Рогатая проблема

Зимний Дар сердито наступил на сухую ветку копытом. В лесной тишине треск прозвучал особенно громко.

"Хотел бы я, чтобы это была шея Утреннего Красавчика!" — подумал Зимний Дар.

Но сгодилась бы и любая другая шея одного из сородичей: все они хихикали, смеялись и ржали — каждый в меру своего темперамента и воспитания — над Зимним Даром.

Все, кроме родителей, конечно. Папа и мама называли сына особенным и, защищая его от нападок, безжалостно сражаясь с соседями. Так однажды родители и пали один за другим в двух особенно жестоких боях, оставив сына сиротой.

У всех остророгов природное головное украшение оправдывало наименование народа: над гордыми загорелыми лицами красовались чудесные прямые рога всех оттенков, от белоснежного до угольно-чёрного. У мужчин — крепкие и длинные, у женщин — тонкие, чуть короче.

То есть такие были у всех, кроме Зимнего Дара. Два массивных, округлых, закрученных в спираль рога портили внешность и жизнь. Ещё и с цветом не повезло, не понять: то ли тон такой, то ли грязные.

Когда родители были ещё живы, то часто ссорились по этому поводу.

— Это твоя вина! Все беды из-за твоих дымящихся палочек! — обвиняла мама супруга.

Он в последние годы сильно пристрастился к этим палочкам. Их остророгам привезли пришельцы, недавно прибывшие откуда-то — они объясняли, но никто не понял — в мир Зимнего Дара и его сородичей. Пришельцы особо не мешали, никто и не знал, чем они занимались. В лес не лезли и ладно, а остальное — проблемы порхунов или жабрыстых. Вот только дымящиеся палочки сначала запахом, а потом и вкусом привлекли некоторых остророгов. У многих родились потом дети, но только у Зимнего Дара были округлые рога. Так что он лично не очень верил в мамину теорию.

— Да вообще непонятно, мой ли это сын! — орал папа в рамках самозащиты.

Но орал не очень громко и не очень убеждённо, потому что форма копыт, родимое пятно за левым ухом и привычка не присыпать землёй ямку после справления естественной нужды очень уж явно доказывали родство с круглорогим отпрыском.

Поэтому чаще всего семейный суд обвинял в дурной наследственности дальних родственников, большей частью мёртвых и Зимнему Дару незнакомых.

Все эти разговоры были ему неприятны и никак не решали проблему. Иногда он тоскливо рассматривал рога предков, висящие в священном закутке каждой хижины. По традиции погибшим спиливали один рог — на память потомкам, один оставляли, чтобы было чем защищаться в Лесу По Ту Сторону.

"А когда умру я, потомки, скорее всего, даже ради традиции не сохранят уродства", — размышлял Зиний Дар.

Да и будет ли оно, это потомство? У несчастного и друзей не завелось, а о женитьбе не приходилось и мечтать. Цветок Сезона Грибов — первая красавица среди остророгов, как раз была одной из хихикающих.

Ужасно непросто жить круглорогому среди остророгих. И дело не только в насмешках, хотя они, конечно, надоели, как сухая хвоя на обед в зимний сезон. Особенно раздражал Утренний Красавчик, неустанно повторявший неоригинальные плоские шутки про неординарные закрученные рога.

Каждое утро сородичи начинали с мытья и полировки рог специальным маслом. Это была торжественная церемония: остророги собирались в центре поселения и пускали по кругу горшочек с ароматным маслом оклипахи. Достаточно было окунуть в жидкость кончики пальцев и провести ими по рогам — и те блестели в лучах восходящего солнца. Вот только округлые рога даже блестели по-другому.

Спирали на голове Зимнего Дара сначала приводили в отчаяние его маму, а потом, когда он подрос — его самого: все эти витки и изгибы, до которых не добраться! По меркам остророгих Зимний Дар был не только уродом, но и неряхой.

А традиционные танцы, которые каждый уважающий себя остророг знал с раннего детства! В то время как копыта выбивали чечётку, руки сжимались вокруг собственных рогов. Когда такое проделывал Зимний Дар, то выглядел так, как будто зажимает уши или словно у него разболелась голова. О медленных парных танцах не шло и речи: там руки сжимались вокруг рог партнёра, а никто не желал прикасаться к гротеску на голове горемыки.

Но хуже всего — Зимний Дар не мог никого заколоть. Он мог только бодаться и своими стенаниями по этому поводу забодал сородичей даже больше, чем рогами.

И хотя бодался он не слабо, но среди сородичей считался слабаком. Потому что в обществе остророгов превыше всего ценилось именно умение заколоть врага или конкурента.

Особенно страдал Зимний Дар в период цветения топопухи, когда все мужчины мерились длиной своих рог.

"А у меня, может, рога длиннее всех! Но как докажешь?" — думал бедолага с горечью.

В порыве интерпланетарного подросткового максимализма Зимний Дар даже как-то решил избавиться от рогов. Но, как раз когда он решал, спилить их или обломать, его обломала тогда ещё живая мама. Случайно — по крайней мере так показалось в первый момент — она рассказала об ужасной судьбе одного безрогого остророга. История пестрила красочными описаниями мук изгнания и ада, так что Зимний Дар оставил радикальную затею.

Но с годами отчаялся настолько, что однажды решился сделать нечто почти столь же постыдное, как избавление от рогов: обратиться к ведьме. О ней среди остророгов говорили шёпотом, старшие — и они клялись, что ведьма с их отрочества не на день ни состарилась — рассказывали невероятные истории, которые знали непонятно откуда, ведь лично с ведьмой якобы никто не встречался. Не пристало остророгам водиться с порхунами. А ведьма как раз была одной из них.

Но Зимний Дар решил поступиться гордостью — или тем, что от неё осталось. Другого выхода он не видел.

Жили порхуны в пещерах высоких скал. Весь их пернатый народ неплохо повеселился, наблюдая, как Зимний Дар сначала долго и неуклюже взбирался наверх по осыпающимся камушкам крутой заброшенной тропы, а потом, смущаясь, спрашивал у каждой пещеры, где найти ведьму.

Наконец старая порхунья сжалилась над горемыкой. Ей, как и всем порхунам, остророги красавцами не казались, но даже она знала, что Зимний Дар со своими закрученными рогами — случай особенный.

— Здесь я, копытоногий, — прочирикала она из небольшой уютной пещерки.

— Высоко забралась! — выдохнул запыхавшийся гость.

— Я тебя в гости не звала, — фыркнула ведьма и сделала вид, что занята чисткой перьев.

Зимний Дар принялся извиняться и путано объяснять, что он здесь делает, но порхунья только отмахнулась.

— Я старая, но не слепая. Скажу сразу — рога моей магии подвластны совсем немного. Может, ничего не получится, а может, выйдет что-то неожиданное. Ты готов рискнуть?

— Всегда готов! — выпалил Зимний Дар.

Ведьма одобрительно кивнула, запорхала по пещерке, собирая из тайничков компоненты для зелья.

— Пей, — велела она гостю, протягивая ему мисочку с розоватой жидкостью.

Зимний Дар, не колеблясь ни секунды, выпил до дна, отставил миску и с надеждой пощупал свои рога. Ничего не изменилось.

— Ну, я предупреждала. Что же, нет результата — и платить не надо, — вздохнула ведьма и торопливо выпроводила гостя.

Зимний Дар, конечно, расстроился, но поспешил убраться восвояси, потому что только сейчас сообразил, что платить ему было бы и нечем, он просто не подумал об этом раньше.

Он так сосредоточился на самобичевании и осторожном быстром спуске со скал, что и не заметил, что среди порхунов распространялась вторая волна веселья.

— Надеюсь, он не скоро заметит, — бормотала ведьма.

Но довольно скоро из леса донёсся душераздирающий рёв, и она поняла, что Зимний Дар обнаружил случайное последствие зелья.

Собратья горемыки, конечно, поспешили сообщить ему, что один из его закрученных рогов стал красным.

— Я же предупреждала, что могу и не помочь, — сказала ведьма вернувшемуся Зимнему Дару.

— Верни хотя бы, как было! — потребовал он.

— Не могу, — призналась ведьма. — Но знаю я одну жабрыстую... Возьми для неё это — и она не откажет.

Ведьма протянула ему пучок каких-то душистых трав. Зимний Дар фыркнул. Уже плохо, что он связался с порхунами, но идти к жабрыстым — это вообще не скрути рог! Но вообще-то он, по понятной причине, не очень любил эту поговорку...

— Ну, решай сам, — прочирикала порхунья.

Конечно, в конце концов Зимний Дар отправился к жабрыстой ведунье — особо терять ему было нечего.

Он долго петлял по берегам системы извилистых озерец, копыта увязали в мягкой почве, вокруг головы жужжала целая армия болотных мошек.

Старая жабрыстая пахла даже хуже, чем выглядела. Пучок трав она приняла, а потом что-то неразборчиво булькнула и захлопотала: то всплывала к самой поверхности, то ныряла в мутную глубину. Несколько раз она откусывала кусочки водорослей, потом долго жевала их, а потом неожиданно высунула голову из воды и противной струйкой выплюнула смесь прямо на рог Зимнего Дара.

То ли она толком не поняла, зачем к ней пришёл неостророгий остророг, то ли выместила на нём сезоны обид на весь его гордый народ, то ли просто издевалась, но плюнула не на красный, а на нормальный — по крайней мере, что касалось цвета — рог. Зимний Дар с ужасом распознал в водяном отражении, что рог стал зелёного цвета.

Жабрыстая даже не потрудилась что-то объяснять, а просто уплыла подальше, чтобы не слышать долгих проклятий неблагодарного.

"Точно расскажет сейчас всем своим о моём позоре", — с горечью подумал Зимний Дар.

Невесело было осознавать, что стал посмешищем сразу трёх народов. И побрёл печальный горемыка, куда глаза глядят. Копыта случайно принесли его в местность, куда наведывались пришельцы. Наверное, Зимний Дар подсознательно избегал мест, где грозила встреча со знающими о его позоре. А может, он — тоже несомненно подсознательно — решил рассмешить и последних разумных существ на планете, чтобы, так сказать, оставить самое худшее позади.

Впереди показалось подобие шалаша, и из него выбралось существо, отдалённо похожее на остророгих, только совсем безрогое и бескопытное впридачу.

Зимнему Дару уже пару раз приходилось издалека видеть пришельцев, и он знал, что их головы обычно украшает шерсть разной длины и цветов. Но сегодняшнее существо было бесшёрстным и выглядело ещё более странно, чем прочие пришельцы.

"А может, это тоже урод, вроде меня?" — с надеждой подумал Зимний Дар.

Неплохо было бы встретить товарища по несчастью. Конечно, не так прекрасно, как перестать быть посмешищем, но всё-таки лучше, чем совсем ничего.

— Ой, светофорчик! — воскликнуло существо.

На горле мигала кнопка-переводчик — Зимний Дар уже видел такие у других пришельцев, но, поскольку светофоров на его планете не существовало, понял только, что безрогое высказалось о цвете его рогов.

— Сам... Сама... Само такое! — выпалил он обиженно.

Но на этом запал выдохся. Бедолага сел на землю, обхватил руками ненавистные рога и застенал. Безрогое присело рядом и спросило:

— Эй, ты чего?

И Зимний Дар рассказал всё: про неправильные рога и про ссоры родителей, про насмешки соплеменников, про жестокого Утреннего Красавчика и про недостижимую тонкорогую красавицу Цветок Сезона Грибов, про походы к порхуньей ведьме и жабристой ведунье...

— Казалось: хуже некуда. А теперь..! — Зимний Дар резко потянул рога, словно желая отломить их. А потом добавил с плохо скрываемым удовольствием:

— Но ты и само знаешь, каково быть другим. У твоих-то обычно на голове шерсть.

Существо рассмеялось и провело рукой по голой голове.

— Это? Ну да... Но знаешь, мне нравится быть не такой как все.

— Нравится? — переспросил Зимний Дар неверяще.

Пришелец попытался что-то объяснить, но потом махнул рукой и сказал:

— Кажется, я знаю, как тебе помочь. Цвет — не проблема. Вот распрямлять рога я, правда, не сумею, но завивка — дело другое, особенно с этим новым средством... Где оно?.. — существо стянуло со своей спины подобие мешка и рылось в нём, бормоча себе под нос: — Конечно, мы все обещали не вмешиваться в крупных масштабах, что бы это не означало, но если Чак, придурок, может раздавать сигареты... В конце концов, я же не новую технологию дарю, а просто немного посодействую как стилист... Вот!

Пришелец торжествующе выудил из мешка несколько странных предметов.

Зимний Дар не понял и половины сказанного, только уловил самое для себя важное.

— Ты мне поможешь?

— Ага!

Безрогое приказало Зимнему Дару закрыть глаза и чем-то опрыскало злополучные рога. Потом протянуло штуковину, похожую на маленькую твёрдую лужицу. В отражении горемыка с радостью увидел, что рога стали чёрными. Очень даже не плохо! Если бы не форма...

— Держи! — безрогое протянуло Зимнему Дару какой-то сосуд.

Остророг осторожно покрутил предмет в руках.

— А хуже точно не станет? — осторожно спросил несчастный.

— Не станет. И не для тебя это. Слушай... — пришелец приблизился к Зимниму Дару и зашептал ему на ухо, что и как нужно сделать.

Он кивнул, но, вспомнив ведьму, спохватился:

— Только заплатить мне нечем...

Пришелец прищурился.

— Вообще-то мне ничего не надо, но, если хочешь, поучаствуй в моём стриме?

— А что это? — осторожно уточнил Зимний Дар.

А разобравшись, что от него не требовалось ничего особенно — всего-то грустно постоять рядом, согласился.

Пришелец достал из мешка очередную странность и, держа её в руке на уровне лица, затараторил:

— Хей-эгей! Я всё ещё на этой планете с непроизносимым названием, а рядом со мной: жертва дискриминации! Вдумайтесь, бразерс и систерс: здесь нет электричества, прививок и налогов, а моббинг — есть. Ваша Пирожок просто не может пройти мимо. Кажется, никаких серьёзных параграфов я не нарушаю, хотя, как знаете, конфликт с законом никогда не удерживал меня поступать так, как я считаю правильным. Но в конце концов речь идёт не о революции, а небольшом изменении стиля. Результаты — позже!

"Какое оно всё-таки странное!" — подумал Зимний Дар, возвращаясь домой. Подарок пришельца, гладкий сосуд, он бережно сжимал в руках.

А следующим утром над скалами испуганно взметнулась стая порхунов, разбуженных раздающимися из леса криками. Пара разведчиков пролетели над селением остророгих, а, вернувшись, от смеха долго не могли связно рассказать об увиденном.

Почему-то после утренней церемонии полировки рогов у всех остророгов — которым, вероятно, теперь стоило называться как-то иначе — рога свернулись в спирали: точь-в-точь как у Зимнего Дара.

Он, с довольной улыбкой на лице, конечно, отрицал свою причастность к произошедшему и, стараясь звучать серьёзно, советовал сходить к порхуньей ведьме, ну или на крайний случай к ведунье жабрыстым. Ему они, правда, не помогли, но вдруг...

Рассерженные сородичи бодались от злости, но это Зимний Дар мог в сто раз лучше, так что без особых усилий стал лучшим воином селения. А время спустя женился на страдающей теперь от комплексов Цветке Сезона Грибов, и, кстати, считал, что ей очень к лицу новые закрученные рога.

Зимний Дар не раз ходил к пришельцам с мешочком редких орехов, желая поблагодарить за неоценимую помощь, но своего знакомого бесшёрстного больше не встретил.

То, что пришелец назвал "завивкой", сохранилось у пострадавших до конца жизни, а вот детки у всех рождались нормальные, остророгие. Вот только воспитывали их теперь в уважении к различиям и всякого рода особенностям. Только название народа изменилось с "остророгов" на "рогатых".

Пирожок, конечно, по головке за такое вмешательство не погладили, но и поругали не очень сильно. Но этого Зимний Дар, естественно, знать не мог.