О, спорт!

Мать плакала и вытирала слезы бумажными платками, под ее стулом медленно вырастала белоснежная, чуть влажная гора. Психиатр слушал внимательно, покачивая головой в такт всхлипываниям.

— Я ведь даже не знала, что он таблетки бросил пить! Вел себя тихо, с отцом не спорил, все как обычно. А он, оказывается… — мать всхлипнула, психиатр кивнул. — Это все интернет! Он там эту заразу подцепил, видео всякие. "Возврат к корням, активная жизнь". Называют себя "спортсменами", откуда слово-то такое нашли.

Всхлип — кивок.

— И в школе не замечали тоже. Пока анализы перед выпускными не сдали, никто ничего не знал. Он и мышцы скрывал, под свитерами...

Всхлип — кивок — причитания — всхлип — кивок. Макса потянуло в сон от этого размеренно-драматичного диалога. Он вчера поставил собственный рекорд по бегу — 400 метров за 50 секунд. А потом еще по сотне отжиманий и подтягиваний, плюс растяжка… Тело приятно ломило, упругие мышцы хотели еще движения, но раз движения не было, то хотя бы отдыха.

— И ведь не понимает, что это зависимость. Мы когда узнали, стали его расспрашивать… А он... страшные вещи теперь говорит. Пешком надо ходить, не на автомобиле ездить. Пластическая хирургия — зло, лучше пресс качать…

— Девальвация времени и переоценка физических возможностей — неожиданно пробасил врач вместо очередного кивка. Макс аж подскочил. — Классический случай спортивной аддикции.

Мать в ответ совсем расклеилась, разрыдалась в голос. Басовитый психиатр приобнял ее за плечи, вывел из кабинета, что-то тихонько нашептывая на ухо. Вернулся почти сразу, причем с подносом, на котором стояли пара бокалов и бутылка шампанского. Врач не стал усаживаться за стол, сел в кресло рядом с Максом и неожиданно подмигнул ему.

— Ну что ж, молодой человек. Значит, обратно к корням, к естественности. Я вот тоже консерватор, в умеренных дозах. Не разделите со мной эту маленькую дань традициям?

— Алкоголь — это... — Макс замялся. Хотелось ругаться и противоречить, он не пил антиаргуин уже три месяца. Но и попробовать запретное зелье тоже хотелось. — ...вредно?

Получилось вяло, не убедительно. Врач разлил шампанское и протянул бокал.

— Конечно, вредно. Но я пока не заметил у вас любви к здоровому образу жизни.

Макс ожидал таблеток, изолятора, нравоучений. Доброжелательный психиатр с бокалом в руке сбивал с толку, и он взял шампанское.

— Отдохните у нас, расслабитесь, думаю, через несколько недель можно будет и домой возвращаться. Пейте-пейте, у меня еще есть…

Макс бежит. Ноги — это не ноги, а крылья, и они несут его к финишу. Зрителей немного, отборочные, не соревнования. Но какие отборочные — юношеская сборная для чемпионата мира! Финишная ленточка, первый! Вот уже мать рядом, раньше тренера успела, плачет от счастья — значит, смог, прошел в команду. Радость переполняет Макса.

Голова болела, во рту было сухо. Сон не отпускал, сердце продолжало биться в бешеном ритме, словно успокаивалось после настоящего забега, не приснившегося. Макс недоумевающе глядел в белый потолок, пытаясь сообразить, где он. Лечебница, психиатр…

— Завтрак в постель!

Дверь больничной палаты распахнулась и пухленькая медсестра вкатила столик с круассанами, фруктами, соком. И шампанским! От одной мысли о шампанском Макса замутило. За медсестрой вошел вчерашний врач.

— Доброе утро, молодой человек. Дайте-ка я на вас посмотрю. Интересно, интересно… Мышцы расслаблены, легкий похмельный синдром, ожидаемо, у нас вот и лекарство есть. Что ж сердце-то так колотится? Ну, ничего, это мы поправим. Поменьше физических нагрузок, и дело пойдет на лад.

Макс почувствовал нарастающее раздражение и желание спорить:

— В здоровом теле — здоровый дух! — выпалил он.

— Конечно, конечно, — согласился врач. — Именно этим мы и занимаемся. И телом, и духом. Молодой человек, Максим, вы никогда не задумывались, сколько заживает перелом кости? Несколько месяцев, между прочим. А последствия сотрясения мозга? Ваш уровень физической активности не ведет к здоровью.

— А шампанское ведет?

Врач вздохнул и присел в кресло. Максим по-прежнему валялся в кровати, медсестра застыла с подносом.

— Как я понял из разговора с вашей семьей, вы против таблеток и медицинских вмешательств. Поэтому мы попробуем более традиционные методы — алкоголь, может быть, что покрепче… Есть, знаете ли, вполне натуральные наркотические вещества. Любые их побочные эффекты медицина сегодня лечит гораздо легче и быстрее, чем сломанные кости или порванные связки. Это не всем подходит, креативные расстройства, например, под воздействиям алкоголя только усиливаются. Но в вашем случае, мне кажется, стоит попробовать. Конечно, мы всегда можем перейти на уколы и таблетки, если вы настаиваете.

Первая заповедь спортсмена — нет наркотикам. К наркотикам, насколько Макс понимал, приравнивались и витамины, и антиаргуин, который педиатры рекомендовали пить всем подросткам для уменьшения бунтарских настроений, и вообще любые лечебные препараты. Организм должен со всем справляться сам, главное ему не мешать. Про алкоголь и круассаны на форуме спортсменов ничего не говорили.

Отжимания, приседания, подтягивания, и наконец — бег. Завистливые взгляды парней, восхищенные взгляды девушек. О, спорт — ты мир. Лучащиеся гордостью родители, внимание тренеров. Никакой школы, никаких занятий, кроме спорта. Бег-бег-бег. И на горизонте — юношеский чемпионат мира.

По словам психиатра, Бориса Владимировича, дела шли хорошо. Алкоголь, мучная и жирная еда, много телевизора и компьютерных игр — желание заниматься спортом постепенно отходило на задний план. Вот только сны, яркие и многоцветные, никак не отпускали и все показывали какой-то другой мир, в котором за сильные мышцы и умение быстро бегать полагались слава и любовь вместо психиатрической лечебницы.

Он даже рассказал о них врачу, но тот, как с ним иногда случалось, пустился в объяснения типа "психическая гиперкомпенсация" и "атавистические комплексы", и Макс быстро потерял нить рассуждений. Единственное, что беспокоило Бориса Владимировича — после снов у пациента каждый раз бешено стучало сердце.

Где-то через месяц ему разрешили легкие физические нагрузки. Врач считал, что при большинстве психических расстройств упражнения приносят только пользу, отвлекают. Почти все пациенты, за исключением спортсменов, в обязательном порядке ходили на зарядку.

Главной задачей для Макса было научиться не увлекаться и заниматься умеренно, поэтому в тренажерный зал его отправили под присмотром медсестры, той самой, что привозила по утрам завтрак. Она торжественно привела его в подвал больницы, где находились беговая дорожка и настольный теннис. На дорожке уныло перебирал ногами длинноволосый парень, рядом ждала очереди симпатичная девушка.

Макс знал, что на дорожку его в первый раз не пустят, поэтому взял в руки ракетку и неуверенно улыбнулся девушке. Она неожиданно улыбнулась в ответ, через минуту они уже стучали шариком по столу. Играла она из рук вон плохо, Макс чувствовал себя неловко, краснел каждый раз, когда она лезла за пропущенным шариком под стол.

— Меня Катя зовут, — донеслось из-под стола. Девушка вылезла раскрасневшаяся, — А ты Макс, да? Борис Владимирович мне про тебя рассказывал.

— Мммм, да.

— Жаль, Игоря выписали недавно, так вас бы тут два спортсмена было. Вас быстро лечат. А я художница.

— Художница?

— Рисую. Я тебе покажу как нибудь, — Катя покосилась на медсестру. — Может быть.

— В смысле, рисуешь? Руками? А фотографии как же?

Катя нахмурилась и положила ракетку.

— Анатоль, освободи место, — Она согнала лохматого парня с дорожки и встала сама. Парень под строгим взглядом медсестры взялся за ракетку.

Играл он еще хуже, чем Катя, ему вообще было все равно, куда летит шарик, и поднимать его он не собирался. Теперь уже Макс постоянно лазал под стол. В молчании прошло минут десять, первой не выдержала Катя.

— Анатоль, ты опять стихи сочиняешь? — парень кивнул в ответ. — Ты за шариком следи, фокусируйся!

Макс умоляюще посмотрел на медсестру, и та милостиво кивнула. Время физической нагрузки истекло.

Во время вечернего обхода Макс засыпал психиатра вопросами. Стихи? Ими же только малыши для запоминания пользуются! Рисовать? В эпоху цифровых технологий? Неужели он такой же сумасшедший, как эти двое?

— Чему вы удивляетесь, молодой человек, — отвечал Борис Владимирович. — Все это атавизмы. Все вы здесь пытаетесь вернуться в те далекие времена, когда надо было бегать за мамонтами да от саблезубых тигров. Только в вашем случае в прошлое пытается вернуться тело, а у них разум. Вот вы не доверяете современной медицине, бегаете, качаете пресс, получаете зависимость от повышенного потребления кислорода при нагрузках, хотя липосакция и тонизирование мышц — это простейшие и безболезненные операции, которые занимают куда меньше времени, чем все ваши упражнения. А они не доверяют фотографиям, видео, голограммам — стараются придумать, как сохранить свои воспоминания на бумаге и в словах.

Напоследок врач показал Максу один из рисунков Кати, она нарисовала портрет психиатра кетчупом на салфетке. Красные потеки, угрожающий оскал — и похоже, и не похоже одновременно, врач-психиатр из кошмарного сна. Макс поежился — нет, пора выписываться, он не такой ненормальный, как все тут.

"Хорошие результаты, но не достаточно хорошие", — тренер пристально смотрит в глаза Максу. "С ними на призовые рассчитывать нечего". "Я могу усилить тренировки!" Тренер только качает головой. "Ты же все понимаешь. Все так делают. Не раз проверено. На допинг-тестах не увидят. Нужна победа, обязательно." Макс кивает. Конечно. Все так делают.

Сон, где тренер предложил принимать Максу лекарства для улучшения результатов, оказался переломным. Он по-прежнему бегал во сне, но сердце уже так не заходилось. Врач был очень доволен:

— Вот уже и подсознание у вас, молодой человек, приняло окружающую действительность. Медицина — великая наука. Даже если бы физическая сила все еще ценилась — это же глупость не усиливать естественные возможности. Хотя мне сложно понять логику ваших снов: при наличии телефонов и автомобилей кто-то платит деньги бегунам. Но на то они сны, чтоб не подчиняться логике.

Макс продолжал бегать во сне, а наяву стал потихоньку готовиться к возвращению домой. Забрезжила идея податься в медицину, влияние Бориса Владимировича сказывалось. Парень потихоньку начал пить все рекомендованные витамины и по совету врача стал принимать сердечные препараты. На всякий случай.

У Кати с Анатолем дела шли хуже — креативные расстройства лечились дольше и не всегда успешно. Макс по необходимости пересекался с ними в тренажерном зале, но общаться старался поменьше, да они и не особо им интересовались.

В день выписки мать опять лила слезы, отец стоял рядом и хмурился. Но на лицах родителей читалось облегчение — успели, спасли, вовремя заметили. Три месяца он провел в клинике, а теперь стоял в своей комнате и разглядывал себя в зеркале. Нет, не растолстел, семнадцатилетний организм переварит и мучное, и шоколад без последствий. Но кубики пресса уже не бросаются в глаза, и нет ощущения, что тело пружинисто и упруго, что оно может взлететь — или взорваться от накопленной энергии.

"Может, так и лучше", — уговаривал себя Макс. Однако без мягких речей Бориса Владимировича было тяжело. Комната таила много соблазнов — на двери крепкого шкафа Макс втихаря от родителей подтягивался, под кроватью скрывались самодельные "утяжелители" для ног и рук, которые он сделал по совету других спортсменов с форума, а ближайший парк, где он перед школой успевал пробежаться, был виден прямо из окна.

Врач предупреждал о срывах еще в больнице:

— Любое лечение может закончиться срывом. Неважно, лечили вас от спортивной, креативной или наркотической зависимости. Пациентам часто хочется вернуться в свой маленький мирок, где самое главное — сделать лишнее упражнение, намалевать картину или принять вовремя дозу. В настоящем мире, где надо балансировать на каждом шагу, считать время и усилия, жить куда сложнее. Если почувствуете, что готовы сорваться, звоните, обязательно звоните нам.

Расписаться в своей беспомощности, позвонить в больницу в первый же день после выписки, Мак оказался не готов. Чтобы отвлечься, он взял на ночь учебник по биологии. Мать, когда заглянула в комнату и увидела его с книгой, опять прослезилась. Но Макс ее не заметил, он смотрел на буквы, а видел перед собой дорожку в парке, по которой можно было бежать, бежать, бежать...

Сосредоточиться. Выйти из раздевалки. Двойная доза препарата гонит на старт. Ничего, все так делают. Выиграть, а там прямая дорога в профессиональный спорт. Без бега нет жизни. Шум стадиона, телекамеры. На старт, внимание, марш!

Макс проснулся как от удара, сердце прыгало в груди, мысли путались. "Это нечестно! Почему там можно, а тут нет?!!" Он чувствовал себя бегущим — во сне, наяву. Оставаться спокойным было просто невозможно. Выйти из дома ночью не получится, но можно ведь и просто размяться. Он ухватился за верх двери шкафа, согнул ноги в коленях. Мышцы предательски задрожали, ерунда. Подтянулся — и раз, и два, и три.

Держать дыхание, бежать. Быстрее.

Четыре, пять… десять…

Как же долго бежать четыреста метров. Время остановилось. Только сердце ухает где-то прямо в ушах. Быстрее.

Двенадцать… пятнадцать… двадцать…

Финиш! Первый! Сердце…

Макс мешком свалился на пол. Сердце...