Тень

Странным образом ключ не подходил к квартире. Намучившись с замком, я дёрнул дверь, но, разумеется, она не шелохнулась. Идти к хозяину не хотелось: он грозился выселить меня, если я не оплачу долг, накопившийся за несколько месяцев. Я собирался рассчитаться с ним после каждой зарплаты, но постоянно что-то мешало, чаще всего — Тень, которая отбирала у меня все деньги. Ладно. Наскребу всё, что осталось и пообещаю вернуть остальное через неделю. В прошлый раз мать из меня всю душу вытряхнула, но придётся снова звонить ей… Никуда не деться.

Из-за двери послышались приглушённые шаги — и я замер. Дверь отворилась, и раздался незнакомый женский голос:

— Классная квартира и так дешево!

Мне пришлось отскочить в сторону, чтобы не столкнуться с девушкой, которая едва не влетела в меня, выходя из квартиры. Она была в простоватом пальто и широкой шляпке. Я прижался к коробке, неизвестно откуда взявшейся в углу у двери. Внутри закипало негодование.

Её сопровождал молодой человек, который довольно рассмеялся.

— Похоже, хозяин сбросил цену, чтобы быстрее найти новых жильцов.

— Интересно, что всё-таки стало с тем беднягой, который жил здесь раньше, — сказала девушка. — Надеюсь, с ним всё в порядке? Как думаешь, он не вернётся?

— Брось, Лиза. Мы уже заплатили аренду и депозит.

Девушка понизила голос:

— Нет, правда, как думаешь, что с ним случилось?

Парень с голубыми глазами и красивым лицом посмотрел сквозь меня и пожал плечами:

— Да он просто смылся и решил не платить.

— И даже не забрал свои вещи?

Девушка указала на коробку, на которую мне пришлось взгромоздиться, чтобы мы втроём поместились в узком коридоре.

— Да брось, кому нужен этот хлам?

Сказав это, он наклонился, вытащил коробку из-под моих ног и закинул себе на плечо. Я рухнул на пол и громко вскрикнул.

Девушка ахнула:

— Ты слышал?

— Что?

— Как будто кто-то кричал. Как думаешь...

— Прошу тебя, не начинай. Ты же знаешь, я не верю в твои приметы и прочую чушь.

— Это не чушь! Мой дедушка долго разговаривал в гараже, когда его не стало. Все слышали.

Они заперли дверь, прошли по коридору и спустились по лестнице. Их голоса затихали, пока они не вышли на улицу.

Я пожалел, что не успел войти в квартиру, и попытался снова открыть её своим ключом, но тщетно. Вдруг вспомнил — там внутри, между книгами, спряталась Тень. Пусть они захватили квартиру, но я не позволю им украсть мои вещи! И тут меня осенило: наверное, Тень угодила в коробку вместе с книгами.

Я бросился за молодыми людьми, но на улице совсем никого не было. Коробка нашлась на мусорке, она стояла на выброшенном трюмо среди прочего хлама. Я мельком заглянул в зеркало и — к своему облегчению — увидел полупрозрачное лицо с темными кругами под глазами, через которое просвечивало дерево за моей спиной. В коробке лежали мои дневники и книги, целые и невредимые. Тени там не было. Наверняка этот парень забрал её себе.

Наступали сумерки, и на тёмной аллее около дома зажглись первые фонари. Похолодало. Меня пробила дрожь, и я растирал ладони, чтобы согреться, но подул сильный ветер, и воздух сгустился, предвещая дождь. Этого ещё не хватало. Недавний дождь оставил на моей коже разводы, которые больше не заживали. С тех пор я всегда носил с собой зонт, но сейчас забыл его в коридоре. Возвращаться туда не хотелось.

Если бы только найти Тень, чтобы хоть немного успокоиться.

Дороги часто приводят бездомных на трамвайную остановку. Бывает, там даже спят, но, чёрт побери, как здесь холодно! “Мне нужно найти теплое место!” — думал я. Обычные люди вроде меня живут в круговороте «дом — работа». Они не заводят друзей, их некому приютить. Коллеги едва ли знают об их существовании. Вот если бы я закончил университет… Но отец не позволил мне поступить. Он сказал: “Иди работай!” Придурок!

На остановке висели объявления. Одно из них я видел и раньше: “Ночлег. Больница святого Павла”. Это же буквально в паре кварталов.

Я добрался минут за пять, и как раз вовремя — начался дождь. На стене перед входом висел выцветший плакат с надписью: “Ты не один”, а окна были забиты досками. Внутри меня встретили темнота и немного тепла. Я уже подыскивал уголок, где мог бы спрятаться до утра, когда услышал шаги. Обернувшись, я увидел дрожащий свет фонаря, медленно продвигающийся по стенам. В его свете различались силуэт и длинная тень человека, приближающегося ко мне. Я вспомнил, что уже давно не видел свою настоящую тень и ощутил странную тоску.

— Эй, ты там, в темноте, — сказал мужчина. — Не хотел тебя напугать. Тебе нужно место для ночлега?

Я рассмотрел незнакомца: бродяга неопределенного возраста, с рыжей щетиной, но глазами живыми и добрыми — они придавали лицу мягкое выражение. Он был одет в старое пальто и линялую вязаную шапку, как и полагалось бездомному.

— Да, я видел объявление на остановке...

— Пойдём, я отведу тебя в госпитальный корпус, там мы топим печи. Ты сможешь поспать и остаться, если захочешь.

По дороге он пытался завести разговор, но мне не хотелось рассказывать о себе. Ещё из коридора я увидел пляшущий свет от языков пламени. Люди сидели вокруг печей и тихо общались, а чуть подальше расположились несколько рядов стальных кроватей. Многие обитатели имели свои настоящие тени, но не было той, которую я искал. Меня охватило смешанное чувство облегчения и разочарования.

Незнакомец предложил мне место на куске жёлтого поролона рядом с женщиной в фетровой шляпе. У её ног тоже лежала тень, свернувшись клубком. Я сел и почувствовал такую усталость, что мне захотелось лечь и уснуть, несмотря на дождь, который злобствовал снаружи. Но я постеснялся это делать, не разобравшись, в какую компанию попал.

Ко мне обратилась женщина в шляпе:

— Я услышала шорохи и попросила Виктора сходить проверить, нет ли новичков.

— Вы услышали меня отсюда? — удивился я. — У вас чуткий слух.

— Конечно, ведь я двадцать лет проработала в консерватории.

— Вы давно здесь? — спросил я.

Она сморщила высокий лоб, пытаясь припомнить:

— Скоро будет три года. Ты, наверное, замёрз. Хочешь чаю?

Я кивнул. Она встала к печи, чтобы согреть воду. Я разглядел её в свете пламени: её пальто нуждалось в ремонте, а изношенные сапоги давно стоило выбросить. Тёплый свет смягчил образы этих людей, но я боялся представить, как они будут выглядеть днём. Не хотелось бы стать похожим на них.

Когда она наклонилась, чтобы подбросить дров, её шляпа соскользнула набок. Я заметил, как её тень аккуратно поправила шляпу на голове хозяйки.

Она налила мне чай в стальную кружку. Я отхлебнул, посмотрел на свои руки — следы размытия стали заметнее — и спрятал их в рукава, чтобы никто не увидел. Перед тем как я добрался до приюта, капли дождя падали мне на лицо. Что с ним стало?

Виктор заметил мою обеспокоенность. Я попытался скрыть её, но было слишком поздно.

— Ты неважно выглядишь, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Можешь сам посмотреть, — предложила женщина и указала на дальний угол. — Сейчас уже поздно, я думаю, все закончили.

— Там у вас есть зеркало?

Пока меня провожали через весь холл в другую комнату я рассмотрел его обитателей: бездомных мужчин и женщин, стариков и совсем молодых людей, моложе меня. Они совершенно точно могли видеть меня. Почему? Мне не хотелось, чтобы кто-то заметил моё лицо, пока я сам не понял, что с ним. Я отворачивался, если встречал чей-то взгляд, но никто особенно на меня не таращился, — все занимались своими делами, готовились ко сну.

Мы пришли в комнату, где стояло огромное зеркало в изящной кованой раме, и напротив него горел подсвечник. Запах воска окутывал комнату. Трое людей стояли у зеркала, но только две тени скользили по стенам. Я попытался украдкой рассмотреть отражение, но ощутил легкое прикосновение на своём плече. Оглянувшись, я увидел, что это тень Виктора положила руку мне на плечо. Он прошептал:

— Не стоит. Подождём, пока они закончат.

Человек, который смотрел в зеркало, вдруг зарыдал.

— Не может быть! Как это со мной случилось? — донёсся до меня его голос.

Стоявшие рядом успокоили его и увели в залу. Он прошёл мимо меня с глазами полными слёз. Настала моя очередь.

Я со страхом подошёл к зеркалу. Меня поразила его серебряная рама, состоявшая из сотен рук, которые оплетали его и держали друг друга. Вверху и внизу ладони складывались в замок.

Я посмотрел в зеркало и не увидел в нём ничего кроме пламени свечей, колышущихся на сквозняке — и ужаснулся. Рыжий и женщина в нём тоже не отражались. Зачем, подумал я, этим бездомным вообще зеркало? Вдруг в отражении проступил свет. Я увидел ясный день и маленького мальчика, который сунул обувь в рюкзак и проскочил в проход между гаражами. И вспомнил, как мы ходили за край города...

Не помню точно, когда Макс впервые позвал меня погулять. У меня не было друзей — и я, не раздумывая, отправился с ним в дачный массив. Дорога оказалась незнакомой: мы продирались через заболоченную тропу, прыгая по кочкам, доскам и кирпичам, стараясь не увязнуть в густой грязи. Меня царапали острые травы, а влажный воздух с землистым привкусом сдавливал лёгкие и мне казалось, будто это сама земля дышит гнилью и сыростью.

С каждой минутой нарастала тревога. Я и раньше гулял, но никогда не заходил так далеко без родителей. В высокой траве было невозможно разглядеть, что впереди, но Макс уверенно шагал в неизвестность, и я, не желая показаться трусом, семенил следом.

— А мы куда?

— Щас узнаешь. Это короткий путь.

Вдруг я узнал рябину, мимо которой мы с мамой ходили на дачу, и испугался, что мы перейдём за край земли — ведь земля в моём тогдашнем представлении заканчивалась где-то недалеко. Макс остановился.

— Пришли.

Он указал на двухэтажный дом из белого кирпича, куда лучше нашей будки на соседней просеке. Вместо стёкол — полиэтилен, в заборе не было ни одной щели.

— Чего стоишь? Пошли.

Макс ловко вскочил на железный прут у калитки и перемахнул через забор. Я с трудом повторил за ним.

— Это теплуха. Заходи.

Дверь была не заперта. Внутри обитал полумрак, кружилась пыль, но просматривался порядок: слева у стены — садовые инструменты, справа — кучка кирпичей, старый диван и бутыль с водой, а в конце комнаты — лестница. Мы поднялись на второй этаж. Доски под ногами прогибались и поскрипывали, словно пищали мыши.

В углу сидела Тень. Она прижалась к стене, обняв колени, и, завидев нас, засуетилась, как пёс, который устал ждать хозяина. Макс потрепал её по спине, и она села рядом, но украдкой потянулась ко мне своими длинными, тощими пальцами. Я напрягся, но позволил ей прикоснуться — и ничего не почувствовал. У неё было подобие лица: извивающийся рот и два абсолютно чёрных пятна вместо глаз. Тень вытягивалась и изгибалась, скользя по полу, взбиралась по стенам, и в какой-то момент мне показалось, что она хочет наброситься на нас сверху и накрыть полностью. Она не издавала ни звука, но Макс почему-то разговаривал с ней.

— Сотри, чо она умеет.

Макс сел на корточки и похлопал себя по бедру. Тень проворно прыгнула на ногу. Он повернул голову и подставил для неё ухо. Тень скользнула внутрь, как змейка, и на мгновение я подумал, что она захватит его изнутри. Но она выскочила из другого уха, приняв форму Макса, прицепилась к его ногам вместо настоящей тени и стала комично повторять его движения. Когда Макс прыгал, то Тень растягиваясь в прыжке, как персонаж из мультика, а, приземляясь, немного плющилась по полу. Макс, глядя на неё, смеялся. Мне показалось, что после этого Тень подросла.

— Хочешь попробовать?

Я инстинктивно схватился за уши. Мне не хотелось расстраивать своего нового друга, и я стал юлить.

Макс рассмеялся.

— Ты чо боишься?

Вдруг на улице скрипнула калитка.

— Тс-с! — Макс замер и прислушался. — Блин...

— Что? — еле слышным шёпотом спросил я.

Он осторожно подкрался к окну, отогнул край полиэтилена и заглянул в щель.

— Родаки. Надо валить.

Я вскочил на ноги.

— Куда?

Макс кивнул на противоположное окно.

— В окно.

Он достал из кармана маленький складной нож и уверенным движением прорезал полиэтилен. Звук лопающейся плёнки казался оглушительным, сердце сжалось от страха. Но родители не услышали. Дом стоял вплотную к забору, и через окно можно было вылезти прямо на соседний участок. Прыгать было страшно, у меня голова закружилась.

— Может, останемся?

— Ты что? — Макс покрутил пальцем у виска и кивнул на Тень.

Я только сейчас заметил, что она сжалась, как мышь, и забилась в щель между кирпичами, туда, где раскрошился кусочек кладки.

— Меня уже спалили один раз. Надо валить!

— Ладно.

— Я первый, ты за мной.

Макс развернулся ко мне лицом и, держась за оконную раму руками, высунулся из окна. Я понял: он на что-то встал — наверное, на забор между участками. Через секунду он с глухим стуком приземлился на землю и скрылся в зарослях высокой травы. Я понял, что родители нас услышали, и, не помня себя от страха, сиганул со второго этажа.

Поверхность зеркала стала гладкой и пустой, а потом я увидел в нём себя. А точнее призрака, в которого превратился.

— Что это было?

— А что ты там видел?

Я промолчал. Мы пошли обратно в холл. Зеркало не выходило у меня из головы. Я мог видеть себя в прошлом, только со стороны. Это казалось чудом.

Виктор сказал:

— Знаешь, — начал он, — тени бывают разными.

Я кивнул, не понимая, о чём он говорит. Другие обитатели уже легли спать, и в холле стоял храп. Мне предложили койку. Они пожелали мне спокойной ночи и ушли. Я завернулся в одеяло, но никак не мог сомкнуть глаз. Неужели теперь мне придётся жить в заброшенной больнице? Эта женщина сказала, что живет здесь уже три года.

Я понял, что не смогу уснуть, и, стараясь никого не разбудить, вернулся в комнату с зеркалом. На подсвечнике ещё осталось несколько горящих свеч, зеркало было накрыто белой тканью. Я скинул покрывало…

И увидел Льва. Он был лидером нашего класса, уже общался с девочкой, и с ним все хотели дружить. Он хорошо учился. На уроках математики у нас шло негласное соревнование: кто успеет решить больше примеров в одиночку, пока весь класс вместе с учителем решают их на доске. После урока, на котором я его победил, он сказал:

— Приходи завтра на мой день рождения.

От такого предложения я не мог отказаться. Меня никто никогда ещё не приглашал на день рождения. Но… Где взять достойный подарок? Деньги доставались мне от отца: он не пользовался кошельком, и через дырявые карманы его куртки в подкладку заваливалась мелочь, которую я и таскал понемногу. Без денег было совсем сложно, а в открытую спрашивать… Я стеснялся. Но отец уехал на вахту в этой самой куртке. У мамы денег я никогда не спрашивал — она всегда экономила. А потому я придумал подарить что-нибудь из своих вещей. Такое, чтобы не отрывать от сердца самое лучшее, но и Льва не обижать. С Нового Года у меня осталась популярная энциклопедия по математике. Она рассказывала об истории математики и великих ученых, о различных логических играх и задачах, и даже о том, в каком банке лучше хранить деньги. Я читал её очень аккуратно, не распрямляя разворот, и всего только пару раз, поэтому она выглядела совсем как новая и ещё пахла свежей печатью. Страницы хрустели. Я взял книгу и в назначенный час позвонил к Льву.

Открыла его бабушка. Она была одета в верхнюю одежду и обувалась в коридоре.

— Заходи, малыш. Я уже ухожу. Лев! К тебе пришли. Она хищно улыбалась, и у меня почему-то возникло ощущение, что она Баба-Яга, которая прикидывает, умещусь ли я на лопату.

Вышел Лев и пожал мне руку. Я почувствовал себя на пять лет старше.

— Здарова. Ты первый.

Я протянул ему книгу и торжественно сказал несколько слов. Он принял её с удовольствием и улыбнулся. Внутри я просиял.

— Спасибо.

— Пошли, покажу, что мне подарили родители!

Я неловко чувствовал себя в гостях. Надо сказать, что это был мой первый визит к кому-то в гости. У них дома было уютно, но совсем иначе. В коридоре стояли стеклянные бутыли с лимонадом. Когда я проходил мимо кухни, то заметил торт.

— Это нечто! — прошептал он, держа, как сокровище, коробку с игрой.

Он раскрыл её, и мои пальцы сами потянулись к кубикам, потертой книге и миниатюрным фигуркам. Лев рассказывал, что в этой игре можно стать кем угодно — бегающим по стенам принцем, странствующим магом, следопытом из древних лесов.

— Сыграем?

— Да! Вместе со всеми.

Раздался звонок. Потом ещё и ещё. Заходили ребята и дарили всякое: деньги, забавные вещицы. Лев гордо принимал все подарки.

Последним пришел Макс.

— Прикинь, чо я достал!

Он протянул имениннику спичечный коробок. Все уставились недоуменно. Лев повертел его в руках и хмыкнул.

— Это чо, спички?

Смешочки уже набирали силу, но Макс сказал:

— А ты открой.

Лев сдвинул крышку, и не успел он заглянуть внутрь, как оттуда вытекла Тень. Она расползалась по комнате, густым, вязким мраком выдавливая свет. Повисла тишина. У нас волосы встали дыбом. Родители оставили нас одних до позднего вечера, оставив нам настольную игру, торт, салаты и лимонад, но это всё стало неважно. У нас была Тень.

Первым ожил Лев: его глаза вспыхнули, как у охотника. Он наклонился, осторожно потянул за край Тени и оторвал от неё кусок. Слегка помяв его, он слепил из тёмного вещества маску и надел её на лицо. В тот же миг оно изменилось: кожа почернела, черты исказились, превращаясь в грубые, животные линии — перед нами встал лев. Он зарычал, бросив на нас полный дикости взгляд.

— Давайте все! Это круто!

Не раздумывая, мы начали отрывать куски Тени и лепить из них маски диких животных. Макс превратился в огромную гориллу, и подобно ей стал колошматить себя кулаками в грудь. Лев, плача от смеха, покатился по полу. Я тоже надел маску, и комната начала меняться.

Сначала ковер покрылся мягким мхом и травой, которые пробились сквозь ворс. Стены затряслись, обрастая густыми лианами. Лев запрыгнул на скалу дивана и зарычал так, что окна задрожали! Все поняли — он царь.

Откуда ни возьмись взялась армия ухахатывающихся бандерлогов. Они с визгом и смехом носились вокруг, перепрыгивая через мебель, которая валилась как стволы деревьев. Один из них опрокинул бутыль с лимонадом — наш источник силы. Яркая жидкость разлилась по полу, но никто не смел пить первым, пока не напьётся Лев. Он величественно склонился к ручью и сделал глоток, после чего рыком дал знак остальным.

Торт, стоявший в центре стола, вдруг зашевелился. Его кремовые розочки преобразились в щетинистую спину, а шоколадные украшения — в глаза, сверкающие диким огнём. Коржи сдвинулись, формируя крепкое тело. Перед нами возник бисквитный кабан, который фыркнул сладкой пудрой и бросился бежать. Мы, не раздумывая, кинулись в погоню, преследуя его по джунглям, которые когда-то были коридором и кухней.

В то же время мне казалось, что из кустов за нами тоже кто-то наблюдает. Тени мелькали на периферии зрения и шептались в кустах. Я попытался проследить за ними, но они упорхнули в окно.

Мы завалили кабана и начался пир. Каждому досталось по огромному куску, а льву — конечно — львиная доля...

Видение исчезло, оставив меня в полной темноте. Свечи догорели, и комната погрузилась во мрак.

Я никогда не вспоминал тот день, хотя ни до, ни после не смеялся так сильно. Впервые за долгие месяцы или годы, я чувствовал в себе силы! Мне захотелось ещё. Всё самое лучшее в моей жизни уже случилось и осталось там — в зеркале. Какое счастье, что я нашёл его!

В поисках огня, я, крадучись, вышел из комнаты. Ноги цеплялись за пол, усыпанный мелким мусором, и каждое движение отзывалось тихими шорохами, на которые я тут же замирал. Добравшись до печи, я едва нашёл оставшиеся угли. Осторожно вынул один уголёк за потухший край, но жар был нестерпим, и я уронил его на пол.

За моей спиной кто-то зашевелился. Один из бродяг на ближайшей койке перевернулся, сонно пробормотав что-то, и я замер, затаив дыхание. Мне не хотелось привлекать к себе внимание, и я надеялся, что меня никто не услышит.

Вдруг из темноты ко мне протянулась тень. Она обвила мою обожжённую руку прохладной дымкой и боль утихла.

При свете угля я заметил около печки щипцы, подобрал ими уголёк и пробрался обратно в комнату. Там, наощупь, я наконец нашёл оставшиеся свечи и зажёг их…

И настал вечер после первого экзамена. Мама без конца твердила, что важно хорошо сдать экзамены, чтобы поступить в университет. Начались бесконечные контрольные, репетиторы, и дни, уходя, падали, словно осенние листья, но зима так и не наступала, и весна не пришла — учебный год растянулся в одну большую осень, а в воздухе повисло ожидание конца. От осознания важности каждого экзамена, который повлияет на всю мою большую жизнь, мне стало так страшно, что впервые мне понадобилась Тень. Она успокоила мысли, которые бешено скакали в голове, и я будто снова окунулся в детство, которое знал — навсегда ушло. Как замечательно было обрести покой и уверенность в сегодняшнем дне. Я положил Тень в сумку и, несмотря на позднюю ночь, позвонил Максу. Может быть, он выйдет к подъезду, если узнает, что со мной Тень. Макс сказал:

— Заходи ко мне.

Я решил, что он дома один, и позвонил. Открылась дверь, и Макс — тощий и помятый, как и всегда, протащил меня через коридор к себе в комнату. Здесь ревела музыка — жёсткая и злая, и царил беспорядок. Витала пыль, и пахло чем-то тухлым.

Я разглядел Макса и пожал ему руку — холодную и потную. Он стоял, будто в полумраке — неясный, нечеткий, словно полустёртый рисунок самого себя. Тусклая лампа просвечивала его насквозь, и у него не было тени.

Зато в комнате сидела целая компания Теней разных форм и размеров. Они прятались в пустых консервных банках, в углах, на стенах. Они растянули рты в улыбках приветствия и потянулись ко мне щупальцами. Тени сплетались вокруг моих запястий, лезли в уши и глаза, щекотали пятки. Это было так непохоже на них.

В дверь постучали, и я вздрогнул. Тени не шелохнулись.

— Тут ещё кто-то есть?

— Родаки в соседней комнате спят.

Непонятно, как можно спать, когда играет такая музыка, тем более уже третий час ночи. Макс вышел из комнаты, и я услышал грозный голос отца. Он требовал прекратить беспредел, но я увидел, как Макс показал отцу средний палец и захлопнул перед ним дверь.

— Всё нормально, не парься. Сидим дальше.

Ноги вдруг стали тяжёлыми. Не было сил встать, не то что идти, но мне захотелось уйти. В комнате гремела музыка, и Тени продолжили своё мрачное существование, словно ничего не произошло. Макс что-то рассказывал, а я слушал в пол-уха, как недавно Тени толпой издевались над ним. Он смеялся, но я, заметив в его взгляде отпечаток ужаса, который он пережил, думал о том, как он только что поступил с отцом.

— Ты что-то неважно выглядишь, дружище, — сказал я.

Совершенно другое вертелось у меня на языке, но я не решался произнести это вслух.

— В смысле?

— Ты как будто пропускаешь свет что ли. Давно в зеркало вообще смотрел?

Я поймал его взгляд, и на секунду мне показалось, что он всё понимает. Этот взгляд словно принадлежал кому-то другому — заложнику, который прятался в теле моего друга и не смел даже просить о помощи.

Макс подошёл к зеркалу, покрытому толстым слоем пыли, и уставился так, словно первый раз видел своё отражение.

Тени стали коситься на меня. Они окружили меня, и в руках одной из них что-то блеснуло. Я втянул ноги на диван.

— Я сегодня плохо спал, знаешь. Не выспался. О чём мы говорили?

— Ты в порядке?

Он провёл рукой по лицу.

— Да нормально всё.

И продолжил молча смотреть в зеркало ошарашенным взглядом.

Вдруг одна из Теней, словно плотоядный зверь, запрыгнула на диван и схватила меня за ноги. Другая подкралась сзади и накинула на меня верёвку, не дав мне двигаться. Я хотел закричать, но почувствовал во рту липкую массу, которая лишила меня голоса, и мне стало тяжело дышать. Тень повалила меня на спину и залезла на грудь. Я увидел два черных пятна и кривую усмешку рта. Как пушинку, она подняла меня и подвесила к потолку вниз головой. Меня раскачивало из стороны в сторону. Я смотрел на Макса, который так и не отрывался от зеркала. Голова стала свинцовой, и я не мог больше дышать, глаза заливал пот. Другая Тень с ножом подплыла, и я почувствовал её ледяное прикосновение у себя на коже. Кажется, сердце остановилось, и я закричал, что есть силы….

— Тихо-тихо. Всё в порядке, ты здесь в безопасности.

Виктор и женщина в шляпе оттащили меня от зеркала. Моё сердце бешено колотилось и никак не могло успокоиться. Мне хотелось кричать.

— Я сделал всё, что мог! Я хотел навсегда порвать с ними! Чёрт побери! Я перестал со всеми общаться! Я уехал в другой город! Остался один! Я даже не стал искать новых друзей…

— Ты не сможешь справиться сам, давай мы поможем тебе, — сказал Виктор. — Ты хочешь избавиться от Тени, которая преследует тебя?

Хочу ли я избавиться от нее?

Я ненавидел Тень, но и не мог жить без неё. Мне хотелось её уничтожить, вонзить нож ей в сердце, растоптать, но она была бессмертна.

И она была моим другом.

Я вспомнил, как одиночество опустошало меня день за днём. Даже с друзьями я чувствовал себя одиноко. Я ощущал внутри себя пустоту, и её заполняла преследовавшая меня Тень. Я видел её в отражениях витрин и окон, в трамвае, в переходе, на темной аллее, на работе. Вечерами Тень появлялась у меня дома и, непрошенная, забиралась в мою постель. По ночам я слышал шорохи, даже во сне. Казалось, что я и Тень — едины. Я не мог успокоиться, пока её тёмные пальцы не закрывали мои глаза, наполняя сознание густой дымкой. Тогда чёрная дыра внутри вдруг наполнялась красками смысла. Часы превращались в минуты, таяли как дым, и наступало утро. Время походило на калейдоскоп. Много раз я находил в Тени новые оттенки, моменты, смыслы, которых ранее не замечал.

Пытался ли я уйти? Сотни раз. Когда я возвращался домой, и Тень ждала меня в углу как верный пёс, я уходил куда глаза глядят.

Помню последнюю из таких попыток. Дойдя до края города, я сел на остановке делая вид, что жду трамвай. Шёл дождь. Тогда мне ещё нравился дождь, особенно вечером: он смягчал одиночество. Шумели бьющиеся об асфальт капли, мимо проезжали автомобили, запускали волны, и в лужах отражались фары машин, фонари и огоньки реклам. Люди садились в трамвай и уезжали, а я оставался и иногда даже поглядывал вдаль на приходящий транспорт. Стемнело, и остановка опустела, а я всё сидел.

Вдруг подъехал пустой трамвай без номера и остановился. Кондуктор едва заметно кивнул мне, приглашая войти. Сам не знаю, что на меня нашло, но внутри что-то ёкнуло: не зря же я столько часов просидел — мой трамвай наконец пришёл. Я знал, что двери не закроются, пока я не войду, но меня манило ощущение неизвестности, и я перескочил через лужи, чтобы быстрее попасть внутрь. Пока я отряхивал с плаща застывшие капли, кондуктор молчаливым жестом пригласил меня сесть, и я устроился напротив него. Он приподнял фуражку, и на меня уставились два знакомых чёрных пятна…

— Ты хочешь избавиться от Тени?

Я вздрогнул. Почему эти бродяги пристали ко мне? Как они могут помочь, когда им самим нужна помощь? У меня хотя бы, в отличие от них, ещё есть работа. Как я сразу не догадался: можно перекантоваться в конторе, пока не сниму другую квартиру. Скоро зарплата. Главное — просто спрятаться от Тени, и все мои проблемы решатся.

— Спасибо, конечно, за предложение, но мне не нужна помощь. Мне вообще нужно идти. Завтра на работу.

Я отряхнулся и, не оборачиваясь, прошёл через холл мимо кроватей в коридор, по которому меня привёл Виктор. На полпути я почувствовал лёгкое прикосновение. Обернувшись, я увидел тень Виктора, которая мягко удерживала меня, словно прося остаться. Но я решительно вырвался. Бездомные не стали меня догонять, и, выйдя из госпиталя, я ощутил долгожданную свободу. У меня было решение.

На улице всё ещё хлестал дождь. Накинув на голову плащ, перебежками, я вернулся к своему дому. По дороге плащ промок насквозь и превратился в бесформенное месиво; я выплеснул его в коридор. Меня трясло от холода. Чтобы согреться, я взбежал по лестнице и примчался к своей двери. В коридоре пахло корицей. Я приложил ухо к замочной скважине и прислушался. Сонная тишина. Они спали в моей постели, пока я остался мерзнуть на улице!

Я стал пинать дверь ногой. Удары с громыханием отскакивали от стен и разносились по коридору, но кроме меня их никто не слышал. Словно призрак я стучался в свою прошлую жизнь. Пришла идея разбить камнем окно. Я выскочил на мостовую, чтобы найти камень, но даже при свете фонаря ничего не увидел. Я сунул руки в газон, но почувствовал, что вода растворяет ладони, как будто они сделаны из сахара, и смывает кожу на асфальт. К моему ужасу под кожей у меня была пустота! От меня осталась тонкая оболочка. Паника охватила меня! Я пытался отряхнуть руки, но стало только хуже. Холод воды обтекал меня, и внезапно меня потянуло вниз, в дождевой поток, который тёк по улице. Я знал — он хотел принести меня к концу пути, в океан, где в безвременье, перемешанные, плещутся несчастные бывшие обитатели этого мира. Из последних сил я всё-таки выбрался из потока и рухнул на крыльцо под козырек, окончательно превратившись в бесформенную лужу.

На побледневшем небе растаяли звёзды.

Дождь перестал, но я так и лежал в углу на крыльце, когда появился дворник с метлой и тележкой. Он двигался так, будто не было ни тумана, ни сырости — легко, напевая себе под нос что-то беззаботное, и его тень следовала за ним по пятам, пританцовывая. Вокруг ещё стлался густой серый туман, а он словно и не замечал его. Тележка с грохотом остановилась, и он, прищурившись на солнце, подставил лицо первым, едва тёплым лучам, сделав глубокий вдох. Я смотрел на него и думал, что за человек мог находить радость в этом унылом, пустом рассвете. Холод накрыл меня тонкой коркой льда, а дворник, казалось, впитывал его с каким-то нелепым удовольствием. Его длинная тень отвернулась от солнца, заметила меня и протянула ко мне руку.

— Кыш! — шикнул я на неё.

Тень вернулась к дворнику и что-то шепнула ему на ухо. Он подошёл, я замер. “Наверное, он смешает меня с опавшими листьями, и на том кончится моя жизнь”, — подумал я.

В чертах его лица было что-то до боли знакомое. Он наклонился надо мной и тихо сказал:

— Привет, Андрюха! А ты что здесь делаешь? Давно не виделись.

Я попытался собрать рассыпавшиеся мысли. Имя всплыло само собой:

— Макс? Это правда ты?

— Да, дружище.

Я не видел Макса с тех самых пор, когда Тени пытали меня у него дома. Я слышал от матери, что родители упекли его в какое-то жуткое место.

— Я думал, что тебя уже давно нет.

Он рассмеялся.

— Ох, меня почти не стало. Я ведь был ещё хуже тебя, хуже растекшейся лужи. Но, когда я уже думал отправиться на тот свет, судьба привела меня в заброшенный госпиталь, там было зеркало… и случилось чудо!