Из рук в руки

 

Встречный ветер бьет в лицо. Я выжимаю дофига километров в час по вечернему городу. Сколько — не знаю: спидометр не работает. Подрезаю унылые электрокары. Их автопилоты предсказуемо дергаются, пропуская быстро мчащую помеху — меня, то есть. Не понимаю: какой кайф ездить в машине с автопилотом, отпустив руль и тупо глядя в окно всю дорогу?! Это точно не для меня!

Моя боевая "Джианше Электра" петляет среди заторможенных машин, переливаясь оранжевыми огнями на борту. Люблю эту модель! По виду и не скажешь, что простой электроскутер — выглядит, как реальный спортбайк! Вообще-то, когда в седле тинейджер, бортовые процессоры обязаны ограничивать скорость до черепашьих пятидесяти километров. Но я ж не лузер — тащиться так медленно! Если знать хорошего мастера — спидометр легко отключить. А без него "Электра" легко выжмет и две сотни по хайвею! Так что теперь водители-паиньки со свистом исчезают у меня за спиной. Сами виноваты — нечего ездить по правилам, хе-хе!

Сигналю мелькающим перед носом подросткам на электро-роллах. Кыш с дороги, малышня! Вы тут развлекаетесь, а я — работаю!

Я — курьер! В мире, где ты можешь все заказать через Сеть, где вкалывать на работе или тусить с друзьями можно не выходя из дома, курьеры, наверно, — последнее, что реально связывает людей! Ну и фиг, что ты купил товар одним кликом? Кто-то же должен еще тебе его привезти, пока ты греешь задницу перед телетерминалом! И тут — никуда без курьера! Некоторые ретивые конторы, правда, уже пытаются наладить доставку дронами — вот отстой! Это ведь так клево, когда товар тебе вручает живой человек! Лицом к лицу, из рук в руки!

Пора ехать за очередным заказом. В гоглах мигает сигнал навигатора: меня ждут на восьмой "Якудза-суши". Наша франшиза разбросала точки по всему городу. Работать на "Якудза" очень круто! Это как семья! Каждый подросток-курьер, мечтает развозить их заказы. Но только единицы способны выдержать отбор — все очень жестко! Зато в награду — хорошие бабки, модный скутер и членство в самой крутой команде курьеров!

Черно-бело-красное лого "Якудза-суши" светит издалека. К черту правила! Закладываю крутой вираж поперек Зеленой и залетаю на восьмую точку, словно шар в лузу. По рифленой дорожке подруливаю к кухне. Из окошка сияет улыбка Чжана — он шеф восьмой и брат Ли, моего давнего друга.

— Кэйт, лови "Ужин самурая"! Придержал специально для тебя, сестренка, — кричит Чжан, бросая мне коробку.

У меня в гоглах загорается адрес, и навигатор тут же начинает чертить маршрут перед глазами. Чжан очень уж добр ко мне. За доставку "Ужина" курьеру платят втрое против обычного. Правда, и мороки с ним завались!

— Сенкс, бро! Я когда-нибудь с крыши навернусь от твоей доброты! — ржу в ответ и даю по газам. Заказы не любят ждать.

Мчусь по Зеленой к центру, потом по промежуточной улице — на Оранжевую. По бокам мелькают неоновые вывески. Навязчивая реклама лезет в гоглы. Бла-бла-бла в подарок! Бла-бла-бла, ведь ты этого достойна! Информационный хлам отвлекает от дороги. Жаль, что его нельзя вырубить — я же не на автопилоте! В гоглах тикает секундомер. Чем быстрее доставлю заказ, тем больше бонусов!

Ветер треплет мои волосы, выкрашенные в ярко-красный цвет. В наушниках — бодрый вьетнамский техно-индастриал. Я люблю яркие цвета, громкую музыку и свободу! И терпеть не могу мотошлемы! К счастью у меня есть худ — легкий капюшон с секретом. Если что-то будет лететь мне в голову, он тут же надуется — прямо как подушка безопасности! Правда, я еще не успела испытать это на себе, но говорят, может здорово вжарить по ушам. В любом случае это лучше, чем таскаться с тяжелым шлемом на голове!

Всего три часа назад я вышла из школы. Коротенькая юбочка, форма, бантики — все дела! Ну, просто ангелочек! Как говорится, ничто не предвещало беды, хе-хе! Вообще-то школы — пережиток прошлого! Если можно учиться дистанционно, с какого фига рано вставать и тащиться на уроки?! В нормальных семьях дети учатся дома — на удаленке. Школы — для тех, чьи предки очень заняты и готовы платить, чтоб за их чилдренами присматривали учителя. А это как раз мой случай. Мать нехило зашибает, но сутками торчит в офисе. А отец... Отца я вообще не знаю. Из матери слова о нем не вытянешь. Чувствую, там какая-то темная история. Но это отдельная песня...

Так вот, едва дождавшись конца занятий, я бегу на ближайшую точку "Якудза". Там ждет мой рабочий шмот — комбинезон, мотоботинки, гоглы. Бегом переодеваюсь. В туалете рисую черные стрелки вокруг глаз: в городских джунглях лучше выглядеть агрессивно. Девочки с бантиками тут не выживают! Смотрю на себя в зеркало — сойдет! Черный мотокомбинезон в обтяжку, копна красных волос торчит теперь в разные стороны. Ну, ничего — ветер причешет. Если присмотреться, у меня немного восточный разрез глаз — мать явно что-то недоговаривает о моем отце! У нее глаза совершенно другие. Надеваю электронные очки-гоглы, это — мой главный монитор! Когда мчишь на скутере — некогда отвлекаться на разные экраны. Ну вот, можно и в седло: моя "Джианше Электра" вымыта, батареи заряжены — готова к подвигам! Это — подарок фирмы, пока я у них работаю. Весь остальной шмот — за свои деньги.

За три часа смены я отвожу уже пятый заказ. И это не считая пары левых посылок, что я подбросила по пути. Оранжевым светят вставки на комбинезоне. Огни на "Электре" сигналят, что я очень спешу. На вороненом борту переливается лого "Якудза".

На Оранжевой ко мне пробует прицепиться "бык" на здоровенном чоппере. Почему-то уверен, что он один имеет право ездить по городу на двух колесах. Некогда связываться с тобой, придурок, я на работе! А то я бы тебе устроила урок экстремальной езды. Только тебе бы не понравилось, хе-хе! Показываю ему "фак" и рву на светофоре, как ненормальная, оставляя "быка" далеко позади. Запомни, мудила, мощность тут не важна! Моя "Электра" всегда уделает твой агрегат внутреннего сгорания при старте с места! Стремительно исчезаю в лабиринте безликих улочек.

Наконец, навигатор сигналит, что я на месте. Адрес доставки — унылая многоэтажка в рабочем квартале. Интересно, кто тут рискнул заказать "Ужин самурая"?! Меню не из дешевых. Не иначе, как местные жлобы устроили себе праздничек. Впрочем, мне-то какое дело?! Я прилетела — я улетела!

Рядом с домом — обшарпанный куб многоэтажного гаража. Как раз сойдет мне для разгона. Спрыгиваю с лошадки. Набрасываю на голову капюшон-худ, теперь я — совсем как маленький черный ниндзя! Бегу к гаражу, на ходу включая гарпун на руке. Начинается веселуха!

Смарт-дротик выстреливает из гарпуна и летит на крышу, разматывая за собой нитку кевларового троса. На лету дротик превращается в крюк-кошку и цепляется за что-то там наверху: не даром же он — смарт! Трос звенит, как натянутая струна, и лебедка со свистом тянет меня вверх.

Вот почему, так трудно стать курьером "Якудза-суши" — такие пируэты по плечу не каждому! Чтобы франшиза выдержала конкуренцию, мало просто доставлять заказы! Мало оригинальных рецептов и приправ. Мало даже дорогущего черного тунца, который каждое утро доставляют гиперпланом с Хоккайдо. Это вам не дешевые подделки из генномодифицированных рачков, выращенных в какой-то местной луже, это — настоящая рыба! Но все равно этого мало! В огромном мегаполисе франшизы-конкуренты всегда рядом, их сайты — на расстоянии клика! Чтобы выделиться на фоне всех этих выпендрежных "Коза-Ностра Пицца", индийских фастфудов "Каста-Тандур" и прочих жаренных "Ваши крылышки прилетели!", нужно доставлять свой товар быстро, оригинально и с выдумкой! Когда клиенту приносят "Ужин самурая", он должен запомнить это на всю жизнь! Именно поэтому у нас и работают самые крутые курьеры!

Сумка с лого "Якудза-суши" хлопает по спине. Я бегу по крыше гаража, распугивая голубей. Бедные птички не ожидали, что кто-то вдруг свалится им на голову на такой высоте! Краем глаза слежу за цифрами секундомера в гоглах. Теперь мне надо повторить тот же трюк с гарпуном, чтобы побыстрее оказаться на крыше дома. Вжик! — и вот я еще на шесть этажей выше. Из окна соседнего дома на меня таращится старушка. Смотри, бабуля, как работают лучшие курьеры в городе, хе-хе! Надеюсь, ты не успеешь вызвать полицию до того, как я доставлю товар и свалю отсюда.

Осторожно выглядываю вниз — вот и нужное окно! Координаты совпадают. К счастью, оно открыто. Молодцы, клиенты! Дочитали инструкцию до конца. Когда заказчик тупит и забывает про окно, приходится спускаться медленно и вежливо стучать в стекло. А это — плюс лишние секунды и минус бонусы! Но сейчас все будет быстро!..

Черной птицей бросаюсь с крыши. Трос скрипит и тормозит на нужной высоте. Хлоп! — и вот я уже на подоконнике. Окидываю комнату взглядом — угадала: какая-то вечеринка местных жлобов. Здоровые туши, бритые затылки — с такими в темном переулке лучше не встречаться. Видать, насшибали денег и решили устроить фестиваль. Но меня это не колышет, сейчас я — под защитой фирмы. Если вдруг что — "Якудза" найдет способ доходчиво объяснить, что их курьеров лучше не трогать.

Спрыгиваю внутрь и в легком поклоне вручаю коробку самому здоровому жлобу. Все как положено: лицом к лицу, из рук в руки. У такой цундере, как я, плохо выходит передавать вежливые японские манеры. На лицах жлобов — шок, словно к ним залетела бомба. Люблю это выражение у клиентов: значит, мы все еще можем удивлять!

Секундомер в гоглах останавливается, ниже выпадет сумма бонусов. Заказ доставлен, можно валить.

Один из жлобов вдруг выходит из шока и вкуривает, что перед ним — девушка.

— Эй, малышка, может, повеселишься с нами? — он пытается выдавить улыбку, в которой не хватает пары зубов.

— Я на работе! — бурчу в ответ и сигаю на подоконник; надо скорее смываться отсюда. — Будет нужна приватная доставка, скачай себе "Кубер" и введи мой ник.

Моя визитка — пластиковый квадратик с контактами — летит жлобу в руки, точно сюрикен. Как и большинство курьеров, я берусь и за левые заказы. Но только не сейчас. Сейчас пора ехать за новой коробкой суши. Привычным движением выпрыгиваю в окно и краем глаза вижу пролетающий мимо дрон с мигалкой. Похоже, старушенция таки успела стукнуть копам.

 

* * *

 

После смены облом ехать домой. Мать, наверное, еще на работе. Но если и нет — последние пару лет мы живем словно в разных вселенных. Она у меня карьеристка, а я у нее — разгильдяйка! Вот, если бы отец был с нами!.. Нет, сейчас мне там точно нечего делать!

Я еду в "Берлогу". Сворачиваю на Белую и мчусь в сторону вокзала. Сигнальные огни на "Электре" выключены. Теперь я просто черный жокей на вороной лошадке. Не доезжая вокзала, сворачиваю в трущаки.

Трущаки — это не просто трущобы. Громадная промзона тянется на километры вдоль железки. Когда-то, еще до моего рождения, это была гордость и основа экономики нашего мегаполиса. Но в мире глобальных корпораций ничто не стоит на месте. Где-то заводы открываются, где-то закрываются. Ничего личного, просто бизнес! Сейчас трущаки — это километры заброшенных фабрик и ангаров, где лишь местами теплится жизнь.

Трущаки — земля сквотов. Бомжи, неформалы и прочие неприкаянные души захватывают и селятся тут в пустующих зданиях. Кого здесь только не встретишь — непризнанные художники, мигранты, радикалы, беглые преступники и торговцы дурью. Все, кто не хочет болтаться в центре — под присмотром копов и камер наблюдения. Не знаю, почему власти до сих пор не разогнали это безобразие. Наверное, думают: пусть лучше весь этот беспредел будет в одном месте, чем расползется по всему городу. Трущаки — территория свободы и анархии. Тут даже днем не встретишь копа. И, конечно же, здесь полно молодежи, которой, как и мне, не сидится дома по вечерам.

Уже почти стемнело. Ветер гоняет по растрескавшемуся асфальту пластиковые пакеты. В нос бьет коктейль запахов мочи, гашиша, восточных благовоний и отбросов. В железных бочках горит мусор и у этих очагов собираются группки по интересам. Проезжаю мимо растаманов, что пляшут под бумбокс, размахивая дредами. Дальше — кришнаиты поют и раздают сладости. Патлатые парни продают какой-то хлам у обочины. Или, может, это искусство — в сумерках и не разберешь. За ними подонки с разноцветными ирокезами что-то жарят на огне. Фу! Кажется, это была собака! Глаза б мои не видели! Осторожно объезжаю распростертые на дороге тела без признаков жизни — напились, наверное, или еще что похуже.

Вот и "Берлога". Старое фабричное здание светит издали полу-выбитыми окнами. "Берлога" — любимое место тусовки курьеров. Это наш сквот, наш анти-клуб, анти-бар, наш фриспейс.

Через покосившиеся решетчатые ворота заезжаю в подворотню, распугивая курьеров-малолеток, что толпятся у входа. Большинство из них даже на скутере никогда не сидели, а уже хотят попасть в это легендарное место. Развозят, наверное, левые заказы на роликах. Бегиннеры!

Ставлю "Электру" в стойло — чуть не половина двора заставлена скутерами и байками разных мастей. Дергаю железную дверь, исписанную ругательствами на всех языках мира, и попадаю внутрь. Мощный индастриал из колонок наваливается на барабанные перепонки. Ну, вот я и дома!

— Йо, Кэйт! Как сама? — кричит мне Роадкилл из-за старых ящиков, сложенных наподобие барной стойки. Махаю ему в ответ, перекрикивать музыку нет желания.

"Берлога" — это не клуб и не бар, тут нет персонала. Тут все по-домашнему, даже по-семейному. Роадкилл — здоровый лысый детина с добрым лицом — не бармен и не хозяин. Он, так сказать, старший по заведению. Организатор и душа "Берлоги". Здесь все его знают и любят, и он тоже любит и знает всех.

Стены "Берлоги" в несколько слоев расписаны граффити, выбитые стекла закрыты листами пластика с потеками аэрозольной краски. Курьеры всех возрастов развалились на разношерстной мебели, притащенной со свалок или наспех сколоченной из бочек, покрышек и старой тары. Еще несколько этажей выше переделаны для отдыха, творчества или ночлега. В "Берлоге" можно и жить, если тебе некуда податься.

Кто-то из знакомых замечает и машет мне.

— Кэйт! Погнали завтра на косплейную ретро-пати в стиле панк? — кричит мне Сарвари, девушка с глазами цвета иранской ночи. Если б она не подалась в курьеры, наверное, до сих пор ходила бы в хиджабе.

— Шутишь?! — пожимаю плечами. — У меня и костюма нет!

Сарвари смеется:

— С твоими волосами и комбинезоном тебя и так пустят!

— Да забейте вы на это старье! — Иван бестактно вламывается в разговор. — Радиоактивный металл — вот музыка будущего! Роадкилл, а ну поставь нам "Расплавленные стержни"!

Роадкилл заодно выполняет и роль местного диджея. Он хитро подмигивает, и колонки наполняет завывание электронных демонов. Резкие сэмплы на фоне хрипят, словно треск дозиметра.

— Заходите сюда! — Иван кидает нам флаер.

На куске пластика цвета ржавчины голографическими переливами светится: "Рэйдиоэктив Мэтал Пати". Ниже под значком радиоактивности — список групп-участниц: "Дети Чернобыля", "Дюк Нюкем", "4й блок", "Вархедз" и в самом низу, в качестве хедлайнера, крупно: "РАСПЛАВЛЕННЫЕ СТЕРЖНИ".

Тайком рассматриваю смазливое личико Ивана. Хитрые глаза, модно подстриженные, неравномерно выбеленные волосы. Он ничуть не изменился — такой же заносчивый и самоуверенный, как и год назад, когда впервые притащил меня в "Берлогу". Подумать только: и этот придурок стал когда-то моим первым мужчиной! Захотелось романтики на заднем сидении беспилотного такси! Какой же я тогда была дурой!

— Минутку внимания! У меня объявление! — Роадкилл с трудом перекрикивает завывания "Расплавленных стержней". — Я вчера отфильтровал баррель этанола, так что все желающие — подходите, угощайтесь!

Роадкилл грохает на стойку увесистый кег литров на тридцать. Вообще-то биоэтанол пить нельзя. Это горючее для машин, что еще ездят на двигателях внутреннего сгорания. Специально со всякими химическими добавками, чтоб его не пили. Но ведь это практически чистый рапсовый спирт! На магазинный алкоголь накрутили такой налог, что купить его по карману далеко не каждому. Поэтому в трущаках процветает самогоноварение. Местные бутлегеры делятся на два типа: гонщики и фильтровщики. Гонщики — перегоняют самодельный спирт из доступных материалов. Фильтровщики, вроде Роадкилла, покупают биотопливо и фильтруют его от примесей. Выходит все равно дешевле, чем в супермаркете. У стойки быстро собирается толпа охочих до халявы курьеров. Большинство их них все равно не могут купить себе магазинный алкоголь ни по цене, ни по возрасту.

— Всем "коктейль Молотова"! Мой личный рецепт! — кричит Роадкилл, перекрывая рев музыки. — Только не забывайте бросать добровольные пожертвования! Если хотите, чтобы завтра я отфильтровал для вас еще баррель!

В копилку падают мелкие мятые купюры. Пластиковые стаканы наполняет этанол и дешевый кофейный сироп, густой и черный, словно нефть. В пойле никак не меньше половины чистого спирта. Малолетки пытаются тянуть эту адскую смесь маленькими глотками и корчатся в муках. Нубы! Коктейль надо вливать в себя мгновенно, пока рот не взорвался.

Получаю от Роадкилла стаканчик и осушаю одним махом. Несмотря на фильтрацию у коктейля жуткий химический привкус, будто, в самом деле, пьешь машинное масло. Огонь разливается по телу, от кофеина и остатков химии сужаются зрачки. Мир вокруг становится еще темнее и резче. На закуску идут дешевые рисовые чипсы и соевое печенье. Гадость, конечно, но когда ты в "Берлоге", среди друзей — кажется, ничего вкуснее нет!

В толпе ко мне незаметно подкатывает Иван.

— Ну, что, детка? Может, вспомним старые времена? — дышит он мне в лицо смесью рапсового перегара и дешевого табака.

— Отвали! Я тебе не детка! — отталкиваю я его.

Нежели этот кобель надеялся, что я разомлею от глотка коктейля?!

— Китти! Ты чего такая неласковая? — Иван изображает свою коронную ухмылочку.

— Какие-то проблемы, Иван? — сзади внезапно вырастает фигура Ли.

Ли — мой давний друг, мой рыцарь. Он всегда готов прийти на помощь. Вот в кого мне стоило влюбиться! Но не судьба. Ли — слишком хороший для меня. Слишком правильный. И вообще меня не особо привлекают сверстники.

— Уйди, противный! Ты не в моем вкусе! — Иван прикалываясь отталкивает Ли, но видно, как в нем закипает злоба. Всех своих девушек, даже бывших, Иван привык рассматривать, как свою меченную территорию. Парни толкаются у стойки, хватая друг друга за грудки. Из-за громкой музыки я не слышу, что они кричат, но, похоже, сейчас будет драка. Роадкилл ухмыляется, глядя на потасовку. Если что — в соседнем цехе есть место для дуэлей. Когда надо, "Берлога" может превращаться и в бойцовский клуб...

 

 

В "Берлогу" влетает совсем юный курьер и верещит:

— Нормы! Нормы идут! Они хотят отобрать "Берлогу"!

Пацан держится за разбитый затылок. Похоже, не шутит. Норманцы или нормы — агрессивное движение коренных горожан. Их банды часто нападают на курьеров, особенно с другим цветом кожи. Но "Берлога" — место интернациональное. Большинство тут — дети мигрантов или смешанных браков. Я вижу вокруг много раскосых азиатов, смуглых арабов, мулатов, хотя и европейских лиц тут немало. С моей внешностью в "Берлоге" мне намного уютнее любых прочих тусовок. Нормов тут не любят, а нормы — не жалуют нас. Но "Берлога" — это лакомый кусок! Пожалуй, не одна молодежная группировка хотела бы прибрать его к рукам. И нормы — не исключение. В трущаках, где царит первобытная анархия, все конфликты решают крепкие кулаки, цепи и биты. Если нормы собрали здоровую банду — жди драки! Роадкилл вырубает музыку. В воздухе звенит тревожное напряжение.

Иван мгновенно забывает про ссору с Ли и вскакивает на стойку:

— Они хотят махач?! Будет им махач! — орет он, и десятки голосов кричат ему в ответ:

— Махач! Баттл!

Родкилл задорно добавляет:

— Так, ребятки! Рецепт коктейля срочно меняется! — и вытаскивает канистру с моторным маслом. — Только не вздумайте его пить! А то знаю я вас, халявщики!

Боевой коктейль разливается по пластиковым пакетам: стеклянные бутылки — музейная редкость! Роадкилл умело приделывает к ним запалы и раскладывает по ящикам наизготовку. Курьеры по углам разбирают арматуру и всякий хлам — все, что может сгодиться для обороны. Кто помладше и послабее духом — спешно разбегаются по домам.

На крики прибегают художники-леваки. На верхнем этаже они оборудовали мастерскую для своего революционного искусства. Они же расписали лестницы "Берлоги" портретами Мао Дзедуна и его лозунгами о дружбе народов. Я не читаю по-китайски, но в гоглах — встроенный переводчик. Курьеры раньше никогда не слышали про Мао, но граффити нам нравятся.

— Это все от того, что люди забыли ценности интернационализма и дружбы между пролетариями разных народов! — многозначительно изрекает патлатый художник-маоист, услышав о готовящемся нападении.

— Сейчас не время для проповедей, — хмурится Роадкилл. — Вы помочь чем-то можете?

— Чем-то можем... — художник загадочно улыбается, берет ящик с "коктейлями" и возвращается наверх, бросая через плечо: — Огнем по штабам!

 

Мы с Ли бежим на разведку. Через битые окна "Берлоги" можно разглядеть десяток нормов, что толкутся неподалеку. Бритые виски, мелированные ирокезы, собачьи хвосты и воротники на жилетах. Думаю, это передовой отряд разнюхивает обстановку.

Но у меня тоже есть свой секрет. Тихонько включаю сканнер и осматриваю окрестности. Вот они, голубчики! Я вижу метки приличной толпы народа. Основные ударные силы нормов прячутся за складами, готовя внезапную атаку.

— Их там десятки! У меня аж в глазах рябит. — говорю Ли, указывая на склады: — Вон, за углом! С ними несколько тяжелых мотоциклов.

— Откуда ты знаешь? Я ничего не вижу! — Ли удивленно таращится на меня.

Я смеюсь:

— Одолжила глаз у шамана!

— И давно ты с шаманами водишься? — косится он недоверчиво.

— Подружилась с одним недавно. Делаю для него кое-какую работенку, а он делится со мной своими секретами.

— Надо сообщить остальным! Давай вниз! — Ли бросается к лестнице.

Курьеры вываливают из "Берлоги" во двор. Решетка ворот захлопнута. Пока пацаны укрепляют ее перед осадой, девчонки мерно колотят в железные бочки посреди двора. Тревожный гром тамтамов грозным предупреждением разносится далеко вокруг. Прямо таки первобытное племя вышло на тропу войны!

Потеряв надежду на внезапность, нормы неспешно выползают из засады. Полсотни здоровых лбов идут вразвалочку, с битами и обрезками труб наперевес. Кто-то тащит бойцовских собак на поводках. Нормы прихватили с собой нескольких "быков" — тоже вечных врагов курьеров. Их чопперы, тяжелые словно танки, басовито грохочут, волоча по земле увесистые отрезки железных цепей. Непривычный рокот и лязг металла давит на психику. Прямо армия гоблинов на параде! К счастью, ворота "Берлоги" уже забаррикадированы. За ними толпятся курьеры с дрекольем наизготовку. Кто-то предусмотрительно надевает мотошлемы. Две вражеские армии стоят, разделенные решеткой, лицом к лицу, глаза в глаза. Баттл назревает нешуточный.

Здоровенный норм, похожий на гориллу в жилете, выходит наперед, помахивая бейсбольной битой. Наверное, вожак.

— По старому обычаю трущоб! — выкрикивает он. — Мы бросаем вам вызов! Чтобы в честном бою решить, кому будет принадлежать "Берлога"! Нам — рожденным здесь коренным горожанам? Или шайке желтопузых отбросов?

Толпа нормов за его спиной одобрительно гудит:

— Косоглазые! Вон из города!

— Не много ли вы на себя берете?! — кричит Родакилл через решетку. — По старому обычаю трущоб — мы принимаем вызов! Кто полезет в "Берлогу" без приглашения — потом не жалуйтесь мамочке!

Курьеры подхватывают:

— Собаки! Псы бешеные!!!

— Поцелуй меня в зад, жирная скотина! — вопит Иван вожаку нормов из-за плеча Роадкилла.

— Если б ты еще в драке был таким смелым, — тихо подкалывает его стоящий рядом Ли.

Тут с верхних этажей вылетает зажженный "коктейль Молотова" и разрывается в метре от вожака. Мазилы! Похоже, с глазомером у революционных художников не все в порядке.

Сигнал для битвы дан! Ватага нормов с воплями бросается на штурм. "Быки" успевают набросить цепи и их мощные мотоциклы вырывают ворота "Берлоги" с мясом. Армия гоблинов рвется внутрь, круша все, что попадается под руку. Двор фабрики мгновенно превращается в месиво дерущихся тел! При свете взрывающихся коктейлей, под грохот железных тамтамов это напоминет какую-то безумную пляску дикарей!

Я с Сарвари кидаю со второго этажа ящики и старые стулья на бритые головы гоблинов. Сверху мне видно, как волна атакующих постепенно захлебывается и начинает откатываться обратно за ворота. Кто-то хромает, кто-то держится за разбитую голову. Получили?! Будете знать, что курьеров не так-то просто выкурить с их территории! Атака отбита, но битва еще не выиграна.

Иван в запале бросается вдогонку, пиная отступающих нормов. Но враг еще силен — Иван получает несколько увесистых оплеух. Ли бросается ему на выручку и попадает в ловушку — несколько здоровых гоблинов валят его на землю.

— Ли! Отползай! — кричу я из окна не своим голосом.

Но он не может. Его крепко зажали у ворот и колотят арматурой. Ли, словно в латы, закован в тяжелый мотокомбинезон со щитками, но даже этот чудо-костюм не рассчитан на подобные нагрузки. В таком месилове запросто схлопотать заточку под ребра.

Я выпрыгиваю из окна и бегу на помощь.

— Ты куда, дура? Жить надоело?! — Иван орет мне вслед, держась за распухающую щеку.

Но я не слушаю. Стреляю гарпуном в норма, навалившегося на Ли. Это не смертельно, но очень больно. Тот хватается за ногу и откатывается в сторону. Валю на землю другого хилого гоблина, мертвой хваткой вцепляюсь в третьего, поздоровее. Жаль, что на айкидо мы учили захваты, а не удары! Ли барахтается рядом, пытаясь вырваться. Его хотят скрутить цепью, но он спускает электрошокер, встроенный в костюм. Здоровенный "бык" на другом конце цепи, корчась, падает на землю. Еще мгновение — и Ли будет свободен...

И тут я краем глаза вижу обрезок ржавой трубы, что медленно, будто во сне, летит мне прямо в голову. Звуки тамтамов, пламя горящих бочек, движения дерущихся — все вдруг замирает на одно бесконечное мгновение, слишком короткое, чтобы уйти от удара...

Бам!!! Мир перед глазами превращается в море искр, из звуков остается лишь звон в ушах. Я валюсь на асфальта ощущая щекой что-то резиновое. В глазах темнеет. Чувствую, как кто-то меня куда-то тащит...

 

* * *

 

...Кажется, я на время отключилась. Медленно открываю глаза — ничего не меняется. Все так же темно. Откуда-то доносится невнятный шум. Осторожно ощупываю себя. Переломов вроде нет. Голова на месте. Комбинезон тоже. Но в руках непривычная легкость. Гарпуна на правой руке больше нет. Браслет терминала на левой — тоже пропал. Теперь я в темноте — без оружия, без связи, без света.

Обнаруживаю у себя шее ошметки. Это же остатки моего худа! Капюшон таки сработал за мгновение до удара, превратившись в надувную подушку. Бедный мой капюшончик! Если бы не ты, у меня сегодня появилась бы лишняя дыра в голове! Но где же это я?..

Ощущаю кругом сырой шершавый цемент. Холодный сквозняк несет запах погреба и собачьей мочи. Похоже, я все еще в трущаках. Но где остальные курьеры?

Вдруг мои руки натыкаются на железную решетку. Со всех сторон меня окружают толстые ржавые прутья. Я в клетке?! Из-за прутьев раздается глухое рычание. Или показалось? Как же меня бесит эта темень!

Блин! Как я могла забыть?! В комбинезоне есть подсветка! Мягкое белое свечение загорается вдоль швов. Вообще-то это примочка для красоты, но лучше, чем ничего. В тусклом свете понимаю, что сижу в клетке размером метра полтора. Такие же клетки придвинуты слева и справа.

За решеткой вдруг вспыхивает пара светящихся глаз. Рядом еще одна. Рычание переходит в хриплый лай. Несколько собак сидят в соседних клетках. Хорошо, что нас разделяет решетка. Что же это за место? В "Берлоге" такого отродясь не было! Я едва могу разобрать низкий бетонный потолок, с которого свисают толстые железные цепи.

Тут меня молнией пронзает догадка: это же "Живодерня"! Я сижу в клетке на базе норманцев! Страх накатывает морозной волной. Что же со мной теперь будет?!.

Вместо ответа я слышу скрип двери. Щелчок — и подвал заливает светом! В дверь заваливается туша вожака нормов, того самого, что бросал нам вызов перед "Берлогой". Его левая рука в свежих бинтах. Бойцовские псы в клетках заливаются радостным лаем. Вожак бродит между ними, бросая голодному зверью куски мяса. Не хочется даже думать, чье оно. Мясо из магазина — слишком дорогое удовольствие для собак!

— Оклемалась уже? — нависает он над моей клеткой.

— Мы на "Живодерне"? — после темноты я щурюсь от света.

— Догадливая!

— И что вы собираетесь делать?

— Будем ждать, когда за тебя заплатят выкуп! — он задумчиво чешет грязную бороду.

— Да хрена с два! У моих родителей нет денег! — может блеф меня спасет.

— Не надо заливать, детка! Я знаю, сколько стоит твой комбинезон! — лыбится вожак.

— Я сама его купила!

— Ну, значит, сама и заплати! — гогочет он.

— Придурок! Мне завтра в школу рано вставать! — не успеваю я выдумать ничего лучше.

— Вот беда! — вожак скалится. — Значит, больничный возьмешь!

Он бросает псам последний кусок мяса и собирается уходить.

— Эй, постой! — кричу ему вслед. — А если за меня никто не заплатит?

— Тогда Белая Королева отправит тебя на ринг. В честную схватку против песика! — от его гогота сотрясаются бетонные стены; бультерьеры в клетках сердито рычат. — Собачьи бои у нас тут регулярно. Зрители заплатят за зрелище. Это будет веселее, чем просто придушить тебя по-тихому!

Вожак щелкает выключателем и захлопывает тяжелую дверь. Я снова одна во тьме. Псы в соседних клетках чавкают и грызутся за кости.

Что же делать? Звать на помощь? Кроме нормов и бультерьеров меня тут никто не услышит. Позвонить? Но у меня забрали терминал! Да и куда бы я звонила?! Полиция в жизни не приедет ночью в трущаки! Разве что, если тут начнется Четвертая Мировая война. И то сомневаюсь. Впутывать сюда мать — еще более глупая идея! Чего доброго, ушлет меня потом в какой-нибудь загородный интернат закрытого типа — и прощай, вольная курьерская жизнь! Нет, свои проблемы я буду решать сама!

Сажусь на холодный пол. Надо все хорошенько обдумать. Включаю встроенный в комбинезон обогреватель. Ну, хотя бы от холода я не умру. По крайней мере, пока не сядут батарейки.

 

* * *

 

Неоновые вывески Старого города отражаются в окнах крохотной мансарды. Мужчина за тридцать сосредоточенно смотрит в большой экран моноблока. Стопка приборов рядом мерцает разноцветными огоньками. Знакомые знают мужчину под кличкой Спай. Для них он — шаман.

В мире, где даже кофеварка не работает без подключения к Сети, всем управляют потоки цифровых данных. Девяносто процентов людей, правда, об этом даже не задумываются. Им неважно, как это устроено, достаточно знать, где включить и выключить. Поэтому человека, умеющего управлять этими невидимыми потоками, они воспринимают как мага или шамана!

Спай сейчас очень занят — он заклинает демона. Демон, открывающий вход в один из городских банков, капризничает и не хочет приручаться. Промучившись битый час, Спай устало тянется за банкой рисового пива.

— Ну и черт с тобой! Пойдем дедовским методом. Медленно, но надежно... — устало выдыхает он и вызывает "Голема".

"Голем" — сетевой бот для черной работы — появляется на экране, морща трехмерный глиняный лоб. Спай вкладывает ему в рот папку с данными и приказывает:

— Пережуй мне это до завтра и вытряхни все пароли!

Затем щелкает его по лбу, и "Голем" уходит трудиться. Кажется, работа Спая на сегодня окончена. Что ли за пивом сходить?! Когда сутки напролет сидишь перед экраном, не хочется вызывать курьера. Небольшая прогулка в ближайший магазинчик — как благословение!

Спай накидывает полиуретановую куртку и тут замечает красный сигнал в углу монитора. Не мог же "Голем" так быстро справиться! Нет, это сигнал радио-маячка: что-то случилось.

Спай открывает сообщение. Этот маячок он подарил девочке-курьеру, что здорово ему когда-то помогла.

"Эй, чувак! Ты меня слышишь?! Это Кэйт! Мне зверски нужна твоя помощь!" — ее голос дрожит и тонет в помехах. Это собачий вой на фоне или она плачет?! На такую сорвиголову, как Кэйт, это совсем не похоже! Видно, дело и впрямь — дрянь!

Спай ищет источник сигнала. Трущаки. А точнее — "Живодерня", опорная база норманцев. Вот дела! В логове матерых расистов вряд ли что-то хорошее ждет девочку с восточным разрезом глаз. Надо спешить!

Спай выскакивает из мансарды, на ходу набирая на терминале вызов беспилотного такси. На улице уже совсем темно.

 

* * *

 

Бетонная коробка "Живодерни" сотрясается от воплей и хардкорных ритмов. Сегодня ночью здесь собачьи бои. Нормы, потрепанные неудачным набегом на "Берлогу", и всякий сброд, охочий до кровавых зрелищ, собрались развлечься и поиграть на ставках.

Когда-то "Живодерня" была скотобойней промышленных размеров. С потолка до сих пор свисают цепи с крюками. В цементном полу посреди зала — пустой бассейн, который теперь используют как ринг. Вокруг — трибуны, собранные из всякого подручного хлама.

— Значит, ты пришел за девчонкой, шаман? — Белая Королева слегка приподнимает бровь.

Она восседает на широком троне, похожем, скорее, на ложе из собачьих шкур. С трех сторон трон защищен решетками и задернут старым брезентом от гуляющих тут сквозняков. Длинные волосы Королевы выбелены до цвета сахарной ваты. Она ослепительно красива и прекрасно это знает.

— И что такого ценного ты нашел в этой косоглазой малолетке?!

— Она — мой партнер по бизнесу, — голос Спая тверд.

Королева пристально рассматривает его покрытое щетиной лицо. Не то, чтобы очень мужественное, но спокойное в своей решительности. Простенькая полиуретановая куртка, черный капюшон на голове. Ничего примечательного.

— Ну что ж, бизнес — есть бизнес. Хочешь забрать товар — плати выкуп!

— Ты, сперва, покажи.

Королева хлопает в ладоши, и два здоровых норма втаскивают в зал клетку с Кэйт. Та испуганно вцепилась в прутья, но вроде цела.

Спай одобрительно кивает:

— У меня нет с собой денег, но я могу отработать. Труд хорошего шамана дорого стоит.

— Откуда мне знать, что ты хороший? — ухмыляется Корлева.

— А ты у своих берсерков спроси, — в ответе Спая чувствуется ирония.

Белая Королева вопросительно смотрит на стоящего рядом вожака.

— Королева, он снял три кодовых замка и обошел пятерых дозорных, пока шел сюда! — вожак виновато хмурится.

Королева размышляет, теребя край жилета. Похоже, жилет из настоящей кожи. Интересно, из чьей, думает Спай. Натуральная кожа в мегаполисе — очень редкое украшение.

— Допустим, у нас есть давняя мечта... — Белая Королева хитро щурится и делает многозначительную паузу. — Украсть базу ДНК всех жителей города. Несколько миллионов записей. Чтобы направлять деятельность нашей организации, нам нужно знать расовое происхождение каждого жителя. Скачаешь нам базу — девчонка твоя! По рукам?

Спай кивает:

— Мне нужен мощный терминал с хорошим каналом.

— Без проблем! — по кивку Королевы нормы вносят моноблок и ставят на стол рядом с рингом, откуда собачники уже вытаскивают окровавленное тело очередного пса.

Спай подключается, проверяя соединение.

— Только вот что... — вдруг добавляет Королева. — У нас тут принято повышать ставки. Сейчас на ринг выставят двух лучших псов в "Живодерне". Успеешь украсть базу до конца боя — получишь, что хотел. Не успеешь — значит, твоя косоглазая отправится на ринг в следующем бое. Видишь ли, моим людям нужно зрелище, а не унылый стук по клавишам!

Она кривится в недоброй улыбке, пока из клеток вытаскивают здоровенного мастифа и питбуля с множеством шрамов. Псы рычат и царапают когтями цемент.

Спай щурится и пристально смотрит Королеве прямо в глаза.

— Идет, — наконец, произносит он.

Собачники подтаскивают псов к краю ямы.

— А теперь новый бой! — ревет вожак, и его голос многократно усиливается в колонках. — Бульдозер против Ганнера! И — Спай против Департамента медицины! Делайте ставки!

Зрители шумят и выкрикивают своих фаворитов. Помощники собирают у них мятые купюры.

— Ставлю на шамана! — кричит один из нормов-охранников.

— Ставлю, что задрот провалится! — кричит другой берсерк и бросает купюру в копилку.

— Начали!

Раздается гонг. Псы на ринге бешено набрасываются друг на друга.

Спай принимается за работу. Краем глаза он видит взгляд Кэйт, что неотрывно смотрит на него из клетки по ту строну ринга. Ему вдруг вспоминаются студенческие годы, когда они с друзьями наперегонки взламывали камеры наблюдения в женских общагах, а на кону стоял ящик рисового пива.

Демоны хранилища обнюхивают Спая, пытаясь понять, кто он и откуда. Черт с ними! Сейчас нет времени заморачиваться анонимностью. Все равно взлом идет из "Живодерни". Пусть нормы сами потом разбираются со Службой Безопасности — это уже их проблемы!

Бульдозер на ринге мертвой хваткой цепляется в щеку питбуля. Хорошо, что не в шею — это была бы чистая победа!

Спай кидает эксплойт в зубы одному из демонов. Тот захватывает наживку и… эксплойт взрывается внутри, вынося демону мозг. Сработало! Теперь демон послушен, как дрессированный щенок. Хорошо, что медицинская база не так уж секретна, тут нет защиты высшего уровня! На плечах демона Спай въезжает в открывшееся хранилище.

На ринге питбуль злобно рычит и бьет лапами, пытаясь сбросить с себя рябую тушу мастифа.

Теперь главное — успеть найти нужную базу. Хлопать каталогами нет времени. Спай набрасывает несколько ключевых слов: а ну, демон, ищи!

Дела у питбуля идут совсем неважно, Бульдозер заметно тяжелее и не уступает в опыте.

"Ну же, песик! Поживи еще немножко…" — шепчет про себя Спай, быстро листая результаты, что нарыл демон. Вот это очень похоже на то!

Белая Королева встает с трона и подходит к краю ямы. Окровавленный питбуль хрипит на цементном полу, но еще продолжает сопротивляться. Бой на ринге приближается к финалу.

На экране медленно капают проценты. Миллионы профайлов с генетическими портретами горожан утекают в моноблок Спая.

Наконец, питбуль затихает. Собачники спрыгивают на окровавленный пол и начинают разнимать псов.

— Ну что, шаман? Бой окончен! — Белая Королева нависает над ним, деловито сложив на груди густо татуированные руки. — Есть чем похвастаться?

Спай встает и разворачивает моноблок к Королеве:

— А ты сомневалась?

Закачка завершена.

— Ну-ка, найди себя! — Королева недоверчиво смотрит на экран.

Спай вводит имя и тут же находит свою анкету.

— Недурно, — Королева придирчиво изучает профайл на экране. — Девяносто восемь процентов славянской крови?! А ты, шаман, редкий экземпляр в наше время! Если б еще не водился с этими желтопузыми...

— Могу и твою анкету открыть!

— Нет, спасибо! Дай, я сама поищу кое-что. Можешь пока посидеть на моем троне, раз уж ты сегодня победитель.

Королева склоняется над моноблоком, а Спай торжественно шествует через зал. Зрители галдят, требуя свои ставки, часть из них хорошо наварила на тотализаторе. В победу шамана верили немногие.

Из колонок несется оглушительный хардкор. Нормы то ли танцуют, то ли толкаются в зале. После боев нужно выплеснуть агрессию в дикой пляске. Моноблок с базой выносят из зала, и Королева не спеша возвращается к трону.

— Ну что, надеюсь, теперь я могу забрать свой выигрыш? — спрашивает Спай.

— Осталась лишь небольшая формальность... — лукаво улыбается Королева и вдруг страстно впивается в губы Спая. — Надеюсь, ты не будешь против задержаться тут еще ненадолго?..

Она медленно расстегивает свой кожаный жилет с меховым воротником.

"Ну, хоть это мне не придется делать наспех?!" — проносится в голове у Спая.

— А как же твои вожаки? — вслух интересуется он.

— Ничего, подождут! Я глянула их карты — просто свалка генетических отходов! Сплошное разочарование!

Королева задергивает брезентовый полог перед троном и толкает Спая на ложе из собачьих шкур:

— Они у меня теперь вот где! — она поднимает сжатый кулак в кожаной перчатке. — Если кто-то хоть пикнет мне наперекор, я расскажу всем, кем были его предки!..

 

* * *

 

Два норма тащат меня под руки к воротам "Живодерни". Спина Спая маячит впереди. Время уже далеко за полночь, но без терминала я не знаю сколько именно. После грома музыки на улице непривычно тихо. Лишь слышно, как за трущаками проносится скоростной поезд. Из руин соседней фабрики доносятся песни на арабском. Трущаки живут обычной ночной жизнью.

За воротами нас ждет такси. Вообще-то такси никогда не ездят в трущаки. Это зона безусловного табу для их автопилотов. Но по дороге Спай успел договориться с бортовым процессором. Так, что сейчас авто думает, что оно в трех километрах отсюда, за пределами запретной зоны.

— Вот! Возвращаем в целости и сохранности. Так сказать, из рук в руки! — здоровый норм грубо толкает меня к Спаю.

Вожак отдает мой браслет-терминал.

— А гарпун? — спрашиваю я.

— Он где-то потерялся, — нагло лыбится тот.

— Верни гарпун, горилла! Ты же знаешь, сколько он стоит! — я в бешенстве пытаюсь пнуть вожака мотоботинком, но Спай вовремя оттаскивает меня и запихивает в машину. Такси тут же срывается с места, похоже, автопилот слушает Спая без слов.

За окном проносятся горящие бочки с мусором.

— Ну, и как она тебе? — хмуро бурчу я, глядя в окно.

— Самка как самка. Ничего особенного, — Спай флегматично ковыряется в панели автопилота, вводя адрес пригорода, где я живу. — Ты, что ли, ревновать собралась?

Я лишь молчу нахохлившись. Пальцы непроизвольно нащупывают цепочку на шее.

— Кстати, спасибо за шаманский амулет! Сработал-таки! — я вытягиваю из-за пазухи маячок, замаскированный под армейский жетон. Эта "собачья бирка" все время болталась у меня на шее, пока я не вспомнила, как ее активировать.

Устало щелкаю браслетом терминала на левой руке. Гарпун жалко до слез! Он был совсем новый — продвинутая моделька! Мне надо будет еще месяц корячиться на работе, чтоб заработать на такой! А без гарпуна не доставишь самые интересные заказы, вроде "Ужина самурая", значит — работать придется еще больше. Не просить же деньги у матери, в самом деле!

Вскоре такси подъезжает к воротам роскошного коттеджного поселка.

— Я высажу тебя здесь. Все равно внутрь меня охрана не пустит, — Спай, открывает дверь и хмыкает, глядя на четырехметровый забор с охранными вышками. — Нехилый райончик! Могу поспорить, тут нет квартир дешевле десяти миллионов. Что ж тебя от такой жизни в курьеры потянуло?

— Нифига ты не понимаешь! — огрызаюсь я. — Пожил бы сам в этой долбаной клетке, по-другому запел бы!

Спай вдруг морщит лоб:

— Кстати, помню, ты говорила, что ищешь информацию о своем отце. Пока качал базу, я мельком глянул твою генетическую карту. Могу сказать, что он был на сорок восемь процентов вьетнамцем и на тридцать четыре — пенджабцем.

— Пендж... Это еще где? — меня разбирает любопытство.

— Где-то между Индией и Пакистаном. Информации мало, но с этими данными, можно будет что-то раскопать по базе копов. Если хочешь, могу порыться в свободное время.

— Ой, было бы офигенно! — я чувствую внезапный прилив радости. — Интересно, что бы ответили нормы, если б я им сказала, что я еще и на четверть еврейка по маме?!

Спай закатывает глаза:

— Кэйт, ты неисправима!..

На мгновение касаюсь губами небритой щеки Спая и мчусь на проходную. Над ней сияет табличка: "Кондоминиум Чудо-Город". Бронированный турникет распознает мой терминал и пропускает внутрь. Из мира хаоса — в мир порядка.

 

 

Я бегу вдоль аккуратненьких рядов дорогих таунхаусов. Время на терминале перевалило за два часа ночи. Дроны-косилки шуршат, педантично подстригая газоны. Дорожное покрытие, ровное как бильярдный стол, влажно блестит после уборки. Вот бы по всему городу так!

Вот и дом, где мы живем с матерью. Геометричные формы, вокруг — идеально подрезанные кустики. Огромные, как витрины, окна выходят на тихую улицу. Входная дверь гостеприимно открывается передо мной. Значит, мать еще не перевела домового в ночной режим — ждет меня. Теперь главное — добежать до ванной, пока она меня не перехватила!

Внутри все такое чистенькое — аж тошнит! На цыпочках пробираюсь по тусклому залу, стараясь не споткнуться о стильную дизайнерскую мебель. Собачий помет и грязь с мотоботинок кусками отваливаются на стерильный паркет.

Мать недавно повесила на стену картину известного художника из Ядра. А как по мне, то похоже на размазанный по холсту кусок дерьма. Не понимаю, зачем было тратить на него такие деньги?! Пришла бы к нам в трущаки — местные умельцы еще лучше расписали бы! Если надо, даже настоящим дерьмом — для правдоподобия!

Я таки прошмыгнула! В ванной мигом сбрасываю комбинезон и прыгаю в душ. Под комбинезоном — ничего. Наноткань самоочищается, так что можно носить на голое тело. По крайней мере, так было сказано в рекламе.

После душа рассматриваю себя зеркале. На коленке свежий синяк, на щеке — царапины. Локоть разбит до крови — не помогли и налокотники из армогеля. А вообще-то я — ничего! Грудь за последний год здорово вымахала. На животе порхает тату в виде пары бабочек. Надоели уже! Надо будет свести этот отстой и сделать что-нибудь покруче. Хорошо хоть это — полу-перманент, пара уколов — и следа не останется. Может, набить себе дракона? Разноцветного, на всю спину, как у настоящих якудза!

На мгновение представляю себя на заднем сидении автопилот-таски. Сексуальный дракон извивается на обнаженной спине. Только вместо Ивана в моих объятиях — Спай! Ммм... А это было бы здорово. Очень даже здорово...

— Ты где это пропадала до двух ночи?! — раздраженный голос из-за спины вдруг вырывает меня из фантазий.

Машинально закрываю полотенцем бабочек на животе:

— С друзьями засиделась. Ты можешь хотя бы стучать перед тем, как вламываться?!

— А почему на звонки не отвечаешь?

— Там сеть плохо ловит.

— Это никуда не годится! — мать подбоченясь изображает строгую учительницу. — Я же переживаю! Обещай мне, что будешь хотя бы звонить, когда задерживаешься допоздна!

Прищурившись, я смотрю на нее — лицом к лицу, глаза в глаза. Что-то не похоже, чтоб ты сильно переживала! И хотя мы рядом, мне кажется, будто между нами — бетонная стена.

Больше всего на свете мне сейчас хочется крикнуть ей в лицо:

"Значит, он был полувьетнамец-полупакистанец, да, мама?! Зачем было это столько от меня скрывать?! И чем же он занимался? Наверное, был смазливеньким лидером банды мигрантов? Или, может, загадочным профи с криминальными талантами? Мама, а знаешь, меня сегодня могли убить! Ты не хочешь спросить: а вдруг я уже тоже беременна?! Или, может, я слишком напоминаю тебе о промахах юности?!"

Но вместо этого я лишь тихо выдыхаю:

— Хорошо, мам, — и опускаю глаза.

Сегодняшний день отнял слишком много сил, чтобы скандалить посреди ночи.

— Ну, ладно, — смягчается мать. — Я спать, мне рано на работу. Ужин я оставила на кухне. Где это ты уже локоть расцарапала?!

Они удаляется в свою комнату. Уже со второго этажа доносится:

— И не ходи голышом по дому! Сколько раз можно повторять?!

Мне плевать! Тихо шлепаю на кухню, перекинув полотенце через плечо, как греческая богиня. Комбинезон я заныкала на дне корзины с грязным бельем. Завтра надо будет перепрятать. Думаю, мать о многом подозревает, но делает вид, что ничего не замечает.

На кухне — все та же стерильная чистота. Хромированная посуда стоит идеальными рядами, как на выставке. Это напоминает мне госпиталь для тяжелобольных. Все чистенько, ровненько, благопристойненько. Только не хватает чего-то самого главного! Словно этому дому вырезали сердце...

На лакированной столешнице — поднос. Еда, конечно же, доставлена курьером из дорогого ресторана. Не помню уже, когда мать последний раз что-то готовила своими руками.

Поднимаю крышку. Лазанья, паста, панна котта. На крышке красуется надпись "Ужин мафиози" и красно-зеленое лого "Коза-Ностра". Издевательство от конкурентов — из рук в руки!

Выворачиваю поднос в мусорник и бреду в спальню. Когда мать уже, наконец, запомнит, что я не перевариваю итальянскую кухню?!

В комнате — идеальный порядок. Вещи разложены не моей рукой, так что ничего невозможно найти. Пора в кровать. Завтра с утра в школу, а потом — опять все по кругу...

Спросонья тянусь к терминалу: надо сообщить Ли, что со мной все окей.

Ну, все, вырубаюсь. Надеюсь, во сне не приснится все то, что стряслось со мной за этот день...