В преддверии конца
Вот уже двадцать лет мое утро начинается ровно в семь. Я просыпаюсь раньше жены, готовлю себе яичницу и варю кофе. Включаю местную радиостанцию и слушаю одни и те же новости. Опять пытались ограбить банк, машины столкнулись на перекрестке, но обошлось без жертв, местный благотворительный фонд продолжает собирать деньги на лечение ребенка. Потом реклама жилого комплекса, который строят, кажется, уже вечность.
После завтрака я иду на работу. На улице снова прохладно. Теперь всегда так, зато зимы стали теплее. Но по громкоговорителям зачем-то продолжают передавать прогноз погоды.
На путь, как обычно, уходит десять минут. Я захожу в редакцию городской газеты. В нашем городе так спокойно, или скорее скучно, что и писать почти не о чем. За последние годы из журналистов остались только три человека: я, Макс и Семен Владимирович, ответственный за гороскоп, лунный календарь и другую мистическую ерунду. Мы все сидим в одном небольшом офисе. Макс опаздывает на полчаса, все уже привыкли к этому. У него постоянно отмазки: то пробка, то будильник не прозвенел. Нам то все равно, газету уже давно сократили до десяти страниц, и работы теперь не много. Но раздражает, что он не может просто признать, что сам виноват.
Обычно мы либо весь день сидим в кабинете и пишем статьи, стараясь не скатываться в желтуху от скуки, либо ездим по городу, ищем темы. Кроме Семена Владимировича, ему никуда ездить не надо. Сегодня я пишу о результатах футбольного чемпионата между школами и, конечно, о главной «сенсации» этой недели: работница цветочного магазина опубликовала свой новый роман. На протяжении двадцати лет почти ежегодно она выпускает одинаковые книги, которые каким-то образом раскупаются, но продолжает по восемь часов каждые будни собирать букеты. Необъяснимое упорство.
Макс сразу же уезжает расспрашивать очевидцев аварии. А на прошлой неделе он писал про пробку, которая рассосалась за полчаса. Когда на дорогах все спокойно, он занимается рецензиями на кинопремьеры, такими же однообразными, как и фильмы.
У всего этого есть ровно один плюс: достаточно время на собственное расследование. Конечно же это ни что-то, случившееся недавно. Кажется, за последние два десятка лет в городе умирали только от старости. Но почти за год до этих тихих деньков случилось кое-что поистине загадочное. И это до сих пор не дает мне покоя. Особенно из-за того, что мы зашли в тупик именно в тот момент, когда была найдена ключевая улика. В шаге от разгадки. Я до сих пор не понимаю, почему. Над делом я работал вместе с Максом, но он уже давно потерял надежду, хотя и продолжает помогать мне.
Я сижу в редакции весь день. Писать однотипные тексты утомительно, но намного тяжелее пытаться сделать их непохожими друг на друга. Моя дорогая уже давно говорит мне уволиться, но я даже представить не могу себя, работающим где-то еще.
Вечером я возвращаюсь домой. Там уже готов ужин, и моя дорогая ждет меня за столом. По вечерам мы гуляем в парке через дорогу. Здесь включают разноцветную подсветку, и кажется, что вокруг застыл салют. Завораживающую картину омрачняет только память об убийстве, которое никто не может раскрыть.
Перед сном мы слушаем радиопостановки. Я их уже знаю наизусть, но моя жена слушает как в первый раз. Ложимся мы в полночь, после того, как по всем громкоговорителям звучит: «Бог покинул этот мир и не вернулся».
Октябрь.
Сегодня яичница слегка подгорела. По радио передали, что на центральной улице начали класть новый асфальт, в Доме культуры собираются снова ставить спектакль по Шекспиру, а на небе вчера заметили две падающие звезды. Опять реклама ЖК. Мне жаль коллег с радио, наша газета еженедельная, а им приходится искать новости на каждый день.
На улице немного ветрено. По громкоговорителям передают, что сегодня будет на один градус холоднее, чем вчера.
У входа в редакцию столкнулся с радиоведущим, они сидят этажом выше нас. Перекинулся с ним парой фраз и даже так пришел ровно к началу рабочего дня. К моменту, когда прибыл Макс, я уже дописал статью и сдал на редактуру. Теперь появилось время на собственное дело.
Я поехал в библиотеку. Мой автобус застрял в десятиминутной пробке, которая вполне может попасть в следующий номер газеты. Библиотека стояла почти в самом центре города, но в ней всегда было малолюдно. Я сел, как обычно, у окна и начал перечитывать подшивку газет в сам уже не знаю какой раз. Я помнил статьи наизусть. Даже те, которые не были связаны с убийством. Все статьи во всех номерах за десять лет. Я взял такой временной отрезок на случай, если это была часть серии убийств, но уже давно понял, что это не так. И все равно перечитывал. Возможно, я бы сдался, как Макс, если бы не последняя найденная улика. Это произошло спустя год после преступления. Во все еще огороженной яме, откуда выкопали Лизу, нашли фрагмент фотографии. На нем была молодая женщина, держащая кого-то за руку. Этот кто-то был отрезан. Фото не принадлежало Лизе, никто в городе не узнавал женщину на нем. И полиция так и не смогла найти того, кто мог бы носить с собой этот снимок.
Вечером я вернулся домой снова ни с чем. Эти безрезультатные походы в библиотеку, архивы и т.д. уже стали для меня ритуалом, как мытье рук для помешанных на чистоте. Даже прогулка по парку превратилась из части расследования в традицию.
«Бог покинул нас и не вернулся».
16 октября.
Утром я проснулся в одиночестве. У меня было чувство, что здесь должен быть кто-то еще, хотя ни одного следа чужого присутствия дома не было. Я полчаса просидел со странным чувством пустоты, пока хлопья окончательно не размокли в молоке. Давно я их не ел. По телевизору передавали новости: ночью ограбили чей-то дом, от осложнений после гриппа умер главврач городской больницы, а к двухсотлетию города планируется строительство новой библиотеки. Звучало как-то необычно.
Я по привычке надел плащ и вышел из дома. Но на улице сразу продрог. Пришлось возвращаться и доставать из кладовки теплую куртку. Громкоговорители сообщали о внезапных заморозках. По пути на работу меня окликнула продавщица из киоска:
— О чем задумались? Даже забыли сигареты купить.
Сигареты, точно. Я же выкуриваю по пачке сигарет в день. И продавщицу я, конечно, помнил, мы ведь видимся каждое утро.
Я опоздал на десять минут. Впервые за много лет. А вот Макс, наоборот, наконец-то пришел вовремя и был так рад этому, словно с него сняли проклятие.
— Я не знаю, как это вышло. Встал как обычно, поел, доехал без пробок и внезапно не опоздал.
— Ага, Макс, прямо магия какая-то.
— А ты, похоже, не выспался, да? Какой я тебе Макс? — Он смеялся, словно я рассказал анекдот.
Я и сам не понимал, почему так назвал его. Он ведь всегда был Андреем. Ни одной общей буквы. Переработал, не иначе.
В редакции сегодня было людно: у многих горел дедлайн сдачи статьи. В просторном офисе постоянно кто-то ходил, обсуждал работу, жаловался на главреда. Я спокойно сидел и собирал материал для статьи о том, как радиостанции выживают в современном мире. Спасибо Интернету, что для этого нужно напрягать только глаза.
Вечером после работы я, как обычно, пошел гулять в парк через дорогу. Ходить в такое время по этой плохо освещенной, почти заброшенной местности даже для меня рискованно, но я чувствую долг перед Лизой с тех пор, как ее здесь убили. Если опять на кого-то нападут, на этот раз я точно приду на помощь.
Перед сном я смотрел телевизор. Под него и уснул. Громкоговорители молчали. Не знаю, зачем нам эта рухлядь.
17 октября.
Проснулся в пять часов и не смог уснуть. До семи лежал и размышлял о фотографии. Даже в Интернете я не смог найти ту женщину. За двадцать лет она могла сильно измениться.
Решил не включать новости за завтраком, зачем аппетит себе портить. Только послушал прогноз погоды. Становится все холоднее, зима близко.
То ли из-за погоды, то ли из-за недосыпа во всем ощущалась какая-то депрессия. Даже продавщица в киоске выглядела мрачно. Я купил сигареты и по пути выкурил одну.
К обеду я закончил собирать материал и решил поехать в библиотеку. К сожалению, старые номера газеты все еще не были оцифрованы. В библиотеке я застал компанию из четырех подростков, сидящих за моим столом. В принципе, мне все равно, где сидеть, но у них были газеты, нужные мне. Так я познакомился с ребятами, тоже расследующими убийство Лизы. Сказали, она была тетей одного из них, но что-то я не верю. В любом случае, я не был против помощи, хотя это скорее я им помогал.
Встреча с детьми ненадолго подняла мне настроение. Я в их возрасте тоже любил искать приключения.
Прогулка по парку прошла как обычно. Кажется, там кроме меня больше никто и не гуляет.
Перед сном у меня было странное чувство, словно я теряю смысл. Не смысл жизни, а смысл своего существования. Будто я перестал быть нужен этому миру.
17 октября.
Первый будильник прозвенел в полседьмого, ко второму я уже встал и принял душ. Раньше я часто опаздывал, так что теперь ставлю несколько будильников, хотя жену это бесит. Хорошо ей, спит сколько хочет, даже детей теперь не нужно в школу отводить.
После завтрака я завел машину и отправился по пробкам в редакцию. Дурацкие дорожные работы, теперь половина центральной улицы перекрыта из-за них. Перед работой я обязательно покупаю пачку сигарет. Не могу сосредоточиться без них.
Я бы весь день спокойно провел в редакции, если бы мне не понадобилась информация из старых газет. Опять тащиться по пробкам.
Сегодня у меня невезучий день. Нужный номер уже взяли какие-то детишки. Я подошел к ним и словом за словом выяснил, что они решили поиграть в юных детективов и расследуют убийство Елизаветы Савиной — когда-то моей одноклассницы. Сказали, что они уже почти у цели. Мне это напомнило о моем школьном друге, он тоже пытался найти убийцу, даже откопал важную улику, которая пропала примерно тогда же, когда его самого убили. Это было девятнадцать лет назад. Надеюсь, с этими детишками ничего не случится.
Вечером вся моя семья собралась за ужином. Я рассказал о встрече в библиотеке, а Сережа добавил, что это ребята из его школы.
Не знаю, из-за чего именно, наверное, из-за детей, но перед сном я чувствовал какое-то облегчение. Словно началась последняя глава.