Las batallas rusas

LAS BATALLAS RUSAS

— Привет. Здесь свободно?

Вадим с удивлением повернулся к светловолосой худенькой девушке, не ожидая услышать русскую речь в Кадисе.

— Да, конечно, — ответил он сдержанно. Вадиму хотелось побыть одному. Парень был измотан недавним боем и мечтал лишь о бокале пива с бокеронами. До финальной игры сезона оставалось меньше недели. После сегодняшней победы его команда возглавила турнирную таблицу, обойдя лидера — команду №6. Так что следующее воскресенье выдастся жарким, как, и предстоящие дни тренировок. Мысли о турнире не отпускали Вадима, потому он и выбрался в ближайший ресторанчик в надежде отвлечься.

— Я Оля.

— У меня на лице написано, что я русский? — вяло отреагировал парень.

Девушка рассмеялась.

— Нет. Просто я тебя узнала. Ты Монгол.

— Откуда такая уверенность? — Вадим удивился. Как и все участники, он выступал в маске — вынужденная мера, позволяющая исключить излишний интерес публики, хотя секрета никто специально не делал. При желании представлялось несложным выведать всю подноготную о нем и его товарищах по команде. Да и сеть изобиловала ресурсами с их фотографиями и личными данными. Многое из написанного было притянуто за уши, но часть информации соответствовала действительности.

— По рукам определила, — улыбнулась девушка. — Ты в конце выступления всегда снимаешь перчатки, а я сижу рядом с ареной.

— Руки как руки, — уже мягче произнес парень. — Меня зовут Вадим.

Оля заказала себе бокал пива и жареную рыбку.

— Так я права? — продолжила девушка.

— Ну, может и права. Только я не хочу говорить о работе.

— Так ты через неделю уезжаешь? — Оля сменила тему. — В Россию?

— От шефа зависит. Скорее всего на месяц-два задержимся. На каникулы. Дома сейчас холодно, нет смысла ехать. Тренироваться не получится. По крайней мере, так последние два года делали. До середины февраля в Кадисе оставались. По нашим меркам здесь считай лето. А ты тут живешь?

— В Валенсии. Но с октября катаюсь за вами следом. В прошлом году случайно на ваше выступление попала. Так понравилось, что купила себе абонемент на сезон.

— Дорогое удовольствие.

— Да, но оно того стоит. Ну и мне тоже отпуск не помешает. Как раз до рождества.

— А ты кем работаешь?

— Дистанционно в айтишке.

— Давно в Испании?

— Уже четыре года.

Постепенно разговор завязался. Вадим оттаял. Теперь он даже радовался случайной собеседнице. Оля заказала себе еще пива, вопросительно взглянув на парня.

— Мне больше нельзя. Только один бокал после боя.

— Ты имеешь в виду представления?

— Ну да, представления.

Вадим глянул на часы. Пора возвращаться. Они остались совсем одни в ресторане. Парень рассчитался. Вышли на улицу. Уже стало прохладно. Оля поежилась. Наступила неловкая пауза.

— А на ваши тренировки можно посмотреть? — неожиданно спросила девушка.

— Нет. Это запрещено. У нас договор с ареной. Никого не пустят.

— Жаль. А завтра вечером что делаешь?

— Пока не знаю. Тренировка до восьми. Потом тактику разбираем.

— Какую тактику? Разве у вас не по сценарию все разыгрывается?

— Ну, не важно, скорее всего допоздна занят буду. У нас подъем в пять утра, так что ложимся рано.

— А я сюда каждый вечер прихожу, — с надеждой в голосе произнесла Оля и, не дождавшись от парня никакой реакции, протянула Вадиму руку.

— Пока. Спасибо тебе за компанию, — Вадим несколько секунд удерживал ее теплую ладонь, затем отпустил и направился к себе.

***

— Ну, как тебе девчонка? — с добродушной ухмылкой спросил Вадима шеф, как только он вошел.

Михаил Пахомович, или просто Пахомыч, официально числился директором подмосковного конноспортивного клуба «Серебряная шпора». Только клуб этот несколько отличался от всех прочих. Список членов «Серебряной шпоры» был пуст. Клуб не оказывал услуг по прокату, обучению верховой езде и не выставлял участников на соревнования. Тем не менее, с марта по сентябрь в нем кипела жизнь. Ежедневно шли тренировки. С наступлением осени коллектив шпоры в полном составе грузился на автотранспорт и со всем хозяйством катил в Испанию. Сначала в Сарагосу, затем Валенсию, далее Мурсию, Севилью и, наконец, Кадис. С октября и до самых рождественских праздников клуб устраивал одиннадцать выступлений, демонстрируя искушенным испанцам умение ездить верхом и виртуозное владение холодным оружием. В конце программы проводились показательные бои. У клуба были заключены договора с plazas de toros. График планировался таким образом, чтобы выступать на аренах по завершении сезона корриды. Несмотря на отсутствие рекламы, билеты на представления выкупались на год вперед буквально за несколько дней. Большинство зрителей были постоянными, не меняясь из года в год, за редким исключением. Их привлекало не просто шоу. Las batallas rusas, как окрестили их местные, балансировали на грани между жизнью и смертью. Они не походили на отрепетированные кривляния с вялыми падениями от легкого касания противника тупым клинком. Зрители становились свидетелями жестоких кровавых баталий с настоящими ударами, столкновениями и поединками. Зрелище было настолько реалистичным, что за кулисы нет-нет да и наведывалась полиция удостовериться, что все персоны, указанные в визовых документах, живы и здоровы. Последний подобный визит случился в прошлом году в Валенсии, когда одному из бойцов мечом снесли голову прямо на арене, и из раны хлынул кровавый фонтан. Пахомыч через своего испанского агента терпеливо пояснял посетителям, что все дело в спецэффектах и хитрых фокусах, секрет которых он, разумеется, раскрывать не намерен. Он приезжает с выступлениями вот уже несколько десятков лет к ряду. До него этим благородным ремеслом промышлял его отец, затем дед и так далее. В доказательство Пахомыч вытаскивал на свет выцветшие черно-белые фотографии, где его точная копия, одетая по моде начала двадцатого столетия, дружелюбно ухмылялась у входа в арену, развернув в руках плакат с анонсом программы выступления. После даже доставал тот самый видавший виды плакат и совал под нос не в меру рьяному стражу порядка.

— Девчонка как девчонка, симпатичная, — ответил Вадим.

— Смотри, Вадимка, не увлекайся. Тебе расслабляться нельзя. Последний бой на носу, а у тебя всего одна жизнь в запасе. Шестые — соперник серьезный. — Пахомыч по старой привычке звал парня Вадимкой, как в их первую встречу более двадцати лет назад. Хотя парень недавно разменял третий десяток, для шефа он всегда оставался подростком.

— Не дурной. Сам разберусь как-нибудь.

— Давно таким умным стал? — поддел его Пахомыч.

— Как только в первый раз башку мне снесли, — в том же тоне ответил Вадим. Оба рассмеялись.

— Завтра тренировки не будет, — продолжил шеф. Смотаемся посмотреть на бой шестых с третьими. Еле упросил Михаила Евстафьевича. Разрешили только двоим.

— Опять туда? — Вадим невольно скривился, но взял себя в руки. — Конечно смотаемся.

— Ну тогда спокойной ночи.

— До завтра.

***

Утром Пахомыч уже ожидал Вадима у прохода, скрытого в глубине большого шатра. Рядом в нетерпении переминался с ноги на ногу Михаил Евстафьевич, как всегда гладко выбритый, аккуратно причесанный, в неизменном темно-сером костюме. Увидав Вадима, он укоризненно глянул на часы и с неудовольствием покачал головой. Парень промолчал, приветствуя обоих кивком головы, и вся троица нырнула в шатер. Через мгновение спутники оказались на уже заполненных трибунах арены, точной копией той, откуда они пришли. На первый взгляд все вокруг выглядело похоже: такие же люди, одеты по-современному, даже модно. В центре находилась большая круглая площадка, на которую успели выйти первые участники. Вот только среди зрителей не наблюдалось эмоций, вовсе не ощущались запахи, не слышался гомон разговоров, столь привычный для болтливых испанцев. Фигуры всадников совсем не отбрасывали теней на желтый песок арены. Вадим поднял голову и посмотрел на неправдоподобно голубое небо. Никаких намеков на солнце или иные источники света. Парню никак не удавалось привыкнуть к этому странному месту. Попав сюда впервые много лет назад, он, озадаченный, спросил у Пахомыча куда подевались вечно надоедливые мухи. Шеф, рассмеявшись, ответил: «Скажи спасибо хоть зрители и участники на людей похожи. Ради тебя еще паучками заморачиваться!» Затем он заткнул Вадиму рот, наказав молчать и следить за боем. Все остальное он ему объяснит по возвращении.

После Пахомыч, насколько мог, обстоятельно разложил все обескураженному парню. Со слов шефа, они наведывались в один их двенадцати других миров. Жизнь в них ничего общего с земной картинкой не имеет. Описать, как это выглядит на самом деле, Пахомыч отказался, сославшись на то, что и слов таких нет, и понятия находятся за гранью восприятия человеческим разумом. Да и не надо это Вадиму. Михаил Евстафьевич как раз и менял восприятие парня, чтобы тот мог видеть окружающее в привычных человеку образах.

— А Михаил Евстафьевич, он кто? — только и смог спросить ошарашенный Вадим.

— Ну, по-вашему, можно сказать арбитр. Следит, чтобы правила соблюдали, и трансформирует материю в форму, одинаково воспринимаемую бойцами из разных миров. Работенка та еще! Постоянный контроль нужен. Да и увязать это все нелегко. Лет пятьсот назад он слегка отвлекся во время боя, и половина рыцарей на арене приняли свой естественный вид. Ну и шухер тогда случился! Все зрители за секунду в штаны наложили. Кто-то с ума съехал. Поговаривали, будто святая инквизиция больше десяти лет следствие вела поэтому делу. Столько народу зря погубили. И мне лет на сто пришлось на дно залечь. Я целый век с хлеба на воду перебивался. Нехорошо получилось. Турнир без нас скучным стал. Двенадцатую команду так и не собрали. Вернули Евстафьевича к прежней работе. Вот он спуску и не дает никому. Любит, чтобы все как часы работало.

— А как Михаил Евстафьевич выглядит в своем мире?

Пахомыч несколько боязливо оглянулся и ответил:

— Такой же мудак, как и в твоем!

И они оба залились гомерическим хохотом. Наверное, в этот момент Вадима и отпустило. Он стал воспринимать все с ним происходящее как самую обыкновенную работу.

***

Пахомыч с Вадимом разместились в ложе и обратили все внимание на арену. Для шестых сегодняшний бой был домашним. Гости — команда №3 — болталась в самом конце турнирной таблицы и явно уступала хозяевам. По сути, эта встреча ничего не меняла в рейтинге, и Вадим ожидал, что шестые приберегут силы для финального поединка с ними — двенадцатыми. Выкладываться не станут, но и проигрывать не намерены. Скорее разбавят состав новичками. Однако он ошибся. Шестые сходу выставили тройку тяжелой кавалерии и одного пехотинца с длинным копьем. Хотят взять нахрапом и закончить в два раунда. За раунд команда могла выставить только четырех бойцов из двенадцати: шести тяжелых и легких всадников и такого же количества пехотинцев с лучниками. Состав своей четверки сначала объявляла команда хозяйка, давая гостям возможность компенсировать недостаток чужого поля. Победа присуждалась при выходе из строя у соперника двоих бойцов, либо по истечении десяти минут, исходя из разницы убитых и раненых. На первый поединок третьи выставили такой же состав.

Прозвучал гонг. Тяжелая кавалерия шестых смяла соперников в первой же атаке, при этом двоих выбив из седла, а третьего проткнув копьем, как жука иголкой. Пешие бойцы так и не вступили в бой. Вадим переглянулся с шефом. Тот только покачал головой. Тут и говорить было не о чем. Тяжи у шестых первоклассные. Пахомыч мог, пожалуй, похвастать только одним таким — Санькой по прозвищу Дуб. Двое остальных: Серый и Андрюха были на порядок слабее. Техники унесли заколотого всадника и занялись двумя другими, которые также не подавали признаков жизни.

Во втором раунде хозяева оставили троих тяжей, лишь заменив пехотинца на стрелка. Гости вывели на арену двух пеших и двух лучников. Самый оптимальный расклад, но, учитывая разницу в классе, исход боя предсказать было несложно. Так и произошло. Кавалерия шестых за минуту развалила строй соперника. Правда, третьим удалось проткнуть одного коня, но всадник без повреждений скатился на землю. Гости попытались добраться до пешей пары противника и навязать им ближний бой, тем самым лишив кавалерию хозяев возможности их атаковать. Однако чутка не дотянули. Успевшие зайти на второй круг кавалеристы с копьями наперевес направились к бегущей четверке, вынужденной маневрировать под обстрелом лучника. Один из всадников насадил на копье бойца третьих, а его напарник на всем скаку растоптал стрелка. В довершение ко всему и лучник хозяев успел отличиться, всадив длинную стрелу в бок незадачливому пехотинцу. Вадим и Пахомыч покидали арену с тяжелым сердцем. У них оставалось пять дней придумать что противопоставить шестым. Время в иных мирах текло по-другому. Казалось, прошло лишь пару часов, однако в Кадисе уже начало смеркаться.

— Куда намылился? — недовольно спросил у Вадима шеф, заметив, как парень направился к выходу.

— Пойду прогуляюсь и перекушу.

Пахомыч вздохнул: «Не задерживайся. Не припомню, чтобы ты так по кабакам шастал».

Вадим отмахнулся и вышел на улицу. Ему надо было прогуляться, почувствовать себя дома — в своем мире. Парень брел по вечерним улочкам небольшого андалузского городка, с детской непосредственностью радуясь маленьким проявлениями настоящей жизни. Пахло морем. Испанцы, верные своим традициям, заканчивали ужинать и большими компаниями высыпали из многочисленных кафешек, продолжая громко обсуждать последние новости. Темное небо было усыпано яркими звездами. Легкий ветерок трепал под ногами остатки опавшей листвы. Вадим остановился напротив небольшого ресторана. За барной стойкой спиной к нему сидела вчерашняя знакомая. С минуту поколебавшись, парень проследовал дальше по улице.

***

Утро началось как обычно с долгой разминки. Через час Пахомыч собрал всю команду и подробно рассказал про вчерашний бой шестых.

— Какие мысли, хлопчики? — спросил он по обыкновению. — Инициатива за нами. Мы заявляемся первыми.

— В лоб их не взять! — робко высказалась Катя, тренер по верховой езде. — Как бы мы ни изгалялись, они в первом раунде выставят своих тяжей. Четвертым пойдет скорее всего лучник для прикрытия. Если не выбьем вначале хотя бы пару их всадников, дальше бодаться нет смысла. Значит, выводим или легких всадников, или пехоту. Смешивать нет смысла. Пехота с длинными копьями сможет выстоять, только их следует стрелком прикрыть. Даже если и не вытянем первый раунд, то потреплем их знатно.

— Может сработать! — задумчиво произнес Жэка — инструктор по ближнему бою. — Тяжелые щиты взять и копья подлиннее по паре штук.

— Не сработает! — уверенно возразил Вадим. — У них броня как у танков. Как только в кучу собьемся, сразу нас раздавят. С трех сторон насядут, и что толку от щитов и копий! Нанизают по одному на пики, как на шампуры. У нас только одно преимущество — маневренность. Надо их растянуть по арене. Но в бой не вступать, уходить от лобового удара. Саблями их не возьмешь, но булавой можно тяжа из седла вынести. В ближнем бою они медлительны. Постараются держаться вместе. Так они неуязвимы, но и неповоротливы. Оторвем их от лучника, есть шанс быстро с ним одним без прикрытия покончить. Подразнить их надо, кто-то да не выдержит, выскочит. Уж больно ставки высоки.

— Ну допустим! А кого четвертым предлагаешь взять? — уточнил Пахомыч.

— Андрюху надо ставить к нам четвертым верховым. Только без лат, облегчить его по максимуму. Он у нас из тяжей самый мелкий, да и конь у него живчик.

— Ну хорошо! А если они четвертым ни стрелка, а легкого всадника возьмут?

— Не возьмут! Так нам еще проще будет!

Пахомыч зашагал из угла в угол, что-то обдумывая.

— Ладно! Сегодня целый день отрабатываем этот вариант. Если увидим, что работает, на нем и остановимся. Дуб! Наряжайтесь! И возьмите себе третьего из новичков, пускай накинет броню Андрюхи.

— Сделаем! — пробасил Дуб.

— Андрюха, ты к Вадимке в четверку. Полчаса на подготовку. В семь начинаем!

Битых три часа отрабатывали предложение Вадима. По ходу получалось неплохо. В десять прервались на завтрак. Не пришел только Серый. Вадим так приложился булавой к его затылку, что несмотря на шлем, проломил тому череп. Сейчас им занимался доктор. По его заверениям, к обеду боец будет как огурчик. Остальные отделались парой сломанных ребер и неглубокими колотыми ранами. Доктор восстановил их за несколько минут. На тренировках количество жизней бойцов не ограничивалось. Доктор Сан Саныч, еще один иномирянин, каким-то неведомым способом всего за час возвращал к жизни убитых и тяжело раненых. Долго приходилось возиться только с обрубками, поэтому правилами не допускалось умышленное отсечение конечностей. За это грозила дисквалификация. А уж если кто головы соперника лишал, то на весь сезон выбывал из турнира. В реальных боях воину на сезон отпускалось двенадцать жизней. Этого должно было хватить на все двадцать две встречи в году. После потери последней боец прерывал участие в турнире на целый год. Рискни он продолжить, доктор уже не воскресит его в случае гибели.

После завтрака Пахомыч решил часок посвятить психологической подготовке.

— Ну что, хлопчики! У нас есть реальные шансы победить в турнире! Такое последний раз больше века назад случалось. Так что будьте уверены, что Он сам будет присутствовать на трибунах.

Вадима это не удивило. Пахомыч и ранее говорил, что Он всегда смотрит их бои. На вопрос Вадима, что в этот раз изменится, Пахомыч ответил:

— Понимаешь, Вадимка, такие сильные эмоции, которые переживаете вы, люди, можно ощутить только в вашем мире и только по-настоящему будучи человеком. Не как я, или, например, Михаил Евстафьевич. Мы ведь только внешняя оболочка. Стать на время человеком может только Он один. Говорили, Он уже это проделывал несколько раз в особых случаях. В воскресенье случай как раз особый. Только на Земле во время боев происходит такой мощный выброс энергии. Потому и зрелищности такой, как здесь, ни в одном мире нет. У каждого из миров есть своя, как вы говорите, фишка. Вам ее объяснять бессмысленно, все равно не поймете. С твоей, Вадимка, колокольни все остальные команды сражаются механически, как роботы. Ваша фишка в том, что вы на самом деле бьетесь нерационально. Как говорится, не на жизнь, а на смерть. Ему это нравится. Так что будьте готовы к любому повороту. Думаю, не обойдется без сюрпризов.

Вадим вспомнил свой давний разговор с Пахомычем, когда тот впервые упомянул про Него. Это произошло, когда парень еще ходил в учениках. Тогда он спросил у шефа о смысле всего, чем они занимаются.

— Вот вы, люди, странные существа. Всегда ищете какой-то смысл. Не можете просто жить. Ну, да что поделаешь, такими Он вас сотворил.

— Кто Он?

— Бог, Творец, Создатель. Называй, как угодно. Мы говорим Он. Так меньше путаницы.

— И зачем Ему все это надо?

— Вадимка! Не смогу я тебе это объяснить. Не поймешь ты. — Пахомыч на секунду задумался и продолжил. — Ну да ладно! Считай, что для Него эта такая игра. Важная игра. Некая точка соприкосновения всех миров. Таких точек немного, и ваша самая главная. При помощи нее происходит настройка баланса между мирами.

— А для нашего мира имеет значение, победим мы или проиграем?

— Ваш мир — часть единой системы, деталь в механизме. Если вы постоянно проигрываете, значить деталь надо починить, или заменить, в любом случае уделить ей внимание, настроить, что ли. А когда побеждаете, можно на время оставить вас в покое. Хотя это несколько примитивное сравнение. На деле все сложнее.

— Так, а что лучше: когда Он о нас забывает, или, наоборот, когда уделяет внимание?

Пахомыч от души рассмеялся.

— Первый раз слышу подобный вопрос за столько лет. Удивил ты меня. Я не знаю. Однозначно ответить нельзя. Он не мыслит категориями «лучше», или «хуже». Может, как-нибудь сам у Него спросишь, — и шеф засмеялся еще сильнее. — А если уж на чистоту, то работа у тебя по вашим земным меркам ответственная. Чем больше крови вы с ребятами на арене выпустите, тем меньше ее в другом месте прольется. Да и не в крови дело. И даже не в победе. Пускай тебя разорвут на кусочки на арене, но, если ты проявишь мужество и волю, Он оценит такой бой гораздо выше, чем легкую победу над слабым соперником. Так что делай свою работу честно. Ну, а схалтуришь, Он доберет в другом месте. Настоящую бойню где-нибудь развяжет. Чего удивляешься? Так и есть. Среди вас землян хватает халтурщиков.

***

Все четыре последующих дня продолжались изнурительные тренировки. Команда планомерно отрабатывала действия во всех раундах. Народ повеселел, поскольку тактика Вадима имела хорошие шансы на успех. Во время обеденного перерыва открывалось бурное обсуждение.

— Вадик! Ты на первых порах все время сдерживаешь своего коня, — обратилась к парню Катя, которая души не чаяла в этих животных, и каждый раз переживала, когда лошадей ранили, или убивали, даже несмотря на то, что эскулап-иномирянин возвращал их в строй также быстро, как и бойцов. — Не бойся за коня! Он выдержит! А вот у тебя времени на раскачку не будет!

— Я же его не на один раунд готовлю, — возразил Вадим.

— Какой оптимист! — воскликнул Дима Борода, рослый пехотинец, одинаково хорошо владеющий как лёгкой саблей, так и тяжелым рыцарским мечом. — У тебя последняя жизнь осталась. Если завалят, весь следующий сезон пропустишь. Без тебя мы сразу вниз таблицы скатимся.

— Борода прав, — угрюмо поддержал Паша Косой. — Ты выступишь только в первом бою. И при любом раскладе должен в живых остаться. Победа победой, только надо и про следующий сезон думать. Или ты хочешь целый год на конюшне дерьмо таскать!

— Годик отпуска мне бы не повредил, — мечтательно протянул Вадим, но тут же осекся, так как за столом поднялся неодобрительный гул. — Ладно! Ладно! Пошутил я! — закончил он примирительно.

— Вторая умная мысль в твоей башке! — довольно заключил Пахомыч.

— Пахомыч! Ты вот лучше скажи! А почему Он только на боях в человека превращается. Почему не хочет обычной жизнью пожить где-нибудь в другом месте. Любовь прожить по-настоящему, а не ту бойню, что на арене происходит. Эта эмоция, пожалуй, похлеще будет!

Катя прыснула, опустив глаза. Пахомыч даже слегка смутился, но быстро нашелся:

— С тобой, что ли Ему любовь переживать? То же мне герой-любовник нашелся. Вся конюшня про твои похождения в прошлом году знает. Никак не угомонишься.

Все сидящие за столом дружно рассмеялись. Вадим невольно задумался. Сколько ему еще осталось выступать на арене. Года три-четыре, ну максимум пять. Он уже сейчас проигрывает в силе и скорости некоторым двадцатилетним. Пока только изнурительные тренировки и опыт позволяют ему быть лидером команды. А что потом? Начнет жить обычной жизнью? Ни у кого из ветеранов не получалось. Уйдя в отставку, некоторое время те куролесили, как с цепи сорвавшись, быстро просаживали все деньги, и в итоге возвращались к шефу. Кто-то шел в тренеры, кто-то просто помогал по хозяйству. Служба у Пахомыча оставляла на бойцах такой отпечаток, что они не могли просто жить среди обычных людей. Вадим так не хотел. Он собирался создать семью, только с девушками пока не везло. Все не те попадались. Пахомыч знал про неудачные отношения парня. Это была его любимая тема для подтрунивания над Вадимом. Каждый раз после очередной размолвки, шеф со смехом предлагал Вадиму махнуть в какой-нибудь из миров и там поискать невесту, мол они там не такие привереды. Вот, кстати, и у Евстафьича дочь подрастает. Потом, видя, как парень обижается, шел на мировую, успокаивая Вадима, что у того когда-нибудь все да сладится: «Любовь — такая же битва, как и на арене. С чего ты взял, что можно с ходу победить. Терпение надо. И время».

— Эй, Ромео! — прервал его мысли хлопок Бороды по плечу. — Пошли работать.

***

Наступило воскресенье. В дни боев тренировки не проводились и разрешалось спать до десяти утра. После легкого завтрака команда еще два часа слонялась как неприкаянная в ожидании начала. Кто-то слушал музыку, кто-то читал, остальные перекладывали с места на место оружие. Борода неспешно точил и без того острый клинок. В два часа все собрались в оружейной и начали снаряжаться. Техники уже установили большой шатер. Внутри него располагался портал, из которого на арену будут выезжать бойцы шестых. Сейчас они занимались монтажом по периметру ограждения генераторов силового купола, который создавал невидимый человеческому глазу барьер, препятствующий вылету стрел на трибуны и случайному попаданию внутрь арены любых предметов. Михаил Евставьевич уже появился и что-то деловито втолковывал шефу. Пахомыч молча кивнул и отлучился к ребятам.

— Ну что, хлопчики! Сюрпризы начинаются! На каждый раунд достаточно объявить только троих бойцов. Четвертый будет темной лошадкой. Это нам на руку. Шестые не узнают наш состав до выхода на арену. Заявляем двух лёгких и одного тяжа, а Вадимка будет для них сюрпризом. Только чует мое сердце, что не последним за сегодня. Снаружи уже слышался нарастающий гул толпы. Пора начинать. Бойцы по очереди выходили на арену. Первыми лучники. Диктор представлял их трибунам, называя сценические псевдонимы, хорошо известные постоянным зрителям. Затем настал черед пехотинцев. Борода так свирепо размахивал секирой на длинном древке, чем вызвал довольное улюлюканье толпы. Наконец, на арене появилась тройка лёгкой кавалерии. Всадники грациозно проскакали коротким галопом вдоль ограждения, вызывая громкие овации. Когда диктор объявил Монгола, толпа взорвалась громом аплодисментов. Вадим был их любимчиком. Однако сегодня его это не забавляло. В завершение выехала тяжелая кавалерия. Вся команда совершила почетный круг по арене и вернулась внутрь. Снаружи остались только стрелки и пехота. Первый час зрителей развлекали показательными выступлениями. Для бойцов это было хорошей разминкой. Сначала лучники принялись расстреливать пехотинцев. Последние, прикрываясь большими щитами и латами, должны были преодолеть половину арены до центральной черты. Зрелище было впечатляющим. Град стрел осыпал маневрирующих пехотинцев. Тяжелые, обитые железом щиты, ершились от торчащих из них стрел. Двое пехотинцев успешно преодолели дистанцию. Третьему стрела угодила в ногу, и он упал за несколько метров до линии и остался лежать, прикрываясь щитом. Зрители неистово заорали. Из раны текла кровь. Борода, который уже пересек черту, вдруг отбросил щит и начал перекатами приближаться к раненому, каким-то невероятным образом уходя из-под обстрела. Когда он отбил одну из стрел секирой, гул на трибунах поднялся невообразимый. Наконец, ему удалось приблизиться к товарищу и перетащить того за линию, закрыв обоих щитом. Первое выступление закончилось. Все участники кланялись зрителям. Двое техников быстро появились на арене, унося раненого на попечение доктора. Следующими выехала тройка Вадима. Они в течение десяти минут скакали по арене, срубая утыканные на шестах дыни и показывая некоторые элементы джигитовки, при этом проявляя фантастическую ловкость. Затем Вадим просил техников подбрасывать в воздух дыни и рассекал их легкой казацкой шашкой прямо в воздухе на полном скаку. В конце выступления он, держа в каждой руке по шашке, разрубал на лету сразу две дыни одновременно. Каждый успешный взмах клинками вызывал на арене взрыв аплодисментов. Завершали показательные выступления тяжи. Для начала они плотной шеренгой проехали несколько раз вдоль и поперек арены, демонстрируя великолепную слаженность в маневрировании. Затем разбились на пары и провели несколько дуэлей с полыми деревянными копьями, которые крошились в труху при столкновении со щитами. Никого из седла не вышибали, так как задачи такой не ставилось. Но сила и мощь тяжелых всадников, звон лат, хрипение лошадей и ломающиеся копья конечно не оставили зрителей равнодушными. Диктор объявил короткий перерыв и анонсировал скорое начало боев.

***

Ну вот все и началось! Вадим, Димон, Леха и Андрюха стояли у центра арены напротив выхода из шатра. Вскоре появились соперники. Как и следовало ожидать, три тяжа и лучник. Участники выстроились в две линии. Диктор объявлял правила поединков и называл имена бойцов. Каждый поочередно поднимал руку в приветствии. Вадим пристально вглядывался в узкие глазные щели на шлемах противника, пытаясь понять, что те чувствуют перед боем: страх, азарт, ненависть. А может для них это обычная рутина, или математическая задачка? Интересно, какое чувство в мире шестых соответствует земной любви? Или чести? Есть ли там вообще что-то подобное? Вадиму вдруг вспомнилось, как он в своем первом бою сломя голову бросился на выручку тяжело раненому ветерану по прозвищу Дыба, закрывая того своим телом и подставляясь под удар тяжелого меча соперника. В итоге убили обоих. Так глупо. Напрасно жизнь потерял. Пахомыч тогда долго песочил неопытного парня, призывая думать головой и быть рациональным. Потом махнул рукой, пробормотав, что со временем и сам допетрит. Вадим после усталый побрел к себе в комнату, потирая зудящий от залатанной доктором глубокой раны бок. В коридоре его поджидал Дыба. «Слушай, мелкий, — сказал ветеран, хлопая Вадима по плечу. — Не надо было этого делать. Но все равно спасибо». С тех пор Дыба опекал парня на протяжении долгих лет, пока не вышел в отставку.

Наконец, соперники разъехались на противоположные края арены и раздался гонг. Вся четверка Вадима тут же пришпорила коней и разлетелась по арене. Вадим уже не слышал звуков трибуны, а сконцентрировался на битве. Он вольтировал вокруг противников, прикрываясь щитом от лучника. В щит ударила стрела и отскочила. Тройка тяжей шестых пока держалась вместе, потеряв инициативу и не понимая, кого из соперников выбрать. Вадим подскочил к ним совсем близко, провоцируя на атаку. Не удержались. В мгновение ока эта армада сдвинулась с места и ринулась за парнем. Он слегка придержал коня, позволив противнику сократить дистанцию, и повел их по прямой, не сворачивая, давая возможность разогнаться. Когда до стены оставалось несколько метров и казалось, что вот-вот тройка тяжей просто приколет Вадима к деревянному ограждению длинными копьями, тот резко пришпорил своего жеребца и отскочил влево. Через секунду позади раздался глухой удар и звук ломающихся копий. Вадим обернулся. Его маневр удался. Тяжи, увлекаемые инерцией, не смогли отвернуть и сбились в кучу, врезавшись в стену. Вадим перешел на рысь, с удовлетворением отметив, что вражеский лучник в окровавленном шлеме лежал на арене. Сейчас главное не останавливаться, не дать возможности врагу собраться. Тяжи шестых разъехались по одному, понимая бессмысленность преследования скопом быстрых всадников. Подобный сценарий как раз и отрабатывался на тренировках. Димон, Леха и Андрюха разобрали по сопернику и завязали их на себе. Вадим начал выписывать круги, ожидая удобного момента для атаки. Наконец он бросился следом за воином на гнедом жеребце, который оказался в непростительной близости, увлеченный преследованием Лехи. В несколько прыжков Вадим поравнялся с ним и нанес сильный удар булавой прямо в затылок. Тот кубарем скатился с коня и распластался на песке в безжизненной позе. Прозвучал гонг. Первый раунд за ними. Диктор объявлял результаты поединка, однако его голос тонул в реве трибун. Сейчас перерыв десять минут, пока помощники все подчистят и приведут арену в порядок.

Парни спешились и принимали поздравления от команды. Пехотинцы готовились к выходу на второй раунд. Четвертым с ними пошел самый опытный лучник Антон. Приветствия и представления быстро закончились и прозвучал гонг. Шестые выставили двоих пехотинцев с тяжелыми щитами и длинными копьями и двоих арбалетчиков. Четверки осторожно сближались, осыпая друг друга стрелами. Вдруг короткий арбалетный болт ударил в грудь Антону, пробив кольчугу. Тот кулем рухнул на песок. Дело дрянь! Теперь трое пехотинцев лишились манёвренности и вынуждены были засесть в обороне, прикрываясь от смертоносных болтов. Соперник мигом рассредоточился, окружив пехотинцев. Не повезло парням. Вдруг Борода ринулся на оставшегося в одиночестве арбалетчика, подгадав момент, когда тот будет перезаряжаться. Он занес над головой того свою огромную секиру, но в этот момент болт, выпущенный вторым стрелком, угодил ему в спину. Борода рухнул, корчась от боли, и избежавший гибели арбалетчик, достав короткий меч, прикончил Бороду точным ударом. Гонг! Второй раунд остался за шестыми. Все ожидали решающего боя. Пахомыч собрал команду.

— Ну что, кого выставим в третьем раунде?

— Пахомыч! Как ни крути, самая сильная комбинация у шестых это два оставшихся тяжа и двое легких. Кого бы мы ни заявляли, они выйдут именно в таком составе. — проговорил Вадим.

— Согласен. И кого мы выставим? Наших тяжей? Кого с ними?

— Нет! Даже наших троих тяжей они разнесут! Никаких шансов! Пехота без Бороды тоже не устоит. Лучников гнать против четверки верховых это самоубийство. Надо выходить, как и в первом раунде. Моей тройке и Андрюхе. Мы этот вариант дольше всего отрабатывали. Бой пойдет на равных.

Пахомыч задумался. Наступила тишина. Он мерил помещение шагами, мурлыча что-то себе под нос. Команда ожидала решения шефа. Судя по молчанию, все были согласны с Вадимом.

— Ладно! Была ни была! Рискуем конечно, но так хоть шанс есть. — Он подошел к Вадиму. — Не лезь на рожон почем зря.

Вадим кивнул и пошел готовиться к выходу. Однако шестые заявили на раунд другой состав. Видимо, опасаясь терять своих тяжей, они вывели тройку лёгкой кавалерии и одного облегченного тяжа, в точности повторив состав хозяев. Две одинаковые четверки всадников застыли метрах в тридцати друг напротив друга в ожидании гонга. Вадим отбросил ненужную булаву и вытащил из ножен длинную кривую турецкую саблю. Гонг! Обе команды рванули навстречу друг другу, рассредоточиваясь на скаку, чтобы не столкнуться в лоб с соперником. Вадим видел только своего врага. Тот размашисто скакал, выставив вперед длинную руку с широким прямым кавалерийским палашом. Кончик его клинка замер, наведенный на парня. Вадим слегка вращал своей саблей, пытаясь отвлечь внимание противника. Вот они уже совсем рядом. Напряжение достигло пика. Вадим не думал, как действовать. Он отдался во власть инстинктов, выработанных многолетними тренировками. За миг до столкновения он показал обманное движение корпусом, уведя острие клинка соперника в сторону, и тут же сместился в противоположный бок, на ходу очертив длинную дугу своим клинком поперек груди шестого. Вадим почувствовал, как его сабля со звоном отскочила от латной пластины на груди врага и по инерции пронесся дальше. Доскакав до противоположной стены, он придержал коня и развернулся. Рядом с ним оказался только Леха. Димон и Андрюха лежали на арене с глубокими ранами в груди. Невдалеке на песке находились их соперники. У одного из лопатки торчал клинок Димона. Ран второго не было видно, однако и признаков жизни он не подавал. Два два! Бой продолжается! Стороны готовились к следующей атаке. Вадим повернулся к Лехе. Тот кивком показал, что готов и оба рванули вперед. Шестые сделали то же. На этот раз соперник Вадима в последний момент отвернул в сторону от удара. Вадим проскакал мимо, слыша за спиной звук столкновения Лехи с соперником. Он обернулся. Леха, скрючившись, лежал на земле, зажимая руками рану на животе, из которой вытекала кровь. Через миг он затих. Все. Конец. Слили бой. Вадим отдал поводья коню и медленно направился к выходу, не дожидаясь гонга. Он скорее почувствовал, чем увидал опасность. Инстинктивно прижался к холке коня, услышав резкий свист клинка над головой. Промедли он на миг, и его голова уже катилась бы по арене. Шестой на всем скаку пролетел мимо, присоединившись к своему напарнику. Что за хрень! Бой же окончен! Мало того, что нападает, так еще и башку хотел снести. Однако шестые и не думали прекращать бой. Они вот-вот рванут в сторону Вадима и снесут его парой. Вадим глянул на Пахомыча. Тот жестом показал продолжать. Парень перевел взгляд на Михаила Евстафьевича. Арбитр лишь ехидно улыбался. Вот сука! Так значит это и есть твой сюрприз! Бой до последнего! Хрен с тобой! Вадим почувствовал, как в груди поднимается волна ярости. Он резко пришпорил коня и начал маневрировать по арене, пытаясь разбить пару соперников, чтобы те не смогли атаковать одновременно. Вадим еще раз глянул на часы. Время боя только что истекло, а гонга так и не последовало. Парень понимал, что шанс выжить только один: заставить соперника ошибиться. Сейчас все будет зависеть от коня. Ай да Катя! Ай да умничка! Он вспомнил, как долго та мучала его на тренировках по верховой езде, заставляя слиться с конем в одно целое, придумывая всевозможные упражнения для тренировки, доводя до исступления и животное и всадника. Теперь Вадим ощутил, как они слились с конем. Тот реагировал даже на изменение ритма дыхания парня, совершая невозможные крутые повороты, смену направления, резко стартуя взрывным темпом. Вадим то приближался к паре шестых, то тут же уходил на всем скаку, уклоняясь от столкновения. Наконец, он растянул пару и вышел на лобовую атаку с одним из них. Второй пытался нагнать напарника, но явно не успевал. Соперник Вадима не мог избежать столкновения, ему мешала стена арены. Вадим снова нырнул под клинок врага и легко рассек тому туловище на уровне живота. У Вадима не было времени сделать замах для второго удара, поэтому он на всем скаку выставил вперед рукоятку сабли и направил ее в лицо врагу. Одновременно со звуком ломающихся лицевых костей шестого у Вадима перехватило дыхание от резкой боли в правом боку. Проехав вперед, глянул вниз. Кожаный доспех рассечен между двумя пластинами и оттуда вытекает кровавый ручеек. Боль нарастала, охватывая уже весь правый бок, голова гудела. Вадим повернул коня и глянул на соперника. У того под маской было кровавое месиво. Шестой пытался подняться с колен и шарил вокруг себя в поисках сабли. «Так значит Тебе эмоций не хватает! Будут Тебе эмоции!» Парень направил коня в сторону оглушенного врага, спокойно перебросил саблю в левую руку и, не останавливаясь, одним взмахом отсек тому голову. Ему было наплевать на правила! Гонг! В глазах потемнело и он без сознания рухнул на землю, уже не слыша дикий рев обезумевших трибун.

***

Доктор быстро привел Вадима в порядок, и обе команды высыпали на арену, приветствуя благодарных зрителей. Овации длилось долго, трибуны никак не хотели отпускать своих любимчиков. Больше всего лавров досталось Вадиму. Но парня это не радовало. Ему предстоял тяжелый разговор с Пахомычем и арбитром. Интересно, как они объявят ему о дисквалификации. Наконец, шестые покинули арену, скрывшись за пологом шатра. Следом за ними ушла и команда двенадцатых. О победе в турнире никто не обмолвился, все ждали окончательного вердикта арбитра. Вадим отдал коня Кате и направился к кабинету шефа. Тот неловко переминался с ноги на ногу перед дверью.

— Да, Вадимка! Натворил ты делов! Евставьич укатил, так и не дожидаясь ваших реверансов. Сказал, что завтра будет объявлено окончательное решение по победителю, ну и по тебе. С учетом твоей дисквалификации они могут засчитать нам техническое поражение.

— Ну и ладно! Тогда до завтра!

— Ишь какой быстрый! Еще не все! Тебя там Он ожидает! — Пахомыч кивнул на дверь своего кабинета. — Иди! Чего застыл!

Вадим почувствовал, как тело онемело. Этого ему сейчас хотелось меньше всего. Пахомыч удалился, оставив парня одного перед дверью. Вадим без стука вошел в кабинет. У окна спиной к нему стояла девушка. Она обернулась. Это была Оля.