Каша маслом

Высокий скалистый берег создает у посетителей разное впечатление. В шторм мало кто желает цепляться за шершавые кромки и получать в лицо пригоршни холодных брызг. Гиблый, склизкий, кошмарный — чего только не напишут, выжившие. Но, когда нет пронизывающей стужи и шквалистого ветра, так приятно лежать на нагретом солнцем темном камне и разглядывать лениво плещущиеся волны. Особенно, когда завтрак закончился, а до обеда еще уйма времени. Ветерок лениво колышет редкие травинки, сумевшие угнездиться в разломах, облачка барашками пасутся на голубеющей ниве. Наземные же и водные создания даже не думают карабкаться среди нагромождений негостеприимных глыб, чтобы потревожить пушистого стража. Вот разве что чайки могут нарушить заслуженный отдых на посту. Но для них есть острые когти и не менее острые зубы.

Небольшое существо очень похожее на кота бежевого окраса с темными пятнами довольно прищурилось на отвернувшую в сторону белокрылую птицу. Затем скользящим движение переместилось с животика на правый бок, подставляя левый теплым лучам и лениво пошевелило хвостом. Единственное, что отличало его внешность от обычного мурлыки — это наличие на спине двух великолепных крыльев, покрытых тончайшим мехом. Не каких-то там от летучих мышей, а стремительных и хищных. Для придания жесткости пушистая мембрана делилась упругими дугами, как лонжеронами, на три части. Хотя в сложенном состоянии это видно было плохо. Каким образом они появились, не знал никто. Зато крылья давали возможность летать и не падать. А потому и сам владелец, и его ближайшие родственники, имевшие такое же украшение, предпочитали называться дракошками. Что же касается внутреннего мира, то тут отличий было куда больше. Вот, к примеру, навык предвидения ситуации.

Дракот, даже не шевельнув ухом, поднялся на четыре лапы и отошел в сторону. Почти сразу ближайший камень отвалился в сторону и из открывшегося хода на лежачее место вывалился еще один крылатый и усатый. Его шесть имела более насыщенный цвет, уходящий в рыжину и очень темные полоски. Но поскольку данный дракот не собирался сдавать экзамен на тигра, эти полоски располагались довольно хаотично. Желтые глаза нетигра быстро нашли приятеля.

— Привет, Дар!

— Приятного дня, Рэнсом. — Дар мягко потянулся. — Куда спешишь?

— Царапа решила в очередной раз проверить, каково это быть царствующей особой.

Капризы главы стаи разнообразили жизнь, но не всегда и всем делали приятно. Ее супруг в таких случаях частенько отваливал куда подальше. И не один он.

— Ты решил сбежать? — пятнистый прищурился.

Рэнсом сел на задние лапы, приосанился и взмахнул передней левой.

— Я решил стать придворным художником!

— Стать художником тяжело. — заметил Дар, осторожно вытесняя корпусом будущего придворного со своего поста. — Проще научиться.

— Ты поможешь?

— Я занимаюсь резьбой по камню.

В подтверждении слов пятнистый подточил когтями мелкую неровность на и так гладком ложе. Полосатый заканючил.

— Нуу… Ты же страж. Ты больше знаешь мест, где учат.

Бежевый дракот выдул каменную крошку и с удовольствием вернулся в лежачее положение.

— Пошлю ка я тебя… — мордочка стража приняла мечтательное выражение. — О! К Меску.

— Это к торговцу фруктами? Да что он знает о картинках?

— Я его убедил учиться.

— Уронив в ванну с вареньем?

— Давай-давай, уже. — Дар, нехотя, поднялся и правой передней лапкой подтолкнул Рэнсома к ближайшей глубокой расщелине. — А то Царапа решит еще чего-нибудь, и ты не успеешь научиться художничать.

Рэнсом вздохнул и ухнул в темноту. Звука падения тушки на камни не последовало.

— Смотри-ка. Работает…

Довольный страж вернулся к прерванному занятию — бдительно охранять выход из владений стаи. Мало ли кому какой совет потребуется, или придется этот выход быстро перемещать в случае очередной идеи о смене места пребывания пещерного комплекса. Но долго ему это делать не позволили. Ровно через н-надцать минут в метре над его постом с диким криком пронеслась белая птица с серыми крыльями и оранжевыми ластами. Бежевый дракот вздрогнул и несколько секунд обалдело крутил головой в поисках объекта мести. Обнаружив цель в виде маленькой точки, страж лег обратно и притворился спящим. Следующий заход морская летунья совершила довольно скоро. Дар вытерпел паузу и резко подпрыгнул. Четыре напружиненные лапы вытолкнули охотника вверх сантиметров на семьдесят, а мощный взмах крыльев добавил еще полметра. Чайка отчаянно завопила, почувствовав на крыльях острые когти. Дракот уже праздновал победу, как в сладкую парочку влетело нечто рыжее и полосатое. Все трое кеглями разлетелись в разные стороны. Птица выбрала небо. А два дракота вернулись на утренние позиции.

Рэнсом был великолепен. Глаза гуманитария сверкали дичинкой. Рыжая шерсть местами была опалена, а местами искрила. В лапах дракот сжимал черную рифленую рукоять, к которой крепилась стального цвета трубка. Наличие спускового крючка недвусмысленно свидетельствовало о принадлежности устройства к ручному оружию. Правда в небольших лапках оно напоминало маленькую пушку.

— Ты промазал, Дар! — азартно воскликнул рыжий. — Там только дизайнеры терьера.

— Ин-терьера? — уточнил страж, начав приводить себя в порядок языком.

— Ага! Все столы со стенами делают в дырочку. Вот так.

Рэнсом нажал лапой на крюк, естественно не удержал пушку и двинул срез ствола в сторону поста. Но страж не был бы стражем, если бы ждал этого лежа. Дар опять подскочил на метр вверх. Поэтому яркий лучик всего лишь проделал в камне дыру неправильной формы.

— Ой, извини! — полосатый уронил бластер.

— Поздно!

Бежевый опустился на камни и внимательно изучил прореху в ложе, даже потрогал коготком.

— Хмм. Царапе это может понравиться. — на самом деле стрелялка потребовалась самому стражу — гоняться за чайками было лень.

— Вот видишь! — Рэнсом все понял и задрал нос вверх. — Я тебе такую шутку приволок. Давай отправь меня учиться правильно!

Дар быстро затолкал бластер в неприметную щель рядом с ложем.

— Хорошо, летим! До обеда успеем.

Он покровительственно положил левую лапу на плечо просителя и оба исчезли в зеленом сиянии. Постоянное пребывание на посту не входило в перечень обязанностей стража.

Место, где они появились, долго и тщательно подготавливалось для творчества. В комнате были мольберт с наброском тарелки, стол, стул, и несколько полок, заваленных всякой творческой всячиной. Согласитесь, беспорядок в мастерской художника — это видимость. Он заметен только тем, кому не дано ощутить истинную гармонию мира. Особенно, если посещение мастерской происходит неожиданно для самого посетителя.

Рэнсом, например, вывалился прямо на лежащую около мольберта палитру с масляными красками, о чем немедленно сообщил.

— Я вляпался в коричневое эээ!

Стражу тоже повезло. Разве мог он подумать, что белый мешок, на который удалось приземлиться, не просто лежит на верхней полке, а оставлен на блюдце с тремя куриными яйцами для изучения их прочности. Под непонятный тихий хруст он посоветовал.

— Вытри лапы и…

И дракотная конструкция рухнула вниз. Дар от неожиданности выпустил когти и замахал крыльями. Поэтому падение продолжило только блюдце с будущим омлетом.

— Эй!

Полосатый получил одним желтком в лоб, но ухитрился поймать лапами блюдце с почти целым яйцом. Недолго думая, запустил им в Дара, чтобы привлечь внимание и уравнять счет. Обрызганный гоголь-моголем дракотик вскрикнул!

— За что?

— Ты еще кирпичом запули!

Бежевый сообразил, что выглядит подозрительно, держа в когтях мешок, из которого сыпется белый порошок, и уронил его на верх приоткрытой двери. Теперь любой входящий, даже если и не получил по голове, то все равно бы оказался в роскошном белом облаке. Затем Дар спланировал на стол и позвал абитуриента.

— Давай сюда!

Рыжий заметил у стены кусок ткани, натянутый на раму и изрядно испачканный углем, вытер о него лапы и взлетел к приятелю.

— Видишь! Здесь работает настоящий художник. — Дар закончил чиститься бумажкой и показал нарисованную на ней птичку.

— Скорее жрец!

Будущий художник подошел к тарелке, с остатками ужина.

— Рэнсом. — поучительно заметил Дар. — С этого нарисуют натюрморт.

— Что? Эти обглоданные кости — будущий шедевр?

— Еще какой!

— Серьезно?

— Стал же огрызок яблока эмблемой яблока. Фирма такая — Эппл.

— Хмм. Ну, если ты так считаешь…

Бежевый дракот посмотрел на дверь с ловушкой. Как страж, он прекрасно чувствовал приближение владельца мастерской, привлеченного их возней.

— Ладно. — Дар похлопал Рэнсома по плечу левой лапой. — Пора мне на пост. Ты просто дождись мастера и раскрути его на урок.

С этими словами бежевый дракот прыгнул в воздух и исчез в мимолетной вспышке.

Как уже говорилось, лежать после завтрака на лежанке очень удобно. А уж после обеда — так вообще несказанное удовольствие. Солнышко припекало, но ветер усилился, нагоняя волну и охлаждая пушистое тело. Легкие облачка сменились на небе кучевыми, а на горизонте уже выстраивался могучий отряд темных туч. Но пока они не сильно волновали бежевого дракотика. Главная проблема — чайки. Владелицы серых крыльев с черными кончиками уже не рисковали подлетать на расстояние прыжка. Зато начали тренироваться в прицельном гуанометании. Пока им было далеко до городских голубей, но все приходит с опытом.

У Дара опыт уже был. Поэтому он наметил виртуальную границу попаданий, начиная с которой следует принимать меры, и завалился спать. Вскоре чуткое ухо сообщило о приближении разрывов на недопустимо близкую дистанцию. Страж тихонечко вытянул из загашника отобранную палку с крючком и рукояткой. Зажмуренные глаза не давали повода подозревать, что хитрец все видит через узенькую щелочку. Чайка подлетела поближе. Еще ближе… И вдруг с испуганным криком взмыла резко вверх. Дар, огрошенно, раскрыл глаза и обернулся. Из ближайшей расщелины к нему поднялось пугало.

Несомненно — это был Рэнсом. Стоя на задних лапах, будущая гордость стаи являла собой истинное смешение стилей. На боках подсыхали разноцветные следы от большой кисти, шею украшал галстук-бабочка, нарисованный черным маркером. Рыжая мордочка расчерчена на сектора фиолетовыми чернилами. Вокруг глаз этими же чернилами были нарисованы жирные круги, что в сочетании с желтой радужкой производило неизгладимый эффект. Подсохшая шерсть на темени была уложена в два маленьких рожка и так же замазана чернилами. Крылья остались в неприкосновенности, если не считать белого мела, оставшегося после встряхивания за шкирку. В передних лапах чучело держало мастерок для грунтования, больше напоминающий копье.

Приняв горделивую позу, дракот произнес.

— Я обрел истину! Великий Бенвенутто Буанаротти чрез своего последника донес мне то, что я донесу вам своими творениями! — Рэнсом прервался и скосил глаза на обалдевшего стража. У того даже рот от избытка чувств приоткрылся. — Ну как?

— А еще можешь? — вышел из ступора Дар.

— Реализм и фантазия в золотой трапеции с отсечением лишнего позволят высветить цвет. Начиная с природы и не боясь мелочей, я достигну вечности в красоте. Не нужно пить море, чтобы хитро улыбаться при виде капли воды. Достаточно смешать, не взбалтывая, и выплеснуть на холст эмоции, погруженные в действительность.

— Во крутотень!

— Я поражу всех своим шедевром!

— А? — Дар встрепенулся. — Каким-таким шедевром?

— Я задумал картину маслом…

— Тогда уж рисуй кашу. Ее маслом не испортишь.

— Ты прав!

Рэнсом откинул задней лапой каменную крышку люка.

— Стой!

Будущий художник замер на месте. Страж подпрыгнул к нему, положил на рожки ствол бластера и жахнул по далекой коварной птице.

— Ну, как? — сквозь зубы поинтересовался упор.

— Недальнобойный. — резюмировал бежевый дракот, поспешно пряча оружие за спину.

Рэнсом многозначительно хмыкнул.

— Завтра ты увидишь…

Но заметив, что страж засек еще одну гуанометалку, художник быстро ретировался и закрыл за собой люк.

Чайка — не дура — свернула заранее. Дар сладко потянулся. Черный фронт уверенно приближался. Поэтому выбежавшим на волю котятам он позволил порезвиться не более обычного. Когда же особо звучный удар грома, последовавший за ярчайшей вспышкой заставил малышей прижаться к скалам и сказать дружное — «Уууу!» — вечерняя прогулка была закончена. Дар еще немножко постоял под напором усиливающегося ветра, впитывая всем телом мощь приближающегося шторма. Потом помахал лапкой чайкам и убрался в тепло и уют дома.

Утром в бесконечных анфиладах пещер дракошек возникло необычное движение. Царапа едва проснулась, а ее уже поспешили порадовать прекрасным творением. Довольно самоуверенно, надо сказать, поскольку никто еще не завтракал. Но у художников свой подход к удачному времени демонстрации картин.

Для представления ее пушистость и остальных проснувшихся пригласили в небольшую, хорошо освещенную пещеру.

Далеко не все дракошки успели привести себя в соответствующий вид. Лидер же, занявшая место на короткой ионической колонне напротив занавеса, была безупречна.

Кремовое одеяние — шерстинка к шерстинке — переливается, уходя в темное на боках и спине. Изящные крылья слегка приоткрыты. Точеные передние лапки упираются в бархатную подушку. Строгую мордочку украшает темная маска, подчеркивающая скулы и обводы ушек. И на этом фоне горят голубые глаза с бездонными черными зрачками, отражающими свет нездешних звезд.

Рэнсом, полностью ликвидировавший следы обучения, немного замешкался, пытаясь что-то сказать, потом не выдержал и просто сорвал покрывало.

Картина, представленная на строгий суд, была, по мнению автора, великолепна. Размер три на четыре метра внушал уважение к стараниям мастера. Фон был выбран бурый, хотя и не по всей площади. Углы вообще серели не загрунтованной поверхностью. Стол, покрытый коричневой скатертью, занимал нижнюю треть. Пара зеленых яблок с красными бочками, три зрелых помидора и желтый лимон были прописаны плохо, россыпь брусники вообще представляла из себя кучу красно-белых точек. Все это явно указывало, что мастер просит сосредоточится на главной части композиции: огромном, просто циклопическом чугунном котле и его содержимом. Казалось, чернобокое творение металлургов только что поставили на стол, смяв скатерть и растолкав в стороны плоды садов и огородов. Но не все, потому что котел сильно накренился, опираясь толи на раздавленный помидор, толи на мелкое яблоко.

В открывшейся двухметровой горловине, окольцованной, матово блестящим, пожелтевшем от жира, металлом зрителям представала самая настоящая каша, причем сваренная из разных семян. Тут были и коричневые ядра гречихи, и жемчужины перловки, и желтоватые диски киноа. Поверх них расположились засахаренные кусочки фруктов — оранжевого манго, розовой клубники и зеленых корок арбуза. Благодаря искусству художника все смотрелось настолько натуральным, что начинал мерещиться ароматный парок, поднимающийся над прекрасным варевом. Заметив интерес публики, творец вещал.

— В своем творчестве я использовал старинные рецепты, основанные исключительно на природных продуктах. Содержимое котелка выписано маслом. Цукаты и ягоды медовой акварелью на пищевых красителях. Для придания достоверности и свежести добавлены настоящие крупы и фрукты.

Интерес к картине возрастал по мере описания ее сотворения. Многие стали принюхиваться, а, затем, и облизываться. Зоркие глазки разглядели, что большую часть полотна украшали самые, что ни на есть природные продукты, держащиеся на холсте за счет меда, масла и прочих ухищрений.

— Может быть закончим созерцательную часть? — поинтересовался самый голодный.

Царапа подлетела к полотну поближе. Замерла, даже не взмахивая крыльями, и некоторое время присматривалась. Потом подцепила коготком цукат с прилипшими зернами и отправила себе в рот.

— Превосходно! — наконец изрекла ее пушистость глубоким мелодичным голосом. — Картина удалась и открывается для общего доступа! Все могут продегус… Эээ. Составить собственное мнение!

Два десятка крылатых и пушистых бросилось к вожделенному предмету искусства. Сразу же послышались восторженные отзывы.

— Молодец! Не пожалел масла!

— Медовые краски — это находка!

— Дай и мне найти!

Рэнсом сидел на колонне вместо Царапы и тискал передними лапками полосатый хвост. Во время написания картины он перепробовал столько художественных приемов, что внутрь больше не лезло. Оставалось завидовать и страдать.

— Это преступление! Они съели! Съели мое творение! Целая ночь творческих мук, переживаний, озарений…

К нему подлетел страж.

— Не переживай! — Дар облизнул усы и даже брови — тренированность и скорость позволили ему в полной мере оценить качество картины. — Я уверен, что Царапа сделает тебя придворным художником.

— Но у меня не будет картины!

— Нарисуй новую? Неужели эта сцена тебя не вдохновляет? — страж показал на десятки разноцветных крыльев и хвостов урчащей от удовольствия толпы поклонников. — Чем тебе не «Завтрак в пещере»?

— Нет! — вздрогнул Рэнсом. — Я напишу другую. Это будет ужасно и эпично. Я уже вижу: белая скатерть, раздавленная вишня, лужа гранатового сока из разбитого стакана… И когтистые лапы, разрывающие холст... — глаза творца засветились потусторонними светом, страж даже слегка отодвинулся — ему почудились чернильные рожки. — Я назову ее «Убийство натюрморта»!