Лицемерка

Привычный, уже, казалось, въевшийся под кожу шум города скорее только оттенял голоса, чем мешал разговору. Без этого шума, без сухого шуршания шин об асфальт и без мерного гудения моторов, уже было даже не уснуть. Когда привыкаешь вдыхать пыль и чад, перенасыщенный кислородом воздух лесов и парков воспринимается организмом как нечто почти чужеродное. От него кружиться голова и наваливается усталость в разы быстрее.

…Но до чего же легко дышится после дождя. И не имеет ни малейшей разницы, где встречать это время — в прохладе лесов или в городе, когда грохот проезжающих машин становится почти оглушительным.

Ива усмехнулась своим мыслям. Лето выдалось на удивление далеким от своего стереотипного образа. Было совсем не жарко и вот уже несколько недель то и дело лил дождь. Гроза гремела с завидной частотой, обрушивалась шквалами на дома, которые временами казались абсолютно беззащитными перед стихией. Иве такая погода всегда была по душе во много крат больше, чем удушливая жара. Может, всему виной привычка к городской жизни. Потому что идущая рядом с ней девушка погодой была явно недовольна.

— Ну, вот, снова мокро, — вздохнула она, легко запрыгивая на бордюр и почти бережно отодвигая носком туфли желтый цветочек одуванчика. Точнее сказать, желтым он обещал стать где-то через полчаса, когда окончательно пригреет солнце. А пока что он оставался бутоном, скрывавшим в своих недрах маленькое отражение светила.

Ива снизала плечами, подходя ближе и механически протягивая девушке руку, чтобы ей было обо что опереться в случае чего. Не то, чтобы ей нужна была поддержка, — она легко шагала по тонкому бордюру, чуть разведя руки в сторону, — но так спокойнее было самой Иве.

— Та брось, Буся, хорошая же погода, — откликнулась Ива. Буся только хмуро на нее покосилась.

— Ну да, опять росы по колено и сверху будет капать… — она фыркнула, обгоняя Иву на несколько шагов. И, развернувшись, пошла дальше спиной вперед. — Ты ведь придешь в этом году? — она честно пыталась, чтобы вопрос прозвучал нейтрально, а лучше даже весело, но это ей не слишком удалось. Ее выдал взгляд, слишком пристальный, внимательный. Ответ был намного важнее, чем Буся пыталась показать. Но, чтобы понять это, Иве не нужно было пытаться считать эмоции девушки. Тема поднималась настолько часто, что уже откровенно наскучила. По крайней мере, именно за этой маской пряталась Ива. Потому что каждый раз этот вопрос, произнесенный вот так, словно бы между делом, в очередной раз проходился лезвием по нервам.

Ива снизала плечами.

— А смысл? — протянула она, — осторожно, там край, — подсказала девушка, снова протягивая руку Бусе. Девушка остановилась. И неуверенно произнесла:

— Ну, мы могли бы поискать вместе… — Буся скосила взгляд в сторону, на подругу. Но Ива не ответила. Возможно, даже не обратила внимания на то, что сказала девушка, потому что взгляд ее был прикован к чему-то за спиной девушки.

— Черт, — четко проговорила Ива, давая ясно понять, что слово изменилось на более цензурное где-то на пути от мозга до голосовых связок. А вот в голове продолжаются крутиться выражения покрепче.

— Он-то здесь причем?.. — глухо проворчала Буся, спрыгивая с бордюра и оборачиваясь, — чтоб его, снова?!

Офисное здание зияло провалами выбитых окон. Зубцы стекла, что все еще торчали в оконных рамах, были щедро окрашены красным. И это выглядело бы жутко, если бы с первого взгляда не было понятно, что это всего лишь краска. Кроваво-красная, из дешевого баллончика. Купленного, скорее всего, в строительном за углом… Ива медленно закрыла глаза, тяжело вздыхая. Купленного совершенно точно в магазине за углом, потому что виновники ни за что не пробыли бы в городе хотя бы на минуту больше, чем того требовал… акт вандализма? Или этот термин применим исключительно к произведениям искусства?

На стене неровными буквами было выведено "Лицемерка". Полностью слово не влезло, так что край его загибался под прямым углом вниз.

Ива нервно пригладила волосы. Каждый год одно и то же.

— Прости, — тихо проговорила Буся. Ива скосила на нее взгляд. Взъерошенные от сырости длинные волосы стояли почти дыбом, превращая шевелюру едва ли не в львиную гриву. Вот только выглядела Буся не грозным царем зверей, а мокрым котенком. Ива вздохнула, пытаясь сдержать поднимающуюся волнами из глубины злость. Она все им выскажет. Но не при Бусе.

— Та брось, ты-то здесь причем? — в голосе все же просквозило раздражение. Буся едва заметно пожала плечами. Ее можно было счесть виноватой. Если быть толстокожим идиотом, считающим, что вина родителей неизменно ложиться на плечи их детей. Тем более, что и исполнителями этой кривой надписи были не родичи Буся. По крайней мере, не в прямом смысле этих слов. Быть в конфронтации с определенным обществом не значит конфликтовать с отдельными его членами. Ива похлопала Бусю по плечу.

— Зато сегодня будет выходной, — Ива улыбнулась. Буся несколько раз кивнула и все-таки растянула губы в улыбку. Есть своя ирония в том, что в текущей ситуации Ива успокаивала Бусю, а не наоборот.

— Это молодняк, — подала голос Буся, — максималисты. Творят неведомо что. Наслушаются, что старшие говорят… — Буся осеклась. Улыбка сползла с лица Ивы и глаза едва заметно потемнели. Напоминать, что именно о ней говорят "старшие", было не самой лучшей идеей. Но спустя мгновение Ива скинула голову и лучезарно улыбнулась.

— Та понятно, — легко отмахнулась она, — а вздумаешь извиняться снова — я тебя стукну, — шутливо пригрозила она. Буся усмехнулась, снова повернувшись к офису, окинула его взглядом.

— Будешь искать новую работу? — спросила она. Ива неопределенно пожала плечами. Если начальству станет известно, что офис громят третий год подряд из-за нее, — то этот вопрос можно будет считать решенным. Да и если это останется тайной — продолжать в том же духе просто несправедливо по отношению к начальству.

— С чего бы? — мужской голос ворвался в разговор внезапно. Буся обернулась на звук. А вот Ива даже не глядя узнала начальника — его вредная привычка подслушивать. — Офис подлатаем, — продолжил он, подходя ближе. Его машина оказалась припаркована чуть в стороне, шум дороги полностью скрыл звук ее приближения.

— Здравствуйте, Кирилл Николаевич, — поздоровалась Ива, опуская голову. Мужчина только кивнул.

— Иванна, наберите остальным, пусть сегодня из дому работают, — снова подал голос он. Ива кивнула, чуть приподнимая мобильный, в котором уже копалась, отыскивая номера.

— Ладно, — тихо подала голос Буся. Она переводила чуть напряженный взгляд с Ивы на ее начальника, но после тепло улыбнулась подруге, — Я пойду тогда. Увидимся, — она коротко обняла Иву, которая только кивнула в ответ и отправила кривую полуулыбку уже вслед девушке. И, как только Буся отошла, Ива хрипло выдохнула, уронив руку с мобильным. Ее скрутило болью, девушка смяла пальцами футболку на груди.

— Иванна! Что с вами?.. — Кирилл Николаевич потянулся к девушке. — Сердце? Вызвать скорую?

— Нет, не надо, — голос звучал сдавленно. Ива медленно вдохнула, — все хорошо, сейчас пройдет… сейчас…

"Да стучи ты, зараза!" — Ива сжала зубы. В груди тянуло с каждым мгновением все сильнее, боль отдавала в левую руку, сжимала изнутри, словно вырывала что-то. Сердце упрямилось, одно мгновение, второе… мышца сократилась, бросая кровь по жилам. Первый удар оказался гулким, разнесся эхом по всему телу. Ива подняла голову, бросила взгляд в ту сторону, куда ушла Буся. Хорошо, что девушка успела отойти достаточно. И хорошо, что рядом стоял Кирилл, иначе девушка наверняка бы обернулась…

— Идемте… — Кирилл Николаевич осторожно поддержал девушку за плечи, — кухня должна быть цела. Там есть аптечка. Вам что-то нужно? — голос пробивался к сознанию словно сквозь подушку. Ива глубоко вдохнула, разгоняя отголоски боли по телу. Отступало ощущение неохотно, оставляя по себе страх резких движений, словно это могло вызвать новый приступ.

— Лучше просто чаю, — сглотнув, проговорила девушка. Главное, чтобы не скорая. Объяснять врачам нюансы ее физиологического строения хотелось в последнюю очередь.

Кухня действительно оказалась цела. Под ногами хрустели осколки, занесенные туда из кабинетов, но этим разрушения и ограничивались. Похоже, в окна просто бросили несколько камней. Хотя, конечно, это выяснять будет полиция…

— Что ж сигнализация-то не сработала? — проворчал в полголоса Кирилл, снимая с подставки зашумевший чайник. — Вы как, полегче? — спросил он, снова оборачиваясь к Иве. Девушка кивнула, откидываясь на спинку стула. Постепенно ушли и отголоски боли, осталась только горечь где-то в душе.

Кирилл Николаевич поставил перед девушкой чашку с чаем, сел напротив.

— Точно врача не надо?

Ива мотнула головой и улыбнулась, в очередной раз подтверждая, что все в порядке. По крайней мере, в относительном. Хотя бы на ближайшее время.

Кирилл надолго замолчал, и Ива потянулась за чашкой с чаем. Странно, но от чая всегда становилось легче. Даже от вот такого, заваренного на скорую руку из пакетика. Или дело просто в горячей жидкости? Ива чуть усмехнулась, отпивая из чашки.

— Сегодня вроде какой-то праздник, — задумчиво протянул Кирилл, глядя на календарь. Его еще в прошлом году повесила девушка из бухгалтерии и о нем попросту забыли, хотя он давно показывал неправильный год.

— Да, Купала, — откликнулась Ива. Она подула на чай и сделала еще несколько больших глотков. Кирилл кивнул.

— Начало сезона снов… — протянул он. Ива едва заметно повела бровью, пряча горькую улыбку в чашке с чаем. Для нее это неизменно было временем мучений.

— О, так вы знаете эту легенду.

— Немного, — Кирилл обернулся к девушке и несколько долгих мгновений смотрел на нее неотрывно. Его губ коснулась едва заметная усмешка, когда он облокотился о стол. И во взгляде просквозило что-то такое, что Ива поспешила поставить чашку на стол, полувопросительно глядя на начальника. — И чем же ты провинилась перед лесными, что они кличут тебя лицемерной?

Ива дрогнула, глаза удивленно расширились. Кириллу реакция, похоже, понравилась, — он улыбнулся шире и продолжил:

— Впрочем, я и так знаю. Пытаешься жить, как человек. Вот в сезон снов сердце и шалит, — усмешка стала совсем уж неприятной.

— Это не ваше дело, — спокойно откликнулась Ива. Она напряглась. Человек, на протяжении нескольких лет знакомства скрывающий свою принадлежность к ведающим, доверия не вызывал. Или, быть может, он просто распознал Иву совсем недавно? Она, сколько не думала, не вспоминала и не смотрела на начальника, не могла определить, кто же перед ней. Ива нервно повела плечом.

— Не дергайся, — почти ласково проговорил Кирилл. Его взгляд скользнул к чашке, которую Ива оставила на столе.

Знахарь!

Она была связана зельем, которое сама же и приняла. Ива сглотнула. Не так много зелий знахарь взялся бы использовать против существа Нави. Она была обездвижена.

— Отпусти, — прошипела девушка.

— Прости, Иванна, это просто мера безопасности, — Кирилл развел руками, — я не причиню тебе вреда.

Девушка не ответила. Мужчина покачал головой.

— Это правда. Просто… — он усмехнулся, — лесные в этом городе меня не слишком-то жалуют. Сама знаешь, насколько упрямый местный леший… а мои запасы на исходе, — добавил он. — Мне нужны травы, которые найти можно только в лесу… и только на Купала.

— С чего бы мне помогать тебе? — прошипела девушка.

— Ты — мне, я — тебе,— просто ответил Кирилл, — ты поможешь мне, а я тебя не убью, — пояснил он, усмехаясь, — а, может быть, даже помогу разрешить твой конфликт с лесными, — мужчина верно прочитал в глазах девушки, что она была скорее готова вцепиться ему в глотку, если бы только могла, чем идти на сотрудничество. — Та брось! Иванна, тебе недолго осталось. Сколько сезонов ты еще протянешь? Ты не можешь отрезать руку и ждать, что не будет больно.

В сезон снов от праздника Купала и до первых холодов грань между реальностью и сном истончалась. Встретить существо Нави можно было не только во сне, но и, в давние времена, в лесу, а теперь и просто на улице. Если быть достаточно восприимчивым. В это время пробуждались те существа, которые впадали в спячку от сезона к сезону, тратя большую часть своих жизней на сон. Первые часы после пробуждения они неизменно были злыми… а от того шли и громили офис Ивы. Из года в год, с тех пор, как сама она жила, как человек. Словно недостаточно того, что каждый год с приходом сезона снов Навь тянула свое создание назад, в мир, который она пыталась покинуть.

— Ищи себе другого травника, — мрачно проговорила девушка, — я свой выбор сделала. Без руки можно жить.

— А без сердца? — услужливо подсказал Кирилл, усмехаясь под недобрым взглядом Ивы. Впрочем, таковым ее взгляд оставался не долго. Девушка сощурилась, неотрывно глядя на знахаря.

— Тебе ведь не просто травы нужны? — проговорила она тихо, — Иначе ты бы договорился с лесными, они не столь несговорчивы… тебе нужен он, — Ива криво усмехнулась, — универсальный ингредиент.

— Раскусила, — Кирилл развел руками, улыбаясь. А вот Ива захохотала, вновь откинувшись на спинку стула. — И что в этом смешного?

— Лихой знахарь, верящий в бабушкины сказки, — откликнулась Ива. А в следующее мгновение сорвалась с места, ринулась вперед. И припечатала руками столешницу перед собой, нависнув над Кириллом. — Его нет, не существует в природе.

— Двудушник, — одними губами выдохнул Кирилл, неотрывно, словно загипнотизированный, глядя в глаза девушки. Едва заметный звериный блеск в левом глаза, чуть искаженная в одну сторону усмешка…

Он ожидал увидеть кого угодно. Ведьму, они были известны тяжелым характером. Такая более чем была способна повздорить с лешим. На какую-то глупую тему, которую легко можно было уладить. Мавку, отказавшуюся впадать в спячку на долгие месяцы. Их не жаловали приверженцы традиций…

Но двудушник! Существо, живущее сразу в двух реальностях, между сном и явью. Единственный, кого он не мог связать зельем.

Ива оттолкнулась от столешницы.

— Философский камень — и тот реальнее, — проворчала она, разворачиваясь, чтобы уйти.

— Стой! Я… мы… — Кирилл нервно закрутил головой. Ему нечего было предложить Иве. Любому другому созданию он мог угрожать, пытаясь склонить к сотрудничеству. Но на двудушника не действовало ни одно зелье, предназначенное для существа Нави. Так как быть? — Ты же все равно будешь его искать.

— Не буду, — ответ прозвучал глухо. Но терпения хватило всего на несколько мгновений. Иванна резко обернулась, заставив Кирилла вжаться в стул, словно бы он сам был под действие обездвиживающего зелья.

— Потому что его нет! — она повысила голос, — Думаешь, если бы был хотя бы шанс его найти, — я бы этого не сделала?! Какую-нибудь гребанную ведьму или русалку тянет назад только когда она прикидывается человеком. Нас же рвет на части все время, каждое мгновение, какой выбор не сделаешь, не Навь, так Явь тянет к себе, заявляет свои права, чтоб его… — она чертыхнулась. Не просто ингредиент для зелий. Это было единственное вещество, которое могло объединить между собой абсолютно несочетаемые вещи, создать что-то поистине новое, стабилизировать любой состав… объединить даже две противоборствующие части — собрать воедино двудушника, заставить оба его сердца биться в унисон.

— Но его нет! — в голосе просквозила горечь, — И единственное, что я могу сделать, это отказаться от одного из моих сердец, чтобы выиграть себе пару лет, прежде чем сойду с ума, — она резко закрыла лицо ладонью, потерла глаза пальцами.

— Так вот… почему они… — Кирилл заговорил тихо, кивнув в сторону стены с надписью, — ты им не принесла его.

— Да, — ответила девушка, — Потому что легенда о том, что в день Купала к нему приведет любовь — это тоже полный бред. Красивая сказка… — Ива медленно вдохнула, потом выдохнула. — Заявление об уходе принесу завтра.

— Ты не обя…

— Черт, — перебила девушка, зарываясь в карман в поисках мобильного, который отчаянно разрывался трелью. Кирилл покачал головой.

— Он-то тут причем? — в полголоса протянул он.

Но Ива не обратила внимания. На экране высветилось сообщение — "Только один раз, сегодня. Приди, пожалуйста".

В лесу действительно было мокро. За несколько минут пути низ джинс промок насквозь, на него налипли мелкие травинки и даже, кажется, проворно бегало какое-то насекомое. Но возможно такая погода была и к лучшему — по крайней мере, за все время пути Иве встретилось только несколько человек. Кто-то просто гулял, вокруг кого-то проворно носился его четвероногий друг, смахивая капельки воды с ближайших кустов. Была бы погода более сухой — лес был бы заполонен людьми. И везде бы витал запах шашлыков и веселья. Ива едва заметно улыбнулась. Буся была уверенной вегетарианкой. Иве она своими предпочтениями не досаждала и не пыталась ее "склонить на свою сторону", но девушка все равно избегала говорить при подруге, как же она, черт побери, любит мясо. Особенно такое, жаренное на открытом огне, на природе…

Все-таки что-то тянуло людей к лесу. Как и тысячи лет назад. Они променяли жизнь на природе на комфорт, но Навь притягивала, пугала и очаровывала. Она это умела.

Идти оставалось недолго. Ива обогнула по кругу озеро, не подходя слишком близко. Для ритуалов Купала нужна была проточная вода, так что само действо должно было проходить дальше. Но около берега озера уже плескались русалки. Они готовились. Смеялись, напевали какие-то песни, распутывая друг другу волосы, расчесывая и переплетая. Существовала легенда, что русалки, мавки и в целом почти все создания Нави, количество которых исчислялось десятками, были перерожденными детьми. Когда-то они погибли в слишком юном возрасте, до того, как душа обосновалась в мире, набралась опыта, выросла. Такой душе не переродится в человека. И кто-то, кто руководит миром, пожалел их, позволил остаться в мире. Навь создала им тела, как умела. Дала шанс прожить жизнь, хотя бы такую, которую считали проклятой.

Ива мимо воли улыбнулась русалкам.

Только ей не были рады. Песня одной из русалок оборвалась на верхней ноте. И остаток пути мимо озера Ива прошла под недобрыми, напряженными взглядами. Девушка вздохнула. Этого следовало ожидать. Порой так выходит, что отказ в помощи воспринимают, как оскорбление гостеприимства. Лесные приняли ее, дали ей возможность прижиться, разрешили искать то, что ей было жизненно необходимо. И не поверили, что Ива это не нашла. Сочли ее неблагодарной, лицемерной… тварью. Забавно быть тварью в обществе, ни одно из существ которого не имеет хоть сколько-нибудь доброй и светлой истории своего рода. Если красивые — то опасные, если уродливы — то жестоки.

Ива не стала идти напрямую к месту, где сейчас собирались старшие. Леший и лесная мать сейчас были заняты подготовкой. Да и радости им приход Ивы не принес бы.

Они ведь знали, внезапно подумалось Иве. Они прекрасно знали, что бесята, всегда слишком вспыльчивые в этом возрасте, громят ее офис. А иногда и дом, когда есть такое настроение. Но не останавливают их, делают вид, что не замечают.

Потому что двудушнику нет места ни среди людей, ни среди созданий Нави.

— Ива! — и все-таки было одно существо, которое было радо ее видеть. Мавки спорхнули с поляны, словно напуганные бабочки, растворились в лесных зарослях. Только взгляды их ощущались на коже. Осталась только Буся, которая кинулась напрямую к Иве и обняла. Ива чуть приподняла бровь, усмехаясь. Взгляд скользнул по выбритым вискам и короткому пушистому ежику на голове, — О, — мавка просияла широкой улыбкой, пригладив волосы, — я немного психанула, — чуть извиняющимся тоном проговорила она, снизу вверх глядя на подругу. Ива улыбнулась.

Она отходила от правил не впервые. На нее смотрели косо, но указывать не торопились. Даже когда Буся отказалась впадать в спячку зимой, сказала, что не хочет терять столько месяцев жизни в год. И перебралась на зиму в город. Слишком много в "подчинении" лешего было вот таких молодых душ, все еще склонных к максимализму. Запрети одному — и через неделю запрещать придется десятку. Дух противоречия сильнее всех остальных желаний.

Бусе не запрещали. На нее смотрели неодобрительно, цыкали и "советовали", а она… она обрила голову.

— Ты ведь мне сделаешь? — глаза Буси вспыхнули, она выпуталась из рук Ивы. В руках сверкнула тонкая алая лента, — помнишь? Ты мне делала когда-то…

— Ну… не знаю, как получится, — неуверенно протянула Ива, забирая из рук мавки ленту. Буся широко улыбнулась, разворачиваясь спиной. И по привычке склонила голову вперед, чтобы волосы соскользнули со спины. Вот только сейчас перекрывать лопатки было нечем.

Спина была обнажена. И дело было не только в кофточке, на спине не было не только ткани. Не было кожи и верхнего слоя плоти. От того в переплетении нескольких мышц зияли белые ребра, в клетке которых билось сердце и надувались при вдохе, словно меха, мешки легких.

Ива удобнее перехватила ленту и осторожно протянула ее сквозь ребра, оплетая кости алой полосой. Девушка была сосредоточена более, чем полностью, от того и не заметила, как мавки снова заполонили поляну. Кто-то посматривал с любопытством, несколько девушек даже подошли с вопросом к Бусе можно ли сделать себе подобное. Ива едва заметно усмехнулась. Если Буся продолжит с таким успехом завоевывать авторитет у молодняка — они все скоро перестанут впадать в спячку…

И хорошо. Не дело отдавать столько времени на сон. Тем более сейчас, когда не нужно быть зависимым от солнца и тепла.

— Все, — Ива переплела последний узелок и завязала.

— Спасибо, — Буся обернулась. И внезапно хитро прищурилась, едва сдерживая улыбку. — До начала еще есть время… идем со мной, — она схватила Иву за руку чуть выше киски и потянула за собой. Мавки, смеющиеся, веселые, крикнули что-то вслед.

— Куда ты меня ведешь? — подала голос Ива, когда рука мавки соскользнула ниже и Буся сжала пальцами ее ладонь. Вспомнилась распространенная в сети серия фотографий — "следуй за мной". Только ни у одного из героев этих снимков не была настолько интимно раскрыта спина.

— Увидишь, — на распев проговорила Буся, продолжая уверенно идти вперед. Скоро они уже пробирались сквозь заросли, то и дело пригибая голову и уворачиваясь от веток. Несколько раз они встречали и другие компании, которые готовились к празднику. Чертята оттирались листьями лопуха от грязи и всеми силами пытались выглядеть привлекательнее. Увидев двудушника они было с улюлюканьем бросились к Иве, но Буся цыкнула на них и они решили не связываться. А вот вурдалаки, напротив, прекратили вычесывать мех и уважительно кивнули, пожелав хорошего праздника. Иве на мгновение показалось, что обращались они не к мавке. Но додумать она не успела — Буся уверенно потянула ее дальше.

Лес густел все сильнее, скоро в его дебрях стало сумрачно, словно близилась ночь. Хотя Ива прекрасно знала, что солнце еще высоко. Темно-зеленая листва осыпала на голову мелкие капли росы, заставляя то и дело недовольно фыркать.

— Буся, ну куда ты меня тащишь? Эй! — Ива тихо засмеялась, — Ну что за тайны, Любовь Александровна?

Буся подала голос только тогда, когда они были достаточно далеко от всех, чтобы никто не подслушал.

— Я знала, что ты придешь, — проговорила тихо.

— Откуда? Этого даже я не знала, — полушутя ответила Ива.

— Потому что я бы пришла, — откликнулась Буся. Ива остановилась, ее ладонь легко выскользнула из руки мавки, которая сделал еще несколько шагов вперед.

— Не думаю, что меня можно… судить по себе, — Ива едва заметно усмехнулась. Буся остановилась. Несколько долгих мгновений она стояла неподвижно, потом чуть повернула голову. Ива была слишком далеко, чтобы поймать ее в поле зрения, но так по крайней мере двудушница могла видеть лицо мавки. Хотя бы его часть.

— Мы все разные, Ива, — тихо и неожиданно серьезно проговорила Буся. Ива едва заметно улыбнулась. Но через мгновение чуть вздрогнула, потянув носом воздух. Какой-то непривычный запах, почти на грани восприятия, неуловимый, но становящийся сильнее с каждым мгновением…

— Но мы все в сезон снов ищем, — Буся обернулась, — цветок папоротника.

Ива резко вдохнула, даже не поняв, от чего так отчаянно хочется дышать. Глотать этот воздух большими порциями, почти давиться им, не в силах надышаться. Запах опьянял, он охватывал все вокруг, почти материальный, к нему почти было реально прикоснуться. Резные зеленые листья, тянущиеся вверх, к солнцу, которого в этих местах было так не много. И невзрачные белые точки, не цветы даже, так, подобие, раскрывшиеся бутончики с торчащими из глубины желтыми пестиками с пыльцой.

Но до чего прекрасным был запах!

Мелкая дрожь пробила тело, заставила оба сердца сбиться с ритма. В ушах зашумела кровь и, словно внезапно стало холодно, тело покрылось мурашками. Одна половина тела. Левая часть лица исказилась, но заметить это было не так просто. Слишком природным, слишком правильным выглядел яркий янтарный глаз, чуть выпирающие слева клыки, превратившие изгиб губ в полуоскал. Из-под рукава куртки выглядывала измененная ладонь, с парой звериных когтей, покрытая темной серой шерстью.

Ива судорожно вдохнула. Она глядела потрясенно, прямо перед собой, не в силах осознать и понять то, что оба ее сердца стучат ровно, в унисон. И что впервые в жизни ее не разрывает на части нечто, что во много крат сильнее ее самой. Чему надо сопротивляться…

Люба звонко засмеялась, раскидывая руки в стороны.

— Я нашла его для тебя!