Обманщик

Мир дёрнулся и поплыл, ускоряясь.

Сестра привязала меня капроновой веревочкой к железяке, чтобы я не гвазданулся со второй полки в плацкартном вагоне поезда.

Мне едва исполнилось тринадцать, мы ехали в далёкую — не одна сотня кэ-мэ — деревню на всё лето. Я развернул жвачку с пепсикольным вкусом и был вполне счастлив, потом незаметно уснул.

Она разбудила, мягко щипая за плечо. Станция наша, понятно. Сошли на щебень, стародеревянным взбухом томилось там дальше здание вокзала. Стояла теплопогода раннеиюньского утра.

— На автобусе поедем или такси возьмём? — спросила она.

Ах, Алиса, если бы знал, что лучше. Но, по наитию, произнёс:

"Автобус"... просто мне сей вид транспорта более знаком был.

Да, тогда предки могли ещё отпускать юную девочку одну в далёкий путь, сейчас — будь у меня дочь её возраста — не рискнул бы... Впрочем, Алиса рано стала самостоятельной, а в деревню ездила не одна, с подругой или вот, в этом году, со мной.

Тряслись на дорожных ямах в скрипящем "пазике". Дорога звалась новым для меня именем: "большак".

Через полчаса вышли на обочину, наша остановка. И пошли по колее среди ярко-зелёной ботвы поля.

— Ты пить хочешь? — спросила она, подав к животу спортивную сумку.

— Пока нет.

— Хорошо.

Бешено стрекотали кузнечики.

Шли вдоль массивных домов — когда живёшь от и до в деревне/селе, хлипкий коттеджик не вариант. Серьёзные, с парой печей и полудюжиной комнат избы. Наша — почти крайняя к лесу.

Бабуля была очень рада Алисе, та уже приезжала к ней ранее, а ко мне отнеслись с лёгким недоверием. В деревнях к скотине и малым ребятишкам отношение сугубо утилитарное. Но не к отдыхающим внукам: меня не запрягали чуть что на прополку огорода, не гоняли с клубничных грядок.

Но ведро воды из недалёкого колодца принести иногда простили. Я внезапно познакомился с двоюродным братом Геной. Откровенно скажу: Генка был подвязан на самогон, стакан выпить для него всегда пожалуйста. Он ко мне привязался, а я его полюбил.

Мы носились по двору, кидаясь друг в друга палками, лазили по бескрайнему яблоневому саду, втихаря тыбзили и сушили дядин самосад с грядок, терпко закуривали в кустах малинника, заедая набухшими ягодами запретный запах табака.

Но главное случалось вечером.

Мы ходили в местный клуб, где из-за лета было больше москвичей и прочих новых, нежели местных. Брат прекрасно травил анекдотики. В основном сальные, про девушек, про груди и прочее. Геныч мастер тут, слышащие его шуточки девчонки звонко смеялись. Музыка играла гулко и резво. Группы вроде "На-На", артисты вроде Алены Апиной и Кармен. Но главное была не на танцполе, мы весело тусили за клубом в полутьме.

Пацаны, дивчины, тайная выпивка, свежие яблоки — хрустели незрелыми, порой драки меж горячими молодыми... Жизнь просто кипела.

Сейчас такого нет — я взбадриваю себя махами бокена, вискарём, напрягом подчинённых сотрудников (они считают меня самодуром, но пока я выполняю план продаж на мебельной фабрике, начальство плюёт на все наветы)... Иногда играю в сетевой покер, иногда — и что, признался? — хожу на эротический массаж, это когда раздетые недошлюхи елозят грудями по телу: вот и весь мой экстрим по жизни.

Ну, хотя это образ, насчёт мебельной, у меня есть опыт в коммерции, но не в деревяшках. Не суть, малость конспирации автору не повредит, пожалуй. А там тогда, в деревне, стрекотали кузнечики и птицы носились над головами. Днём.

Ночью гремел музон, мелькала светомузыка, начиналась настоящая, а значит — опасная — жизнь!

Евгения, авантюрная Женечка, была старше меня аж на полтора года. Но, почуяв своим пацанским, что мой возраст будет преградой к общению, я солгал ей, добавив себе пару лет. И то ли она глупая, то ли впрямь выглядел старше, но она меня приняла...

На скамейке с ней напрягался, она заметила:

— Ты чего руку так сжимаешь?

— А? Ничего, сама она.

— Прям сама?.. "Ага..."

Алиса встречалась с парнем, на мой взгляд вообще взрослым, он прознал — скорее от Геныча — что я встречался с Женей и похабно-добро шутил, что у меня одеяло вигвамом встанет ночью при мыслях о Женьке. Ну, возможно, нечто и пыталось вигвамом встать, при мыслях о ней. Не пацан что ли?

В то утро мы с Геной сражались на палках, представляя их мечами (дунканмакклауды?). Мне больно перепало по пальцам.

Дядя пригнал трактор к дому: дядя работал в полях на нём. И принёс нам сладкую донельзя дыню.

Алиса не хотела, чтобы я видел, как режут свинью во дворе. А мне хотелось почему-то... Она применила свою власть надо мной, преградив путь. Лицо её было серьёзно, лицо с рыжеватыми кудряшками, большими янтарными озерцами глаз. Слегка вдруг приобняв, прошептала:

— Ну не надо, не ходи туда. По моему лицу поняла: согласился.

— Что у тебя с Женей? — мягко спросила Алиса. "Пока ничего" — ответил, сутулясь, я.

Мы с Генкой колбасились в тракторе дяди, нажимая кнопки и втыкая рычаги. Он после такого запретил нам влезать в его "василёк" — так звал он свой трактор. Приехал другой дядя, "петрович", из областного города.

Молчаливый, серьёзный, в тёмной кладовке дома, оказалось, зрела яблочная брага, и он явился в дом своей матери, чтобы гнать самогон на продажу.

Но близился вечер, с ним и клубное раздолье.

Мне натерпелось встретиться с Женей. И мы, к несчастью, встретились.

— Почему ты соврал о своём возрасте? — спросила она с пренебрежением. Это хуже, чем если яростно. Не оставалось ничего иного, чем свести всё к шутке, по мере сил:

— Да ну какая разница!

Она жёстко ответила:

— Большая.

И я понял, что всё кончено...

Думал: кто меня сдал? Неужто Алиса? Прямо подошла к Жене и высказала? Но ей-то зачем, по идее. Взбалмошно стрекотали кузнечики, дядька доставал бутыли с мутным. Даже раз предложил:— Выпьешь, мой самогон лучше всех ваших водок! Я отказался (а вдруг Алиса узнает?).

— Нет...

Алиса метала жестокие взгляды, тёрки со своим парнем ей в подарок, он вроде замечен всеми с другой, молва, и значит — поимел её, тут просто так не гуляют... Мне хотелось утешить её, но я не знал, как. Малой, фиг ли.

Брат Геныч куда-то вдруг исчез, вроде к матери своей в родовое село убрался, помогать со скотиной, траву косить. В печальном одиночестве, я пил чай и размышлял, чего теперь делать-то. Прохлада обещала смену погоды.

Грянули маманегорюйные грозы, бьющие молниями в полях блестяще-белыми языками. Летнее равноденствие, беспокойные мысли...

После я узнал от пацанов, что Гена встречается с Женей... и у них всё серьёзно...