Худшая копия - это подлинник
— Мошенники, телефонные мошенники, Интернет-мошенники, психи, психи под кайфом, психи с белочкой…, — недовольно перечислял, перебирая уже закрытые дела, майор полиции Александр Ларин, чей день всегда начинался с заполнения бесполезной документации, от одного вида которой его настроение решительно и уверенно стремилось к нулю. — Нет, я не понимаю! Почему у нас что ни дело, то либо мошенники, либо психи?! — вконец разозленный он с силой швырнул папки на стол.
Его друг и помощник капитан Петр Орлов, сидевший за соседним столом, флегматично проследил полет выпавшего из одной из папок листа и спокойно поинтересовался:
— А чего ты хотел? Благородного Робин Гуда?
— Да хотя бы!
— Маловероятно, — усмехнулся Орлов, возвращаясь к просмотру своих документов.
Раздался звонок.
— Да? — голос схватившего трубку майора не отличался дружелюбием, которое, впрочем, спустя пару мгновений сменилось сначала удивлением, а затем предвкушением. — Выезжаем! — коротко бросил он, после чего с азартом посмотрел на подчиненного. — Никаких Робин Гудов, говоришь? Вандализм в Петергофской галерее — стрела в картине!
На место приехали быстро. Суетливый человечек, представившийся замом и постоянно поправляющий большие очки, не переставая причитать, проводил их к поврежденной картине. В самом центре оцепленного зала висела известная картина Белова «Мальчик с апельсинами», чернокожий мальчик на ней белозубо улыбался, а в одном из апельсинов, разбросанных перед ним, торчала настоящая стрела.
— Кто-то убил натюрморт, — не слишком остроумно пошутил майор Ларин.
— Причем копией стрелы XIII века. Добротная работа, — заметил Орлов, пристально изучив вышеупомянутую стрелу.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно прищурился его начальник.
— Сын любит исторические игры, — поморщился капитан и совсем тихо буркнул себе под нос: — И меня заразил, зараза!..
— Как это произошло? — решил вернуться к сути дела майор, обращаясь к заместителю директора музея.
— Уборщица обнаружила картину утром, — промокая лоб платком, начал объяснять мужчина. — Охранники, дежурившие в ночную смену, ничего не видели. Мы сразу же просмотрели изображения с камер, но преступник прекрасно знал их расположение и не попа…
— С чего вы взяли? — перебил его Ларин.
— Что, простите? — не понял заместитель, снова поправляя очки.
— Почему вы решили, что преступник был в курсе вашей охранной системы?
— Потому что он здесь работал!
Брови майора поползли вверх:
— Вы знаете, кто это сделал? — он указал кивком головы на многострадальную картину.
— Да! То есть… Нет… Я не уверен…, — вконец запутался в показаниях сильно нервничающий мужчина. — Это не самое важное, полковник!..
— Майор, — машинально поправил его следователь.
— Майор, — послушно согласился зам и продолжил свою мысль: — Не имеет значения, кто выпустил эту стрелу. Куда важнее то, на что она указала! Вот, взгляните, — он подвел Ларина поближе к картине и провел пальцем по простреленному апельсину. — Видите?
— Нет, — честно признался полицейский.
— Мазки справа-налево! А должны быть слева-направо. Это — не Белов! Это — подделка! — возмущению служащего Петергофской галереи не было предела. — Он похитил национальный шедевр! И Мембрандт… О мой бог, Мембрандт! Нам прислали его для выставки. И он тоже над ним работал! Мы специально сегодня проверили… Сомнений нет: это тоже копия! Майор, вы понимаете? Это — скандал! Международный скандал! Ни один музей больше не доверит нам своих картин. Найдите его, майор, найдите!
— Кого именно? — уточнил следователь.
— Роберта Гудова!
— Кого?! — переглянувшись, хором переспросили Ларин и Орлов.
Роберт Гудов — талантливый молодой художник, в узком круг известный созданием бесподобных копий шедевров прославленных мастеров. Именно за его филигранную работу и бережное отношение к оригиналу музеи нанимали его в качестве реставратора многих известных полотен. Его репутация была безупречна. До сих пор.
— Он на днях реставрировал Белова и проверял перед выставкой Мембрандта. Видимо, тогда и подменил обе картины. В музее перед предстоящей выставкой творилось черт знает что, как-никак событие мирового уровня, поэтому подмену картин и проморгали. Если бы не эта стрела… Никто бы ничего не заметил, — стоя в квартире-студии предполагаемого преступника, отчитывался своему начальнику капитан Петр Орлов.
— Никаких следов Робин Гуда до сих пор? — Ларин с того момента, как узнал имя злоумышленника, упорно называл его только так.
— Нет, — покачал головой капитан, — со вчерашнего дня как в воду канул. Камеры у подъезда засекли, как он выходил из дома где-то в пол четвертого. Обратно он не возвращался. Лука при себе не имел, — на всякий случай уточнил он.
— И тем не менее это он, — уверенно заявил майор, вертя в руках найденный при обыске отлично сработанный лук. — Он подменил картины, и он же предупредил об этом руководство музея. Типичный Робин Гуд!
— Робин Гуд крал деньги, а не картины. И у богатых, а не у музеев, — возразил капитан Орлов. — К тому же не для себя. Неизвестно, где сейчас украденные полотна…
— Может, он их продал, а деньги куда-то пожертвовал? — предположил Ларин.
— Я проверил. За последние пару дней не было никаких анонимных, крупных пожертвований ни в один из известных фондов. К тому же просто так такие картины не продашь, если, конечно, не имел место предварительный сговор.
— Ты не веришь в Робин Гуда! — ткнул в него пальцем майор.
— Я верю в преступление и мотив, — усмехнулся Орлов, складывая руки на груди.
— То-то и оно! Какой мотив в том, чтобы дырявить собственную халтурку и привлекать внимание полиции? Ему же лучше, чтобы как можно позже узнали о подмене. И потом, этот дерганный заместитель все уши прожужжал нам о том, что эти мазки на апельсинах уж очень примечательная деталь и что странно, что никто раньше ничего не заметил. Наш Гуд — профессиональный реставратор и копиист. Разве не странно, что он допустил такую грубую ошибку в своей работе, которую, к тому же, надеялся выдать за подлинник?
Орлов задумался.
— Может, его заставили подменить картины? — озвучил он вертевшуюся у них обоих в голове мысль.
— Конечно заставили! — раздался очень неожиданный старушечий голос от двери, заставивший майора буквально подпрыгнуть на месте.
В комнату не спеша зашла крохотная старушка с аккуратным пучком на голове и неизменным вязанием в руках. Майор, конечно, знал, что его родная и любимая бабушка живет в соседней квартире, как-никак почти каждые выходные навещал, но все равно ее появление здесь…
— Бабуль, тебе нельзя здесь находиться! — простонал Ларин, прикрывая лицо рукой. — Это квартира предполагаемого преступника.
— Чушь! Роберт — хороший мальчик. Он не преступник! — искренне возмутилась пожилая женщина.
— У тебя они все хорошие, — проворчал следователь. — То-то я одного за другим в участок каждую неделю провожаю…
Слушая разговор начальника с его бабушкой, Петр Орлов изо всех сил пытался подавить рвущуюся наружу улыбку. Эта ситуация уже долгое время была объектом шуток и источником анекдотов в их отделе. Дело в том, что майор Ларин очень любил свою бабушку, а одиноко живущую бабушку, как водится, очень любили разного рода мошенники, которых в свою очередь сильно не любил майор. В итоге, на любой подозрительный сигнал от бабули приходил злой, как стадо чертей, Ларин и забирал очередного любителя легкой наживы с собой в участок, чем нехило поднимал статистику отдела по раскрытию преступлений и попутно сильно веселил своих подчиненных, которые уже делали ставки, скольких мошенников он поймает в течение недели. Безусловно-положительным моментом было то, что по району активность такого рода аферистов значительно снизилась, а квартиру бабули майора они в большинстве своем, вообще, старались обходить по кривой дуге. Впрочем, идиотов всегда хватало. Бабушка относилась к этому философски, майор свирепел, но в этот раз пожилая женщина стояла на своем:
— Роберт — другой! Всегда вежливый, всегда поможет, подарки каждый день дарит…
— Они — друзья по играм в социальных сетях, — шепотом пояснил Ларин в ответ на удивленный взгляд коллеги.
— Это все Шериф виноват! Я сама слышала, как он ему угрожал расправой, если он не сделает так, как они говорят.
— Стоп! Шериф?! — удивлению майора не было предела.
— Местный бандит, никогда не здоровается, — недовольно поджала губы бабуля. — Постоянно курит сигареты одноименной марки, поэтому все его называют Шериф. Соседка снизу говорила, что он связался с какой-то очень плохой компанией, видела, как он садился в элитную иномарку с черными стеклами, а потом вышел оттуда, пересчитывая деньги в конверте.
— Номер разглядела? — тут же взял след Ларин.
— С ее-то миопией? Вряд ли, — разочаровала его бабушка.
— Что ж, спросим у Шерифа, — подытожил следователь с кровожадной улыбкой.
— Он живет в доме неподалеку, хотя не думаю, что он что-то знает…
— Спасибо за помощь, ба, но дальше мы сами, — поспешил уверить ее внук.
— Лучше поговорите с другом Роберта. Они из одного Ордена, и он тоже любит луки, — не сдавалась старушка.
— Бабушка, ты не мисс Марпл!..
— Все плохо! — подытожил майор Ларин на следующий день, и капитан Орлов был с ним полностью согласен.
Они повязали Шерифа, но, как и предсказывала бабуля, тот был шестеркой и понятия не имел, на кого работал. По его словам, ему предложили заработать кругленькую сумму, надавив на Гудова и похитив из его студии какую-то очень важную для того картину, к сожалению, не одну из тех, что они искали, прочесывая весь город. Гудов согласился подменить картины, после чего лично встречался с таинственным заказчиком, чтобы передать их. Больше Шериф ни Гудова, ни заплативших ему людей не видел. Майор не сомневался, что картины осядут в какой-то частной коллекции и мир еще не скоро их увидит. От друга Гудова они узнали больше. Оказывается, они оба увлекались реконструкцией и состояли в Ордене «Высшей Силы». Недавно они воссоздавали быт и искусство сражения лучников времен короля Ричарда Львиное Сердце для постановочного турнира. По словам друга, Роберт Гудов был лучшим среди стрелков. Также он рассказал, что непосредственно перед инцидентом в музее Роберт приходил к нему, чтобы на время одолжить его лук, который потом вернул. Больше они не встречались.
— Таким образом, — подвел итог Петр Орлов, держа в руках документы, — ни Гудова, ни предполагаемых заказчиков обнаружить не удалось. Картины общей стоимостью несколько сотен миллионов долларов бесследно исчезли. И я понятия не имею, как доложить об этом начальству и сообщить руководству музея.
В кабинете повисла гнетущая тишина, нарушаемая только мелодичным стуком спиц друг о друга. Бабушка майора тоже была здесь, решив поддержать внука в столь непростой для него момент.
— Никогда не понимала всей этой возни вокруг подлинников, — заметила она, не отрывая глаз от своего вязания. — Какая разница, кто и что нарисовал, если выглядит красиво и всем нравится?
— Есть такая вещь, как авторские права, бабуль, — невесело хмыкнул майор Ларин.
— Оригинал останется оригиналом, сколько бы его копий не ушло в мир, — заметил Петр Орлов.
— Вот как раз копий у нас предостаточно! Этот Робин Гуд в своей мастерской намалевал их порядка десятка. Только, боюсь, музей ни одну из них не примет. Теперь они настороже, — вздохнув, следователь откинулся назад в своем кресле.
— Он и мне пару копий оставил, — поделилась бабушка, — вместе с той картиной своей возлюбленной. Просил сохранить. Он еще так красиво сказал, что, мол, «худшая копия — это подлинник». Я запомнила.
— Худшая копия…, — заторможено повторил Ларин, а уже через секунду подскочил со своего кресла. — Орлов, выезжаем!..
— Все-таки Робин Гуд! — довольно произнес майор, когда зам директора Петергофской галереи со слезами радости на глазах, беспрестанно благодаря, забрал найденные полотна и под охраной увез их в музей.
— Да. Обманул мафию, спрятал у бабушки полицейского похищенные шедевры, навел на них самого полицейского. Типичный Робин Гуд, — согласился Орлов. — Интересно, где он сейчас?
— Думаю, член Ордена «Высшей Силы» найдет способ, как слинять за кордон и затеряться среди аборигенов, — снова не слишком остроумно пошутил майор Ларин.
— А я думаю, что он с ней, — заметила сидящая в кресле бабуля, кивая в сторону оставшейся у нее картины.
Это была оригинальная работа художника. На фоне морского берега стояла симпатичная девушка с развевающимися каштановыми волосами. Она была немного странно одета и стояла, полуобернувшись, словно кто-то окликнул ее. Ее улыбка была прекрасна. Присмотревшись, майору показалось, что он увидел смутную фигуру лучника на другой стороне пляжа. Он шел к ней. Шальная мысль пронеслась в голове следователя, но он тут же отверг ее, как безумную.
— Да быть не может!..