Жил-был художник...

В одном городе, который был похож на все и, в свою очередь, совершенно отличался от множества других городов, на его окраине стоял дом. Дом из серого кирпича, словно попавший по невероятной случайности в наше время: ограда из маленьких черных колонн на балконе, высохший плющ обвивал ограду; тяжёлые пурпурные занавески выглядывали из окон. Стеклянная крыша. Все эти черты придавали ему таинственности. Кто жил в этом месте? Каким был этот человек?

Перед дверью из массива с резными лилиями на фасаде, стояла молодая девушка. В руках она сжимала свернутое полотно. Она взялась за латунную ручку с узкой змейкой, опоясывавшую ее — потертую от времени — и застыла в нерешительности: слишком много воспоминаний было связанно с этим местом и они разом всплыли из памяти.

Стоял пасмурный день, от чего было непросто понять, в какое время произошло событие, что повлияет на жизни нескольких людей. Плотные пепельные тучи скрывали дневной свет над Старым городом. Дома, обитавшие здесь, казалось, переместились из другого времени. Люди охотно тянулись в эту часть города, ища тишины, в то время как со стороны Большого города ветер доносил звуки жизни: обрывки фраз, гудение машин и трамваев. Они долетали до конца улицы, где стоял странный дом. В том доме жил известный художник, который, по словам людей, что обходили дом стороной, называли его от колдуна до безумца. Но это ему не мешало проводить уроки и находить новых талантов, выводя их на тернистый и сложный путь творчества. Здесь и началась история…

В этот осенний день трое детей, — ничем не примечательных, на первый взгляд, простых, не заметных, — заворачивали за угол в сторону мастерской художника. Стук их ботинок эхом разносился по стенам домов. Мастерская располагалась в самом конце улицы. Детям — братьям Аркадию и Борису, и девочке Лизе — приходилось преодолеть большое расстояние, пока они не приблизились к дому.

— Зачем мы пришли так рано? — раздраженно спросила Лиза. — Говорила вам, что можно доехать на автобусе, но вам не терпелось. — Она удостоила их своим самым недовольным выражением лица. — Сорвались и помчались. И что вы хотели здесь увидеть? Он же не вампир или колдун какой-то… Братья обернулись на Лизу.

— Все равно интересно проверить, — подал голос Аркадий, который был старше Лизы и Бори, но голос был еще высоковат. — Только подумать — жить в такой глуши, в самом конце города... Вдруг слухи не врут. Я, например, слышал — мне рассказывали, — что из того дома выходили странные существа.

— Да, я тоже это слышал, — Боря шел позади запыхавшийся, стараясь не отставать. — А еще я слышал о том, что ему служат призраки. Аркадий удивленно посмотрел на брата, не выдержал и засмеялся. Боря только надул обидчиво губы и ничего не ответил. Немного пухловатый и низкий парень, младший брат Аркадия, он смотрел на них и плелся дальше.

— Ладно, ребята, хватит сочинять сказки — сказала Лиза. — Вот, мы уже почти пришли.

Ребята подошли к двери и остановились. Переглянувшись друг с другом, Аркадий потянулся к дверной ручке из латуни со змейкой, что обвивала ее. Дневной свет поблескивал на ней. Он повернул ручку, и дверь бесшумно открылась. Аркадий вступил в освещенное помещение. Следом вошёл Боря. На Лизу, неожиданно, навеяло сомнение. Она тоже достаточно наслушалась баек про этот дом. Она сделала шаг назад и подняла голову. На втором этаже красовалось широкое полукруглое окно, сложенное из разных кусков стекла. Такого она не видела и ее это завораживало. Налетел сильный ветер и подтолкнул Лизу к дому.

«Лиза, где ты там! Заходи!» — донесся из-за двери приглушённый голос Аркадия. Лиза сделала шаг вперёд и потянула дверь на себя. На мгновение ей почудилось, что она слышит дыхание дома, как от живого существа. Она отогнала эти мысли и сосредоточилась на том, что находится по ту сторону двери и вошла внутрь. Открывшаяся перед ней обстановка одновременно пугала и поражала: внутри дом был гораздо больше, чем он казался снаружи. Аркадий и Боря уже давно это заметили и не останавливались рассматривать каждую деталь комнаты — просторной и светлой. Свет лился из окон, что выходили на улицу. Сквозь огромную стеклянную крышу солнечный свет заливал полностью все пространство.

Повсюду в хаотичном порядке были расставлены мольберты с картинами, укрытыми белыми покрывалами. В разных частях комнаты валялись измазанные красками кисти. Лизе не терпелось прикоснуться к полотнам, отогнуть полог ткани и увидеть нарисованный пейзаж или портрет. Она бросала удивленный взгляд от мольберта к мольберту, от свернутых полотен, стоявших в высоких вазах, к палитрам и банкам с красками. Казалось, здесь собрались все цвета, что существуют в мире. Лиза подошла к одной из картин. Ткань, наброшенная на нее, слегка подрагивала, как на ветру. Лиза посмотрела в сторону двери, но она была закрыта. Привычка — любую дверь Лиза обязательно закрывает. Не всегда это радует окружающих. С двери Лиза перевела взгляд на окна — они тоже были плотно закрыты. Откуда же ветер? Лиза нахмурилась и искала глазами мальчишек. Ветер завывал где-то рядом с ней. Страх стал заполнять Лизу. Ей казалось, что слухи об этом доме ожили и бродят со злобным воем по комнате. Другого объяснения не было — кто-то притаился здесь.

— Р-ребята, — сказала она подрагивающим голоском, — подойдите сюда. Братья вернулись к ней, и в этот момент рядом с ними взметнулось плотно, на одной из картин, и мольберт рухнул вместе с ней на пол. Все обернулись. Теперь все почувствовали сильный ветер. Изо рта ребят пошел пар. Их потряхивало от холода. Ветер поднимал в воздух листки с набросками, трепыхал занавески и полотна, укрывающие остальные картины. Лиза, Боря и Аркадий недоуменно смотрели друг на друга. Боря поднял голову и трясущимся пальцем указал наверх. Они подняли взгляд и упали на пол. Над ними порхал огромный белоснежный орёл. Он смотрел на них янтарными глазами и раскрыл клюв. Он взмахнул крыльями, обдав ледяным воздухом и снегом детей, и воспарил над ними. Описав круг, орёл полетел в сторону лестницы и скрылся на втором этаже.

Дети не двигались ещё какое-то время и боялись смотреть, куда улетела птица. Аркадий и Лиза встали первыми и помогли подняться Боре. Тот ещё продолжал дрожать: то ли от страха, то ли от холода. На втором этаже скрипнул пол. Ребята резко вздернули головы. К скрипу примешался грохот и ворчание. По лестнице торопливо спускался человек. Ребята не спускали глаз с лестницы и, сбросив с себя оцепенение, плелись задом, приближаясь к двери. На лестнице показался мужчина с взлохмаченными волосами, измятом рабочем халате, заляпанный красками; с острыми скулами и мягким взглядом.

Он смотрел на детей, что стояли в окружении смятых листов бумаги, разбросанных кистей и упавшего мольберта.

— А, вы уже пришли, — смущено произнес человек. То был тот самый безумный художник, рассказы о котором дети слышали. — Я не ждал вас так рано…

Дети остановились и не спускали глаз с художника. Они ожидали, что птица вновь вернется.

— Все хорошо, — голос его успокаивал и тепло, идущее от него, разливалось внутри. — Ярик просто хотел вернуться в свое гнездо. А вы, конечно же, случайно, уронили вход, что вел к его дому. Дети стояли на месте и не понимали, о чем он говорит. Он продолжал улыбаться. Черты лица становились мягче от улыбки. Он прошел мимо них и поставил мольберт на место.

— Вот, — он снял ткань с полотна и подозвал их к себе, — смотрите... Не бойтесь, просто посмотрите... Лиза первой шагнула к чудному человеку. Он стоял, и с его лица не сходила улыбка. Лиза подошла ближе к картине и взглянула на нее. За ней медленно подошли Аркадий и Борис. Какого было их удивление, когда они увидели того самого орла, что летал над их головами. Они видели его парящим в голубом небе над заснеженными полями. На выступе в горе виднелось гнездо, на которое хотел попасть орел.

— Здорово, да — с восторгом произнес чудак. — Он куда красивей на картине, чем здесь. Приятно видеть, когда каждый находится на своем месте: орел там, а мы здесь — в своей изменчивой и, где-то странной, реальности. Здесь, чтобы стоять против серости, лицемерия и лжи. Он говорил и смотрел, не отрываясь на птицу.

— Вот такой мир я и создаю уже очень долгое время... Если не сказать всю свою жизнь... Он положил руки в карманы и, сгорбившись, прошел мимо троицы.

— Не откажетесь от кружки чая? — спросил он, обернувшись к ним. Дети переглянулись и кивнули в ответ.

— Отлично, — сказал он и, подпрыгивая, зашагал в сторону небольшой кухоньки. Или что-то напоминающее кухню.

Художник — звали его Марк Захарович Орловский — поставил перед детьми широкие чашки. Над чаем струился пар. К чашкам прибавилась тарелка с печеньем и конфетами. Дети разобрали чашки и сделали по глотку. Марк Захарович пил из причудливо расписанной высокой кружки. Судя по ее размерам, он был неравнодушен к чаю.

— Скажите, пожалуйста, — прервал тишину Боря, робко спросив, — а как так получилось, что птица оказалась здесь? Он же был нарисован. Марк Захарович на секунду оторвался от кружки и посмотрел на каждого. Он был готов к подобным вопросам, но и было заметно нежелание отвечать.К несчастью для художника Лиза и Аркадий тоже оживились и осаждали Мастера просьбами рассказать секрет его картин. Как они оживают? Что это: простая сила мастерства или неизвестная им древняя магия?

Марк Захарович улыбался и помешивал чай кистью в кружке. Ребята наблюдали за ним с интересом — вот чудак человек! Художник шумно выдохнул и сказал:

— Хорошо... Уговорили, ребята... Только знайте: все что я вам скажу, должно остаться в тайне, ясно? Дети активно закивали. Их глаза блестели, им не терпелось узнать тайну такого загадочного мастерства.

— Все дело в красках, — продолжил он. — В особых красках, основа для которых добывается из масла определенного сорта деревьев, что прорастают в горах далекой восточной страны, и только те, кто живет там, знает, где отыскать нужное дерево.

Дети заворожено слушали и ловили каждое слово. На мгновение казалось, что у каждого остановилось сердце. Еще бы — всего лишь масло дерева, и твои рисунки приобретают жизнь. В такое не сразу можно поверить.

— Но не это главное, — продолжал художник, — это только краски, важно то, что есть в вас...

— Что это? — спросила Лиза почти шепотом.

Художник оттопырил два пальца.

— Это терпение и время: терпение требует времени, не потратив времени на свет не родится картины. — Он посмотрел на картину с орлом. — Чтобы нарисовать перья орлу мне потребовалось полгода.

Дети округлили глаза. "Как полгода?" — подумала Лиза.

— Да, дети, — сказал художник. — Чтобы показать ощущения легкости и полета. — Он достал кисточку из кружки и допил остатки чая. Его кружка грузно опустилась на стол. Художник посмотрел на часы.

— Ух ты! — охнул Марк Захарович, — как же быстро летит время. Так, ребята, я приберу картины, а вы поможете мне расставить мольберты до прихода остальных учеников. Лиза прибрала чашки, а Аркадий и Боря расставили мольберты к зале. Лиза никак не могла отмахнуться от мысли: "Полгода... И только на крылья... Такого нам не говорили в предыдущей школе..." Отчасти поэтому им пришлось покинуть ее и, по советам знакомых, прийти учится к Марку Захаровичу. Хоть и пришлось идти в конец города,— который за глаза называли Старым городом, — но Марк Захарович брал за учебу немного.

Открылась дверь, впуская внутрь осеннюю прохладу. За окном уже растворился туман. Люди зашли, шумно переговариваясь у входа. Насколько они были разными — молодые, ненамного старше ребят, — некоторых Лиза узнавала по предыдущей школе; и даже люди пенсионного возраста: все стремились овладеть искусством кисти и краски, кто для души, а кто, возможно, от безделья или потешить свое самолюбие. Марк Захарович спустился к ним, надев рабочий халат, расписанный, как все его картины. Он поприветствовал всех и пригласил к мольбертам. Художник с жаром и восторгом объяснял новичкам основы художеств. Дети это уже знали и просто слушали Марка Захаровича. Как только он взял в руки кисть, Лиза увидела в нем настоящего мастера. Движение руки, твердый взгляд — рисунок по-настоящему оживает. Рука буквально плывет, и кисть становится ее продолжением. В эти моменты он перемещался туда, где рисунок оживал под его рукой. В этот момент он находился там, рядом со своим творением. И Лиза понимала, что ей предстоит много работы, чтобы научиться такому взгляду. Видеть дальше белого холста.

Шло время. Дети с нетерпением ждали очередного занятия и, как в первый день знакомства с Мастером — как они называли его, — приходили пораньше. Услышать очередную историю о его картинах. Мастер не возражал и с удовольствием показывал каждую картину. — Все картины, что вы видите здесь, — говорил он, показывая руками на холсты, — часть большого мира, что я создаю, по сей день. Все началось с наброска маленького домика. Он был неказист и немного скошен, но он был такой уютный и родной, что я, буквально, чувствовал жар от печи внутри него; и запах хвои из леса, что окружал его; и щебетание птиц, что наведывались туда. Когда он рассказывал о своем мире, он отправлялся туда, где летал белоснежный орел, спускавшийся со снежных вершин; где живут люди, которых Мастер запечатлел, срисовывая их с тех, кого он встречал в своих путешествиях — хотел сохранить навеки их доброту и простоту; чистый воздух и свежую траву, чистое небо и буйство красок цветов со всего мира.

За время учебы ребята успели поучаствовать в одной выставке, где получили одобрительные отзывы на свои работы. И с первого дня в их головах не угасала мысль о загадочных красках. Они уже видели свои ожившие работы, которые будут покорять сердца и будоражить воображения миллионов людей. Сколько бы они не подходили к Мастеру с просьбой дать им попробовать воспользоваться этой краской, ответ Мастера был всегда решительным и неизменным: "Нет". Дети обиженно возвращались домой, но не теряли надежду, особенно Аркадий. Его больше всех поразило чудо от Мастера. Он много говорил о том, какие безграничные возможности открывает эта краска. Эти разговоры вызывали тревогу у Лизы и Бори. Боялись, что Аркадий совершит непоправимую ошибку. И боялись не зря... В один из дней, вполне обычный, Марк Захарович пришел в мастерскую не в лучшем расположении духа. Дети замечали, что Мастер временами сам не свой, но забывали об этом, как только видели неугасаемый огонек в его глазах. Он объявил, что устроит экскурсию в свой созданный мир. Радость детей было трудно описать привычными словами. Они долго этого ждали. После занятий у Мастера, Аркадий заторопился раньше обычного. Ссылался на срочные дела, и подталкивал растерянного Борю к выходу. Лизе стало не по себе. Он вспомнила многочисленные разговоры Аркадия о том, что он достигнет с той краской. Она не хотела думать ничего плохого о своем друге, от чего у нее разболелась голова. Мастера не было в мастерской, и Лиза закрыв дверь вышла на улицу. Может она еще успеет нагнать парней. Зайдя за угол, она вспомнила, что не погасила свет и ринулась назад. Дверь была открыта. "Может, вернулся Мастер" — подумала Лиза и вошла внутрь.

Она поднялась на второй этаж. Картина, открывшаяся ей, поразила ее в самое сердце. У рабочего стола Мастера застыли две фигуры. Каждый ящик стола был открыт, бумаги разбросаны по полу. Испуганные фигуры смотрели на Лизу — Аркадий и Боря рылись в столе. — Лиза, — сказал Аркадий, дрожащим голосом, — это... это все моя идея... Борька здесь не при чем... Лиза смотрела на них гневным взглядом и не могла сдерживать слез. — Как тебе хватило наглости... — Лиза подбежала к Аркадию и отвесила ему пощечину. Аркадий остался на месте и склонил голову. — Будешь рассказывать Мастеру свои сказки... Аркадий и Боря стояли с поникшими головами перед Мастером. Боря стоял с пунцовыми щеками и искоса сверлил взглядом брата. Он ненавидел его. Подбил на кражу у собственного Мастера... Мастер долго стоял, не проронив ни слова.

— Помните, — спросил он, — что я говорил о терпении и времени, мальчики? Они слегка кивнули.

— Так вот — пожалуйста, не отнимайте больше моего времени и терпения. Лиза, — он посмотрел в ее сторону. — Проводи молодых людей к выходу. — Мальчики резко подняли заплаканные глаза. Больше всех плакал Боря. Много времени понять, что хотел от них Мастер не требовалось. Даже добрейшей души человек, как Мастер, не смог стерпеть такого поступка. Парни спустились на первый этаж. Лиза плелась за ними. Выходя на туманную вечернюю улицу, Аркадий обернулся и посмотрел в глаза Лизе.

Лиза читала в его взгляде раскаяние, но время было упущено. Она закрыла дверь. На улице стало холодать. Приближалась зима.

На следующий день, Мастер провел экскурсию для одной Лизы. Хоть они и мечтала с тех пор, как узнала об том мире, момент был омрачен поступком Аркадия. Лиза зашла в мастерскую и услышала грохот наверху. Мастер двумя прыжками спустился вниз. У Лизы пробежал холодок.

— Лиза, — громко сказал Мастер, — как хорошо, что ты пришла. Все в порядке? Ты цела? Лиза не знала, что сказать. Ее пугало поведение Мастера. Сказав, что с ней все хорошо, Мастер схватился за сердце и улыбающийся медленно опустился на стул. Как, оказалось, недалеко произошло дорожное происшествие. Мастеру сразу представилось, что Лиза могла легко оказаться там. Он перебегал от одного окна к другому, проверял, работает ли телефон. Придя в себя, он ушел готовиться к путешествию. Они стояли у большой картины, с которой и начинался мир Мастера: зелёные просторы и чистейшее небо. Оба закрыли глаза и через мгновение оказались в другом мире.

Мастер не жалел красок: все казалось живым, почти неотличимым от реальности. То самое терпение и время — о чем говорил Мастер. Сняв ботинки, Лиза шла по зелёной траве, настолько мягкой, будто она шла по ковру. Он показывал ей поселения, людей, животных и птиц. Если присмотреться, то можно было штрихи от кисти, но они были едва заметны и не бросались в глаза. Они мимо заснеженных гор, высоких холмов и степей, уходящих за линию горизонта. Некоторые места прерывались контурной линией и мелкими штрихами.

— Этому миру есть, еще куда расти, — с теплотой произнес Мастер.

— А у вас есть самое любимое место, Мастер? — поинтересовалась Лиза.

— Да, — сказал Мастер, — такое место есть.

Они шли мимо елей, чьи мохнатые ветки отливали глянцем. Ветки могучих дубов, которые были выше и толще своего реального собрата, облюбовали стайки причудливых птиц. Их оперение окрашено брызгами красок. От увиденного Лиза не могла сдерживать восхищения, и в голову возвращалась мысль о ребятах. Они поступили мерзко, в этом у Лизы не было сомнений, но Мастер поступил с ними слишком жестко.

— По-другому было невозможно, Лиза, — сказал Мастер голосом, непривычным для нее. Лиза удивилась. Он смог прочесть, что у нее было в мыслях. — Не стоит удивляться. Ты же находишься в моем мире. Да, я мог ограничиться простым нравоучением, что так поступать плохо, но, — Мастер немного помолчал, — но что они вынесли для себя. Они бы и остались с этой ложной идеей, свернули бы на дорогу, где за собой оставляли бы только одни обугленные остовы. Думаешь, такого бы я хотел для них? — Мастер подошел к дереву и прислонился к нему спиной. — Если они захотят вернуться, я приму их назад, но, — Мастер поднял палец, — только, если захотят этого сами. Нам стоит поторопиться, если хотим прийти на то место вовремя.

Они проходили мимо полей, по которым ходили люди со светлыми лицами. Они махали руками Лизе и Мастеру:

— Доброго дня, славным людям, — крикнул один из них в сторону Мастера и Лизы. — Хорошая погода! Спасибо вам!

Вдалеке неожиданно собрались тучи: тяжелые, с темной синевой. Широкими массивными шагами по краю ступали высокие безликие существа, окрашенные в светло-серый цвет, почти бесцветный, выцветший. Они шли, озираясь в сторону Лизы и Мастера. Все вокруг застыло на время, пока существа не скрылись из виду. — Серые люди, — сказал Мастер, понизив голос. — Слишком часто они стали показываться здесь. Лиза много раз слышала это определение, но не знала, как они выглядят. Чаще всего, так Мастер называл таких людей, как: скупщиков, торговцев, откровенных мошенников и коммерсантов. Все они оказывались за дверью. Ответ Мастера для них был решительным и резким.

Таких людей он называл Серыми. Им тоже нашлось место на его картинах и дальше окраин они не заходили.

Небо вновь приобрело прежнюю голубизну. Люди вернулись к работе. Мастер и Лиза продолжили свой путь. Поднявшись на очередной холм глазам Лизе, предстало целое поле, усаженное нарциссами. Лиза прикрыла рот от удивления. Из глаз брызнули слезы. Лиза уже видела эти цветы на одном портрете, что стоял у Мастера в кабинете. На портрете молодая девушка стояла на фоне золотистых полей и держала в руках корзину, в которой лежали свежесрезанные нарциссы. Кто же она? Первая любовь Мастера или просто образ, вспыхнувший в его воображении?

И сейчас она видела эту девушку здесь, окружённую цветами. Ее золотистые кудри развевались на ветру. Она смотрела на Мастера большими глазами. Мастер смотрел на нее, и горькие слезы текли по его щекам. Лиза подошла к Мастеру и взяла его за руку. Они развернулись и пошли обратно, оставив златокудрую девушку за спиной. Мастер шел в глубокой задумчивости. Лизе хотелось спросить его о девушке, но не решалась. И Мастер прервал молчание:

— Она всегда любила нарциссы. — Мастер говорит медленно, делая непродолжительные паузы. — Однажды, она просто переходила улицу. Такая красивая, цветущая... И вот, — он резко замолчал. Воспоминания того дня резали ему родительское сердце. Не приходило ни дня, чтобы он забывал этот кошмар. — Всего миг... Один лишь миг, и ее вычеркнуло из этого мира. Моя красивая и светлая Мира… Моя дочь, моя жизнь, мое вдохновение… — Он сел на траву. Его голова опустилась и повисла на плечах. Лиза села рядом и с тяжелой грустью смотрела на него. «Написал ее портрет, чтобы она была рядом с ним» — подумала Лиза. Он взглянул на нее и продолжил:

— Я построил этот мир для нее, и для людей, что живут каждый день в нашем страшном мире. В этом и есть наша цель — цель каждого творца: нести свет, когда мы сами по уши в грязи и скверне. Достать этот свет и донести его людям не утонув самому в этой скверне — вот где настоящее, искренне искусство, Лиза. — Он поднялся и, засунув руки в карманы халата, подошёл к ближайшему цветку, сорвал его и преподнес Лизе.

— Неси этот свет, Лиза, — сказал он, протягивая цветок. — Неси его людям. Лиза осторожно взяла цветок и, бережно завернув в платок, положила в карман. Когда они вернулись, за окном была глубокая ночь. Мастер вызвал Лизе такси. Дожидаясь машины, Лиза делала наброски в своем блокноте. Штрих за штрихом и набор разрозненных фигур приобретали форму птицы.

Лизе очень понравились разноцветные птицы, и она решила создать своё. Может и ее птица сможет принести кому-нибудь тот необходимый свет. Вдруг раздался стук в дверь. Лиза отложила блокнот и открыла ее. На пороге стоял продрогший Боря. Лиза набросила на него куртку и поставила чайник.

— И долго ты там стоял?

— Ещё с вечера. Я стучал почти час, но никто не подошёл, вот я и решил подождать. Куда вы пропали все, блин?

Лиза вздохнула.

— Ты только не обижайся Борь...

— Ясно, — перебил ее Боря, — вы были там. В мире Мастера. — Боря стиснул зубы. — Вот же, Аркаша. Вот же гад. Сам напортачил, а я отдувайся с ним. — Боря от злости сорвал куртку и мерил шагами комнату. — Хоть бы извинился, ну нет, как же, мы ведь гордые. Напыщенный индюк — вот он кто!

— Ладно, Борька, успокойся. О, чайник вскипел. Сейчас чай заварю.

— Спасибо, Лиза.

Боря сделал несколько глотков и успокоился.

— Ну, и как в мире Мастера? — с интересом спросил Боря. — Какой он? — И Лиза рассказала ему о путешествии в мир Мастера. Боря только округлял глаза и охал. Ему было очень обидно от того, что он упустил шанс, которого у него никогда не будет.

Как только Лиза окончила рассказ, к ним спустился Мастер.

— Кого я вижу, — сказал Мастер и развел в стороны руки, словно был готов обнять Борю, — Борис. Можешь думать обо мне, что хочешь, но я очень рад тебя видеть. А брат твой так и не вернулся. Очень жаль — он талантливый юноша, только амбиции сдавливают его талант.

— Я и не думал ничего дурного о вас, — сказал Боря. — Аркаша... Просто он очень хотел стать заметным, но очень торопится и это его всегда подводит, и не только в живописи.

— Надеюсь, ты продолжаешь все то, чему я тебя успел научить? — серьезно спросил Мастер.

— Конечно, — ответил Боря. — И я готов вернуться к вам, если вы, конечно, меня возьмёте назад. Мастер изобразил на лице, насколько труден был для него выбор и сказал:

— Ты снова с нами. И поговори с Аркадием, думаю, он тоже не будет против вернуться.

— Урок мы усвоили, Мастер, — твердо заявил Боря. — Можете не сомневаться.

Так они и просидели ещё какое-то время, что пришлось заказывать такси снова. Они распрощались с Мастером и уехали, отдаляясь от его мастерской. Дом Мастера был самым ярким на всей улице и смог освещать почти не всю.

Следующие несколько дней Мастер отменил занятия. Как он говорил, ему нездоровилось, и отпустил их на эти дни. Но сидеть просто так они не собирались. Собравшись у братьев, они занимались сами: развернули блокноты и практиковались по урокам Мастера. Лиза заканчивала свою птицу. Братья воплощали свои задумки. Внезапно, Лизина птица моргнула глазом. Лиза вжалась в кресло и прикрикнула. Братья резко обернулись на нее.

— Что такое, Лиза? — взволнованно спросил Аркадий.

— Птица... птица... — повторяла Лиза. — Она... дернула глазом... Она... ожила...

Ребята сорвались с мест и уставились в блокнот Лизы. Они стояли и ждали чуда, но птица оставалась рисунком.

— Ну-ка, — сказал Боря, — проведи по ней карандашом. Лиза так и сделала. Вдруг крыло птицы встрепенулось. Ребята вытянули лица. Больше удивился Аркадий. Он не понимал, как ожил рисунок без магических красок.

— А сколько ты работаешь над рисунком? — спросил Аркадий.

— С того дня, когда мы вернулись с Мастером из его мира. — Лиза провела в уме несложный расчет. — Около трёх или четырех дней.

— Терпение и время... — прошептал Аркадий. — Все это время магические чернила были у нас под носом. Завтра бежим к Мастеру и рассказываем ему обо всем.

— Но почему он не летает, как тот орёл? — не унимался Боря.

— Ты что ещё не понял, — недоумевал Аркадий. — Это только байка, чтобы запутать нас, мол, есть такие краски, которые вы не найдете, и вообще все это сказка, и на самом деле я колдун. И вообще, он нам и так бы рассказал, когда бы пришло время.

— Видимо мы перестарались, — предположил Боря.

— Ну, перестаралась Лиза, а не мы, — уточнил Аркадий. — Нам ещё учиться с тобой, Борька. А может, наши рисунки и не оживут вообще... Аркадий немного приуныл. Он вернулся к своему блокноту и продолжил что-то выводить в нем. Лиза сидела и не могла нарадоваться на свое пернатое чудо.

Неужели, она уже стала Мастером? Эту мысль она оставила до завтрашнего дня. Наутро город опутал доселе невиданный туман. Он был настолько плотным, что его можно было сложить себе в карман. Лиза, сбивая ноги, торопилась к дому Мастера, проклиная себя. Как она могла проспать? Такого с ней никогда не было. Да и она никогда не рисовала допоздна. Ее настолько вдохновил вчерашний творческий подвиг, что она не могла остановиться, пока карандаш не выпал из рук, и она не смогла его поднять.

Она остановилась и перевела дыхание. До дома оставалось совсем близко. Аркадий и Боря, наверное, были там. Лиза снова пустилась бегом. Подбегая к повороту, за которым находился дом Мастера, из-за него с воем, сирены выскочила карета скорой помощи. Она пролетела мимо Лиза и скрылась вдали. В голову лезли только страшные мысли. И они ее не обманули. У входа стояли Аркадий и Боря с красными глазами. Оставшееся расстояние Лиза плелась. Она была готова упасть без сил прямо на улице, но смогла добраться до входа. Братья посмотрели на Лизу, и у них комок снова подступил к горлу.

Плотный туман теперь был в голове Лизы. Мир вокруг нее рушился, становился тусклым и исчезал на глазах. Она видела только проем двери и звенящая тишина окружала ее. Как ей рассказывал Аркадий, она громко кричала, и эхо долго не успокаивалось и билось о стены домов.

Она не помнила об этом, словно выпала из реальности.

И вот она снова стояла перед этой дверью. Воспоминания ослабевали тиски, и возвращалась ясность мыслей. Прошло чуть больше двадцати лет, а словно это было вчера. Та же змейка на латунной ручке. Слегка поистерлась от времени. Окна затянула многолетний слой пыли. Где-то виднелись трещины. Дверь из массива с резными лилиями все так же открывалась бесшумно. Ещё один штрих к образу загадочного дома.

Лиза вошла в дом. Тоска накрыла ее, только она перешагнула порог. Дом пустовал уже несколько лет. Последний владелец нашел место лучше, и дом вновь забросили, как и другие дома по соседству. Старый город затих. Ему предстояло слиться с Большим городом и стать новым районом. Но не это волновало сейчас Лизу. Как она не старалась воспоминания снова атаковали ее. Она вспомнила, как она, Боря и Аркадий забирали картины Мастера. Оставляя позади позолоченные рамы, каждый взял себе по картине. Так и закончилось их обучение у великого и, к сожалению, так скоро забытого художника с вечно всклокоченными волосами и добрым мягким взглядом.

Лиза оказалась в его доме по просьбе, как ни странно, девушки, что собирала на широком поле нарциссы. В день, когда она никого не ждала, Лиза — уже взрослая девушка — сидела перед мольбертом и трудилась над очередной картиной, в дверь позвонили. Птица, что была чудом для ребят и первым маленьким шагом Лизы на пути к званию Мастера, сидела на мольберте. Лиза, потушив окурок сигареты в пепельнице, с неохотой подошла и открыла дверь. На пороге стояли двое: мужчина средних лет в высоких сапогах и шинели и девушка в соломенной шляпе и длинном платье. Золотые волосы девушки вились и спадали на плечи. Лиза узнала ее: девушка, образ дочери Мастера. Как она оказалась здесь? Ведь мастер... Он...

— Здравствуйте, Лиза, — сказала девушка. Ее голос был мягким и спокойным. — Надеюсь, вы меня помните.

— Да, конечно, — торопливо сказала Лиза. — Входите, пожалуйста.

— Нет, спасибо, мы ненадолго. Лиза, мир, который построил нам Великий Мастер, совсем скоро исчезнет и останется только мазками краски на холсте. Мужчина стоял, смотрел печальным взглядом и кивал каждому слову девушки.

— Это ужасно, — сказала Лиза. — Неужели не осталось людей, кто бы помнил работы Мастера? Ведь сейчас время, когда вспоминают старые работы, творцов.

— Они есть, Лиза, — сказала девушка, печальным голосом, — но их все меньше: кто-то поддается минутному увлечению, а потом просто забывает о нас.

— И что я могу сделать для вас? Я помню работы Мастера и бережно храню его советы, работы и слова, что он говорил мне и моим друзьям.

Девушка посмотрела на мужчину и отвела в сторону взгляд, будто передавая слово ему:

— Мы хотели, — сказал мужчина, — чтобы вы вернули Мастера в наш мир.

Лиза пошатнулась на месте.

— Но как? — спросила она. — Мастер же... Это невозможно.

— Возможно, — сказал мужчина и посмотрел на золотокудрую девушку.

— Вы хотите, чтобы я нарисовала портрет Мастера?

Они оба обратили свой взгляд на Лизу.

— Я ещё недостаточно способна. К тому же: воплотить портрет Мастера — это почти невыполнимо.

— Но ваша птица, — девушка протянула руку и птица села на нее. — Она ожила так же, как и я.

— Мне потребовалось несколько лет, чтобы она могла выпорхнуть из картины.

— Терпение и время: время требует терпения, — произнесла девушка.

— Как говорил Мастер, — тихо произнесла Лиза.

— Мы верим в вас, — сказали они в унисон и растворились в воздухе.

Лиза стояла перед открытой дверью в полной растерянности. Как ей создать портрет? Не сохранилось ни одной фотографии Мастера, если таковые имелись.

Лиза успокоилась — нервы никогда ещё не помогали в решении проблем. Достала из кладовой чистый холст и разместила на мольберте. Синяя птица с длинным вьющимся хвостом села ей на плечо и внимательно наблюдала за движением руки Лизы. Лиза рассмеялась и провела пальцем по мягким перьям. Ее путь только начинался. Впереди сложнейшая работа в ее жизни. Лиза по крупицам собирала из памяти каждую мелочь, все, что прямо или косвенно относилось к Мастеру. Цвета, звуки, обрывки фраз, любимый чай — все могло пригодиться. Сколько холстов пришлось сменить Лизе: то для глаз недостаточно цветов, то нос чересчур большой, то одна рука оказывалась длиннее другой. И даже если и получались нужные пропорции, все равно образу всегда чего-то недоставало.

Год за годом Лиза старательно выводила на холсте образ Мастер, но все мимо. В моменты полного отчаяния, Лиза бросала работу и не желала даже смотреть в сторону холста, с которого Мастер смотрел на неё и взглядом просил закончить работу. И она садилась, брала в мозолистую руку кисть и, обмакнув в краску, вновь возвращалась за работу. Так она провела несколько лет, рисуя портрет. И она смогла.

Портрет был завершён в день, когда погода за окном было как тогда, когда она вместе с братьями уставшая от долго путешествия до дома Мастера, впервые переступила порог: ветер гонял по дорогам опавшую листву и забивался под одежду сонных прохожих. Лиза не могла оторваться от портрета. Ее самая масштабная и сложнейшая работа. Она почти, что возвращала человека к жизни. Как мать вынашивала ребенка — мучительно и долго. И вот он перед ней — тот, каким она его запомнила. Лиза обзвонила своих друзей — Аркадия и Борю: Аркадий уже давно не брал в руки кисть, а Боря не оставил ремесло и стал известным иллюстратором.

Аркадий и Боря подвезли к дому оставшиеся картины Мастера. Пожелав Лизе удачи, они остались дожидаться ее с этой стороны. Может быть, им не хотелось видеть, во что превратился тот мир, о котором им рассказывал Мастер. Лиза расставила полукругом картины. Центральной была картина, которую Мастер написал первой. С нее все начиналось. Рядом с ней она поставила портрет Мастера. Друзья не поверили глазам — на них смотрел он, как живой. Она прикоснулась руками к картине и закрыла глаза. Уже не дул свежий ветер, что жег ноздри. Не было ничего — мир медленно погибал. Мгновение, легкое головокружение и она вновь стоит на этой земле. Важно сейчас найти Мастера. Она знала, где его искать — любимое место, путеводная звезда для него в этом мире. Она проходила мимо гор, степей, полу высохших озер и рек; белоснежный орел, давно покинул свое гнездо — почувствовав гибель своего мира, он растворился в нем, слился с красками неба; земля потрескалась и не давала всходов, травы померкли, деревья устало и мрачно раскачивались под шквалом сильного ветра; и вокруг бродило много Серых: огромные туши скитались по округе. Лиза обошла их и продолжила путь. Поднявшись по холму, она вышла на ту самую поляну, где цвели нарциссы. Неподалеку стоял покосившийся домик. Из трубы выходили клубы дыма. Да, так она и задумывала — он здесь. Поляна была не тронута. На ней продолжали расти цветы. Лиза подошла ближе. Из домика вышел Мастер. Он взглянул на нее и не мог сказать не слова. Они оба стояли в полной тишине, только ветер шелестел среди цветов.

— Мастер, — позвала Лиза, — Мастер, это я — Лиза: ваша ученица. Он всмотрелся в ее лицо. Его лицо осветила та самая улыбка, которую Лиза уже не видела много лет.

— Лиза, — сказал он, не узнавая свой голос. — Ты здесь, но как? — Он стоял на месте и не понимал.

— Я вернула вас, — сказала Лиза. — Вы снова здесь. Вы нужны этому миру.

— Я... я боюсь, Лиза, — произнес Мастер, дрожащим голосом. — Столько лет, Лиза... Мир, который я создал, изменился. Я бродил по известным мне дорогам и ужасался — как же я ослаб, кисть в руке отяжелела. Я поддался страху, что один не смогу ничего исправить, и ушел. Отгородился незримой стеной. Не мог смириться с переменами, а нет хуже того, когда творец разочаровывается в своем мире.

— Вы правы, — согласилась Лиза. — Мир действительно изменился. Как и мир, в котором живем мы — он меняется, но без нас — его творцов, каких сотни, тысячи, — он загнется. Но вы, — Лиза вскинула руки в сторону Мастера, — вы создатель этого мира, вы отец каждого, кому вы дали жизнь здесь. Знаете, я слышала, что пока о творце помнят — его творение, и он сам живут. Я помню вас, столько лет прошло. Вы не одиноки. Мы с вами. Мы поможем вам…

Мастер слушал, и в глазах появлялась слабая искорка.

— Вы мне говорили про свет, что его надо пронести сквозь мрак и донести до людей, — сказала Лиза, и запустила руку в карман. — Давайте продолжать нести этот свет вместе. — Она подошла к нему и вложила в его руки сверток. Мастер развернул и увидел цветок нарцисса. Он нежно прижал его к своей груди. В глазах вспыхнул огонь. — Я вернусь... Да, я долго сидел во мраке... Точно — пора вернуть долг моему миру и всем людям. — Он побежал к дому и взял инструменты художника.

Лиза и Мастер покинули поле с нарциссами. Мастер смотрел по сторонам и не мог поверить, что это его мир. Не те краски, не то настроение. Но все, кого он вписал в картину — места, людей, эмоции — все осталось на месте. Проходя мимо каждого объекта, Мастер доставал блокнот и делал зарисовки. В голове зарождались новые образы для его мира. Он искал во всем что-то новое, что привнесет новых оттенков. Со стороны гор послышался пронзительные крики. Двое орлов — больших и белоснежных — приветствовали своего создателя. Как символ свободы и безмятежности, они парили над головами Лизы и мастера.

Люди с холста — рабочие и крестьяне, молодые и старые, животные и птицы — все, кто, когда-то вдохновил, наполнял его, приветливо улыбались ему, как старому другу, которого не видели много лет. Мастер смахивал слезы и делал зарисовки. Все-таки — он художник. Лиза смотрела на него с любовью и нежностью. Из толпы людей вышла златокудрая девушка. Она несла в руках букет из нарциссов и вручила их Мастеру. Он подошел и крепко обнял девушку. Он встретился с ней. Он нашел ее, в другом мире. Мастер подошел к Лизе.

— Я жду о тебя новых открытий, Лиза, — сказал Мастер, взяв Лизу за плечи. — Продолжай нести свой свет, как Прометей. И не забывай и этот мир. Вы — новое поколение мастеров, не дадите умереть нам. Удачи тебе, Мастер.

Лиза открыла глаза, оказавшись на полу дома. Аркадий и Боря подбежали к ней и подняли на ноги.

— Он вернулся? — спросил Боря.

Лиза посмотрела на картины и ее лицо засияло. Братья посмотрели вслед за ней. На их глазах картины приобрели прежние цвета. Но что-то в них было не то, что они видели в детстве. Аркадий радостно вздохнул.

— Да, — сказал он, — все-таки все, что мы видели тогда остается там. Находить в произведение новые грани — огромная заслуга творца. Знак того, что он отдал свое время не зря. Лизе и Боре очень нравились его слова. Слова настоящего Мастера, хоть ему и не удалось достичь такого звания.

Лиза бросила взгляд в сторону. Краем глаза она заметила еще одну картину, которую не видела никогда. Она подошла к ней. Это был ее портрет, написанный рукой Марка Захаровича. Когда он только успел? В углу картины красовалась надпись, выведенная его рукой: "Мастеру, что принес свет в этот мир". Лиза улыбнулась, и с ее лица смахнул слезу свежий ветер, который Мастер принес с альпийских гор.