Тайна Элвиса
Элвису стало тревожно.
Здесь только сизый туман — в нём вязнет взгляд и словно слёзы всегда на щеках... Что могло бы стать началом хитовой песенки, да вот беда: ни публики, ни гитары тут, похоже, не сыщешь. Не найдено за долгое Невремя скитаний в тумане.
Что также — подумал он, увлечённый поэтикой собственной мысли — могло бы стать частью песни. Про скитальца и всё такое. Романтично же.
— Хей! — резко крикнул он в сизое месиво тяжёлого воздуха перед собой. Во всю мощь непрокуренных лёгких крикнул, а ни эха, ни тембров легендарного голоса своего не услышал. Будто в подушку кричал. Грустно, хоть виски глуши, не считая бокалов!
Нет здесь виски. Нет и бокалов. Что могло бы стать продолжением будто уже зачатой, но ещё не рождённой песенки.
— Дринь-дринь, — на высоком тоне изрёк Элвис, решив узнать — не получится ли хоть при помощи голосовых связок изобразить гитарку. Вышло эдак немузыкально, совсем уж не рок-н-рольно, такое даже для замшелого кантри бедово звучит.
Хоть плачь, Король!
Не в этом тусклом мире был ты королём...
"Хм, пожалуй сойдёт для финального куплета, но... это уж скорее блюз."
Ещё разок попробовав "дринь-дринь", он сплюнул, вынуждено признав в сердцах:
— Дрянь!
Что-то зашипело под ногами. Это что-то было не разглядеть, он наклонился, высматривая... Змея! По извилистым чёрным очертаниям понял. Отпрянул. Выругался. Снова сплюнул. Опять зашипело. Дошло, врубился — по правилам этого мира плевки превращаются в змей!
Элвис хитро улыбнулся сизому туману впереди себя.
— Вот значит, чего ты хочешь. Воспитываешь нас тут. Ну-ну.
Туман в ответ деликатно промолчал. Элвис мстительно прищурился.
"Дам-ка я этому всему туману в морду, ведь если он везде одинаков — у него везде и морда!"
Размахнувшись, он вдарил кулаком с подскока на выдохе. И вырубился сам, натемно потеряв сознание.
...очнулся с кристально ясной мыслью, он её слышал как на зацикленной плёнке студийного магнитофона: "Не желай другому то, чего не пожелал бы себе!"
Ну то есть, мгновенная карма прилетела. Он немного знал про карму, одна деваха рассказывала, а она на лекциях индуса волосатого была, ну и Киплинга читал Элвис в строго-лимонадном возрасте; то есть знал, как минимум, что Индия существует.
— Сукин сын! — оскалился он в недоброй улыбке.
Откуда-то сбоку раздалось рявканье.
— Что, издеваешься, да? — спросил у тумана Элвис. Тот загадочно тихарился всюду вокруг. — А ты только пугать умеешь, воплощая слова и поступки в змей и собак или... Хочу гамбургер! Дай мне пожрать!
Нечто тюкнуло Элвиса по черепной кости, скрывающей его во многом уникальные: неокортекс, гипоталамус, ганглии, мозжечок и много чего ещё, что есть в учебниках по нейрохирургии, анатомии итд.
И это был гамбургер! Ну разумеется, гамбургер! И откатился тот недалеко, Элвис через пару шагов поднял с земли сей, тёплый ещё, котлетный бутерброд сферического типа и кивнул:
— Благодарю премного. А коку можно?
И не подумал, к сожалению, что бутылка воистину расслабляющей, ультра-классической коки может и голову проломить, воткнувшись в его уникальные: неокортекс, мозжечок и прочую ассемблерную биологию вида человеческого.
Хрясь!
— Твою мать!
Но потом он, потирая шишку и обижено стреляя глазами в туман, у которого словно везде вокруг была одна и та же задница, всё же с удовольствием отхлебнул прохладной коки.
"Пожалуй, прощу пока его. Макдональдс из тумана вполне-вполне."
И решил, на половине гамбургера где-то, заказать себе мотоцикл. Но, покончив с едой, всё же захотел гитару. Ту самую. Туман ведь, похоже, всё может. Волшебный. Будто воплощённый коммунизм с магическим уклоном!
А раздобрев от сытого желудка, попросил иное:
— А что, телевизор тоже сварганить по силам тебе? Даже "абра-кадабра" необязательно говорить? И всё бесплатное тут?
"Хм, а я было думал — попал в чистилище, а это рай по Карлу Марксу..."
И ещё, ему подумалось, что и фриско, да вся Ламерика была бы лучше, если бы такого тумана туда напустить. Ну и пуритан поменьше если. А вот безбашенных подруг побольше.
В кармане туман не унести, горился Элвис.
Он размял спину, шаркнул мыском ботинка о твердь под собой, сделал бесцельный шаг наискосок от себя, прежде стоящего в точке А — к точке Б, и это спасло его от перелома шеи, ибо задев плечо с приличной силой, в точку А грохнулся телевизор.
Экран вдребезги, а Элвис в шоке:
— Ну ты д-даёшь, к-камрад... — вымолвил он наконец, бледный как Бела Лугоши в роли вампира.
...или как статуя советского пионера перед зданием, где внутри некий Вольф М. под присмотром агентов КГБ и радиофизиков был погружён в транс при помощи некой фармакологии, полулёжа в кресле-качалке перед большим портретом Элвиса на мольберте.
Вольф должен был убедить Элвиса на расстоянии, что коммунизм — это прекрасно. Ибо можно получить желаемое, хотя правильнее сказать: необходимое; бесплатно и быстро, ведь всем всего хватает при истинном комунизме!
И тогда звезда западной сцены, кумир миллионов, споёт о том песню и присоединится к местной компартии, встретится с Фиделем, потом и с Никитой... И ушатает нафиг всю их систему: не понадобиться бомбить Нью-Йорк!
Когда над потолком, что белел гладью оштукатуренной жэбэ плиты в комнате эксперимента, сияло солнце — над примерно таким же потолком комнаты, где спал сейчас Элвис, поблёскивала Луна.
Сон делал разум "клиента" податливым для индукции внушаемых Вольфом мыслей. Обьект воздействия становится во сне внушаемым поневоле. Нужно только настроится именно на этого человека. Потому и портрет. А до того — изучение биографии, час запрещённого в стране рок-н-ролла прямо в уши Вольфа под фармой. И даже спектаклик, где секретный агент был гримирован под Элвиса.
И Вольф поймал нужную волну. Хотя оно и было недоказуемо. Всем оставалось лишь верить мастеру. Чем ведь чёрт не шутит, мало ли, вдруг и правда удастся затея полковника Д. по дистантному воздействию на Элвиса.
И тогда не придётся однажды скоро бомбить штаты.
Мозг Вольфа выдавал сильную волновую амплитуду на мониторе, Вольф дотянулся, подцепил тусклое — из-за дальности и сна — сознание Короля... и не забыл Вольф кодовые фразы, заученные перед сеансом. Губы зашептали их с лёгким акцентом:
— Плыви к Фиделю... обнимай Фиделя... плюй на звёздно-полосатый и целуй красный с серпом и молотом флаг... отныне ты — коммунист, Элвис!
Именно так бормотал Вольф, а не "свим ту Фидель... кисс ред флэг...", ибо ведь мысль не имеет диалекта, дело в образах, а не в лингвистике, но всех тайн тонкой работы телепатов мы здесь раскрывать не будем, всё рассказано Рен-тв.
Элвис проснулся от ночного кошмара про серый туман в четыре утра, вскрикнув и резко подняв торс.
Вольф тоже в голос отразил чувство внезапной пустоты, когда оборвалась нить-связь с обьектом внушения: Вольф захрипел, зарычал. Что напомнило кое-кому из присутствующих агентов рёв полуспящего ещё медведя, в берлогу которого случайно упала ветка дерева и потревожила того (медики при космонавтах, изучайте длительный сон у мишек для новых гагариных).
Элвис тряхнул головой, сбрасывая липкие, дурные грёзы. Но те не уходили. Туманили разум. Подбрасывали картинки всеобщего изобилия. Имя которому — ко... Вчера вроде не пил, ну то есть не больше обычного: бутыль виски и точка. Не должно бы так мутить, по идее. Неужели, Советы зомбируют на расстоянии, как в жёлтой прессе пишут? Нет, он с этим справится, особенно когда прочистит разум хорошей кубинской сигарой. О, да, верный способ, нужно только встретиться с Фиделем, тот угостит, и всё окончательно придёт в норму!
А что, если всеобщее изобилие, счастье и правда возможны? Надо записать песню, серьёзную песню не про любовь!
"Я хочу узнать правду, иначе зачем же я жил?"
Стояли тёмными фигурами в комнате некие призраки. Будто все бродячие Призраки Коммунизма* собрались в эту минуту в комнате Элвиса.
*Призраки Коммунизма — стабильные астральные образования из относительно разумной субстанции, сейчас бы сравнили их с нейросетями в головах неких прозрачных киборгов, что хоть и непростая метафора, но наиболее точная по смыслу. Созданы в Отделе, разосланы в мировой эфир, с которым работал Никола Тесла, посылая молнии через пространство. Раздел резонансной физики есть секретная вотчина особых учёных. Секретных, но только не для Рен-тв!
Лодка Элвиса приближалась к Острову Свободы и Фидель лично ждал его на берегу.
— Вы неплохо управляете этой штуковиной, Эрнест! — кивнул Элвис тому, кто уже был подвержен телепатической индукции ранее, знал Фиделя и был под опекой ФБР.
— Ну, в моих книгах не всё ложь, — буркнул Эрнест. И приложился к булылке рома. Элвису тоже хотелось напиться. И голос его был таким же усталым и хриплым, как у его Харона.
Да, тут, на морской глади, на широте и долготе, где капитализм упирается в социализм, где плавал Че, где бриз как блюз печален на закате — эти двое могли бы стать друзьями, камрадами, компаньеро. Но нет.
Один завидовал другому, а для Элвиса Эрнест был очень уж загадочен и молчалив. Может, виной всему невыстраданное до конца похмелье Эрнеста и деньги, что платил его пассажир.
Это делало их словно разными социальными классами.
Вот дрыгать ногами на сцене — это что, работа души? Куклой ростовой танцевать там, перед не совсем адекватными людьми, ну такое...
Плюс же Эрнест в Элвисе видел только один: тот послужил в армии.
Но и у самого Элвиса утро накануне вышло недобрым. Он приехал на студию и стал репетировать песню, сочиняемую по ходу импровизов сессионных музыкантов, под невидимыми ветрами эмоций.
В ней были слова, тут вольный перевод, примерно такие:
"На холме капитолийском поселилась злая Гидра — в доме белом, в чёрных пиджаках... Ходят те, кто грабит мир... Угости меня Фидель, сигарой. Буду на твоих я берегах с гитарой."
А среди музыкантов находился, конечно, стукач. Он, пока Элвис сливал вчерашнее пойло в сортир, набрал номер офиса ФБР...
И к студии подкатил кэдди, из которого показались костюмы, там пистолеты скрыты под: не догадаешься, что эти железяки там. На глазах агентов — чёрные очки. Тут фильмы не врут.
Когда начался разговор, Элвис раздражённо выложил свою идею проверить лично: что справедливее, лучше... Их система или другая. Ему предоставили выбор: если уплывёшь на Кубу, сюда уже не вернёшься. В ответ Король хмыкнул, помянув Жанну Д Арк, мол раз девка костра не испугалась, чего ему боятся вечного отсутсвия гамбургеров в неамерике.
А в ответ ехидно заметили, что там и виски нет. И рок-н-ролла.
На это Элвис возразил: "Там есть ром, ну а рок-н-ролл есть я сам!"
Тогда его даже вызвались проводить, помочь с отправкой. Он ждал: утопят, задушат, отравят.
Но спорить с ними было невозможно.
Или так, или никак.
Ждал также расследования, подписки, маеты, позора в прессе... Но его довезли до причала. Он попрощался с Ламерикой навсегда.
"Мы Вас похороним для нации. В прямом смысле слова. А наши коллеги в кей-джи-би уже готовы принять на своей стороне и сделать из Вас там нового человека..."
Вот он и уплыл. Его сопровождали их катера, а у последней черты встретил Эрнест. Вроде как поручитель перед своим знакомым, Фиделем.
Для агентов Хемингуэй был непонятен в очередной раз — ведь палился в открытую, выходит, в своих предпочтениях.
Может и ему нафиг въезд в страну закроем? Но на первый-то взгляд, Хэм просто хотел поболтать со звездой сцены, не более, опять не подкопаешься.
Писака ведь, а те что журналюги: дай вытянуть из человека информацию для будущих опусов, нобелевских и пулитцеровских премий...
Козлина тот ещё, любимец всенародный, чтоб его.
Вот что было утром у Элвиса.
Один федерал даже высказал в лицо Элвису, что всё было бы жёстче и проще, не люби начальник пару песен Короля...
А когда Эл улыбнулся, при чём искренне, умилительно для себя, с щемящей тоской по прошлым своим полётам творческой души, тот агент скорчил кислую физиономию и сказал, скрестив руки на груди: "Но вот я, да все мы тут, да и добрая четверть страны, вобщем-то, считает песни твои откровенным говном, приятель... учись петь жизненно и веско, до верного кантри тебе далеко!"
Отчего у Элвиса по настоящему заболело сердце и заныли зубы, он посерел лицом.
Годы ведь словно насмарку — новую энергию, динамику времени не чувствуют миллионы его твердолобых сограждан, вроде этого агента.
Что ж, он отправится в прогрессивную часть мира. На родине он стал несчастлив. Здесь он выпил свою чашу до дна. И его выпили до последней капли таланта. В последние месяцы он чаще никчемным манекеном себя чувствовал, нежели настоящим ниспровергателем, реактивным двигателем рока, авангардом Движения, подлиным Королём...
Пора уйти и стать легендой.
В ответ на обидные для себя слова, он сплюнул под ноги, невольно покосившись вниз — не зашипит ли там змея, хотя точно и не знал, почему там должна она вдруг появиться.
Агенты же были довольны, что задели эго подопечного, ну просто чтоб короной не так сверкал, гусь гитарный нашёлся.
И вот, Эрнест и Элвис приближались к берегу Кубы, где стояли редуты солдат, а впереди всех зорко смотрел вдаль на их лодку бородач с дымящейся сигарой. Фидель.
Хорошо было жить, плыть и мечтать.
Вдруг Эрни стал стягивать с себя клетчатую рубаху.
Лодка замедлила ход.
Элвис заморгал, солнце висело над львино-богатой волосами головой его спутника, прикрепленной к внезапно оголенному торсу.
— Будешь стирать пятна от кетчупа? — спросил Элвис.
Ему это солнце вдруг напомнило софиты сцены, многих сцен во многих городах, где он отжигал буги-вуги. Настроение на миг улучшилось, но потом резко ухудшилось, ностальгия сжала горло борцовским нельсоном, будто морпех напал со спины.
— Смыть хандру с души, — буркнул Хэм, зыркнув на Элвиса.
И прыгнул за борт.
"Уф, вот же мудак" — подумал Элвис, отступая от внезапного фонтана брызг и вдруг... борт подставил ему коварную подножку!
Хэм всплыл башкой на воздух, рыча тряхнул волосами. Его "клиента" в лодке уже не было. Хэм таращился на пустоту, заменившую собой субьекта и прикидывал: глюк это или не глюк.
Но ему понравился фокус, он подумал о том, что это может стать идеей неплохого рассказа.
Да-блин-мадафака, но где же этот пижон? Куда делся-то?
Фидель проклянет, если тот и правда испарился. Лодку с дури конфискует, скажет её капиталисты напичкали, ну... как там оно называется, дезинтегратор вроде, плоти человеческой.
Тоном проповедника Хэм хотел было уже изречь нечто типа: "И сказала Америка любимому сыну — не хочешь быть со мной, так не отдам я тебя Кубе, лучше исчезни навеки!"
Но Элвис всплыл на той стороне посудины Хэма. Чуда не произошло, мудрые глаза бородача подёрнулись грустью. Эрнест стал, пыхтя, карабкаться обратно на дощатый пол своего дракара.
Элвис знатно хлебнул воды и теперь опасался скорее дезинтерии, нежели дезинтеграции, мало ли сколько болезней в море плавает. Он почти ненавидел уже своего капитана. Но в воде торчать было приятно, ибо прохладно.
Встретившись с насмешливо колючим взглядом Эрнеста, Элвис сжал зубы, сдерживая лавину ругательств.
Затем прошептал, уже в спину грубому мужлану, что откручивал пробку невесть откуда взявшейся бутылки с ромом, прижав стеклянный бок той к животу:
"Фицджералд лучше тебя пишет, кусок ты..."
И тут что-то коснулось кожи Элвиса на пояснице — там, под водой футболка его задралась, будто капюшён медузы и... боли не было, но тело онемело, стремительно исчезало для ощущений.
Мозг требовал и не получал обратной связи от рук и ног Короля рок-н-ролла.
Глаза навыкате, рот в гримасе, палец поднялся с громадным усилием и указывал на спину Хэма — а тот булькал, запрокинув голову, содержимым бутыли.
Элвис захрипел. Что-то округлое, бежевое, увеличиваясь и потом вдруг сдуваясь, отплывало от него прочь.
Элвис стал статуей. Ему было страшно. Сил не осталось даже на хрип.
Он погружался в пучину неумолимо.
"Тропой Титаника пойду я к золоту испанских галеонов" — поэтично мыслил он частью своего сознания, а предысторией в сюжете этой песни, которую ему никогда не спеть, должна быть несчастная любовь, тогда хит сыграет, да.
Но в целом, вся натура Элвиса наполнилась ужасом.
Яд, впрочем, запрещал ему дышать уже и помимо воды в легких.
Король утонул навсегда!
Эрнест, второй раз потерявший пассажира, обалдел от подобной наглости — исчезает когда вздумается и не предупреждает!
Или так не терпится на Кубу, что сам решил плыть? Но где тогда голова и задница, их должно быть видно, если только чертяка не вверх брюхом, в положении трупа, типа, плывет.
Эрнест приложил ладонь козырьком ко лбу и осмотрел воду вокруг.
Не видно пловца!
В небе лениво кружили птицы. Солнце двоилось в глазах Хэма.
Одинокое облако показалось ему необычным.
Возможно, то маскировка для летающей тарелки пришельцев — пронеслось в захмелевшей голове Эрнеста.
У него последнее время от одного запаха спиртного режим пьяного умища врубался.
— Да тебя, пожалуй, инопланетяне и похитили, приятель, — задумчиво произнес Хэм, прочитавший накануне жёлтую газетенку после пяти рюмок Джека Дэниелса, даже и забывший о факте такого чтения, потому за сугубо свою догадку принявший идею похищения Элвиса зелеными человечками.
Может, у них с ним это и не первый раз вообще, они же его и танцу змееподобных ног научили! Да он сам один из них!
Эрнест хлебнул ещё в честь обнаруженной истины.
Издали солдаты Фиделя казались рядами воткнутых в песочницу спичек.
Эрнест решил не выглядеть сумашедшим и сказать Фиделю, что этот их новоиспеченый коммунист оказался слаб духом и поплыл обратно в штаты своим ходом, на какой-то деревяшке.
Фидель поймет, музыканты ведь взбалмошные типы, американские особо.
И он уверенно грёб дальше, к берегу Вуду, сигар и сахарного тростника.
А там, далеко-далеко, эксперимент по дистантному воздействию сочли потом неудачей, раз не удалось сманить на верное дело объект контакта.
Впрочем, на все сто ничего утверждать было нельзя. Всей правды никто не знал. Может, ФБР устранило звезду сцены.
Потому Вольф сохранял почёт и принимал почести далее.
Что обо всем этом думал сам человек-легенда, телепат и агент, остаётся только гадать...