Конец Игры

1

Эйлин

Жила-была гусеница, отличающаяся от всех других гусениц. Она была мечтательницей и любила задавать вопросы. Другие гусеницы называли ее блаженной, ну, не все ли равно, как ты появился на свет и что тебя ждет за порогом смерти, жри листву, наслаждайся жизнью и ничего больше не делай. Иногда вот только появлялись быстрые тени, которые хватали зазевавшихся гусениц. Об их судьбе лучше было не думать. Думать вообще вредно, считали другие гусеницы и не понимали, почему эту ненормальную пигалицу до сих пор не унесли куда-то туда, откуда никто не возвращался.

Однажды наша героиня подползла к самому краю ветки родимого дерева и посмотрела вниз.

«Тебе страшно, мое тело? — спросила гусеница самое себя. — Ты еще не знаешь, что я задумала!» — и шагнула вперед, в пропасть. Вдруг надежный всегда ствол под лапками пропал, и вид знакомых ветвей исчез из виду. Появилось ощущение чего-то запредельного, когда поток воздуха подхватил гусеницу и закрутил в воздухе, а потом медленно стал опускать в сгустившуюся внизу темноту. Далее она ничего не слышала, пребывая в глубочайшем восторге, не ощущая своего тела, загребая ножками и пилотируя задней частью, как заправский летун с многолетним стажем.

Но на земле, которая оказалась сырой и холодной, нашей героине скоро стало грустно и неуютно. Полет был, конечно, замечательный, но теперь надо возвращаться домой… А где оно, родимое дерево?

Снизу все деревья казались одинаковые гигантскими исполинами. Наша гусеница легла в траву, закрыла глаза и отключила мысли. Слушай себя, доверься своей интуиции, ты способна найти дорогу домой, сказала она себе.

Когда она открыла глаза и поднялась на все свои 8 пар ножек, у нее уже не было сомнений в том, куда идти, поэтому без колебаний она отправилась в путь.

К счастью, гусеница не ошиблась в направлении, и скоро стала подниматься по родному дереву. Наша героиня не обращала внимание на странные взгляды, которые кидали ей вслед другие гусеницы.

И вот родные пенаты. Соседки, привычно жующие, даже не сподобились повернуть голову на возвращенку.

Ну и ладно, сказала себе уставшая гусеница, как-нибудь обойдусь и без вашего участия, все равно, на большее, чем простое мычание и свист вы не способны.

Найдя нетронутый листок, наша героиня, которая решила выбрать себе имя Эйлин, пожевала его немного, после чего устроилась поудобнее, закрыла глаза и уснула.

Когда она пробудилась, ее ждало первое потрясение. Две гусеницы, совсем молоденькие, держали в своих лапках по свежевырванному листику и протягивали их ей.

— Прими от нас скромный подарок, о великая путешественница. Да продлятся дни Твои так долго, как будет жить наше Дерево, осененное Твоею благодатью! — сказала одна из них.

Несколько долгих мгновений Эйлин молчала, лишь лапками схватив два листика-подношение.

— Так значит… — наконец выдавила она из себя. — Я не одна такая. Мечтательница.

— Конечно, нет, — воскликнула вторая гусеница. — Хотя немного нас — которые во снах своих летают.

— Хорошо, тогда мое первое желание — не возвеличивайте меня. И обращайтесь ко мне отныне — Эйлин.

— Да будет так, о прекрасная Эйлин-Путешественница, — проговорила первая гусеница.

— А можно, мы тоже возьмем имена себе? — робко попросила вторая. — Ульзара — звучание сие — хочу я, чтобы оно понравилось Тебе.

— Тогда я назовусь Марикой! — воскликнула первая.

Они еще не знали, что так началась Эпоха Перемен на этом Дереве. Впрочем, потом это распространилось и на близлежащую опушку и далее на весь Лес.

Прошло некоторое время. Эйлин все толстела и толстела, она уже почти не двигалась, ей подготовили удобное дупло, а еду доставляли выбранные Марикой юнцы (Ульзара куда-то пропала, говорят, последовала примеру Эйлин и прыгнула вниз) — Марика тщательно следила, чтобы Она не испытывала никакой нужды и могла полностью посвятить себя поискам Новых Откровений.

— Что-то происходит не то, — вдруг пронзила Эйлин мысль, после одной холодной бури, когда потоки дождя унесли не одну гусеницу вниз, в безызвестность. — Мне тепло и уютно, в отличие от остальных, простых гусениц, которым на фиг не нужно какое-то мифическое просветление. Да я их уже давно и не видела, будучи запертой в своем святом дупле. Неужели так происходит только потому, что я когда-то взлелеяла мечту и рискнула сделать сумасбродный шаг. Теперь-то я вообще самостоятельно ни одного сделать не могу. А всем заправляет Марика. Хотя… пусть ее. Я же внутри себя верю, что все не случайно. И именно мы, своими мыслями и мечтами, творим свою реальность.

Эйлин позвала Марику и попросила, дабы ее, что бы с ней ни происходило, не выводили из транса. После того, как Эйлин наелась до отвала, она вошла в глубочайшую медитацию. Спустя неделю она очнулась и призвала к себе Марику. Та с неподдельным ужасом смотрела на тело своего некогда кумира. Белые нити обвивали Эйлину, из-за чего все тело ее казалось покрытым странным коконом.

— Девочка моя, ты слышишь меня? — донесся со стороны головы утробный голос.

— Да, — прежнее благоволение охватило Марику.

— Теперь я это знаю, всё, что я раньше говорила, было лишь жалкими попытками интерпретировать Истину. Мне было Видение. Знай, что у нас у всех есть великое Предназначение, ибо мир без нас не мог бы существовать. И это — ЛЕТАТЬ. Скоро наступит зима, холодное время года, во время которого нам суждено быть заключенными в коконы, наподобие того, в который запелена я, чтобы пережить его. Что будет потом, когда зима закончится? С нами произойдет божественная метаморфоза, я видела лишь краем глаза картины, где я летала, ощущала чудесные запахи и нектар, который опьянял.

Мне трудно говорить, мое время уходит. Я надеюсь, что теперь ты выполнишь свою миссию и расскажешь всем, что нам делать и что нас ждет. Я вхожу в третью стадию, после яйца и гусеницы, она зовется «куколка», следующая будет — «бабочка», и это все, что я могу тебе сказать. Мне кажется, это еще не все… — голос Эйлин слабел, едва проникая сквозь хитиновый покров. — Иди и помни, что я тебе сказала. — Это были последние ее слова.

Бабочка, которой стала Эйлин, присела на один из таких манящих и пьянящих цветок. Вся жизнь превратилась в сплошной праздник. Праздник бытия. Прежнее поклонение и жизнь гусеницей казались каким-то далеким сном.

На темнеющем небе зажглись звезды. Они так и манили к себе, и бабочка поднялась вверх. Вдруг вдалеке замерцал свет, Эйлин запорхала туда, все быстрее и быстрее. А свет становился все ярче и ярче, все маняще и призывающе. Вот он заполонил все пространство перед ней, ни на секунду не оставаясь в покое. И Эйлин обрела последнее откровение.

Пятая стадия, пронеслось у нее в сознании. Теперь я знаю, что это. СВЕТ.

И она устремилась к нему навстречу, найдя «освобождение» в огне костра.

2

Вознесенный Мастер

Ни жары, ни боли она не ощутила. Эйлин оказалась в каком-то сером пространстве, где не было никаких звуков. Полумрак превратился в туннель света, и ее затянуло в него, а потом выплюнуло в место, которое она сперва приняла за рай. Огромное бескрайнее поле со всевозможными цветами и огромное количество бабочек, собирающихся группами. К ней же приближалась процессия из нескольких странных больших бабочек. Или это были не бабочки, слишком уж большие у первого из них были крылья, а головы… Их очертания напоминали лики тех огромных чудовищ, которых она иногда видела в той прежней жизни. Людей.

— Приветствуем тебя, мастер Эйлин! — произнесло первое из этих огромных существ, приблизившееся к ней.

— Кто вы?

— Я архангел Михаил, а это мои соратники, Вознесенные Мастера Кутхуми и Эль Мория. Ты стала такой же, как они, тем, кто обрел просветление при жизни.

— Где я?

— Это зона для восстановления. Там внизу — души бабочек, которые готовятся к своим новым воплощениям. Но тебе это не грозит. У тебя будет новое задание. Подготовить в материальном мире кого-то, кто сможет достичь просветления, так же, как это сделала ты.

— Я должна буду помочь кому-то из бабочек пройти такой же путь, какой прошла я? — спросила Эйлин.

— Нет, — мастер по имени Кутхуми покачал своей огромной головой. — Ты — непонятная аномалия, первая из бабочек, достигшей просветления, и вообще из мира Природы.

— Мы не понимаем, как такое вообще стало возможным, — добавил тот, кто именовался Эль Мория.

Под их пронзительными взглядами, в которых сочеталась участие и любопытство, Эйлин стало не по себе.

— Мы находимся в измерении, — продолжил Эль Мория, — называемом астралом. Сюда попадают после смерти души всех существ, живших на Земле. Духи природы почти сразу же отправляются в новое воплощение, а вот душам людей в большинстве случаев необходимо восстановление и осмысление, прежде чем отправиться вниз для получения нового опыта и исправление прежних ошибок.

— Здесь ты можешь творить своим сознанием все, что хочешь, — добавил с улыбкой архангел Михаил. — Твои творческие способности становятся безграничными.

— Я могу принять любую форму? — поинтересовалась Эйлин. — Даже человеческую?

— Да.

Эйлин кивнула. Она уже поняла, что у нее нет выбора. У любого, кто вознесся, больше нет выбора. Это называлось, как она потом узнала, служением другим. Сама того не желая, одним своим вознесением она выбрала этот путь.

Астрал имел много уровней. На нижние, самые тяжелые, не стоило и соваться — там обитали нечистые духи и адские сущности, во власть которых лучше было не попадать. Любимым местом препровождения у Эйлин стал двадцать седьмой уровень, где находилась Библиотека — ее еще называли Хрониками Акаши, где можно было прочесть или увидеть любое событие, которое когда-либо происходило на Земле.

Здесь, в этом пространстве, время текло совсем не так, как внизу, в третьем измерении. Скорее, оно было застывшем, потому что, как учили Мастера, есть только момент настоящего. Так что у Эйлин была целая вечность, чтобы подготовиться к своей первой роли в качестве гида. Она тихо заходила в Библиотеку в один из залов, усаживалась за свободный стол, который превращался в компьютерный терминал, отгороженный от остального мира полупрозрачными стенами.

Как странно, думала она про себя, что вся история галактики и Земли представляет собой непрерывную череду войн и страданий. Разве это так важно, в каком месте, расе или с каким цветом тела ты родился, чтобы убивать из-за этого тех, кто отличается от тебя? Или истреблять верящих в другого бога, хотя на самом деле у нас у всех общее происхождение, из Истока, и за границей смерти не имеет значения ни пол, ни тело, потому что все есть дух?

Когда Эйлин задала эти вопросы Вознесенным Мастерам, то услышала неудовлетворяющие ее ответы, что это Игра и Вселенная свободного выбора, и что души сюда приходят ради ценного опыта, который больше нигде во вселенной нельзя получить.

Она ничего не ответила, лишь поинтересовалась, в чем будет заключаться ее работа. Эйлин до сих пор робела в присутствии этих существ, рядом с которыми она ощущала себя никчемной букашкой. Павел Венецианец, один из Вознесенных Мастеров, познакомил ее с гидом по имени Елена Петровна и сказал, что она разъяснит ей всё, что нужно.

— Зови меня просто Еленой, — сказала гид, когда они остались наедине, и поставила непроницаемый полог вокруг стола, за которым обычно работала Эйлин. — Мне не очень нравится моя последняя жизнь. Я совершила там немало ошибок.

— Почему, Елена? — спросила Эйлин, слегка запнувшись: она хотела узнать, почему ей не нравится та жизнь и почему она не хочет, чтобы ее звали по имени-отчеству, как принято у русских, и ее собеседница рассмеялась:

— Эйлин, тебе нужно научиться скрывать свои мысли. Я тебя этому научу. — Ее тон вдруг посерьезнел. — Одно из моих воплощений там, в Большой Вселенной, действительно носит имя Елена, она — принцесса из Плеяд. Но сейчас я, как и все здесь, поймана в электро-магнитную ловушку, установленную темным Демиургом вокруг Земли.

— Кто это?.. — начало было Эйлин, но Елена ее быстро прервала.

— Тебе не стоит пока это знать, — с грустью в голосе сказала она. — Возможно, когда-нибудь ты созреешь для того, чтобы узнать эту страшную правду.

— Это связано с группой темных душ и гидов, имеющих, насколько я понимаю, свою промежуточную зону между воплощениями? — спросила Эйлин.

Елена внимательно посмотрела на овальное, не имеющее особых форм астральное тело бывшей бабочки, и с горечью задала встречный вопрос:

— А как ты думаешь, почему только представители этой группы рождаются среди элиты и правителей? Если на эти души действуют законы кармы и воздаяния, почему тогда на Земле только растут страдания и тирания?

Эйлин не знала ответа на эти вопросы и ждала продолжения, но его не последовало, и она поняла, что ей еще многое предстоит сделать, чтобы Елена раскрылась перед ней полностью.

— Почему, — спросила Эйлин, меняя тему, — Вознесенные Мастера оказывают ко мне такое пристальное внимание?

— Тебе ведь говорили, что ты аномалия? — сказала Елена. — Ты абсолютно чистая душа и неизвестный фактор для сил Тьмы. Идеальный вариант для самих Вознесенных Мастеров, чтобы достичь просветления.

— Но разве они уже не достигли просветления, своего статуса Вознесенного Мастера? — удивилась Эйлин, и дальнейшие слова Елены она с трудом смогла переварить:

— Время нелинейно и не носит последовательного характера. А главное, души на Земле имеют одновременные воплощения, в отличие от почти всех остальных миров. Это означает, что не имеет значения, в какой жизни человек достигает просветления, и организовать это его дух или высшее Я способно независимо от времени инкарнации. Тебе и мне предстоит стать гидами того, кого ты знаешь здесь, как Сен-Жермен, но в другом, более раннем воплощении.

— А почему тогда была выбрана ты? — спросила Эйлин.

— Ну, я в бытность Еленой Петровной контактировала с ним, — ответила Елена, и Эйлин постеснялась спросить, происходило ли это в реале или через сны. — Но также потому, что в качестве гида я в основном работаю с творческими людьми — обычно писателями. Например, недавно я работала со Станиславом Лемом, а теперь моими подопечными должны были стать Сент-Экзюпери и Джоан Роулинг, но тут вдруг появилась ты, и мои планы пришлось срочно перекраивать.

Эти имена ничего не говорили Эйлин, и она тут же сделала мысленный запрос через Библиотеку, после чего сделала себе зацепку в памяти прочитать то, что они написали. Сама же воскликнула:

— Но ведь Сент-Экзюпери умер раньше Лема!

Елена подняла очи горе:

— Ты попадаешь в ловушку последовательного времени. Даже здесь, в Библиотеке, оно сейчас показывает 2023 год, и нельзя прочитать ничего из того, что еще не написано, и увидеть то, что пока существует только, как потенциал. Но я тебя понимаю. Знание об одновременных жизнях не афишируется даже среди гидов низшего и среднего звена, в большинстве своем они никогда не жили на Земле и являются обычными ангелами-хранителями, а не тем, кто вознесся. Ну да, ты можешь быть возвышен только в сравнении с кем-то, кто кажется ничтожным малым по сравнению с великим, о, Вознесенным Мастером.

— Почему они это делают? — спросила потрясенная Эйлин.

— Так проще контролировать и гидов, и тех, с кем они работают на Земле через сны и озарения. Им не нужно, чтобы люди на Земле могли связаться со своими воплощениями в других временах или своим Высшим Я и достигнуть просветления без ИХ помощи. Вдруг они поймут, что находятся в реинкарнационной ловушки и решат сбежать отсюда.

— Почему же ты тогда сама до сих пор здесь и продолжаешь работать с ними? — спросила Эйлин.

— Может быть, — услышала она тихий ответ, — потому что предчувствовала, что встречу тебя. Ты первое существо, у кого появились здесь сомнения в справедливости этой системы.

3

Френсис Бэкон

— Пан Станислав, ты к кому предпочитаешь отправиться: к настоящей матери или приемным родителям нашего подопечного?— спросила Елена, когда они расположились в соседних креслах в огромном зале, откуда миллионы, если не миллиарды гидов отправлялись вниз, чтобы вести и поднимать сознание у людей. Обычно это делалось через сны, потому что в бодрствующем состоянии люди почти не способны были услышать «шепот» ангелов-хранителей.

— Почему «пан»? — спросила бывшая бабочка, которая сейчас пребывала в созданном ее воображением мужском теле, прототипом которого являлся актер из фильма «Солярис». Сам фильм, как и роман, произвел на Эйлин огромное впечатление. Ее душа захотела полюбить кого-то так же крепко, как Крис Кельвин. Вот почему она и выбрала для себя новое имя и тело — мужское.

— Товарищ было бы лучше? — улыбнулась Елена с какими-то странными нотками, понять которые тому, кто еще недавно был обычной бабочкой, было невозможно, но Станислав предположил, что этот вопрос ответа не требует.

— Пожалуй, я отправлюсь к матери, — ответил он на предыдущий вопрос. — Мне давно хочется понять разницу в мышлении обычных людей и членов королевской крови. Я помню, что ты говорила, что они обычно принадлежат темной иерархии. — Матерью их подопечного была королева Елизавета I, и Станислав вытащил из Хроник Акаши все, что можно было узнать об этой женщине, поэтому его не удивил ответ Елены:

— Хорошо. Только когда вернешься сюда после общения с этой так сказать особью рода человеческого, не забудь пройти очистительный тахионный душ — как это уже делала я.

Станислав кивнул и заметил:

— Если это воплощение настолько важно, почему бы Темным просто не внушить королеве задушить младенца сразу после рождения?

Елена подняла на него свои огромные голубые глаза и с грустью ответила:

— Кажется, ты до сих пор не понял главного. Сражение на Земле действительно идет за каждую душу, и чем она величественнее, тем ожесточеннее схватка. Не случайно внизу говорят, что у каждого человека есть свой ангел-хранитель и демон-искуситель. И Темная, и Светлая Иерархии называют это Игрой, не понимая всех страданий, которые обрушиваются по их воле на людей и планету со всеми ее обитателями. Темные считают совращение души — особенно чистой и светлой — едва ли не главным призом в этой Игре. Так что я предполагаю, что нам будут противостоять кто-то из их высшей иерархии.

— Но ведь результат уже известен! — воскликнул Станислав. — Наш подопечный достигнет просветления, и… — он запнулся, увидев, как искривилось лицо его компаньона при предпоследнем слове.

— Во-первых, — начала Елена, — ничего не предопределено. Параллельных реальностей — бесконечное множество, хотя подавляющее их большинство — лишь потенциальные ветки. А главное — это путь, который выберет его душа. И нам нужно сильно постараться, чтобы она выбрала Свет. Пока же ты попытаешься внушить королеве, чтобы она тайно передала младенца в руки четы Анны и Николаса Бэконов через Кэтрин, свою фрейлину.

Станислав кивнул. Елизавета два года была королевой Англии, когда у ее возлюбленного Роберта Дадли, опекавшего ее в годы опалы и от которого она втайне зачала дитя, странным образом умерла жена, и она решила, что в ее смерти может быть замешан отец ее будущего ребенка. Историки не понимали, почему коронованная любовница вдруг стала преследовать своего фаворита и даже назначила расследование смерти той, кто по идее стояла на пути к их законному браку. А дело было в «голубой крови» и внушении от темных ангелов, которые нашептывали разные гадости королеве. Лишь спустя годы она простила Роберта за действие, которое он не совершил, дав ему звание графа Лейстера. Сама же больше ни кого к себе близко не подпускала, так и умерев с прозвищем «королева-девственница».

Все эти козни, интриги и предательства с трудом укладывались в голове начинающего гида. Он еще не осознавал до конца, в какую зловонную клоаку ступил, и понятия не имел, насколько тяжело иметь дело с людьми. С их подлостью, лицемерием, жадностью и другими пороками. Лишь попытки достучаться к спящему сознания малыша да беседы с Еленой и обсуждение с ней дальнейших планов помогали ему не опустить руки и не отказаться от этой изматывающей работы гидом.

Анна, приемная мать, которую все считали настоящей, души не чаяла в мальчике и первые уроки латыни и греческого давала именно она. Когда после учебы в Тринити-Колледже при Кембридже и трех лет стажировки в посольстве королевы во Франции умер отец Френсиса, он поступил в школу барристеров и через три года стал работать адвокатом, а еще через два вошел в парламент. Френсис несколько раз писал Елизавете, поднимая самые насущные вопросы того времени, но королева игнорировала его советы, которые могли бы предотвратить конфликты между короной и парламентом. Елена сказала Станиславу, что не имеет смысла говорить начинающему политику и философу, что все дело в его настоящей матери, что она стыдится его и не желает с ним иметь что-либо общее. Темные здесь слишком постарались, и исправить ничего было нельзя.

В 1591 году Бэкона назначили на должность советника графа Эссекса, бывшего фаворитом у Елизаветы. Тогда и произошла первая настоящая битва за душу Френсиса с темными ангелами. Но он с блеском справился и не изменил стране и королеве, когда граф поднял мятеж. Многие историки не понимали, зачем нужно было фавориту королевы пытаться ее свергнуть, это был совершенно бессмысленный и самоубийственный акт, но борьба шла на других планах бытия, и скрытой целью на самом деле был Бэкон.

Но еще до работы у графа Эссекса произошло самое знаменательное событие в жизни Бэкона. Он познакомился с одним малограмотным и не слишком талантливым актером (благодаря действиям на тонком плане Елены и Станислава). Ни о какой дружбе и даже афишировании знакомства речи идти не могло, но был составлен устный договор, который устроил обоих — актер, который взял для себя псевдоним Уильям Шекспир, обязался опубликовать под своим именем все пьесы и другие произведения, которые ему должен был поставлять в будущем Френсис.

Теперь Станислав понял, почему Елена в самом начале сказала, что это время будут называть не эпохой Елизаветы или кого-либо еще, а того, чьей музой стала Елена, пусть даже его истинного имени никто не будет знать. И это наполнило его еще большим восхищением перед нею. Сама же Елена отмахивалась от своей роли сочинителя:

— Я лишь его вдохновляю и являюсь мостом-передатчиком между душой Френсиса и его духом, который и является настоящим автором всех его пьес и поэм.

Сам Станислав не мог без слез слушать первые постановки «Гамлета», «Ромео и Джульетта» или «Отелло», присутствуя лично на премьерах.

— Теперь ты понимаешь величие этой души, — сказала ему как-то Елена. — Тебя ведь не было на Совете Старейшин перед воплощением Фрэнсиса?

Станислав покачал головой. Там обычно проходит просмотр возможных вариантов будущей жизни подопечного. Елена сказала, что насколько тщательно души ни подготавливали бы свою миссию, но когда они рождались в человеческом теле, мало кому удавалось вспомнить хотя бы частично о своей миссии и не завязнуть еще больше в трехмерье.

— Лишь единицам удавалось преодолеть завесу и соединиться с духом, совершив истинное просветление, — продолжила между тем Елена. — Даже мне не удалось это сделать до конца при земной жизни. А гениев, которые приближались к этому, просто убивали. Пушкин, Лермонтов, Есенин, Цой… — она замолкла, уйдя в грустные воспоминания, и Станислав ничего не сказал. Он об этих людях не знал ничего от слова совсем. Потом он войдет в Хроники Акаши в Библиотеке и прочтет все о них, преисполнится праведного гнева и поклянется, что попробует что-то сделать с этой порочной системой. Именно тогда он ощутит проблеск от своего истинного Я и поймет, что он не случайно оказался здесь в этом месте и что это станет его миссией. Но все это произойдет в будущем. А пока же…

Пока он мог лишь помогать Елене в ее попытках противостоять темным ангелам пробить душевную защиту Френсиса и не пойти по пути нисхождения. Равные ли у них были возможности для воздействия? Станислав очень сомневался в этом, видя, как и более зрелые души сходили с прямого пути света и чистоты и становились преступниками и подонками. Да, может быть, там, наверху, кажется, что ты легко сможешь справиться с испытаниями, что нужно просто следовать велениям души и своих гидов, но на деле все оказывается духовным падением, когда уставший и отчаявшийся человек выбирает более легкий путь празднества и славы, за которую приходится платить самым ценным, что у него есть, — душой.

Первые тревожные сигналы пришли еще до того, как Бэкон рассорился с Шекспиром и перестал писать пьесы, которые принесли ему негласный титул величайшего драматурга всех времени и народов. Лорд Веруламский посетил много стран, и этот опыт помог ему в создании колорита, передающего подлинную атмосферу тех мест и времен, которые описаны в пьесах. Однако Френсис также познакомился с представителями ордена Розенкрейцеров, и это выразилось даже в его пьесах: В первой части «Короля Генриха IV» слово «Френсис» встречается 33 раза на одной странице — любимое число масонов. Также он начал писать философские трактаты под своим именем и ударился в политику, получив в 1613 году должность генерального прокурора, а затем и высший пост в королевстве — лорда-канцлера.

Станислав и Елена понимали, что его продвигают те силы, против которых они борются. Если говорить вещи своим языком: его просто подкупали. Ну, они не сдавались. Они внушили Бэкону стать инициатором перевода на английский Библии, получившей название Библии короля Якова, чтобы самостоятельное чтение Слова Божьего стало доступным простому люду. Вот только не был ли спрятан в этот авторизованный перевод Библии секретный розенкрейцеровский ключ к мистическому христианству? Такой вопрос задала как-то Станиславу Елена, на который он не смог ответить, потому что просто не знал, кто такие розенкрейцеры и что это за зверь — мистическое христианство. Он вообще не понимал, для чего нужны все эти придуманные религии. Разве для связи с Богом или своим высшим Я нужны посредники? Войди внутрь себя — и там ты найдешь все ответы, — так он помнил из своей жизни бабочки и не понимал, зачем придумывать внешние божества и вообще усложнять этот процесс самопознания.

Иногда Френсису удавалось это сделать, и тогда на свет появлялись такие новаторские для того времени философские шедевры вроде трактата «Новый Органон». Но при этом он не чурался брать взятки на своей высокой должности, что, когда это раскрылось, привело его к лишению всех титулов и политическому концу. После этого Бэкон удалился и стал заниматься научной и философской деятельностью, инсценировав свою смерть в 1626 году. Станислав и Елена постарались, чтобы дальнейшая жизнь (умер Френсис в 1681 году) привела его к финальному воплощению, кульминацией которой стала жизнь Сен-Жермена.

Когда тот лично явился к нему после завершения миссии с Бэконом и поздравил с ее «замечательным исполнением», Станислав едва не сорвался, чтобы не сказать в лицо, насколько ему стало тошно от этой работы и взаимодействию с людьми в конце. К счастью, он умел уже создавать мысленный полог, а лицедейству он научился при общении с комедиантами в древнем Лондоне. Сейчас там внизу, на Земле, Сен-Жермен продолжал проект, начатый незаконченным романом Бэкона «Новая Атлантида». Елена ему сказала, что на самом деле Новая Атлантида означает Новый Мировой Порядок, основанный на электронном порабощении людей и лишении их всех свобод, которые они сами должны постепенно отдать власть имущим.

Станислав не знал и особенно не хотел знать, каким образом это будет осуществляться, работа гидом его больше не вдохновляла, поэтому он согласился с Вознесенными Мастерами, чтобы просто пойти в воплощение. Его захотелось узнать лично: каково это — быть человеком. К тому же прежняя страсть вернулась к нему — полеты. Он жаждал летать в небе и поэтому, прочитав книги Сент-Экзюпери, решил стать летчиком. Единственное условие, которое он поставил: чтобы Елена была его гидом.

Странность, которую он обнаружил слишком поздно, заключалась в том, что с ним не провели никакого Совета Старейшин (обычно проводимого с кем-то из Вознесенных мастеров или высших членов Светлой иерархии вместе с гидами), где ему бы рассказали о цели воплощения и показали разные варианты будущей жизни, что всегда происходит с теми, кто реинкарнируется. Старейшины каким-то образом почувствовали в нем угрозу и тешили себя надеждой, что Станислав в новом теле забудет себя, в чем должны были помочь импланты амнезии, всегда вставляемые в тело новорожденного.

Так что, сидя в особом кресле в центре рециркуляции в своем теле-аватаре, Станислав ждал, какие ему будут предложены варианты жизни, но экраны, которые должны были это показать, так и не зажглись. Оператор просто нажал на кнопку, и его душа была телепортирована в тело того, кто стал немецким асом-истребителем Эмилем Лангом. То, насколько причудливыми могут оказаться жизненные обстоятельства, лишь предстояло узнать ему и Елене. Казалось, что тут не обошлось без темных воздействий, однако потом уже Станислав/Эмиль понял, что на самом деле его направляло его высшее Я.

4 ЭМИЛЬ

Старейшины из иерархии Света, казалось, сделали все, чтобы ожесточить душу того, в ком они ощутили угрозу своему существованию. Эмиль вырос в семье бесталанной актрисы, которая вымещала на нем злость за неудавшуюся жизнь и карьеру. В этом она винила мужчин и, прежде всего, отца Эмиля, знаменитого режиссера Фрица Ланга, с которым однажды переспала во время съемок его первого фильма «Харакири» и который признать отцовство отказался. Часто, когда мать напивалась, он прятался на чердаке, закрывал глаза и фантазировал о полетах. Он представлял себя высоко в небе, над белоснежными облаками, держа штурвал самолета, который он однажды даже потрогал руками, во время выставки в Берлине.

Эмиль не знал, откуда у него эта страсть к небу и полетам. Иногда ему снилось, что он бабочка, порхающая на огромном поле, заполненном бесчисленными цветами. Иногда во сне к нему приходил ангел, ее имя почему-то он знал еще до того, как она назвалась, — Елена, они брались за руки, взлетали над ночным городом и устремлялись ввысь. И это было то, что скрашивало его серую и беспросветную жизнь.

А потом в Германии начались перемены. Когда ему исполнилось 14 лет, к власти пришел Гитлер, и экономика стала сразу меняться к лучшему. Фриц Ланг сбежал во Францию, его фильмы были запрещены. Эмиль же с нетерпением ждал времени, когда он сможет поступить в летное училище, которое он закончил с отличием.

Когда началась вторая мировая война, Эмиль написал прошение о переводе в боевые части. Подписался он фамилией своего отца, написав, что хочет отомстить тем, кто принял его изменника-отца. Даже признанные пилоты во время его испытательного полета были поражены приемами, которые он демонстрировал, а также его феноменальным зрением. Он реально мог видеть на километры вперед, а ночное видение было сродни кошачьему.

Это было отличным подспорьем в его начавшейся карьере пилота-истребителя. Все было просто и понятно: вот задание, и его нужно было выполнить, а значит, кого-то убить. И он убивал, полет за полетом, в основном, пилотов бомбардировщиков союзников. Эмиль никогда не стрелял в парашютистов, назовите это благородством и товариществом, которое он испытывал к тем, кто тоже поднялся в воздух, хотя они и были врагами.

Даже когда Эмиль получил из рук Геринга Рыцарский Крест с Дубовыми Листьями, он не пытался сблизиться с кем-либо из противоположного пола. Его единственной страстью по-прежнему оставалось небо. Лишь с Хорстом Риппертом, ведущим пилотом второй пары его звена, его связывали дружеские отношения. Однажды он увидел Хорста за чтением книги и поинтересовался, кто ее автор. Когда он услышал имя Сент-Экзюпери, что-то кольнуло его в сердце. Оно было ему знакомо. Он залпом проглотил все книги, которые были у Хорста, и ощутил некое родство с этим писателем, также влюбленным в небо.

А потом произошел злосчастный вылет 31 июля 1944 года, когда они с Хорстом увидели одиночный самолет союзников недалеко от Марселя, оказавшийся легкой добычей. Спустя пару дней из радиоперехвата переговоров французов они с ужасом поняли, что их жертвой стал тот, кого они считали своим кумиром. И что-то надломилось в Эмиле.

Когда тебе 20 лет, разве ты не сделал бы всё, чтобы летать и убивать своих врагов, потому что ты веришь, что Бог и справедливость на твоей стороне, и твоя жизнь совершенно не важна. И вдруг оказывается, что ты на самом деле убийца, что по ту сторону такие же люди, как ты, и что они также верят, что Бог и справедливость на их стороне. И тогда ты понимаешь, что все, что тебе говорили и во что ты верил, — ложь. ЛЮБАЯ жизнь важна, в том числе и твоя собственная, которую ты растратил впустую, игнорируя важные вещи, чтобы просто летать в небе и убивать других, таких же, как ты сам.

Эмиль перевелся в другую часть, в Бельгию, чтобы не видеть море, в котором ему чудились обломки французского самолета, расстрелянного им, как игрушку. Его тошнило от убийств, и когда через месяц американский истребитель зашел сбоку и выпустил очередь, и пули начали пролетать через его спину и шею, он в это мгновение лишь испытал облегчение. Вся его никчемная жизнь промелькнула в его сознании, как в ускоренной съемке, а затем Эмиль вылетел из горящего самолета и стал подниматься вверх. Хотя был еще день, но он вдруг оказался в почти полной тьме. Эмиль мало верил в Бога, но тут он стал молиться, потому что ему стало по-настоящему страшно. И чудо случилось: он увидел где-то вдали над собой окошечко света, к которому он и направил мысленно себя.

Когда Эмиль проник сквозь него, его пронзил свет. Словно лучи тысячи солнц коснулись его, но без боли, а наоборот, с любовью, которую он никогда не испытывал в ушедшей жизни. Он опустил глаза вниз, на какую-то поверхность, — настолько ослепляющим был этот свет-любовь, и увидел ангелоподобное существо, которое мысленно сказало ему следовать за ним. Они вошли в какую-то огромную пещеру, с миллионами, а может, миллиардами альковами с книгами-судьбами всех существ, кто когда-либо жил. Во всяком случае, такая мысль мелькнула у Эмиля, когда он вошел в альков, к которому его притянуло, взял в руку светящуюся книгу со своим именем и отправился вместе со своим проводником к вратам из пещеры. И снова он ощутил ослепляющий любящий свет, когда вышел наружу, не осуждающий, а наоборот, выхватывающий из его жизни все самые прекрасные моменты, пусть их было совсем немного.

Закаты и рассветы, Земля с высоты птичьего полета и ощущение удовольствия от собственного всемогущества над червяками-людьми, которые копошатся внизу, не понимая восторга, который ты ощущаешь от рева моторов и слияния с машиной в небесах.

А потом Свет спросил:

— Что ты скажешь о своей жизни?

— Спасибо Тебе за то, что дал мне ее прожить, — ответил Эмиль. — За исполнение мечты летать.

— Хочешь ли ты еще чего-то?

Эмиль на секунду задумался и сказал:

— Любви. Я ведь так и остался девственником.

— Хорошо.

В следующее мгновение свет исчез, а он почувствовал, что куда-то падает. Он за мгновения пролетал мимо тысяч галактик и звездных систем, пока не оказался возле Сатурна, тогда скорость замедлилась, и совсем скоро показалась Земля. И тут Эмиль остановился — но не потому, что препятствием стала странная мерцающая сфера, ее окружающая, а потому что увидел перед собой огромную дверь-арку и фигуру подобных же размеров с человеческим торсом и горящими глазами, и именно это существо, понял Эмиль, решает, кому проходить на Землю, а кому нет.

— Зови меня Демиургом, — сказало существо. — Я тот, кто поддерживает здесь Баланс. В идеале это две трети Света и одна треть Тьмы. 0,666. — Существо, точнее, мужчина, звучно рассмеялось. — Забавно, да. Вот откуда число дьявола, которым некоторые меня неверно называют.

Эмиль молчал, не зная, что сказать.

— Чтобы пройти на Землю, ты должен подписать договор, — продолжил мужчина. — Все его подписывают. И поверь мне: недостатка в пополнении душ я не испытываю.

— Почему?

— Потому что такого опыта больше нет нигде во Вселенной.

Эмиль не стал спорить, и вообще, можно ли спорить с тем, кто известен, как Отец лжи. А тот продолжил:

— У меня только одно условие: на Земле ты должен будешь рассказать обо мне и Балансе, который я пытаюсь поддерживать.

— Нет проблем, — заметил Эмиль. — Но для чего ты это делаешь?

— Если я впущу больше света — то есть светлых душ, или тьмы, то есть тех, кто будет делать темные поступки, — Баланс сместится, и Игра закончится. Мне приходится, как жонглеру, постоянно делать подстройку. Та еще работа. Иерархия Света даже не представляет себе, насколько тяжело сохранять эту стратегию «две трети света».

Эмиль не стал спрашивать, какая еще Иерархия Света. Демиург же продолжил:

— Есть еще одна вещь, которую я хочу тебе рассказать. Моя концепция этой стратегии, похоже, не срабатывает. Мир выходит из-под контроля.

— Почему? — спросил Эмиль.

— Люди отказываются возвращаться и играть в игру. Другими словами, подписывать контракты и воплощаться. И они будут говорить тем, кто стоит сюда в очереди, что они не представляют себе, что такое боль и страдания, которые им предстоит испытать на себе.

— Если светлые люди уйдут, победит тьма, и Игра закончится? — спросил Эмиль. — А ты не хочешь этого, поэтому и говоришь мне?

Демиург внимательно посмотрел на Эмиля и кивнул.

— Сейчас я покажу тебе картины будущего. Там, на Земле, ты расскажешь об этом. Вначале будет казаться, что Тьма побеждает, и что для тех, кто несет в себе свет, выхода нет.…

Это был мир полного тоталитаризма, господства искусственного разума и деградации сознания. А потом на Землю пришел Свет в виде периодически возникающих волн, который изгнал всю тьму. Эмиль увидел в конце счастливых людей, занимающихся творчеством и любимыми делами и не думающих о выживании.

— Скажи, что продержавшихся ждет величайшая награда. Хотя вначале будет казаться, что мир погрузился в полный мрак. Так что я так или этак проиграю.

Это было последнее, что помнил Эмиль о встрече с Демиургом. Он очнулся в кресле в центре рециркуляции, помня все, что с ним случилось до инкарнации и после. Его не удивило, что его появления ждали все 12 главных членов Совета Старейшин, которые внимательно смотрели на него и ждали, что он скажет. Он поведал им о Демиурге и его словах, а затем спросил, почему отсутствует Елена. Оказывается, она ушла в воплощение, но оставила для него личное послание, которое прослушать мог только он.

— Станислав, — обратилась она к нему, как и раньше, — на Земле наступают тяжелые времена, то, что я называю Концом Игры. В качестве гида у меня идет провал за провалом. Мне не удалось ни предотвратить гибель Сент-Экзюпери, ни добиться твоего просветления. Дело даже не в том, что именно ты стал причиной его смерти. Я осознала, что Светлая и Темная иерархия работают вместе — возможно, ты тоже догадался об этом, только светлые иерархи питаются энергией поклонения, а не энергией страданий и боли, как темные. Последней частью пазла стала моя работа гидом у Роулинг. Ты помнишь, как я говорила, что изначально героем цикла должна была стать девочка. Но темная сторона меня переиграла. Мальчик Гарри символизирует патриархальность системы, где правит малочисленная элита (волшебники) над остальным неведующим человечеством (маглы). И я не хотела, чтобы так много рептильных образов было в книгах Роулинг. Когда она сама призналась, что кое-что из того, что она написала, «ее испугало», я поняла, что потерпела неудачу, и больше в качестве гида работать у меня нет никакого желания. Единственная душа, с кем я могла поговорить на такие темы, то есть ты, куда-то пропал после своей кончины в Германии, и я решила уйти в воплощение в Россию в начало 21 века. Если на то будет воля Небес, мы когда-нибудь встретимся. Елена.

Он несколько секунд невидяще смотрел перед собой, затем улыбнулся и оказался снова в кресле в центре рециркуляции. Его внезапное появление вызвало сумятицу, но он жестом остановил работников центра, бросившихся к нему.

— Вы не можете отправиться в новое воплощение без согласования с Советом Старейшин, — воскликнул один из них.

— Да ладно, — усмехнулся виновник переполоха и мысленно нажал на кнопку перемещения.

В этот момент он попросил Высшие Силы синхронизировать его жизнь с жизнью Елены, чтобы они помогли Свету прийти на Землю и спасти тех, кто останется в душе людьми. Внезапно что-то вроде озарения коснулось Эмиля, и он в эти последние мгновения перед вхождением в новое тело понял, кто он такой и что ему предстоит сделать. Также ему стало понятно, почему Демиург встретил его и показал картины будущего. В том числе и его будущего.

— Ты поможешь мне вспомнить себя, когда наступит время, чтобы я сделал то, что должен буду сделать? — спросил Эмиль у своего высшего Я.

— Не сомневайся, — услышал он в ответ.

Но это уже другая история.