Рассвет

Рассвет.

Было пасмурно. Над землей клубился туман. Из его молочно белой глубины вырывались капли дождя и медленно летели вверх. Следуя за ними, к пасмурному небу тянулись мрачноватые небоскребы. Их стены повсюду опутывало насыщенно изумрудное растение. Не знаю, как оно называется, может быть это плющ или герань. Оно выделялось на общем фоне, словно пролитая на черно-белый рисунок зеленка. Я очень смутно помнил, кто я такой, но это было не важно. Я не помнил, как я тут очутился, но и это было не важно. Невозможно вспомнить, как ты уснул, но сон ведь от этого ничего не теряет, ведь так? Куда важней помнить, чем он закончился.

Я шел не спеша, внимательно оглядываясь по сторонам. Всегда сложно предугадать, каким будет сон, ужасным или счастливым, ярким или забудется с первой же секундой пробуждения. Дело было даже не в этом. Есть кое-что еще, о чем мы забываем, когда просыпаемся. Каждый сон несет в себе предупреждение о грядущем.

Здесь было тихо и безлюдно. Даже одиноко. Казалось, не было ничего живого вокруг кроме зеленеющего плюща. Я разглядывал очередной дом, когда моих ушей коснулся еле уловимый звук. Он напоминал кошачье мурлыканье. Я закрыл глаза, позволяя слуху определить, где был источник шума. Не поднимая век, я тихими шагами шел на звук урчания. Я не боялся наткнуться на преграду, куда страшней было пропустить что-то важное — часть загадки.

Звук становился все громче и резче. Теперь он больше напоминал тарахтение двигателя. Рядом послышались обрывки каких-то голосов. Я открыл глаза. Плющ исчез. Мир вокруг погрузился в оттенки серого. Кварталы города заполнились прохожими. Их лиц было не разглядеть, сколько я не старался. Стоило только сфокусировать взгляд на ком-то, как он растворялся в тумане, появляясь лишь на периферии поля зрения.

Чуть дальше я заметил что-то цветное и ускорил шаг. Это оказалось низкое деревянное ограждение, кажется, звук доносился именно оттуда. Забор был сколочен из длинных досок расположенных параллельно земле.

За ограждением туман рассеивался, открывая большую площадку, засыпанную песком. Кажется, здесь шла какая-то стройка. В подтверждение своей догадки, я увидел большую похожую на обрезанный конус постройку. Рядом стоял шумно тарахтящий бледно-оранжевый грузовик. Из-за своего пастельного цвета он чем-то напоминал игрушку. Возле него шумно толкались двое рабочих в пестрых строительных касках.

— Он мой! — шумно кричал один.

— Нет, мой! — спорил второй.

Оба смешно сопели и пихались, словно дети в песочнице. А машина между тем шумела, не замолкая. Я попытался рассмотреть мужчин, они были не похожи на тех прохожих. Как минимум, их можно было разглядеть.

— Иди и найди себе другой грузовик!

— Я уже этот нашел!

— Это я нашел!

— Нет, я! А ты чего уставился? — один из строителей вдруг переключился на меня.

— Что, тоже хочешь забрать грузовик? — подключился второй.

Оба начали орать и беспорядочно махать руками, будто пытаясь оттолкнуть меня на расстоянии. Я невольно попятился назад, участвовать в их глупом споре совершенно не хотелось. Тут спина во что-то уткнулась.

— Эй, ты, что не видишь? Тут — я! — раздалось сзади.

Я повернулся. Аромат кофе защекотал ноздри. Источником запаха была пустая кружка, зажатая в руке старика. Дед был невысокий, кряжистый, в пыльном вязаном свитере.

— Зараза, из-за тебя все разлил, — пробурчал кофеман, — Как я теперь рисовать буду?

Он озабоченно почесал кисточкой за ухом. Позади него стоял мольберт. Почему-то вместо холста к нему была приколота рубашка. Прямо на нагрудном кармане красовалось большое свежее пятно коричневого цвета.

— Извините, я не хотел испортить вашу рубашку.

— Испортить? — мужчина удивленно приподнял брови.

Ваятель повернулся к мольберту и, почти вплотную приблизив к рубашке свой крючковатый нос, принялся изучать "полотно".

— Это моя работа, дуралей! — и без того морщинистое лицо старика резко нахмурилось, — Я рисую кофейные пятна на рубашках, а из-за тебя все кофе пролил!

— А-а-а...

— Ага, по-твоему, они сами появляются, давай проваливай отсюда.

— Да, да, нечего тебе здесь топтаться, — донеслось с площадки, — Проходимец!

Я поспешил поскорей убраться подальше от странного художника и строителей. Чего только не встретишь во снах, в том числе — и хамов с приветом.

Мир снова принялся меняться. Под ногами забулькала вода. Я посмотрел вниз. Туман совсем рассеялся, водная гладь отражала мой неразборчивый силуэт. Стопы утопали в песочном дне. Оказывается, все это время я ходил босяком. Скучные небоскребы вокруг стояли, как и прежде. Небо прояснялось, приобретая краски зеленоватой лазури. К горизонту опускалось солнце. Светило стремительно краснело, окрашивая багрянцем небосвод вокруг себя. Я зачарованно смотрел как его свет, отражаясь, играл бликами на волнах. Никак не мог вспомнить, видел ли я когда-нибудь подобное наяву. Солнце уже почти закатилось, превратившись в большой огненный шар. Вспомнилась детская страшилка, в которой красный закат предвещал ночью чью-то смерть. Даже не знаю, где я ее слышал: может — в детском лагере, а может — в турпоходе. Тут неприятно ёкнуло внутри. Сон всегда несет намек о грядущем. И прямо сейчас я наблюдал кроваво красный закат, который мог предупреждать меня о смерти. Моей смерти.

Я завертел головой, оглядываясь по сторонам. Нужно быстрей проснуться и не просто проснуться. Чем сильней потрясение, тем сильней и воспоминания. Было важно донести послание до того себя, который спал и после пробуждения мог все забыть. Кроме небоскребов рядом ничего и не было. Ну и прекрасно! Я побежал к ближайшему дому, высоко задирая ноги. Вода громко булькала при каждом шаге, ступни постоянно утопали в песок. Повезло, что было еще не глубоко. Я открыл дверь в обшарпанный подъезд, выкрашенный серой краской, которая местами облупилась. За старой скрипучей дверью скрывались неосвещенные лестничные площадки. Я бы и не решился туда сунуться без крайней нужды.

Мраморные ступеньки были холодными. Я поднялся по первому лестничному пролёту к лифту. Тяжелые створки дверей не внушали доверия, но подниматься по бесконечным лестницам хотелось еще меньше. Кнопка вызова прогнулась под пальцем и загорелась тускло желтым. Откуда-то из глубины шахты лифта раздался стучащий звук. Застонали стальные канаты, пробужденные ото сна. Кабина с недовольным скрежетом спускалась сверху. Наконец створки лифта отварились. Внутри мигала лампочка. На одной из стен было нацарапано: "заходи, не бойся". Я осторожно скакнул в кабину и нажал на черную кнопку верхнего этажа. Двери закрылись. Лифт тряхануло. Я почувствовал, как душа ушла в пятки. Канаты снова натужно застонали, поднимая кабину вверх с неравномерными рывками. Через щель между створками дверей потянуло сквозняком. Скрипящие звуки и мигание лампы угнетало атмосферу. Чтобы хоть как-то отвлечься, я считал загадочные щелчки, не помогало. Наконец, створки отворились.

Вместо ожидаемой темноты я увидел звездное небо. Лифт как-то доставил меня прямо на крышу. Я перешагнул через порог, обернулся, но кабина уже исчезла. Плоскую черную крышу покрывали белые пятна птичьего помета. И откуда он тут взялся, не одной птицы не видно.

Предстояло самое странное. Я не спеша пошел к краю. Ноги дрожали. Внизу была лишь бездна. Вспомнились слова Ницше, только кто это был — я не помнил. Голова закружилась. Казалось бы, боятся нечего, все равно ничего не почувствуешь, но это не так. Во сне чувствуешь все: и холод и тепло и вкус и, в том числе, боль. Падение с большой высоты вряд ли станет исключением. Но откуда-то я знал, что падение спиной вперед — верный способ проснуться. Нужно было действовать. Отвернувшись от края крыши, я сосредоточился на воспоминаниях о заходе солнца и о грозящей опасности. Шаг назад.

***

Валя резко открыл глаза. Чувство падения бесцеремонно вырвало из сна. Убедившись, что все в порядке, а он всё ещё в своей постели, парень посмотрел на будильник. Тот каверзной улыбкой стрелок на циферблате ясно давал понять, что Валентину оставалось спать ровно минуту. Утро добрым не бывает. Поднявшись с пастели, парень мимоходом отрубил будильник и шаркающим шагом направился в ванную. Вяло елозя щеткой по зубам, Валентин смотрел на отражение своего помятого лица. Глаза слипались, голова гудела, да еще сон этот дурацки: какой-то мужик, дома, вода, почему-то вспомнился Ницше и детский лагерь. Закончив с умыванием, парень, стараясь не шуметь, пошел одеваться. Все домашние еще спали, не работают по субботам — счастливчики.

На кухне парень быстренько залил кипятком растворимый кофе. Из окна виднелась часть алеющего неба, сам рассвет скрывался за домами. Неспокойное небо с одной стороны лазурное, с другой надвигались тучи. Валя задумался, не взять ли зонтик? Да крепко так задумался, основательно. Настолько основательно, что забыл, какой горячий кофе. Отдернув кружку ото рта, парень разлил напиток прямо на карман рубашки. Грудь неприятно обожгло. Шипя от злости как чайник, парень попытался одновременно оттянуть рубашку от тела и поставить кружку на стол. Получилось не очень, оставшийся кофе с удовольствием десантировался на пол. Валя, подражая бесшумной пантере, поскакал за тряпкой и свежей рубашкой. Вся эта возня съела на удивление много времени. Парень второпях обулся, схватил зонт и стрелой вылетел на улицу.

Главное было не опоздать, а то — прощай премия. А прощай премия — прощай и новый телефон. Валентин бежал по тротуару, пытаясь найти золотую середину, чтобы не порвать брюки и при этом не опоздать на автобус. Голова была забита вариантами оправданий перед начальством.

Нужно перейти через дорогу, а вот и зебра. Раздался визг шин. Валя, уже выскочив на дорогу, застыл истуканом. Грузовик стремительно приближался, не успевая затормозить. Удар. Почему-то боли не было, наверное — это от шока. Парень пришел в себя, лежа на асфальте. На заднем плане кто-то копошился и переругивался.

— …Что, его не видел что ли? — басил мужской голос.

— Вообще-то, ты — водитель, не принял бы вчера, ничего б не случилось, — парировал второй голос, чуть повыше тембром.

— Ага, ага. Скорую вызывай, аптечку тащи.

Валентину почему-то казалось, что глаза закрывать нельзя. В голове что-то бухало. Парень перевел взгляд с окончательно посеревшего неба на своих горе спасателей. Те возились в кабине грузовика, что-то вытаскивали. В салоне покачивалась пластиковая герань, обмотанная вокруг солнцезащитных козырьков. По лобовому стеклу забарабанили капли дождя. Один из мужчин торопливо принялся раздирать брючину на ноге парня. Второй с озабоченным лицом куда-то звонил. Валя между тем решил, что у него теперь есть стопроцентное оправдание опоздать на работу. А вот зонтик ему так и не понадобился.