Куда подевался петух
Черный "Лексус" с трудом выбрался из чавкающей колеи на пыльный подорожник рядом с высоким металлическим забором: "Нет, я понимаю, по асфальту гонять на мне приятно, но в эти-то турлы зачем запрягать?! Есть же "газик" в гараже. Он с радостью в родных полях карданом кочки отшлифует…" — и, фыркнув последний раз, замер сердито. За забором виднелся высокий бревенчатый терем с резными ставнями, двускатной тесовой крышей и красной кирпичной трубой.
Заляпаная грязью дверца машины открылась, и из кожаных недр медленно вылез молодой мужчина в строгом черном костюме. Задрав к небу руки и выбритый подбородок, он хрустко потянулся, заполнив себя аж до самой диафрагмы здоровой провинциальной атмосферой, тряхнул прической, резко выдохнул и решительно двинулся к калитке.
"Угу, щас, конешно. Ходют тут всякие, а потом петухи пропадают. Не пущу. Пароль говори". — Нежданный гость дергал зеленую металлическую створку, поворачивал вверх-вниз ручку. Преграда стояла насмерть.
— Ррвав! Гавгавгав! Ррвав! — донеслось с противоположной стороны.
Бороться с калиткой расхотелось. Собачка с таким басом — явно не пудель с бантиком.
— Да впусти ты гостя, Клавушка! — донесся откуда-то мягкий женский голос.
Ручка щелкнула, и створка сама легко открылась, скрипнув ворчливо: "Предупреждать надо. Чужак же, и Льву вон не понравился".
"Да понравился он мне, понравился. Просто для порядку лаю. Чтоб знал, кто тут хозяин" — маленький ушастый спаниель деловито обнюхал стильные лаковые штиблеты и с деланным равнодушием вернулся к будке. Мужчина удивленно огляделся, тряхнул головой и на всякий случай прочистил наманикюренным мизинчиком ухо.
— Здравствуйте, — штиблеты нерешительно переминались на плиточной дорожке, — Я приехал поговорить с Вами на выгодную Вам тему. Вы Ядвига Яриловна?
У крыльца стояла большая пожилая женщина в белой рубахе и длинном синем сарафане. Кудрявые пушистые локоны свободно спадали на округлые широкие плечи, белой воздушной пеной обрамляя круглое морщинистое лицо.
— Здравствуй, Ванечка! Здравствуй, внучек. Какая я тебе Яриловна? Бабушка Яда я, или просто бабушка. Ну, ступай в дом, — без намека на удивление произнесла пожилая красавица и сама первая грациозно взошла на ступеньки.
Ошарашенный "внучок" прошел по солнечному дворику мимо палисадника в веснушках календулы к деревянному крыльцу. Загляделся на двух коричневых курочек, пропалывающих грядку, и чуть не наступил на рыжего котенка, уснувшего прямо на дорожке.
— Ой, прости, не заметил, — сказал гость возмущенно пискнувшему малышу, поднял его на руки и прижал к нагрудному карману.
"Наш человек" — скрипнули согретые солнышком ступеньки.
— Заходи в горницу, Ванечка. Присаживайся, сейчас почаевничаем.
— Откуда Вы знаете мое имя? — запоздало удивился мужчина, усаживаясь за длинный стол.
"Глупый какой, — промурлыкал рыжий котенок, — у тебя же на лбу написано, что ты Ванька"
Бабушка резко затормозила возле изразцовой печки, облокотившись на ухват, и запричитала:
— Ай, ошеньки, ай, горюшко! Ой, ахушки, ой, бедааа! Забыл бааабушку, забыл рооодную…!
"Эй, не переигрывай! И меня отпусти, не Дюймовочка, чай. Мне уже двести лет в обед, не новодел какой-то, сломаешь!" — скрипнул ухват.
"Ты на кого намекаешь?!" — прошуршало с лежанки.
Ваня в частичном оцепенении нервно постукивал "ролексами" по льняной скатерти, придерживая котенка, норовившего сжевать его галстук "от Гучи".
"Никакого этикету. Чаво стучишь? Ты скажи, чаво надобно, и сиди, жди заказ в установленные сроки", — донеслось от столешницы.
— Ма-ма, — простонал гость и стал медленно сползать с лавки под стол.
— Бабушка я, Ванечка, бабушка, — это было последнее, что услышал внучок, не по-мужски проваливаясь в глубокий обморок.
***
— Итак, общий план выработали. Основная нагрузка ложится на Василису. Не подведи, внученька.
— А он красивый, бабушка? — глазки вниз в травушку-муравушку, щеки вспыхнули, зарумянились, тени от длинных ресничек стрелками, пальчики ленту синюю атласную в косе русой теребят.
— Кхе, — Леший Леша многозначительно почесал плешивую макушку, отчего с ветки яблони, на которой он устроился, посыпались на собравшихся во дворе бело-розовые бабочки-лепестки.
— Стерпится — слюбится, малышка, — философски вздохнула кикимора Кира, затягиваясь тонкой коричневой сигареткой.
— Кхе-кхе? — возмущенно заскрипело с яблони.
— Нет, вы мне скажите, кто у нас опять петуха украл? — как всегда деликатно перевел разговор на другую тему бывший спецназовец по кличке Домовой. Его тельняшка выделялась ярким пятном в свете подрастающего полумесяца.
— А давайте я его нейтрализую, — из-за бортика детского бассейна показалась прелестная головка с белыми лилиями на зеленых локонах, — я умею.
Водяной Володя чуть не поперхнулся вишневой настойкой:
— Тебе нельзя! Если ты забыла, у нас скоро вылупятся дети!
— Поэтому ты каждый день в себя всякую дрянь наливаешь, бочка зеленая?!
— Я от счастья в предвкушении…
— Вот я тебе покажу вкушение и пред и после, алконавт пупырчатый!
Домовой поскреб в бороде и растерянно посмотрел на бабушку:
— Ты не знаешь, где наш петух?
***
Реальность возвращалась постепенно, как все большое. Сначала пришел запах. Как только Иван его идентифицировал, в глубине организма снова задергала, запульсировала маленькая паника. Глаза открывать уже не хотелось. Если пахнет травами, смолой и пирогами, значит, все не снилось, все было, и он еще тут. В его нормальной жизни таких ароматов не водилось.
С трудом выкарабкавшись из уютной ямки в перине, мужчина спрыгнул на самотканый половик и обнаружил себя в одних плавках. "Блин!"
Тут же увидел на стуле свою одежду и быстро принял защищенный вид. Документы, мобильник и деньги были на месте. В доме стояла нереальная тишина. Может быть все-таки говорящие кочерга, крыльцо, котенок, скатерть ему приснились?
"Да щассс! Выходи, кормить буду". — Иван нерешительно поднырнул под тряпочную "дверь" и подошел к столу, — "Ну что стоишь? Седжаум, плиз. Не надейся, из меня ничего не материализуется. Я сегодня выходная. И Домовой в город за новым айфоном уехал. Сейчас Василиса придет. Кашу тебе подаст. А пока я тебе ликбез преподам" — Иван обреченно сел за стол, боясь положить руки на говорящую материю, — "Вот почему старые вещи у вас, людей так ценятся? В них душа есть. Они впитывают ауру своего хозяина. Чем дольше связь, тем больше впитывается. Мы все тут почему "разговариваем"? Это телепатическое общение появляется, когда человек одушевляет неодушевленный, по мнению многих, предмет. Он отдает ему часть себя, тем самым наделяя его интеллектом. Все, соприкасающиеся с разумом, получает от него…"
"Ну ты наболтала! Совсем запутала парня" — опять донеслось неясное шуршание с лежанки, — "Понимаешь, мужик, экседентарные молекулярные связи резонируют в потоках биологического нооизлучения и перестраиваются на нейтритном уровне".
"Ой, а я думала, что ты уехал!"
— Здравствуйте.
Посреди горницы напротив стола стояла девушка. Ситцевый тонкий сарафанчик начинался у щиколотки (Она была босая! Розовый средний пальчик на ступне недозревшей клюквой выступал вперед), а заканчивался чуть выше груди, удерживаясь двумя веревочками, завязанными на бант (не на узел!). Льняные тяжелые пряди волос влажной волной огибали голые плечи и заканчивались игривыми спиральками почти у талии. Такая же наивно-эротическая завитушка пушилась на виске. В щелочке между немодно маленькими блестящими губками белели два передних зуба. Глаза испуганной лошади неожиданно вишневого цвета смотрели мимо него куда-то в утреннее окно, в яблоневый сад. Иван все понял. Ее принуждают. Она этого не хочет. И плевать ему, чего она не хочет и кто принуждает. Просто ее надо спасать!
— Выходи за меня замуж.
"Вот дурак!", "Сама ты дура, все правильно!", "Тихо!"
— А где бабушка?
— Не знаю. Тебя как зовут?
— Василиса.
— Ты согласна?
— А где бабушка?
— Не знаю. Пойдем погуляем?
— Ой, мне надо было накормить тебя кашей. Хочешь, я накормлю тебя земляникой?
— Да.
— Пошли в лес.
***
Выйдя из калитки ("Доброе утро, ребята!") и пройдя мимо дремлющего "Лексуса" ("Я все вижу. Не заблудитесь!"), Ваня и Василиса вошли в арку из сведенных над их головами крон.
— Пойдем, я тебе покажу волшебное озеро.
Лес был еще темным, тихим и спящим. Даже скворцы не подавали голосов. Еле слышно вдали распевалась иволга.
"Леша, заткни лягушек, романтику портят"
"Кирочка, ничего ты не понимаешь, это зов самца лягушки. Самое то!"
"Ой, не могу! Вечный зов! Нашел секс-мюзикл!"
"Тссс"
Между деревьями появилась серая полоса. Озеро. Оно еще спало, но где-то там, за поворотом излучины его уже обласкало своими первыми лучами утреннее солнышко, а здесь между высокими соснами пока сумрачно и туманно. Вдруг вся плоскость водоема вспыхнуло изнутри. Сюда по воде дошли те первые лучики зори.
Василиса развязала бантики и перешагнула через них в горящую рассветом влагу. Иван, не отрывая от нее взгляда, стащил с себя одежду и тоже плюхнулся в обжигающе холодную воду.
"Ну как там, Володя?" — спросила, вынырнув из бытового омута Русалка.
"Все просто отлично! Все по плану. Ты не отвлекайся. Я тебе потом расскажу. Плыви к детям!"
***
–Ну вот, слава Богу. Совет им да любовь! Василисочка наша его любит, он вообще в нирване... хм, попробовал бы не полюбить.
— Так чего он хотел-то?
— Да землю нашу купить хотел и завод тут по переработке мусора построить.
— А теперь что?
— А теперь вся его компания наша, Василисина. Расширяется Лукоморье.
— А я думала, ты его превратила…
— Неее, петуха я у соседки взяла. Нельзя в курятнике без хозяина. Хотя, если бы не получилось, пришлось бы... с другим петухом жить.
— Ой, что-то мне не верится. Уж больно он интеллигентный. Ну а сон-то где?
— Дорогая моя кочерга, неужели ты думаешь, что я с тобой или с калиткой наяву разговаривать буду? Сон все это. Сон.