потом и накажут, что не уследила.

Мужчина лишь вяло отмахнулся, как от назойливой мухи, воровато оглянувшись, достал фляжку и налил какой-то синей жидкости. Снежана подхватила стакан и залпом выпила, немного поморщившись. Взгляд её стал более осмысленный, она повернула голову к Егору, который никак не мог прийти в себя.

— Не ссы. Мы тебе реально помочь хотим.

— Что ты такое выпила? — машинально спросил парень, поднимая на девушку мутный взгляд.

Снежана мило улыбнулась и ответила:

— "Тосол".

А Иван тихонько что-то напевать стал.

***

Егора разбудил телефонный звонок. Шеф в трубке поинтересовался, куда пропали его парни. Колесников сказал, что не в курсе. Не стоило упырю знать, что его нелюди теперь находятся в ином пространстве. Да и прошлая ночь пусть останется секретом. Но к шефу заехать надо. Наплести чего-нибудь.

Он насвистывал под нос и улыбался, пока готовил кофе и отрезал колбасу. И гордость такая одолела — оказывается, не забыли его. Нужен он своей стране. Ну, или не совсем стране. Смотря к чему патриотизм испытываешь. К Родине, или к Власти.

Сегодня вечером игра пойдёт по-крупному. Назад дороги не будет. Но он и не хочет поворачивать. Если "Красному ордену" нужен — то так тому и быть. Всё лучше, чем на кровопийца впахивать.

Колесников достал спортивную сумку и принялся складывать в неё самое необходимое. В квартиру он уже вернётся вряд ли. Пора доставать меч с антресолей.

Через час он был у шефа в кабинете. Как всегда тут царил полумрак, а сам Борисыч нервно поглядывал на плотные металлические ставни. Он всегда так себя вёл, когда работать днём приходилось.

— Тут дело какое, Егор. Мне ведь лет дохера. Хотя это не показатель, но мне опыт на пользу пошёл. Умней стал. Ты ведь согласен, что я умный?

— Конечно, шеф.

— Просто обидно, Егор. Ты меня умным считаешь, а обмануть как наивного дурачка пытаешься. Это неуважение, прежде всего.

— Что? — не понял парень.

— Говорят, яйца мне крутишь в наглую, сучёнок! Не хорошо это.

Колесников опешил, в кресло вжался.

— Знаешь, Егор, я и за меньшие косяки с говном смешивал. Я б даже твою кровь побрезговал пить. А убивал медленно и мучительно. Из-за тебя, мелкая сявка, троих кровоедов выпилили, а ты потом с врагами ручкался?!

Борисыч на крик резко перешёл, а через мгновение пальцы вампира впились в шею, Колесникову стало дышать трудно и потемнело в глазах. Сейчас упырь горло сожмёт и хана. Как всё быстро закончилось… Не успел героем побыть.

Борисыч разжал руку. Егор закашлялся, судорожно хватая воздух.

— Но, я знаю, с кем ты всю ночь лясы тёр. Не зря я дополнительные меры предпринял. "Красный орден". Не думал, что они существуют на самом деле. Отморозки, о которых ведьмы либо шёпотом говорят, либо матом кроют. Так ведь?

Парень кивнул, судорожно потирая шею.

— И потому, ты сейчас выйдешь отсюда, и я тебя больше никогда не увижу. А за это, Егор, за твою жалкую жизнь, ты и эти отморозки выпилите тварей, что мою Танюшу убили. Выпилите жестоко. Ты всё понял?

Опять кивок.

— А теперь проваливай, мразь, пока я не передумал!

Егор перечить не стал. Вниз по лестнице, в тачку и по газам. А в голове стучит: "Живой ещё! Живой!"

Затерялся на Московских улицах, успокоился, остановился. Вот тебе и героизм, вот и обосрался защитник России. Хотя был бы на "форсаже", да с шашкой в руках… Следующий раз так и попросить можно. "Дяденька-вампир, подождите, пока подготовлюсь" . Такого жалкого бойца ещё поискать надо. Может зря он на эту тему подписался? Может сейчас по газам, и куда-нибудь в Питер? Помотал головой, вспомнил слова своего куратора, из Управления.

"Сила, сынок, она как баба. Ежели яйца будешь мять, да сопли размазывать — не даст. А ежели дала — долби, пока стоит".

***

В назначенное время он в машине ждал у ларька с шаурмой. Уже стемнело. Его новые друзья опаздывали опять. Стук по стеклу заставил вздрогнуть. Егор открыл дверь, и Снежана плюхнулась на переднее сидение.

— А Иван где? — спросил Колесников.

— Забухал, — бросила блондинка. — Поехали-поехали. Время не ждёт.

Егор буркнуть хотел, что надо приходить вовремя, но промолчал. Снежана сегодня выглядела менее тормознутой, даже возбуждённой.

— Короче, мы пробили твою версию. Ты молодец, парень. На крупное дело наткнулся. Ведьмы что-то готовят. Что-то масштабное. Сейчас направо и по Серафимовича. Так вот, удалось найти ведьму, которая занималась продажей тамагочи магазинам. Там партия большая, на самом деле, но мы думаем, заряжены далеко не все. Иначе жертв было бы в разы больше.

— Я не понимаю, как это действует, если следов магии нет.

Снежана плечами дёрнула.

— Есть у нас одна версия. Но будет лучше, если допросим ведьму.

— Стоп, мы что, собираемся похищать ведьму? Вдвоём?!

— Не волнуйся, справимся.

Девушка подняла ладонь, и в её руке светящийся бело-голубой шарик возник. В машине внезапно запахло мандаринами.

— Кто ты такая? — прошептал Егор.

— Миссию выполним, познакомишься и со мной, и с Иваном поближе. Да и ещё кое с кем, — ответила она.

— Окей, — неуверенно кивнул Колесников.

Оставшуюся дорогу она молчала, изредка говоря, куда поворачивать. А Егор как-то и не лез с расспросами.

— Вон тот дом. У подъезда тормозни, — наконец сказала Снежана.

Лифт не работал, и они пешком на девятый поднимались.

— Как мы это всё…? — начал Егор, но напарница уже звонила в дверь.

Открыла им молодая девушка. Стояла в халате, с удивлением рассматривая визитёров. За спиной был слышен шум телевизора.

— Здравствуйте, — Снежана улыбнулась. — Вы Ирина Мергольц?

— Да, я. А что, собственно…

Она не успела договорить. Снежана выпустила в голову девушке синий шарик. Опять запахло мандаринами. Ирина отлетела, и Егор успел заметить, что на её лице возникла ледяная маска. Ведьма упала прямо посреди прихожей, завалив вешалку.

— Теперь твоя очередь, — сказала Снежана. — На плечо её и вниз. Давай, не тормози.

Внезапно голову повернула и замерла. Из комнаты на них девочка смотрела, лет пяти.

— Мы забираем твою маму, милая, — произнесла блондинка. — Она не вернётся. Если ты захочешь отомстить мне, когда вырастишь, то я буду ждать тебя. А пока — вернись в комнату.

Девочка молча отвернулась и исчезла в зале. Кажется, плакала беззвучно.

— Начальство за такое не погладит. Ведьминского выкормыша мочить надо. Но пусть начальство само детей убивает. Я хоть и психованная, но не настолько. Хера ты глаза пучишь? Хватай суку и вниз, пока соседи не выглянули! И это на неё надень.

И ошейник Егору кинула. По виду собачий, но символами исписанный с внутренней стороны.

Удивительно, но никто не вышел. Тёмные времена людей безразличными к чужому горю сделали. Да и до места добрались без приключений. Никаких гаишников или любопытных прохожих. Ехали минут сорок. Снежана опять руководила. С "Академика Королёва" свернули через огромные ворота и скоро остановились у невысокого здания, похожего на приземистую средневековую крепость. Хованский крематорий.

Ведьма в багажнике тихо скулила. Снежана позвонила и, через короткое время, ей открыл дверь невысокий мужчина. Худой, жилистый, с рыжими густыми усами и хитрым прищуром. Одет был в свитер крупной вязки и потёртые джинсы.

— Привет, Снеж. А ты новенький? Знакомы будем. Семён.

Руки пожали, Егор представился, потом они вместе ведьму из багажника вытащили. Не удивительно, что скулила — куски льда слазили с лица Ирины Мергольц вместе с лоскутами кожи.

Оттащили в одно из помещений крематория, на стул усадили.

— Снежка, вы долго будете? — спросил Семён.

— Не знаю. Думаю часок.

— Хорошо. Чаёк успею попить, — сказал и ушёл, дверь закрыв.

— Итак, — начала Снежана, приматывая пленницу скотчем к стулу. — Что за херня с тамагочи?

В ответ ведьма разразилась матерной тирадой.

— Ты ведь всё равно скажешь, милая. Рано или поздно. По мне лучше даже, если поздно.

Глаза блондинки сверкали, на губах играла нехорошая улыбка.

— Я сегодня в отличном настроении, милая. Для тебя это плохие новости.

Снежана вцепилась в руку Ирины и та начала вопить, глядя как собственные пальцы превращаются в лёд.

Она всё рассказала. Технология виртуальных фамильяров. Ведьмы тестировали систему на детях. Одномоментное магическое действие при нажатии кнопки, и ребёнок отдавал часть своей души электронной игрушке. Когда тамагочи умирал, его хозяин больше не мог существовать без него.

Егор уже рад был, что закончился допрос, но Снежана не унималась. И вот Ирина Мергольц уже кричала про какой-то ритуал. И смерти детей оказались не просто тестом, а подготовительной фазой. Что-то связанное с вампирами. Больше пленница ничего не знала.

— Ну, всё, — ободряюще сказала Снежана, поглаживая по волосам окровавленную ведьму. — Всё закончилось. Замёрзла? Сейчас согреешься. Егор, Сёму позови.

Управились быстро. Семён настоящим профи оказался. А ведьма хоть и раненая всё, без пальцев почти — упиралась и извивалась, как дикая кошка. А потом ещё в печи выла и о стенки билась. Минут десять. Потом затихла.

— Это ещё что. Я как-то из Высшего Ковена жёг, так она люк погнула изнутри, — Сёма усы поглаживал. — Может тоже чайку? Или водочки?

— Не, нам ехать надо, — ответила Снежана. — Спасибо.

В машину уже сели, Егор спросить решился:

— А он тоже из Ордена?

— Нет, — Снежана усердно копалась в сумочке. — Контора ему просто платит хорошо. Очень хорошо. Рискует мужик — если ведьмы про его бизнес узнают… Голос слышишь?

Дёрнулась всем телом и на Егора смотрит.

— Какой голос?

— Ну, напевает так тихо-тихо. Вот, громче стал! Ах, сука! — смеяться начала, голову запрокинула и хохочет. — Трахнуть меня хочешь?

— Чего? — Колесников совсем опешил.

— А нельзя, дебил, яйца отморозишь, — и опять ржёт. — Уколы делать умеешь, Егорка с пригорка?

— Дда…

— Там футляр в сумочке. Три ампулы коли, иначе не подействует. Давай, малыш. А то ведь я и тебя заморозить могу. Быстрей-быстрей… Оп!

После инъекции Снежана успокоилась. Лошадиная доза "Реланиума" — это не хухры-мухры. Колесников в препаратах разбирался, более-менее. Взгляд у неё снова стеклянный стал, а потом вообще уснула. Благо Егор теперь сам знал, куда ехать.

Всю дорогу он с беспокойством на спящую девушку поглядывал, курил и размышлял о превратностях судьбы.

***

Егор поселился в бункере. Четыре дня уже там жил. Да, теперь он был частью команды. И почти всё это время с Иваном бухал. Откуда водка в подземном комплексе появлялась — тайна покрытая мраком. Причём разная. Чаще всего "Столичная", но пару раз подмигивающий "Распутин" был, а однажды даже "Абсолют". Это и было то самое знакомство с "Красным орденом", о котором говорила Снежана. Егоров собутыльник, со свойственной ему прямотой, краткие биографии членов подполья выложил. С собственными комментариями.

У самого Ивана фамилия оказалась Ковыль. Собственно, это и было его кодовой кличкой и оперативным позывным. Мужик служил раньше в "почтовом ящике". Говорил о каких-то экспериментах. Егор так понял, что они нестабильный философский камень из урана создали, чтобы золотой запас СССР не скудел. И вроде что-то пошло не так. Ковыля облучило.

— Нас ведь двое было. Я и Маша. Подозреваю, что не случайность это была — выбрал нас камень. Я пространством научился управлять, а она временем. У меня всякая телепортация, карманы и искривления. У неё темпоральные сдвиги. И ведь знала, дура. Будущее видела. И всё равно доложила начальству про распад Союза. Сказала, что обязана была.

— И чего с ней?

— Чего-чего… Расстреляли за измену Родине. Крамола и упаднические пророчества. Эх, не чокаясь. Хорошая баба была, хоть и дура наивная.

Выпили.

— Я потом в Афгане ещё служил… Затем в "Красный орден" попал. Знаешь, Егор, а ведь это с меня и Маши "Рабочего и Колхозницу" делали. Думали, живыми символами станем. А потом засекретили всё. Ты вон колбаску бери.

Со Снежаной ещё веселей было. Не совсем человеком оказалась. Её отец — некое славянское божество, перерождающееся снова и снова в человеческих телах. Имён у него было несколько: Карачун, Морозко… Всех и не упомнишь. Персонификация холода и зимы. В какой-то момент он отделил часть своего могущества, и дочь себе создал. Самого Карачуна расстреляли в тридцать седьмом и с тех пор он не возрождался. А дочка существовать продолжала. Кодовое имя у неё было — Снегурочка. Божественная сущность в человеческом теле не очень помещалась, вызывая проблемы с психикой. У Снежаны шизофрению и маниакальный психоз диагностировали. Почти всё время девица проводила на препаратах. Касаемо "Тосола" — это тоже была не шутка. Снегурочка часто и охотно пила "незамерзайку", говоря, что от неё мозги проясняются.

— Слыхал я, что ты ей укол уже делал. Она девка хорошая. Долбонутая, но душевная. Спать с ней не пытайся.

— Она уже сообщила, — буркнул Егор.

— Снежанка может ещё и из-за этого бесится. Девка-то молодая, а с мужиком быть не может. Печально это всё.

Третьим членом команды, увидеть которого Егору пока не удалось, был Красный Октябрь. Он спал в огромном свинцовом гробу с надписью "Опасно!". Ковыль сказал, что дело там темное, и он подробности не особо знает. Вроде в восьмидесятых какая-то ведьма поместила дух Ленина в живое тело. Результат получился неоднозначным. Ковыль Октября описывал как "охрененно здорового мужика". Зачем колдунье было оживлять Ленина, главного охотника на ведьм, Егор так и не понял. Колесникова дико мучило любопытство, как-никак человек в ящике был ему ближе, чем хотелось бы.

— Мы его только в крайнем случае открываем. Он как последний довод, — сказал Ковыль. — Дурмашина. Как серп и молот свой достанет — даже я обсираюсь. И ведьм даже как-то жалко становится. Немножечко, — сказал и засмеялся.

Начальство в бункере не появлялось, лишь несколько сотрудников из персонала, которые не вступали в контакты с членами особого отряда. Все в штатском, все с незапоминающимися лицами.

На пятый день Егора разбудила Снегурочка, тряся парня за плечо.

— Мать твою, что вы пили? — буркнула она, демонстративно зажимая нос. — Вставай, у нас сбор скоро.

По лихорадочному блеску её глаз, Егор понял, что лекарства она сегодня не принимала.

— Где Ковыль? — Снежана явно не в настроении была.

— А я почём знаю.

— Задолбали со своими пьянками. Герои, ёпта.

Через полчаса Егор уже сидел за столом в "командном центре", напротив Снегурочка и Ковыль. Последний выглядел откровенно помятым и виски потирал.

А потом вошёл он. Егор притих даже. Здоровенный бугай, ростом явно больше двух метров. На лице маска, примерно как носят ОМОНовцы, на груди пионерский значок сверкает. Уселся рядом с Егором и положил огромные ладони в перчатках без пальцев на стол. Но больше всего поразили Колесникова ногти, с запекшейся кровью. Красный Октябрь сидел совершенно молча, смотря перед собой. Даже здоровяк Ковыль выглядел рядом с ним, как подросток.

Чуть позже человек в штатском появился и сел во главе стола, перед собой кинул папку. Невзрачный такой, отвернёшься и внешность из памяти стирается.

— Здравствуйте, — сказал он. — Моя фамилия Кривоносов.

Остальные нестройным хором голосов ответили. И только Октябрь промолчал. Впрочем, он внимательно смотрел на пришедшего.

— Начну с того, что я рад видеть товарища Колесникова в наших рядах. Мы долго искали вас. Проект был расформирован в восьмидесятые, и мы думали, что все подопытные были уничтожены. Но я рад, что вы выжили и смогли сохранить уникальный артефакт.

Егор улыбнулся криво.

— Скоро вам представится возможность его использовать. Негоже, чтобы легендарная шашка в музее пылилась, — продолжал Кривоносов. — А теперь к делу. Нашим агентам удалось выяснить, что за ритуал готовят ведьмы. Как вам известно, убийства детей были только подготовительным этапом, чтобы набрать энергию. Речь идёт об Адских Вратах восьмого уровня.

Снегурочка присвистнула, Ковыль матюгнулся, даже Октябрь чуть передвинул руку. Один Егор не оценил масштабов, так как первый раз слышал про Адские Врата, и что у них уровни бывают.

Кривоносов хмыкнул и снова заговорил:

— Адские Врата — это портал в иное измерение. Проще назвать этот мир Преисподней. Чем выше уровень Врат, тем сильнее твари, которые могут пролезть с той стороны. Последняя попытка открытия первого уровня привела к катастрофе в районе реки Подкаменная Тунгуска в начале века. Тогда Врата удалось оперативно обезвредить. Аномалия восьмого уровня приведёт… к апокалипсису.

— Они там с ума посходили? Сами же сдохнут! — не выдержала Снежана.

— Скорее всего, ведьмы и прочие тёмные элементы выживут. Но мир навсегда изменится.

— И что, они собираются его открыть, убив несколько детишек? — спросил Ковыль. — Что-то не вяжется.

— Нет. Убийство детей откроет дорогу первому Всаднику олицетворяющему Голод.

— Уууу, — Снегурочка обхватила голову руками.

— Всего их будет четверо, четверо мёртвых, которых вернут из небытия. Голодом будет Первый вампир.

— Я думал это красивая легенда кровососов, — опять Ковыль. — Неужели…

Кривоносов кивнул, потом встал, опёрся руками на стол.

— Судьба России и всего мира в ваших руках. Это то, ради чего вы получили свою силу. От вас зависит, увидят ли наши дети мирное небо или полчища демонов заполонят наши города.

Кривоносов замолчал, чтобы все могли осознать сказанное.

— Только место мы пока не знаем. Но, возможно, вы сегодня узнаете. Собирайтесь на стрелку.

— Что, простите? — переспросила Снегурочка.

— Бывший шеф Егора видеть его хочет. Да и вас заодно. На наших агентов вышел. Упорный кровосос. И он, на минуточку, Высший. На Сходках присутствует. Может знать, где Первого призывать будут.

***

Чёрный "БМВ" остановился на пустыре. Там уже стояло три "Мерседеса", Борисыч и шестеро вампиров. Бритые затылки напряжены, кто ТТ-шку под пиджаком сжимает, а кто и биту с рунами по всей длине. Егор и Ковыль первыми вышли, за ними Снежана, но так и осталась у машины стоять.

— Здорово, Егор, — Дима руку протянул.

Егор замешкался, но пожал. А потом Борисыч и с Ковылем поздоровался.

— Привет, милая, — это он Снежане махнул.

Та неловко головой дёрнула. А вампир только заулыбался.

— Тут непонятки вышли, Вы наших пацанов убили. Братва волнуется, — продолжил он. — Но нормальные люди ведь всегда договориться могут. Правда? Тут у нас тема прокатилась — ведьмы собираются Первого оживлять. Да слышали, небось. Вся Москва гудит.

Егор кивнул.

— Так вот я Первого лично знавал. И так скажу, а братва меня поддержит, он нам и в ... не тарахтел. Мудак был ещё тот. У нас тут свои старики уважаемые и в авторитете. Наследники первой крови. Им тоже некоторым такая ерунда не нравится. Но даже мы против ведьм не попрём. А вы можете. Вы так и так на беспределе.

Ковыль удивлённо выматерился.

— Время и место вам сольём. А вы уж постарайтесь без косяков. Если нормально всё сделаете — среди кровоедов у вас друзья появятся. Да и старые обиды забудем.

Егор почесал подбородок:

— А чего, Борисыч, ваши-то совсем помогать не хотят? Только инфой?

— Это уже больше, чем ваш цирк заслуживает, — ответил вампир. — Так-то Сходняк и Высокий Ковен вместе навек к тёмному будущему шагают. Официально.

Он помрачнел, как-то осунулся.

— Братва соврать не даст. Ради этого старого куска говна дочку мою убили. Говорят, что случайность это. Детей не выбирали, а просто игрушки в магазины слили. Но мне как-то… Если б мог, я этих тварей на куски порвал и мётлы в задницы позасовывал. Но Сходняк чётко говорит. Я против коллектива не иду — не по понятиям.

И бумажку с адресом Егору протягивает.

— Ладно, мужики. Будете мразей жечь — Танюшу мою помяните.

И разъехались.

***

Голосов овраг ночью — место жуткое. Деревянные ступени словно вели в самый Ад. Туда, где должен быть оживлён Первый вампир.

Самое странное, что охраны не было. Да и вообще, слишком всё просто получалось. Не любил Егор такого.

— Где они раздобыли пепел? — тихо спросила Снежана. — Я слышала маршал Жуков сам лично изрешетил Первого серебром.

Ей никто не ответил. Чуть позже Коваль увидел отблески костра. И команда поближе подобралась, наблюдая за шабашем. Даже Октябрь старался не шуметь.

— "Вставай, страна огромная..." — тихонько запел Егор.

— Хера ты делаешь? — удивился Ковыль.

— Не мешай. Это код. Ввожу тело в состояние "форсажа". "Вставай на смертный бой…"

Мышцы наливались энергией, все чувства обострились. Мир стал более простым и ясным. Егор видел врагов и видел друзей. Больше не было полутонов. Ясным взором он смотрел вперёд, а рука лежала на рукояти шашки.

— Кибальчиш! — восхищённо пробормотала Снежана.

Да, это был он. В восьмидесятых Егор Колесников участвовал в проекте "Кибальчиш". Тридцати мальчикам вкололи кровь Красного Октября. Выжил только Егор. Его организм принял изменения. Физическая сила, выносливость, замедленное старение. Был ещё режим "форсажа". Но его применение быстро изнашивало тело и психику. С помощью гипноза Колесникова запрограммировали включать это состояние на короткое время. Триггер — песня.

— Телепортируй меня в центр, — сказал Кибальчиш Ковылю. — А вы окружайте с флангов. Пора показать колдовской погани, как воюют русские.

— Чужаки! — заверещал кто-то за спиной.

Но тут пространство свернулось и снова распрямилось, и Егор оказался в центре круга. Позади пламя горело. Впереди пялили глаза косматые старухи.

Молнией сверкнуло лезвие, и ведьмы в панике подались назад. Легендарная шашка Чапая блестела зачарованными рунами. Сколько же дурной крови ты пролил, сколько голов поотсекал, священное оружие Красного Комдива? Пришло твоё время!

И Егор-Кибальчиш влетел в нестройные ряды. И полетели ошмётки плоти. А он рубил и рубил. Делал то, ради чего был создан.

С другой стороны шёл Красный Октябрь. В одной руке он держал боевой серп, а в другой молот. Он крушил черепа, кромсал плоть. И глухо пел. У него была своя песня. И в ней серые ночи взвивались кострами. Как когда-то, в детстве.

Снегурочка, морозная богиня, она танцевала танец вьюги. И лёд разрывал врагов. И кровь их сыпалась инеем. Её не нужно было звать трижды. Она пришла сама и принесла каждой ведьме в подарок мучительную смерть с запахом мандаринов и звоном ёлочных игрушек.

И как последний абзац — всё довершал Ковыль. Он терзал пространство, схлопывал тела, скручивал континуум и рвал его, как Тузик ссаные тряпки. И его перманентное похмелье только усиливало жестокость и ярость атак. Иван Ковыль шёл как комбайн. Поднимал кровавую целину. И никто не мог его остановить.

Некоторые ведьмы очухались, пытались сопротивляться. Но что их тёмная магия против тех, чьи сердца горят?

Всё закончилось. Четверо выжили. Четверо героев среди гор трупов и окровавленных тел.

Егор снова стал соображать трезво. Отпускало возбуждение и восторг. Он подошёл к алтарю и взял с него урну. Открыл.

— Это не прах, — тихо сказал он. — Что-то оранжевое.

Снежана вытерла губы от крови, взяла щепотку и осторожно лизнула.

— Просто добавь воды, — негромко пропела она.

Ковыль начал громко материться. Четверо героев стояли посреди Голосового оврага и понимали, что их поимели. Грубо и без смазки.

— Возвращаемся. Хера стоите, как девки на Тверской? — рявкнул Ковыль. — Доложить надо, что просрали первого Всадника. Двигайте. Нам ещё по этим долбаным лестницам топать.

Следующей ночью к Егору во сне пришла женщина. Красивая, статная, с правильными чертами лица. Пальцами щеки коснулась.

— Слушай меня, времени очень мало. Как договорю — ты проснёшься и побежишь к Ване в комнату. Ты его остановить должен. Он дурной, не понимает ничего. Скажи, что я обязана была… А он… "Красный орден" должен существовать… Вы остановите… Иначе…

Голос её становился всё тише и тише, а затем Егор проснулся, с кровати вскочил и в комнату к Ковылю побежал. А тот уже в петле дёргается.

Потом пили всю ночь. Жутко это, когда мужик-афганец слёзы льёт.

— Почему Маша ко мне не пришла? Почему к тебе?

— Не знаю, — Колесников уставился в пол. — Наверно не смогла. Она много говорила, но неслышно было. Похоже, что наша главная битва впереди. И ты нужен стране, Вань. И я нужен. И Снежка. И Октябрь. Без нас утопят Родину в крови. В чёрное время мы живём, в страшное время. И если мы струсим и бросим всё, то совсем тогда конец. Это ты понимаешь?

— Понимаю,— у самого губы трясутся. — Хороший ты мужик, Егор. Ты это… Не говори никому. Сплоховал я, смалодушничал.

И руку тянет. Ладонь у него грубая и сухая. Всё хорошо будет. Выстоят. Иначе никак.

— Знаешь, прости меня Егор. Помнишь ту ночь, когда мы тебя в "Оазисе" встретили? Не фига ты не помнишь. Начало вечера только, правда? Но ты вспоминать и не пытался.— Ковыль говорил медленно. — Кроме "форсажа" есть ещё один код, на который твоё сознание реагирует. На патриотизм твой воздействует. Так мы тебя и завербовали. Потому ты нам поверил так сразу, и сомнений у тебя не было. Я просто должен был тебе это сказать.

Егор помолчал немного, а потом сказал:

— Давай ещё выпьем.

 

Вместо эпилога.

Настоящий ритуал, который проходил одновременно с фальшивым, был гораздо скромнее. Шестеро стояли у разрытой могилы на Рогожском кладбище. Три ведьмы, два вампира и ещё один клыкастый лежал на бетонной плите без движения.

Ведьмы были из Высшего Ковена, одна из них — депутат от партии "Яблоко", две других — из аппарата президента Ельцина. Вампиры из Сходняка. Кроме того, кто лежал без сознания. Рядовой боец из братвы.

Ритуал, не особо зрелищный, только что закончен и все взоры были устремлены на братка-упыря.

Тот менялся на глазах. Будто сдувался. Бритая голова стала лысой, тело съёжилось, пропали раскаченные мышцы. Тщедушный человечек открыл глаза и внимательно посмотрел на присутствующих. Щелчком клыки выпустил.

— Приветствуем тебя, — заговорил один из вампиров. — Первый из Пьющих Кровь. Ты снова можешь охотиться под звёздами.

— Что за бред вы несёте. Не раздражайте меня, — отозвался тот.

Вампир заткнулся, а новооживший сел и потёр затылок.

— Какой сейчас год?

— Тысяча девятьсот девяносто пятый, — послушно отозвался клыкастый.

— Сорок два года… Мда… Очки мои целы?

Одна из ведьм всполошилась и подала ему футляр. Первый Вампир тут же нацепил их на нос. В круглых стёклах блеснули руны.

— Так-то лучше. Я голоден.

— В нашем особняке вас ждут молодые и сочные девственницы. Всё как вы любите, Лаврентий Павлович, — отозвалась колдунья.

— Молодцы! — он радостно взмахнул руками. — Выношу вам благодарность! Чего же мы ждём? Вперёд! А после ужина введёте меня в курс дела.

— Всенепременно, Лаврентий Павлович, всенепременно. Добро пожаловать, Всадник.