Хозяин леса

Антону не верилось, что он ещё способен на подобные безрассудства. Отправиться с молодой студенткой в затерянную в тайге деревеньку мог бы глупый аспирант, но не без пяти минут доктор исторических наук и признанный этнограф, чьи статьи цитируют даже зарубежные коллеги.

Едва они с Алиной пересели с поезда на старенький закопчённый тепловоз, у Антона появилось чувство нереальности происходящего. Ему казалось, что, ступив на ржавую платформу дизельного мастодонта, он переместился в далёкое прошлое, во времена освоения целины.

Пассажирского отсека у тепловоза не было, и ехали они в пустующей задней кабине машиниста. Алина неторопливо рассказывала о своей родной деревеньке, и Антон тратил огромные усилия на то, чтобы следить за нитью её повествования. Но это было практически невозможно. Его взгляд останавливался на полных губах Алины, на веснушках, рассыпавшихся по щекам, на девичьей груди, чьи очертания угадывались сквозь воздушное платье. Он был готов слушать её голос вечно. Однако за очередным поворотом тепловоз замедлил ход и раздался протяжный гудок. Это машинист, как и было условлено, сигналил им, чтобы выходили.

Бревенчатый настил, покрытый грубо обтёсанными досками, едва ли заслуживал называться железнодорожной платформой. Тем не менее, ей он и был. За неказистым деревянным ограждением едва угадывалась заросшая травой тропинка. Должно быть, ходили по ней нечасто.

Тепловоз посигналил ещё раз и продолжил своё неторопливое путешествие, но уже без пассажиров. Через минуту его силуэт окончательно затерялся среди деревьев, и Антона окружили звуки лесной жизни. Ему вдруг снова показалось, что он вернулся во времена своего студенчества, когда их группа каждое лето ездила в глушь на археологическую практику.

Антон тепло улыбнулся Алине и спросил:

— Ну, куда идём дальше? Ведите, юная мисс.

— Здесь совсем недалеко, Антон Александрович. До темноты будем в деревне. Познакомитесь с моей бабушкой.

— До темноты? Эх, не жалеешь ты меня, старика.

— Да какой вы старик, Антон Александрович. Вам и сорока-то, наверное, нет.

— Скажешь тоже, пятый десяток разменял, — шутливо погрозил пальцем Антон. — Сознайся, хочешь, чтобы я рюкзак твой понёс.

— Да я и сама могу, — Алина подбежала к преподавателю и выхватила у него из рук рюкзак. — И ваш чемодан тоже понесу, раз вы такой старенький.

— Вот уж нет, — Антон вцепился в чемодан. — Мне, может, и не двадцать, но я ещё далеко не старик.

— Тогда не отставайте.

Девушка резво пошла по тропинке, и Антон двинулся за ней. Вскоре они поравнялись. Само собой получилось, что Алина взяла его ладонь в свою и продолжила рассказ, прерванный гудком машиниста.

— Железнодорожную ветку сюда протянули всего лет десять назад. До этого из-за болот к нам можно было проехать только по зимникам. Я тогда поезд в первый раз в жизни увидела и страшно испугалась, подумала — это Хозяин Леса пришёл.

— Что за Хозяин Леса? — в Антоне проснулся этнограф. — Я думал, вы староверы.

— Староверы, конечно. Хозяином Леса у нас детей пугают, чтобы не убегали в лес. Каждый ребёнок в деревне знает, что он за любым деревом может поджидать. Утащит в берлогу, и останутся от тебя лишь обглоданные косточки.

— Любопытно. Напоминает помесь языческий верований и сказок о лешем.

— Я только в институте узнала, что обычно детям истории про говорящих зверей рассказывают. Нас пугали кикиморами, домовыми и Хозяином.

— Интересно, наверное, вырасти в подобном месте? Ни телевидения, ни интернета, ни книг — лишь устные сказания о лесе, полном невиданных существ.

— Да не очень, — улыбка на лице Алины потухла. — Скорее страшно. А вот и деревня!

Антон посмотрел, куда указала девушка, и увидел в просвете за деревьями мелкую речушку. На пологом берегу неровным рядком стояли избы. Некоторые из них казались новыми — белело свежее дерево срубов, другие же посерели от времени и дождей. У каждой избы имелась баня, огород и хлев. Чуть дальше Антон заприметил аккуратные квадратики засеянных полей.

От вида сельской идиллии на душе у него стало тепло. Правда, вместе с ностальгией возникло неясное ощущение, что в окружающем пейзаже не хватает какой-то важной детали.

Раздумья Антона прервал шутливый шлепок Алины.

— Бежим до деревни! Кто последний, тот сморчок осенний!

И девушка ринулась вниз со склона с такой лёгкостью, будто за спиной у неё были крылья, а не тяжёлый рюкзака. На бегу её легкое платьице развевалось, открывая взору стройные ноги.

— Постой, так не честно! — совсем по-детски закричал Антон и побежал вслед за ней.

Нагнал он её лишь у самой деревни. С его лба градом катился пот, а сердце едва не выпрыгивало из груди.

— Ты меня в гроб загонишь!

— Да мы уже на месте. Это дом моей бабушки, — девушка указала на избу, стоящую слегка наособицу от других домов.

— Бабушка знахарка, — пояснила Алина, словно угадав его мысли. — Ей нет нужды вести хозяйство. Вся деревня ей носит гостинцы.

Дверь отрылась и на крыльцо вышла старушка в чёрном платье, укутанная в красивую шаль.

— Алиночка, золотце, вернулась! — всплеснула она руками. — Дай я тебя обниму.

Девушка легко взбежала по ступенькам и обняла старушку.

— А что за молодой человек с тобой?

— Ой, это Антон Александрович, мой преподаватель этнографии и фольклористики. Он очень заинтересовался нашей деревней, и я пригласила погостить.

— Алина много рассказывала о своей жизни, — заговорил Антон. — И я решил, что познакомиться с бытом староверов будет очень ценным опытом.

— Проходите, Антон Александрович, — кивнула ему старушка. — Очень приятно познакомиться с друзьями Алиночки. Она все уши мне прожужжала о вас на прошлых каникулах.

— Ба! — покраснела девушка.

— Ой, прости старуху, совсем заболталась. Да вы не стойте на пороге, в ногах-то правды нет.

Они прошли через тёмные сени в избу. Там их уже ждал накрытый стол: в чугунке дымилась молодая картошка, рядом с ней стояли крынка сметаны и кувшин с чем-то похожим на квас, а в глиняных чашках лежали солёные огурчики. В животе у Антона тотчас заурчало.

— Я вам баньку с дороги затопила, поснедаете — сходите. А то я таких пыльных с дороги на чистое не пущу.

— Мне можно на лавке постелить, — поспешно ответил Антон.

— Вот ещё, я гостю на лавке не стелила, — возмутилась старушка. — За печкой спать будешь, а я на палати лягу.

— Даже не думайте, там же высоко! Я могу и на лавке поспать, не развалюсь.

— Я всю жизнь на палатях проспала, — усмехнулась знахарка. — Для спины полезней, чем ваши современные перины. Вот от них вред один да ревматизм под старость.

Антону казалось, что такой вкусной еды он в жизни не ел. Сладкая картошка буквально рассыпалась во рту, а холодный квас щипал язык. Наевшись до отвала, он захотел спать, но старушка выгнала его во двор.

— Постоишь там, пока Алиночка сполоснётся. А то ведь заснёшь, окаянный. Как мы, две бабы, тебя до печки тащить будем?

Алина скрылась в предбаннике, а Антон немного постоял на заднем крыльце, вдыхая ароматы ночного леса, а затем принялся слоняться по огороду. Старушка — к своему стыду он понял, что так и не узнал её имени — оказалась права: после долгой дороги и обильной еды его сильно тянуло в сон. Антон наклонился над бочкой с дождевой водой и принялся горстями плескать на лицо. Это его взбодрило. Но когда он поднял голову, то мигом забыл о сне –напротив него виднелось банное окошко. Занавеска была задёрнута не до конца, и в неярком свете он видел, как Алина, повернувшись боком, намыливает голову. Пена стекала по её полной груди и стремилась вниз, к животу.

Антон судорожно сглотнул и отвернулся. Не глядеть больше в окошко стоило ему неимоверных усилий. Чтобы хоть как-то отвлечься, он целиком мокнул голову в бочку и весь промокший вернулся на заднее крыльцо.

Вскоре из бани вышла замотанная в халат и полотенце Алина.

— Вы что, решили на улице помыться? — хихикнула она.

— Да, знаешь, спать охота. Вот я и взбодрился немного, — промямлил Антон.

— Давайте лучше в баньку. Горячая вода в баке, холодная — в тазах, полотенца чистые в предбаннике висят. Разберётесь.

Девушка ушла в избу, а Антон, с гулко стучащим сердцем, отправился мыться. Когда он вошёл в предбанник и разделся, перед глазами всё ещё стоял образ Алины. Но стоило ему оказаться в парилке, как нестерпимый жар окутал его с ног до головы. Антон схватил таз с холодной водой и опрокинул на себя. Стало очень холодно, но через миг по мышцам раскатилось приятное тепло, и Антон осел на скамью. Такого удовольствия он не испытывал уже много лет.

Он смутно помнил, как вернулся в избу и хозяйка показала ему кровать. Сон обрушился на его, едва голова коснулась подушки. Он не слышал, ни осторожного стука в окошко, ни короткого разговора ночного гостя с Алиной.

Разбудил Антона солнечный луч, проникший сквозь прореху в занавеске. Летнее утро уже давно вступило в свои права. Сквозь приоткрытое окошко доносилось кудахтанье кур, далёкий визг пилы и гомон лесных птиц. А лицо обдувал приятный ветерок, пахнущий огородом и рекой.

— Вставай, соня! — за печку, где стояла его кровать, заглянула Алина. — Пора завтракать, а потом пойдём гулять. Покажу тебе деревню.

— Привет, Алинка, — с широкой улыбкой ответил Антон. — Сейчас я поднимусь.

Его ничуть не возмутило панибратское обращение девушки. В деревне не было больше студентки Алины и её преподавателя Антона Александровича. Остались лишь Алинка и Антон, будто приехавшие отдохнуть на лето к бабушке.

На столе ждал завтрак — блины с вареньем и крынка молока.

Антон сбегал на двор по утренней нужде, а потом умылся в бочке и вернулся в избу завтракать. С едой они разделались в два счёта.

— Бабушка ушла к старосте, — с набитым ртом говорила Алина. — Сегодня солнцестояние, будут готовить обряд. Вам понравится.

— Давай снова на «ты». Я успел привыкнуть за утро.

— Староста ещё вчера к нам заходил, когда ты уже спал. Он не против, чтобы ты поучаствовал в гуляниях.

— Ого, будут гуляния?

— Конечно, праздник же! Будем петь песни, водить хороводы, а ещё мужики зажгут огромный костёр. До самого неба! Во славу лета.

— Очень интересно. Ваш праздник явно восходит корнями ко временам язычества. Но за века он должен был модифицироваться и позаимствовать черты христианской религии. Сможешь назвать такие?

— Сам всё увидишь, — хитро улыбнулась Алина.

— А если я тебе «двойку» поставлю?

— Ой-ой-ой, боюсь.

Подтрунивая друг над другом, они вышли в огород, набрать свежей клубники на обед, а затем отправились гулять. Деревенька оказалась неожиданно большой: пусть в ней и было всего на несколько десятков домов, зато каждый — со своим огородом, баней, хлевом и сеновалом. А возле леса раскинулись расчищенные участки полей. К одному из них, вытоптанному и незасеянному, деревенские мужчины тащили из леса огромные стволы со срубленными сучьями и сооружали из них шатёр.

— Вот эта громадина будет костром? — удивился Антон. — Это же целая Эйфелева башня!

— Года три назад костёр вообще с целую избу был. А сейчас так… молодые деревца с самого края леса взяли.

— Ещё бы, тяжело их на своём горбу тащить.

— Не в том дело, в лесу нынче неспокойно, — девушка нахмурилась, но тут же встряхнула волосами: — У лосей гон, они сейчас глупые и злые.

Мужики с криком «и раз!» подняли бревно на попа и прислонили к шатру.

— Может, им помощник нужен?

— Нет-нет, — замотала головой Алина, — гостю работать никто не позволит. Даже не думай предлагать.

Они не спеша шли по деревенской улице, и Антон полной грудью вдыхал аромат цветущих трав и сирени. Не мешал ему даже вездесущий запах навоза, который воспринимался здесь как что-то естественное.

Оставив позади последнюю избу с резными наличниками на окнах, они вышли речке. Её берег зарос высокой травой и камышом, но это не мешало ватаге загоревших дочерна детей плескаться в зеленоватой воде. Чуть дальше по течению в ивах рыбачил старик.

Антон с Алиной миновали детей и рыбака, и прошлись ещё немного, когда она тронула его за плечо.

— Пора возвращаться.

— Уже? — Антон остановился и взглянул в золотистые глаза девушки.

Она стояла совсем рядом, и ему вдруг страшно захотелось её поцеловать.

— Пропустим обед — останемся голодными до утра. У бабушки с этим строго.

— А ужин? — глупо улыбаясь, спросил он.

— Ужинать нельзя. Не положено в солнцестояние.

— Впервые слышу о таком запрете.

Девушка молча пожала плечами.

Они пустили в обратный путь, и перед взором Антона снова оказалась деревня.

— Слушай, — внезапно осенило его. — Почему у вас церкви нет?

— Что?

— Ну, церкви ни одной. Где вы детей крестите, свадьбы играете и похороны? До соседних сёл ведь очень далеко.

— У нас всем эти староста и бабушка занимаются. А специального места нет. Да и зачем? Кто там жить-то будет: ухаживать, крышу чинить?

— Обычно этим попы занимаются.

— У нас попов нет.

Они дошли до избы, и Антон с грустью отметил, что двери здесь не запирались. В городе подобное сочли бы глупостью.

Обед Алина готовила сама, её бабушка так и не появилась.

— Готовится к празднику, — девушка водрузила на стол кастрюлю с супом, разогретую на буржуйке в огороде. — Достань хлеб с полки.

— Можно будет взглянуть?

— Да там ничего интересного. Одни разговоры: кто что будет петь, где сидеть, сколько хороводов водить.

— Жаль. Я думал на ваши обряды посмотреть.

— Обряд вечером будет, всё увидишь.

Они наелись супу, а на десерт закусили клубникой со сметаной, за которой ему пришлось слазить в холодный погреб. Клубника была сладкая и сочная, не чета импортной. Антон иногда покупал клубнику в городе, соблазнившись её ярким цветом, и всякий раз оказывался разочарован — привезённая из Турции ягода на вкус была как трава.

Под конец обеда пальцы у обоих были липкие и нежно-розовые от ягодного сока. Несмотря на то, что Антон отлично выспался ночью, его снова тянуло подремать.

— Ты ложись, — словно прочитала его мысли Алина. — Поспи, а то праздновать будем всю ночь.

— Мы же хотели ещё погуля-а-ать, — зевнул Антон.

— На улице жара. Поспи, не мучайся. Я тебя попозже разбужу, если сам не проснёшься.

— Уговорила.

Антон добрёл до кровати и растянулся на прохладных простынях.

Ему снилась Алина. Он гуляли по лесу, держась за руки, и как-то само собой получилось, что он её поцеловал. Но едва их губы соприкоснулись, девушка исчезла, а вокруг стало темно. Антон в панике огляделся, он не узнавал леса вокруг. Из светлого березняка тот превратился в дремучую чащу. Лишь в одном месте сквозь густые кроны на прошлогоднюю листву падал лунный свет. Антон бросился к единственному освещенному месту, но, не добежав нескольких шагов, остановился. Позади круга света притаилась чья-то сгорбленная фигура.

— Кто здесь? — крикнул Антон.

Фигура пошевелилась, и Антон понял, что это всего лишь Алинина бабушка.

— А, это вы, — с облегчением выдохнул он.

— Я. Я. Я. Я…

— С вами всё в порядке?

— Я. Я. Я…

Антон наклонился ближе и увидел, что глаза старухи затянуты серебристой паутиной.

— Что? Кто ты?

— Я Хозяин Леса.

Старуха вдруг набросилась на него, вцепившись узловатыми пальцами в плечо.

— А-а-а-а! — заорал Антон, подскочив на кровати.

Алина шарахнулась от него, едва не вжавшись в печь.

— Ты чего? — испуганно спросила она. — Праздник скоро начнётся.

Антон только сейчас заметил, что за окном сумерки. Он проспал полдня.

— Извини, ради бога, — произнёс он, утирая пот со лба. — Кошмар приснился. Должно быть, на солнце перегрелся.

Его блуждающий взгляд остановился на Алине. Девушка принарядилась: надела длинное белое платье-сарафан, а в волосы вплела цветы.

— Ты… очаровательна.

— Спасибо, — кокетливо улыбнулась Алина. — Пока ты спал, я отыскала кое-какую одежду в бабушкином сундуке. Пойдём, там уже почти началось.

— Чёрт, а я-то совсем не нарядный.

— Не страшно, тебе можно.

Девушка выпорхнула из избы, и Антону ничего не оставалось, кроме как сразу последовать за ней.

Деревня весело бурлила. Жители тянулись к дальнему полю, на котором проходили гуляния. Со всех сторон Алину и Антона быстро окружили нарядные парни и девушки. С Алиной они не заговаривали. Антон уже привык, что местные относятся к ней с молчаливым почтением. Должно быть, из-за её бабушки. Но вокруг то и дело раздавался молодой смех.

Летние сумерки не спешили сменяться темнотой. На небо будто пролили все оттенки алого. Но вскоре краски заката поблекли на фоне разгорающегося пламени — это посреди поля вспыхнул костёр. Он и в правду был огромен, поджигали его разом с нескольких сторон.

Деревенские вокруг радостно заулюлюкали, и молодёжь со всех ног бросилась к костру на перегонки. Алина схватила Антона за руку:

— Скорее, скорее!

Они побежали сквозь шумную толпу: мимо изб и огородов, мимо ленивой реки — до самого дальнего поля. С Антона градом катился пот, и он не сразу понял, что жар вокруг исходит не от него, а от исполинского костра. Остановилась Алина лишь на поле. Деревенские, бежавшие рядом, потянулись в разные стороны, окружая пламя огромным хороводом. Расстояние до костра было как раз таким, чтобы можно было вытерпеть и не кинуться прочь.

При этом у самого края костра, едва ли не в пламени, стоял древний старик в широких полотняных одеждах. Воздев руки к небу, он вдруг затянул тягучую песню на незнакомом языке, а жители древни, взявшись за руки, принялись ему подпевать. Антона потянули в хоровод: справа вела Алина, а слева шагал незнакомый парень.

Антону хотелось узнать, что означают слова песни, но Алина лишь с улыбкой покачала головой. Перекрикивать песнопение было бесполезно.

Небо над костром стало совсем чёрным, когда старик прекратил петь. Хоровод вдруг рассыпался, и девушки побежали прочь в глубину леса, а парни с улюлюканьем погнались за ними.

Антон посмотрел на Алину и обмер. Платье на ней совсем промокло от пота и было прозрачным до такой степени, что девушка выглядела обнажённой. Но Алину, казалось, это нисколько не смущало. Показав ему язык, она бросилась в лес.

Недолго думая, Антон побежал за ней. Кровь стучала у него в висках, а в груди разгоралось желание. Он больше не был без пяти минут доктором наук, как и Алина больше не была его студенткой. Он охотник, а она — добыча, которой он хотел овладеть больше всего на свете.

Темнота леса окружила их со всех сторон. Ветви хлестали Антона по лицу, не в силах остановить погоню. То и дело неподалёку раздавался визгливый девичий смех, а то и слышались страстные стоны. Но Антон не обращал на них внимания, он видел только белое платьице Алины, её стройные ноги и развивающиеся волосы. Сам он несколько раз запинался, цепляясь за ветви и корни, падал на землю и тотчас вскакивал. А девушка просачивалась между деревьями словно лань, не потревожив и листика.

Он не помнил, как долго бежал за Алиной. Дыхание у него стало хриплым и прерывистым, ноги подкашивались. Наконец, он остановился — вокруг был тёмный лес. Лишь маленькую полянку неподалёку, будто бы возникшую из его сна, освещал скудный свет.

— А-алина, — слабым голосом позвал он и удивился тишине вокруг.

Не слышно было ни плеска близкой реки, ни шорохов ночных птиц, ни ветра в кронах.

Вдруг тишину нарушил протяжный деревянный скрип, и куча спутанных ветвей на поляне пошевелилась.

— Лось, — стрелой пронеслось в голове у Антона.

Но это был не лось и не медведь. В лунном свете над поляной поднималось пугало, сделанное из переплетенных между собой молодых стволов. Оно отдалённо напоминало человека с бородой из мха и одеждами из листьев. Только на месте глаз у пугала зияли два чёрных дупла.

Пугало выпрямилось, и Антон увидел, что у его ног валяются ошмётки мяса и шерсти — всё, что осталось от кабана. Изо рта чудовища донёсся птичий клёкот, и оно двинулось к Антону, странно изгибаясь и переворачиваясь с ноги на руки.

Антон закричал, но из его рта не вырвалось ни звука — голос пропал. Окоченевшее от ужаса тело не хотело двигать, но Антон заставил себя отвернуться от монстра, и ему тотчас полегчало. Он вдруг понял, что если останется стоять, то его постигнет судьба кабана.

Скрип раздался совсем рядом, и затылком Антон почувствовал чужое движение. Но его уже не было на том месте. Он побежал так быстро, как ни бегал никогда в жизни. Словно дикий зверь, он рвался вперёд, ломая кусты и вырывая из-под ног корни. Правильной дороги Антон не знал, но каким-то чудом угадал с направлением. Вскоре сквозь редеющие деревья он увидел свет угасающего костра и выбежал на край опустевшего поля.

Совсем рядом за его спиной раздался треск.

Антон в ужасе отскочил, но это была Алина. Платье на ней было порвано, а искажённое ужасом лицо покрывали мелкие царапины.

— Там был монстр. Ты видела? — только и смог произнести Антон.

Девушка бросилась в его объятья и зарыдала.

Едва стоя на ногах, они в обнимку побрели к деревне. С каждым шагом Алина обнимала его всё крепче и крепче.

— Полегче, мне так трудно... дышать.

Антон посмотрел на девушку и закричал.

Лицо Алины менялось: оно стало похожим на кору, а вместо глаз появились чёрные провалы. Руки превратились в сучья, которые обвивали Антона и затягивались вокруг его шеи.

Теперь они шли не в сторону деревни, существо тянуло его к догорающему костру.

— Кхх…кхто ты?

К Антону повернулось то, что ещё недавно было девичьей головой.

— Я Хозяин Леса.

 

Юра шумно выдохнул и вошёл в аудиторию.

Конечно же, та была заполнена до отказа. Ведь первое занятие у нового преподавателя никто старался не пропускать. Это Юра помнил ещё по собственному студенчеству, которое закончилось не так уж и давно.

— Здравствуйте, меня зовут Юрий Николаевич, — звонко произнёс он. — И я буду вести у вас этнографию. В этом семестре мы изучим культуру и особенности быта народов Крайнего Севера и Центральной Сибири.

— Юрий Николаевич, — подняла руку девушка с первой парты. — А вы не знаете, куда подевался Антон Александрович?

— Как вас зовут?

— Алина.

— Немного расстрою вас, Алина. В институте я первый семестр и о здешних делах знаю ещё меньше, чем вы. Если разрешите, я продолжу.

— Разрешаю, — улыбнулась Алина, и от её следующих слов у Юры пересохло в горле: — У вас милый голос.